Понял ли червь,  откуда  исходила  опасность,  почувствовал  ли  каким-то
образом присутствие людей или же действовал чисто  инстинктивно,  только  та
часть  его  тела,  длиною  около  метра,  которая  все  еще  оставалась  над
поверхностью  снега,  изогнулась  и,  словно  гигантский  палец,  собирающий
остатки варенья из розетки, быстро прошлась по краю воронки.
   Харп едва успел упасть и откатиться в сторону.  Головная  часть  снежного
червя с разверстым зевом пронеслась в нескольких сантиметрах  от  его  лица,
обдав волной зловонного смрада.
   Вскочив на четвереньки,  Харп  по-лягушачьи  прыгнул  в  направлении  еще
одного  торчащего  из  снега  гарпуна.  Схватив  его   обеими   руками,   он
перевернулся на спину и,  когда  тело  снежного  червя  совершило  очередной
оборот вокруг воронки, что было сил ткнул оружие в раскрытый фиолетовый зев,
а затем еще и ударил каблуком ботинка по  топорщащимся  роговым  пластинкам,
обрамлявшим зев.
   Снежный червь вновь издал свой удивительный, не похожий на  голос  живого
существа  рык.  Из  разодранного  гарпуном  зева  на  снег  брызнула   струя
фиолетовой жидкости.
   Тело зверя взметнулось вверх,  приняв  почти  вертикальное  положение,  а
затем упало на снег, ударив точно в  то  место,  где  за  секунду  до  этого
находился Харп. Гарпун торчал из разверстого зева  червя,  подобно  змеиному
жалу.
   Перекатившись на грудь, Харп вскочил на ноги и кинулся  прочь  от  логова
снежного червя, который каким-то образом  сумел  определить,  где  находится
человек, причинивший ему эту нестерпимую боль. Пробежав всего пару шагов, он
покинул утоптанную площадку вокруг выхода из лаза и, проломив тонкую корочку
наста, по пояс провалился в снег. Рванувшись всем телом вперед, Харп  грудью
продавил наст и с головой зарылся в снег.
   Возможно, именно это спасло ему жизнь, хотя в тот момент Харп  действовал
не осмысленно, а по наитию.
   Позднее, обсуждая с Марсалом то, что произошло, они пришли к выводу,  что
снежный червь, исконный обитатель мира вечных  снегов,  лишенный  каких-либо
видимых внешних органов чувств, мог  обладать  терморецепторами,  которые  и
указали ему местонахождение противника. Когда же Харп с  головой  зарылся  в
снег, червь потерял его из виду.
   Как бы там ни было, но, когда Харп вылез из-под  снега  и  протер  стекла
солнцезащитных очков, червь уже скрылся в своем лазе.
   Выбравшись на утоптанную площадку, Харп осторожно приблизился к  воронке.
Три веревки, привязанные к клиньям с распорками, были натянуты  как  струны.
Харпу даже показалось, что он различает исходящий от них низкий  вибрирующий
звук. Четвертый клин, на котором был закреплен гарпун,  воткнутый  Харпом  в
зев снежного червя, оказался вырван изо льда. Но это уже не  имело  большого
значения: зверь был пойман даже не на один, а сразу на три крючка!
   Харп почувствовал, как на него накатила волна дикой, неудержимой радости,
которая рвалась наружу, требуя немедленного  выхода.  Ему  хотелось  сделать
что-то совершенно невообразимое - запрыгать на  месте  или  заорать  во  все
горло, так, чтобы услышали даже "снежные волки", - он и сам толком не  знал,
что именно. Ему, новичку, не прожившему и пятидневки в мире  вечных  снегов,
удалось сделать то, что считали невозможным все обитатели этого  застывшего,
остановившегося в мертвой точке своего развития мира!
   Харп быстро глянул по сторонам, ища тех, кто должен был разделить  с  ним
эту радость победы не просто над  диким  зверем,  а  в  первую  очередь  над
мировоззренческой системой данного мира, в  основе  которой  лежал  тезис  о
невозможности что-либо изменить.
   - Эниса!..
   Только теперь Харп заметил, что он один стоит на краю воронки.
   Харп быстро глянул по сторонам.
   Страх и предчувствие того, что произошло непоправимое, пока еще  были  не
настолько сильны, чтобы возобладать над надеждой, что Эниса где-то  рядом  -
так же, как и он сам, упала в снег и еще не успела выбраться.
   - Эниса.
   Никакого ответа.
   Харп обежал воронку по  кругу,  не  найдя  никаких  следов  женщины.  Два
гарпуна, остававшиеся у Энисы, торчали в снегу, неподалеку  от  того  места,
где Харп видел ее в последний раз, когда она вонзила свой гарпун в  розовое,
податливое тело снежного червя.
   Не зная, что  предпринять,  Харп  растерянно  посмотрел  в  сторону,  где
находился Марсал.
   Марсал бежал к нему, размахивая руками, и как будто даже что-то кричал на
бегу, вот только что именно, Харп разобрать не мог.
   Харп упал на четвереньки и осторожно подполз к краю воронки.
   В глубине ледяной трубы, уходящей отвесно вниз, извивался подвешенный  на
гарпунах снежный червь. Его фиолетовый зев, как и прежде,  был  раскрыт:  из
него торчало древко гарпуна.
   - Эниса! - с отчаянной надеждой закричал Харп.
   Он пытался убедить себя в том, что у Энисы, когда она сорвалась вниз, был
шанс невредимой долететь до дна и успеть  отбежать  в  сторону,  прежде  чем
огромная туша снежного червя, конвульсивно дергающаяся в отчаянных  попытках
освободиться, расплющила ее о ледяную стену лаза.
   Ответом ему стал только ледяной треск, вырвавшийся из ротового  отверстия
зверя вместе с облаком пара, пропитанного отвратительнейшим зловонием.
   Харп невольно отшатнулся от выхода из лаза. Сев на  утоптанный  снег,  он
посмотрел на Марсала, до которого было теперь всего метров двести.
   С убийственной ясностью он понял, что можно сколько  угодно  тешить  себя
призрачными надеждами на то, что Энисе каким-то чудом удалось  спастись,  но
рано или поздно им с Марсалом все же  придется  спуститься  в  лаз  снежного
червя. Чтобы убедиться в том, что ее больше нет в живых.
   Жизнь человека в обмен на пойманного монстра... Стоило ли одно другого?..
   Откуда-то из глубины сознания пришла мысль  о  том,  что  ни  одно  новое
начинание не обходится без жертв. А жизнь этой несчастной женщины  была  на"
столько пуста и беспросветна, что смерть для нее явилась тем  самым  выходом
из заточения, который она не надеялась найти.
   В душе Харпа все перевернулось, когда он понял, сколь  жалкое  оправдание
пытается он для себя придумать.
   Вскочив на ноги, он выдернул из снега гарпун и, подбежав к краю  воронки,
наклонился над ней.
   - Ну, давай! -  закричал  он  как  безумный,  обращаясь  к  повисшему  на
веревках снежному червю, - Ну, что же ты!.. Давай! Я здесь!..
   Как будто услышав призыв Харпа, а скорее всего просто почувствовав  тепло
его тела, снежный червь рванулся вверх по ледяной трубе выхода.
   И когда его головная часть поднялась над краем воронки, Харп расчетливо и
хладнокровно вонзил гарпун в широко распахнутый зев.
   Из пасти зверя вырвался  оглушительный  стрекот.  Он  попытался  сомкнуть
роговые пластины, чтобы прикрыть израненный зев, но это его движение  только
способствовало  тому,  чтобы  металлические  пластины  на   острие   гарпуна
разошлись в стороны, раздирая плоть и причиняя мучительную боль.  Фиолетовая
жидкость, до этого медленно вытекавшая из  пасти,  хлынула  широкой  стру„й,
заливая края воронки.
   Харп схватил последний оставшийся у него гарпун и с размаха всадил его  в
изуродованный зев снежного червя.
   Брызжа фиолетовой  кровью,  снежный  червь  провалился  в  ледяную  трубу
выхода, повиснув на удерживающих его веревках.
   - Все... - беззвучно,  одними  губами  произнес  Харп  и  почти  без  сил
опустился на снег.

Глава 10

   Марсалу пришлось как следует тряхнуть  Харпа  за  плечо,  прежде  чем  он
поднял голову и посмотрел на Марсала долгим, бесцветным взглядом  бесконечно
усталого человека.
   - Эниса погибла, - сказал Харп и протянул Марсалу руку.
   Марсал помог ему подняться.
   - А как снежный червь? - спросил он.
   - Ты что, не понял, что я сказал? - со злостью  глянул  на  него  Харп  и
снова повторил:
   - Эниса погибла.
   - Да, - коротко кивнул Марсал. - Ты уже сказал.
   При этом выражение лица его ничуть не изменилось,  а  голос  звучал  так,
словно ничего и не произошло. Он совершенно искренне  не  мог  понять,  чего
ради Харп дважды повторил слова о смерти Энисы?
   Харп наклонил голову и провел ладонью по шее.
   - И это все, что ты можешь сказать? - спросил  он,  взглянув  на  Марсала
исподлобья.
   - А что тут говорить? - недоумевающе развел руками тот. -  Мы  все  могли
погибнуть.
   Харп выпрямил спину, расправил плечи, запрокинул  голову  назад,  прикрыл
глаза и, набрав полную грудь студеного воздуха, на время задержал дыхание.
   Видимо, в самой природе человека заложена тенденция, что бы ни случилось,
искать виноватых на стороне. В чем можно обвинить Марсала? Разве лишь в том,
что он воспринял известие о смерти Энисы с полнейшим равнодушием? Так что  с
того? В этом мире смерть все время ходит за человеком по пятам, а  потому  и
не является чем-то из ряда вон выходящим. Смерть одного из  обитателей  дома
означала для остальных только то, что вновь освободилось место для новичка.
   Смерть  как  образ  жизни  -  парадоксальная,  но  отнюдь  не   абсурдная
концепция. Подобные философские системы существовали и прежде.
   Харп резко выдохнул воздух, который уже начинал  жечь  легкие,  и  открыл
глаза.
   На мгновение ему показалось, что он вновь  прикоснулся  к  какой-то  иной
жизни, от которой остались лишь смутные воспоминания.  Но  теперь  это  было
нечто иное, совершенно не похожее на то, что пригрезилось ему, когда  они  с
Энисой обсуждали теорию о возможности существования мира-тюрьмы.
   Харп взглядом отыскал Марсала. Тот стоял на краю воронки, с  любопытством
глядя вниз.
   - Надежно вы его зацепили, - сказал он, оглянувшись на Харпа.
   - Что будем делать теперь? - спросил Харп.
   - Ждать, когда он издохнет, - ответил Марсал. - Пока он жив,  к  нему  не
подойдешь: одним ударом хвоста размажет по стене.
   - И как долго ждать? - поинтересовался Харп.
   - Да кто ж его знает, - пожал плечами Марсал и снова заглянул в  воронку.
- Выглядит он довольно-таки вяло, и кровища из него здорово течет.
   - Ты считаешь, что эта фиолетовая жидкость - кровь? - спросил Харп.
   - А что же еще? - Марсал носком ботинка отколол от края воронки ледышку и
кинул ее вниз, чтобы посмотреть, как отреагирует  на  это  червь.  -  Совсем
вялый, - как будто даже с сожалением покачал головой он,  не  дождавшись  от
червя никакой ответной реакции.
   - И что теперь? - снова спросил Харп, чувствуя, что с  трудом  сдерживает
вновь поднявшуюся волну раздражения. - Будем просто так сидеть и ждать, пока
червь издохнет?
   - А что ты предлагаешь? - с любопытством посмотрел на него Марсал. - Идти
домой не имеет смысла: что толку мотаться туда-сюда.  Если  тебя  интересует
лично мое мнение, я предложил бы спуститься в  лаз  и  наблюдать  за  червем
оттуда. В лазе теплее, чем снаружи. А я, уходя из дома,  прихватил  лепешек,
так что можно будет перекусить.
   Он еще о еде думал!
   Ничего не говоря, Харп подхватил со снега свой вещевой мешок и сунул руки
в лямки.
   Пока он прилаживал к ногам снегоступы, Марсал подобрал мешок и снегоступы
Энисы.
   - Там есть еще один выход, - он указал в  сторону,  противоположную  той,
откуда пришел сам. - До него ближе...
   Харп, по-прежнему не говоря ни слова, зашагал в указанном направлении.
   Примерно через полкилометра они  подошли  к  следующему  выходу  из  лаза
снежного червя.
   Закрепив на льду крюк с веревкой, Марсал первым спустился вниз.
   - Ну и вонища здесь, -  с  омерзением  поморщился  Харп,  спустившись  по
веревке следом за Марсалом.
   - Все снежные черви так пахнут, -  ответил  Марсал.  -  По  интенсивности
запаха можно определить, как далеко от тебя находится червь.
   - Не хочешь ли ты сказать, что  мы  будем  точно  так  же  вонять,  когда
намажемся слизью снежного червя? - недобро посмотрел на Марсала Харп.
   - Ничего не поделаешь, - развел руками тот. - Лучше сразу привыкай...
   Только увидев загарпуненного червя, Харп понял, насколько огромен и могуч
был зверь, на которого они решились напасть. Его хвост тянулся  по  лазу  на
добрых три - три с половиной метра.  Считая  с  той  частью,  что  висела  в
вертикальной трубе выхода, общая длина пойманного червя была никак не меньше
семи метров.
   - И ты хочешь сказать, что это всего лишь детеныш? - изумленно  посмотрел
на Марсала Харп.
   - Да, - улыбнулся тот. - Ну,  может  быть,  чуть  более  крупный,  чем  я
ожидал.
   - Если мне еще когда-нибудь  придет  в  голову  поохотиться  на  снежного
червя, - Харп положил руку Марсалу на плечо и проникновенно заглянул  ему  в
глаза, - будь добр, напомни мне, что я полный болван.
   - Как скажешь, - не стал спорить Марсал. Временами по телу снежного червя
пробегала крупная дрожь, и хвост его начинал отчаянно  колотить  по  стенкам
лаза.
   - Нас здесь не засыплет? - с тревогой посмотрел на округлый ледяной  свод
Харп.
   -  Здесь  абсолютно  безопасно.  -  Марсал  пару  раз  ударил  светящимся
цилиндром о ладонь. - Лаз недавно проложен - лед еще  не  успел  просесть  и
потрескаться. И ни один снежный червь сюда не приползет: они  на  расстоянии
чувствуют, что лаз уже занят... Ты только не подходи к нему слишком  близко,
- предостерег Марсал, увидев, что  Харп  подошел  к  самому  кончику  хвоста
снежного червя. - Сто его знает, вдруг один из клиньев вылетит...
   Харп как будто даже и не услышал последних обращенных к нему слов.
   - Я вижу ее, - не оборачиваясь, произнес он.
   - Кого? - не понял Марсал.
   - Энису.
   Харп скинул с плеч вещевой мешок и, присев на корточки,  протянул  вперед
руку с зажатым в ней светящимся цилиндром.
   Хвост снежного червя метнулся от одной стенки лаза к другой так, что Харп
едва успел отшатнуться назад.
   - Тебе что, жить надоело! - с испугом крикнул Марсал. -  Отойди  подальше
от червя!
   Ничего не ответив, Харп развязал вещевой мешок и начал доставать все, что
в нем находилось.
   Склонив голову к плечу, Марсал с любопытством наблюдал  за  тем,  что  он
делал.
   Найдя в мешке тяжелый металлический крюк, Харп  привязал  к  нему  тонкую
длинную веревку.
   Взяв веревку и крюк, он снова подошел к судорожно подергивающемуся хвосту
снежного червя.
   - Ты что задумал? - с тревогой спросил Марсал.
   - Хочу достать Энису.
   Аккуратно сложив веревку широкими  кольцами,  Харп  положил  ее  на  пол,
расправил и проверил, не перехлестываются ли между собой витки.
   - Ты думаешь, она еще жива? - Марсал с сомнением покачал головой.
   - Нет, я так не думаю, - сухо ответил Харп.
   - Тогда чего ради все это?
   - У вас не принято хоронить своих мертвых? - спросил  Харп,  взглянув  на
Марсала.
   - Ну, их обычно закапывают в снег где-нибудь подальше от дома, -  ответил
тот.
   - И что потом?
   - А что потом? - не понял вопроса Марсал.
   - Вы вспоминаете о них?
   - Ну да, - подумав, ответил Марсал. - Ты ведь слышал о Татауне.
   - Татаун, - саркастически усмехнулся  Харп.  -  У  него  даже  нет  своей
могилы.
   - А какая разница? - недоумевающе посмотрел  на  Харпа  Марсал.  -  Здесь
везде только снег да лед. Любой труп, где его ни  закопай,  пролежит  тысячу
лет. А то и больше... Если, конечно, его снежный червь не отроет, -  добавил
Марсал после небольшой паузы.
   - Хорошо еще, что вы не едите своих мертвецов, - мрачно буркнул Харп.
   - Ну, ты сказал! - обиженно нахмурился Марсал. - Что мы, дикари, что ли?
   Харп ничего не ответил.
   Взяв в руку конец веревки, к которому был привязан  крюк,  он  подошел  к
хвосту снежного червя и, пару раз качнув крюк на веревке, кинул его.
   Зазор между телом червя и стенкой лаза был невелик, и, пролетев не больше
метра, крюк, ударившись о стену, упал.
   Харп вытянул крюк, смотал веревку и повторил бросок.
   На этот раз крюк пролетел чуть дальше, но все равно не достиг цели.
   Харп еще раз повторил попытку, и снова безрезультатно.
   Марсал, глядя на это, только  недоумевающе  покачал  головой.  Достав  из
мешка небольшой коврик из теплоизоляционного пластика, Марсал расстелил  его
на полу и, аккуратно подобрав под себя полы дохи, сел. Снова запустив руку в
мешок, он выудил оттуда полиэтиленовый пакет, набитый  серыми  лепешками  из
закваски. Достав из пакета лепешку, Марсал  начал  меланхолично  жевать  ее,
продолжая наблюдать за тем, как Харп вновь и вновь пытается зацепить  крюком
безжизненное тело Энисы, лежавшее почти под самым выходом из лаза.
   Только с тринадцатого раза  у  Харпа  получился  отличный  бросок.  Крюк,
скользнув по ледяной стенке лаза, упал точно на тело девушки. А  когда  Харп
осторожно потянул за веревку, крюк зацепился за полу расстегнутой дохи.
   Медленно, очень медленно Харп вытягивал мертвое тело  из-под  гигантского
снежного червя, терпеливо выжидая и пользуясь каждым  случаем,  когда  червь
напрягал все свои мышцы в отчаянной и  безнадежной  попытке  освободиться  и
тело его, опираясь на хвост, чуть приподнималось над полом ледяного лаза.
   Когда до Энисы можно было уже дотянуться рукой, Харп ухватил ее за ногу и
быстро оттащил подальше от хвоста снежного червя, который то и дело  начинал
судорожно биться об лед.
   Едва только перевернув тело Энисы на спину, Харп тут же сорвал  с  головы
шапку и прикрыл ею лицо женщины, превращенное в сплошное кровавое месиво.
   - Надень шапку, простудишься, - тут же оговорил его  сидевший  неподалеку
Марсал. - Держи.
   Наклонившись   вперед,   Марсал   протянул   Харпу   серый   непрозрачный
полиэтиленовый пакет.
   Замечание Марсала можно  было  расценить  либо  как  проявление  крайнего
цинизма, либо  как  следствие  здорового  прагматизма,  присущего  человеку,
знающему, что такое холод.
   Поколебавшись секунду, Харп все же склонился ко второму варианту и,  взяв
из руки Марсала пакет, натянул его на изуродованную голову Энисы.
   Достав из вещевого мешка такой  же  теплоизоляционный  коврик,  как  и  у
Марсала, Харп кинул его к стене лаза и, придавив  с  краю  рукой,  чтобы  не
выскользнул, сел на него.
   - Хочешь? - Марсал протянул Харпу пакет с лепешками.
   - Как ты можешь есть? - презрительно поморщился Харп. - Здесь же  воняет,
как... - Не найдя подходящего сравнения, Харп только  рукой  взмахнул.  -  А
рядом покойник лежит.
   Марсал сначала недоумевающе посмотрел на Харпа, а затем, решив,  что  его
напарник просто пошутил, натянуто усмехнулся:
   - Так что же, теперь и нам с голоду помереть?
   Харп хотел было сказать в ответ что-то резкое, но внезапно  сознание  его
вновь  повернулось,  открыв  новую,  незнакомую  даже  ему  самому  сторону.
Отчетливо и ясно он вдруг понял, что Марсал прав, а он просто корчит из себя
героя и святошу. Мир, в котором они находятся, далеко  не  самое  подходящее
место для того, чтобы демонстрировать свое чистоплюйство. Агония  умирающего
снежного червя может  продлиться  еще  ни  один  час,  а  после  оставшегося
незаконченным раннего завтрака в желудке уже ощущалась пустота.
   Стянув с руки перчатку, Харп тремя пальцами ухватил  из  пакета,  который
протянул ему Марсал, сразу четыре лепешки.
   Как  оказалось,  есть,  не  обращая  внимания  на  омерзительный   запах,
исходящий от издыхающего снежного червя, было не  так  уж  сложно.  Харп  не
спеша жевал пресные, абсолютно безвкусные, да к тому же еще и холодные,  как
ледышки, лепешки и старался не думать о том,  что  ждало  его  впереди.  Для
этого еще будет время. Сейчас он пытался понять, почему восторг, который  он
испытал в первый момент, когда понял, что гарпуны надежно  и  крепко  держат
снежного червя, так быстро прошел, уступив место мрачной апатии? Трагическая
смерть Энисы вовсе не была тому причиной, как могло бы показаться на  первый
взгляд. Она только сделала еще глубже тот  провал,  куда  в  одно  мгновение
рухнуло  все,  чего  ожидал  Харп  от  этой  охоты.  Подлинная  же   причина
заключалась в том, что теперь у него уже не оставалось выбора: он должен был
до конца пройти тот путь, который сам для себя обозначил. А что ожидало