енные  ноги,  облитые
дымчато-черными чулками, колыша  бедрами  так,  что  Родион  на  миг  ощутил
неуместное в данный момент желание.
   Вспомнив,  что  следует  прикидываться  своим,  твердым  и  холодным,  он
постарался придать лицу отрешенно-презрительное выражение. Впрочем,  человек
в белом халате на него не смотрел,  деликатно  полуотвернувшись,  без  нужды
перебирая что-то на столе.
   В руках у Лики был черный поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
Подойдя к мужчине почти вплотную, она, словно  бы  смущенно  опустив  глаза,
сделала книксен по всем правилам. Точка съемки  вновь  перепрыгнула,  камера
уставилась на них сбоку. В молчании текли секунды.  Лика  стояла,  потупясь,
грудь учащенно вздымалась под тонким платьицем, щеки явственно порозовели.
   - Плохо, Анжелика, - небрежным, барственным тоном сказал ее  любовник.  -
Шампанское не откупорено, бокалы грязные...
   - Простите, сэр... - она не поднимала глаз, в голосе  звучала  совершенно
незнакомая Родиону покорность. - Я ужасно виновата...
   - Вас придется наказать...
   - Как вам будет угодно, сэр...
   Родион стиснул зубы. Мужчина небрежно бросил бутылку и бокалы на  широкую
постель, отобрал у Лики поднос и  поставил  его  на  буфет.  Шагнув  вперед,
положил ей руки на плечи, пригибая. "Сука, тварь..." - крутилось у Родиона в
голове.
   После  короткого  сопротивления  -  довольно  деланного  -   Лика   гибко
опустилась передним на колени. Толмачев с  усмешечкой,  за  которую  Родиону
захотелось его убить, намотал "конский хвост" на кулак. Она так и не подняла
взгляда, когда все началось - и тянулось с прекрасно, увы, знакомой  Родиону
неспешной изощренностью. Родион узнавал чуть ли не каждое ее  движение  -  и
испытывал непонятные чувства, впервыев жизни видя это со стороны, когда  она
была с другим. Правда, сейчас все было чуть иначе - мужчина играл Ликой, как
куклой, откровенно демонстрируя превосходство.
   В комнате стояла напряженная  тишина  -  на  фоне  лившихся  из  динамика
придыхании и стонов. Нельзя было сорваться, приходилось через это пройти - и
Родион сидел, механическими  движениями  поднося  ко  рту  сигарету,  словно
нехитрый андроид, остро ощущал на поясе приятную тяжесть кобуры.
   Финал. Глаза бы не смотрели.  Лика  закинула  голову,  покорно  глядя  на
своего скота, сцепившего сильные пальцы на ее  затылке,  щеки  пылали,  язык
блуждал по губам, грудь вздымалась - и эта горняшка  с  влажным  подбородком
настолько не походила сейчас  на  уверенную  в  себе  "железную  леди",  что
Родиону показалось, будто перед ним незнакомка, близнец, двойник...
   Мужчина легонько, но звонко ударил ее по щеке, поднял с колен и опрокинул
на постель. Лика барахталась, что-то умоляюще лепетала, однако во всем  этом
не было ничего, кроме примитивной игры. После  второй  пощечины,  еще  более
звонкой,  она  замерла,  закрыла  глаза,  позволила  приковать  ее  запястья
наручниками к  толстому  медному  пруту,  протянувшемуся  по  верху  спинки.
Сбросив одежду, разбрасывая все как попало, Толмачев лег рядом, опершись  на
локоть, долго смотрел в ее запрокинутое, зарумянившееся лицо  -  и  медленно
разорвал платье на груди. Ликин стон был мучительно знакомым. Сильная ладонь
легла ей на бедро, сминая символический подол.
   На этом кончились игры. И это еще  сильнее  уязвляло  душу  оскорбленного
новоявленного  рогоносца,  внезапно  ощутившего  себя  на  месте   Ирининого
"сокровища" - он прекрасно видел, что  игры  кончились,  что  посверкивающие
наручники стали глупым антуражем, что эти двое на постели не блудодействуют,
а любят друг друга, по крайней мере, в этот миг. Этот сучий  выползок  вовсе
не унижал партнершу - он угадывел ее желания... и занял в  ее  сердце  место
Родиона. Именно так, пардон за высокий штиль. В возрасте  Родиона  и  с  его
опытом иные вещи просекаются быстро... Можно трахать женщину еще десять  лет
- но при этом оказаться бесповоротно вышвырнутым из ее сердца. Такие пироги.
   - Остановите, - распорядился он, гордясь собою за бесстрастие, с  которым
слово было произнесено. Эдуард Петрович нажал кнопочку. Тихо сказал:
   - Можете не сомневаться, кассета будет размагничена. Вы довольны?
   - Скажите... - произнес Родион вместо ответа. -  Это  что...  извращение?
Или как?
   - А что бы вы хотели услышать? - с легкой усмешечкой спросил собеседник.
   - Правду.
   - Вы знаете, я, как дипломированный врач, ни в коем случае  не  отнес  бы
происходившее на наших глазах  к  извращениям.  Всего  лишь  одна  из  самых
безобидных разновидностей сексуальных  игр.  Встречаются  и  замысловатее...
Позвольте предельно откровенно? У меня сложилось  впечатление,  что  наша...
"Наяда" выступает инициатором подобных развлечений из  желания  сохранить  в
себе максимум женского. Что  бы  там  ни  твердили  феминистки,  современный
бизнес - чисто мужская игра и выхолащивает женскую душу, увы, очень быстро и
безжалостно. С вашего позволения, я не  стану  углубляться  в  теоретические
дебри, не хочу вас утомлять терминами и теориями. Лично мне  представляется,
что  ваша  "Наяда"  видит  в  этих  играх  удачную   возможность   ненадолго
почувствовать  себя  слабой,  беспомощной,  подчиненной  -  то  есть  играть
изначально женскую роль. Природа берет свое, как бы  наши  деловые  дамы  ни
упивались причастностью к большому бизнесу, каких бы успехов ни  добивались,
очень многим в глубине души хочется сломаться в мужских руках, даже получить
парочку затрещин... Конечно,  это  не  более  чем  потаенная,  эпизодическая
разрядка. Желание ненадолго оказаться в подчиненном положении.  Извращениями
здесь и не пахнет.
   Странно, но Родиона это разочаровало. А может быть, ничего странного и не
было - окажись блудная  супружница  извращенкой,  умственно  ушибленной,  ее
можно было жалеть. Действительность выглядела непригляднее:  она  стремилась
побыть покорной, но - в чужих руках...
   А впрочем, следовало понять раньше. Тогда, в ванной, Лика как раз и  была
покорной. Да и допрежь  того  случались  эпизоды,  значения  которых  он  не
осознал, не понял систему...
   - У вас будут пожелания?
   - Вы можете обо всем этом забыть? - спросил Родион, глядя в сторону.
   - Дорогой мой... - вздохнул доктор с ненаигранной грустью. - Если бы я не
умел забывать, одним махом и навсегда, давно бы  сошел  с  ума.  Или  не  по
своему желанию давненько переселился бы в те края, о которых так до сих  пор
и не известно ничего определенного, более того, само их существование - тема
для оживленнейших дискуссий, начатых давным-давно, еще до нас с вами...
   - Вот и прекрасно, - сказал Родион. - Что до пожеланий, у меня  есть  еще
одно, вовсе даже маленькое...
   ...Из переговорного пункта он вышел, подбрасывая ключи от машины,  весело
насвистывая что-то неразборчивое.
   - Нормально? - спросила Соня, едва он сел за руль. -  Физиономия  у  тебя
так и светится..
   - Все прекрасно, тезка магнитофона, - сказал он, закинув руки за голову и
сладко потянувшись. - Через недельку-другую мы с тобой можем покупать билеты
в Екатеринбург. Где, как выяснилось, меня все еще ждут...
   Она облегченно вздохнула, прикрыв на миг глаза:
   - А мне до сих пор не верится...
   - Слушай, почему мы с тобой так бездарно отдыхаем - подумал он вслух. - В
казино сходили бы, что стриптиз посмотрели или на китайский  ресторан  набег
сделать...
   - Нет уж, - сказала она решительно. - У меня этот город  уже  в  печенках
сидит. Лучше уж сбросить кожу, змея, и начинать светскую  жизнь  с  нуля  на
голом месте...
   - Логично, - согласился он, глянул на часы,  посмотрелся  в  зеркальце  и
потеребил бородку - черную, но вовсе не выглядевшую крашеной.  -  Кстати,  о
змеях... Ровтори инструкции.
   - Беру два билета в кино, -  прилежно  отчеканила  .  -  В  зале  отрываю
контроль  у  твоего,  сижу  до  конца,  стараюсь  по  возможности  запомнить
билетершу, кого-нибудь из тех, кто был в  зале,  мелкие  происшествия,  если
произойдут... Родик, а все же, насчет чего я алиби обеспечиваю?
   - Насчет заработка денег, - сказал он сквозь зубы. - А то выходит,  будто
я у тебя на шее сижу,  твоими  наводками  живем.  Пора  и  сильной  половине
инициативу проявить...
   Телефон со вчерашнего дня сломать еще не  успели.  Бросив  жетон,  Родион
глубоко выдохнул несколько раз, успокаивая дыхание, потом старательно набрал
номер.
   Не занято.. После третьего  гудка  трубку  сняли,  послышался  уверенный,
нагловатый голос:
   - Слушаю, Вершин.
   Родион впервые слышал голос Ирининого сокровища. Что ж, примерно такого и
ожидал, суперменские обертончики, изволите видеть...
   - Вас должны были  предупредить,  -  сказал  он.  -  Я  по  поводу  бумаг
известной вам фирмы. Все еще интересуют?
   После недолгого молчания собеседник хмыкнул:
   - Конечно. Только никаких котов в мешке. Я понятно излагаю?
   - Еще бы, - сказал Родион. - Мы  договоримся  так:  я  вам  покажу  ровно
столько, чтобы вы поняли, что имеете дело с настоящим товаром,  но  при  мне
будут только образцы, а целое, как сами понимаете...
   - Под третьей сосной налево?
   - Примерно так, - сказал Родион. - Окинете проницательным взором, а потом
и поговорим о презренном металле и его количестве... Я в паре минут езды  от
вас. Могу приехать немедленно. Устраивает?
   - Вполне. Кстати, прихватите хотя бы один документик по грузовому порту и
персонально по Звягину...
   Это  была  ловушка,  не  столь  уж  изощренная,  но  позволявшая  надежно
подловить стороннего киллера или мошенника. К несчастью  для  г-на  Вершина,
его супруга сообщила Родиону единственно верный ответ...
   - Вы меня ни с кем не путаете, любезный? -  с  ноткой  здоровой  наглости
спросил Родион.  -  Если  мне  память  не  изменяет,  вам  нужны  бумаги  по
автоперевозкам и персонально Левушке, а не каком-то мифическом Звягине...
   - Ну, простите, - без всякого раскаяния хохотнул собеседник.  -  Тесты  -
вещь необходимая... Жду.
   - И давайте без лишних свидетелей. Меня кое-кто в вашей конторе  знает  в
лицо, а вы ведь за всех стопроцентно не поручитесь?
   - Логично... Организуем безлюдье. Все?
   - Все, - сказал Родион.
   Повесил трубку и,  придвинувшись  поближе  к  телеку,  попробовал  рукой,
прочно ли сидит за поясом, под курткой, тяжелый "ТТ" с глушителем.  Запустив
два пальца в тесный карман джинсов, лишний раз убедился, что запасная обойма
лежит, как положил - патроны смотрят головками  влево,  можно  выхватить  на
ощупь... Волнения и  страха  не  было  -  одно  азартное  любопытство.  Если
приговоренный доверяет супружнице не до конца - на  седьмом  этаже  окажется
комитет по встрече (никакой милиции, но от этого не  лучше  наоборот).  Если
сокровище  имеет  глупость  доверять  женушке  всецело  -   плохи   дела   у
подрастерявщевшего крутость бизнесмена... Интересно, что это за бумаги такие
и чем ценны?
   Он вошел в огромный вестибюль - решительным шагом, ни на миг  не  выказав
неуверенности. В углу за полированным столом  с  парой  телефонов  помещался
пожилой вахтер, но он реагировал только на тех, что оказывались тут  впервые
и начинали растерянно топтаться. Вчера и позавчера  Родион  уже  был  здесь,
прошелся по этажам и убрался незамеченным, так что знал,  где  располагаются
лифты. Выбрал ту  площадку,  что  была  ближе,  -  в  противоположном  конце
вестибюля имелись еще четыре, но там толкался народ.
   Четыре двери, по две с каждой стороны. Горят три  желтых  стрелки  -  два
лифта  уходят  вверх,  один  идет  сверху,  дверь  четвертого   гостеприимно
распахнута, обширная кабина с  зеркалом  во  всю  стену  пуста.  Мир  вокруг
казался необычайно ярким и четким, под черепом уже  знакомо,  не  принося  с
собой боли, пульсировал мягко неощутимый шар, ноздри щекотал странный  запах
- смесь сладкого тления с вонью горящих листьев...
   Лифт шел вверх без остановок. Так никто и не подсел. Все.  Широкая  дверь
ушла в сторону, Родион уверенно направился в конец тихого коридора,  свернул
направо, в тупичок-загогулину, чуть приспустив  "молнию"  куртки,  помахивая
тонкой синей папкой.
   Стол секретарши пуст. Единственная дверь слева приоткрыта.  Родион  вошел
без стука. Вершин сидел на краешке  стола,  свесив  ногу,  уставясь  тяжелым
взглядом  -  трезвехонький,  рослый,  с  чуточку  набрякшим,   но   довольно
симпатичным лицом пресловутого "мачо". Родион его даже не узнал -  пьяный  в
дымину, тот выглядел совсем иначе...
   - У меня мало времени, - сказал он, перехватывая  инициативу.  -  Давайте
быстренько посмотрим пару бумаг... - приближаясь к столу,  рывком  раздернул
"молнию" папки, выхватил пару листков, густо покрытых строчками машинописи.
   Листки эти, по строжайшему наставлению Ирины, надлежало оставить на месте
происшествия. То бишь убийства.  Она  их  и  передала,  понятно.  На  взгляд
Родиона,  содержание  было  безобиднейшей  мурой:  выдернутые  из   середины
листочки многостраничного контракта касались поставок водки  и  печенья,  но
упомянутые там незнакомые фамилии и названия фирм, конечно же, давали ложный
след, иначе не было смысла их подбрасывать... Ладно, это  Иринины  проблемы,
знает, что делает...
   Вершин машинально протянул руку за листочками.  Пистолет  издал  короткий
кашель. Дуло оказалось всего сантиметрах в тридцати от  зеленого  пиджака  с
золотыми на вид пуговицами - и Родиону всерьез  показалось,  будто  судорога
мгновенной боли, пронзившей массивное тело, опахнула его жаркой волной...
   Вершин, сорвавшись со стола, обрушился на пол с  таким  грохотом,  словно
уронили с потолка чугунную станину  токарного  станка.  Родион  инстинктивно
втянул голову в плечи. Воняло тухловатой гарью, стояла  тяжелая  тишина.  На
миг показалось, что тело разбил паралич, что  он  так  и  останется  торчать
возле трупа нелепой статуей, пока не появятся  люди...  И  Родион  нелюдским
усилием воли рванулся, освободил себя из  загустевшего  воздуха.  Нагнувшись
зачем-то, тщательно прицелился в основание  черепа  и  нажал  спуск.  Голова
лежащего чуть заметно дернулась под ударом  пули.  Финита.  Пятьдесят  тысяч
долларов в кармане.
   Потом он сделал нечто категорически противоречившее полученным  указаниям
- вместо того, чтобы бросить пистолет на пол, сунул его за пояс, на  прежнее
место. Не хватило духа расстаться с бесшумной  смертью,  ставшей  словно  бы
продолжением тела, "ТТ" мог еще и пригодиться, работа не кончена...
   Тряхнул пальцами в  воздухе  -  показалось,  ладони  испачканы  в  чем-то
липком,  вязком,  но  это,  конечно,  из-за  прозрачной  пленки,   застывшей
невидимыми перчатками. Еще одно импортное чудо, врученное Ириной:  аэрозоль,
покрывавшей   кисти   рук   тончайшей   пленкой,   заменившей   традиционные
гангстерско-шпионские   перчатки.   Никаких   отпечатков   пальцев,    фирма
гарантирует...
   Словно освободившись от наваждения, бросился к двери. Рванул ее на себя -
и нос к носу столкнулся с невысоким  мужиком  в  синем  костюме  и  белейшей
рубашке. За его спиной маячила тонкая фигурка, бело-черная...
   Родион опомнился первым. Словно  пребывал  в  другом  времени,  несущемся
гораздо быстрее. Вырвав пистолет из-за  пояса,  упер  его  в  плоский  живот
знакомого по снимкам начальника службы безопасности и нажал на спуск -  раз,
два, три!
   Чужая, злая воля управляла им  с  необычайным  проворством  и  сноровкой,
превращая в машину-убийцу. "Мюллер" еще не успел завалиться,  а  Родион  что
было сил оттолкнул кренящееся тело, оказался глаза в глаза с  прижавшейся  к
стене девчонкой - белая блузка, короткая черная юбочка,  смазливая  мордашка
вчерашней  школьницы,  на  которой  удивленное  оцепенение  еще  не   успело
смениться ужасом...
   Так и не успело. Первая пуля попала ей в живот, вторая зажгла алое  пятно
под левой  грудью.  Она  сползла  по  стене,  как  подшибленная  куколка,  -
безжизненно, словно бы покорно...
   Тишина. У Родиона хватило соображения окинуть себя взглядом - так и есть,
на груди темно-алые пятнышки... Сорвал куртку, свернул ее подкладкой  вверх,
завернул в нее пистолет, прихватив сквозь тонкую  ткань  рифленую  рукоятку.
Прислушался.
   Свернул за угол, в коридор, принуждая себя не ускорять шаг, направился  к
лестнице.  Из  двери  слева  вышла   молодая   женщина,   на   ходу   листая
разлохмаченную  пачку  бумаг,  прошла  .мимо,  едва   удостоив   равнодушным
взглядом. Родион, не в силах перебороть себя, оглянулся - нет, не  дошла  до
тупичка, свернула в другую дверь...
   Поднялся двумя этажами выше - и на девятом  преспокойно  присоединился  к
ожидавшим лифт. Вошел вместе с ними в кабину, увидел в высоком зеркале  свое
отражение - волосы слегка взлохмачены... так,  непринужденно  причесаться...
никто и внимания не обращает...
   Вряд ли Вершин пытался устроить гостю западню - Ирина тогда рассказывала,
"Мюллер"  из  кожи  вон  лез,  пытаясь  неусыпным   бдением   компенсировать
беззаботность босса, секретуточка, вполне  возможно,  прилежно  настучала  о
внезапном распоряжении шефа "пойти погулять". И "Мюллерок" решил  на  всякий
случай пробдить, в  противоположность  своему  знаменитому  прототипу  глупо
нарвавшись  на  пулю.  Жалко  девчонку.  Впрочем,  он  с  небывалым   прежде
ожесточением тут же подумал: "А нас кто пожалеет?!"
   Из здания он вышел беспрепятственно. Хотелось хохотать, легкость  в  теле
была необыкновенная.

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
   Железная леди
   Господин киллер сидел в кресле, вытянув ноги в носках  и  положив  их  на
край стола. В руке у него  был  большой  бокал  настоящего  джина  "Гордон",
смешанного   с   отечественным   тоником   "Пишар"   (сокращенное   название
акционерного  общества  "Пиво  Шантара").  Напиток  сей  символизировал   не
потребность в алкоголе, а успешное завершение  дела,  незапятнанную  чистоту
акции. Он временами отхлебывал по глоточку, довольный жизнью, но пуще того -
собой.
   Вычищенный и  смазанный  "ТТ"  покоился  в  надежном  тайнике,  самолично
вырытом Родионом в  подвале  у  Самсона.  В  ничейном  тупичке,  под  грудой
валявшегося там исстари железного  лома,  старых  автомобильных  покрышек  и
пустых банок. Железа было столько, что любой металлоискатель  просто  обязан
был скоренько  рехнуться  и  окончательно  потерять  нюх.  Там  же,  в  двух
канистрах с отрезанными днищами, почивали  гранаты,  денежки  и  злосчастное
золотишко - выбрасывать его было  жалко,  оставалось  все  же  приберечь  до
Екатеринбурга,  а  там  переплавить,  что   ли,   в   слиток,   приспособить
куда-нибудь... Ну, а червонцы особых примет не имеют, с ними возни не будет.
   Ирине звонить не было смысла - сама все узнает, а в ненужные детали вроде
исчезновения орудия убийства с места совершения такового следствие  ее  вряд
ли будет посвящать. Так что и с этой  стороны  все  пройдет  гладко,  вконце
концов, послушайся он совета сообщницы и брось пистолет рядом с усопшим, мог
бы, два пальца уделать, сгореть, как швед под Полтавой. "Мюллер" уже лез  за
пистолетом, да и девчонка отиралась тут же...
   Голова абсолютно не беспокоила - пульсация с левой стороны черепа  то  ли
пропала, то ли распространилась на весь мозг, на все тело и оттого стала как
бы неощутимой частью его самого, вроде кровеносных сосудов. На  самочувствие
это если и повлияло, то - в лучшую сторону, он острее ощущал запахи и звуки,
мир был ярок, краски сияли почти без переходов и полутонов.  Временами  даже
казалось, что слышит долетавшую то ли из-за стены, то ли из квартиры  сверху
громкую  триумфальную  музыку  -  и  это  при  толстенных  стенах  добротной
сталинской постройки.
   Попробовал взяться за жизнеописания двенадцати Цезарей - но не получалось
что-то,  не  хватало  сосредоточенности,  смысл  сто  раз  читанных  строчек
ускользал. Сердито отшвырнув книгу на стол, отхлебнул джина.  Необычно  рано
вернувшаяся Лика его не потревожила ни разу - а  Зойка  умчалась  куда-то  с
подружками, так что царили тишина и покой.