поутру...
   - Интересно, в чем тут ребус? - не без  мстительности  усмехнулся  он.  -
Если ты на мне поставила крест, это еще не значит, что весь мир должен  этой
установке следовать...
   - Да не ставила я на тебе крест, - сказала она оторопело. - Просто...
   - Просто каждый уважающий себя американский  миллионер  был  в  молодости
чистильщиком сапог, - сказал он, наслаждаясь ее  изумлением.  -  Не  слышала
такую истину? Надоело мне чистить сапоги, вот и все.
   Определенно ей хотелось о многом поговорить и многое спросить, но времени
не было. Лика, бросив взгляд на часы,  промокнула  губы  салфеткой,  махнула
рукой:
   - Бежать пора, потом поговорим...
   Но перед тем, как исчезнуть, задержалась в дверях и бросила на него  чуть
беспомощный взгляд, преисполненный растерянности, изумления  и  еще  чего-то
схожего. Именно такого взгляда он и  ожидал,  получив  нешуточную  моральную
сатисфакцию. .
   Вышел на балкон, успел еще заметить, как Лика садится на  заднее  сиденье
черного БМВ, и  в  полном  блаженстве  души  громко  замурлыкал  мелодию  из
"Крестного отца", почесывая пузо.
   Вторую порцию бодрящего удовлетворения он получил, когда вышел с Зоей  во
двор  и  неторопливо  распахнул  дверцу  "Форда"  на  глазах  соседа  и  его
приятелей, торчавших возле низкой белой "японки". Уставились так, что Родион
ощутил нечто схожее с оргазмом, и медленно проехал мимо, не  удостоив  их  и
взгляда. Зато видел в зеркальце, как они таращатся вслед.
   Увы, Зоя не проявила ожидавшегося восторга - приняла известие о появлении
в хозяйстве "Форда" не равнодушно, конечно, но с неприятно  царапнувшим  его
спокойствием. А ведь ради нее, если подумать, и старался...  Словно  хозяйка
ста кукол,  получившая  в  подарок  сто  первую,  восприняла,  как  должное,
поерзала  на  сиденьи,  побаловалась  с  кнопками  стеклоподъемника,  но  ни
ликования тебе, ни даже восторга...
   - Круто? - спросил он, и реплика показалась заискивающей.
   Зоя пожала плечиками:
   - Нормально. А телевизора нет? У мамы в бээмвэшке видел, какой телевизор?
И холодильник скоро поставят...
   Словом, отъезжая от школы, он почувствовал  себя  генералом,  у  которого
неожиданно украли победу.  Победа-то  произошла,  но  вот  ожидаемый  триумф
отменили, никаких тебе золотых колесниц, золотых венков над головой  и  рева
труб. Это ты полагал, что свершил  нечто  достойное  триумфа,  -  окружающие
другого мнения...
   Ну и наплевать. Не очень-то и хотелось. Он сделал все,  что  было  в  его
силах, старательно пытался укрепить  истончившиеся  ниточки,  соединявшие  с
женой и дочкой. Значит, не судьба...
   ...Знаете ли вы  шантарскую  ночь?  О,  вы  не  знаете  шантарской  ночи!
Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее - и с шипением
мечутся по  нему  разноцветные  ракеты,  запускаемые  в  обильном  множестве
вдребезину  пьяными  курсантами  зенитно-командного   училища,   отмечающими
восьмисотлетие своих славных войск (берущее начало с произвольно вычисленной
даты славного подвига Алеши  Поповича,  сшибившего  с  небес  Змея  Горыныча
кстати подвернувшейся оглоблей).  Божественная  ночь!  Очаровательная  ночь!
Недвижно, вдохновенно стояли леса, полные мрака, и в лесах этих расстается с
невинностью не одна дюжина шантарских юных красавиц, кто  по  согласию,  кто
приневоленно. Весь ландшафт спит. Только цыгане ромалэ  Басалая,  барона  из
Ольховки, мечутся по притихшему городу, как грешные души в аду,  развозя  по
замаскированным  торговым  точкам  пакетики  с  травкой  и  порошочком.  Как
очарованный, дремлет в низине меж лесистых сопок град  Шантарск.  Все  тихо.
Благочестивые люди уже спят.
   А вот неблагочестивым спать некогда - самая рабочая пора...
   ...Родион перемещался по залу ожидания аэропорта "Ермолаево" без малейшей
суетливости, чтобы не бросаться  в  глаза.  Неспешно  и  уныло  бродил,  как
человек, у которого впереди масса времени, а убить время  решительно  нечем.
Подобно  подавляющему  большинству  пассажиров,  силился  найти  развлечение
буквально во всем: в двадцатый раз озирал расписание, торчал у сувенирных  и
газетных киосков, поднимался на второй этаж, спускался неторопливо,  выходил
покурить в ночную прохладу, глазел по сторонам  с  бесцеремонностью  зеваки,
знающего, что никого из этих людей он больше не встретит.  Особой  опасности
налететь на знакомого, от скуки обязательно  кинувшегося  бы  поболтать,  не
было - для знакомых с "Шантармаша" полеты на аппаратах тяжелее воздуха давно
уже стали недостижимой роскошью. А более удачливые, из  другого  круга,  как
правило, подъезжали на собственных машинах к самому отлету и  сразу  шли  на
регистрацию, не бродя бесцельно по залам.
   Все его  маршруты  были  составлены  так,  что  обязательно  проходили  в
отдалении от ничем не  примечательного  мужичка  лет  сорока,  отличавшегося
этакой чичиковской полноватостью.
   Полноватостью мужичок был обязан не чему иному, как аккуратно упакованным
пачкам долларов и  самых  крупных  рублевых  купюр,  затаенных  в  мастерски
подогнанном нательном поясе, совершенно незаметном  под  одеждой.  Даже  без
разъяснений Сони Родион и сам знал о существовании таких курьеров. Сплошь  и
рядом криминальные забавы здесь ни при  чем  -  честные  или  почти  честные
коммерсанты нуждаются, в переброске приличных сумм наличными для обеспечения
безобидных, в общем, сделок. Обычно, дабы не подвергать себя  лишнему  риску
при аэрофлотовском досмотре, такие "фельдъегеря" передвигаются  по  железным
дорогам, но в том-то и соль, что "Чичиков" должен был доставить  денежки  на
север Шантарской губернии, в Завенягинск, а туда в это время года, в  полном
соответствии с полузабытой песней, только самолетом можно долететь. Железной
дороги нет (и никогда не будет), а навигация откроется месяца через два...
   Согласно железной закономерности, завенягинские рейсы  из-за  причудливых
капризов северной погоды отменялись и задерживались через один, а то и чаще.
И тогда несколько дней в аэропорту мыкались десятки бедолаг, в бессмысленной
надежде шатавшихся от окошечка к  окошечку  и  травивших  начальника  службы
движения, как зайца. Именно такая коллизия и сложилась сорок минут  назад  -
было окончательно и бесповоротно объявлено, что Завенягинск не принимает,  а
когда будет принимать, известно лишь господу богу.  Суток  через  двое,  как
минимум.
   Вот тут-то и началась работа...
   С точки зрения попавшего в подобные хлопоты западного человека,  логичных
и разумных выходов было два: либо сесть в машину и вернуться в  город,  либо
снять номер в гостинице (благо она в аэропорту имелась) и ложиться спать.
   Россияне, естественно, выбирали третий путь, не  способный  втиснуться  в
менталитет западного человека, хоть ты его туда кувалдой загоняй:  принялись
липнуть к окошечкам, в глубине души веря, что и в третьем им сообщат,  будто
в первых двух недопоняли ценные указания начальства или пошутили с  похмелья
и самолет все-таки взлетит с небольшим опозданием. Замотанные и  растерявшие
всю прелесть дамочки в голубом привычно отлаивались, возникло столпотворение
с матерным аккомпанементом, и отиравшийся  поблизости  со  своей  объемистой
сумкой (набитой пустыми  коробками  из-под  обуви  и  некоторым  количеством
старых газет) Родион сделал для себя кое-какие выводы.
   Во-первых, "Чичиков" был один -  никакой  охраны,  скрытно  и  неотступно
маячившей в отдалении. Во-вторых,  он,  как  человек  опытный  и  собранный,
толкаться у окошечек не стал, принял удар судьбы  относительно  спокойно  и,
похоже, стал  раздумывать,  как  ему  теперь  быть.  Вот  тут-то,  словно  в
фантастических  рассказах,  будущее  раздваивалось:   либо   он   пойдет   к
телефону-автомату и примется вызывать машину, либо решит  обустраиваться  на
ночлег...
   Родион утроил  внимание,  продолжая  словно  бы  бесцельно  болтаться  на
небольшом пятачке. Его маневрам способствовала возникшая теснота -  объявили
регистрацию сразу на три рейса, да  и  толпа  завенягинцев  никак  не  могла
отлипнуть от окошечек, так что удалось  подобраться  к  "Чичикову"  довольно
близко. И вновь удалиться.
   Телефон-автомат работал и оставался свободным, но  "Чичиков"  к  нему  не
пошел. Зато с интересом поглядывал в сторону бара. Это уже лучше. Напиваться
он, конечно, не будет, но сразу  видно,  немного  посидеть  там  собирается.
Скорее всего, немного успокоился, не обнаружив за собой  явного  хвоста.  По
сведениям Сони, не столь уж и крутой дядечка, в серьезных войсках и нутряных
органах не служивал, деньги возит не в первый  раз,  подсознательно  привык,
что все обходится. А вот слабость к прекрасному полу, по тем же  источникам,
питает. Как выразился бы Фаятоглас, пора пускать Артабана...
   Окончательно  уверившись,  что  звонить  клиент  не  собирается,   Родион
поднялся на второй этаж. Мельком глянул на свое отражение: нет,  зря  боялся
встретить знакомых, они бы его ни за что не узнали.  Всех  причиндалов,  что
вручила ему Ирина, хватит раза на три, а потому он  перед  выходом  на  дело
покрасил волосы с помощью Сони  и  запихал  в  рот  и  нос  телесного  цвета
пластиночки. И краски, и похожих на противных червяков пластиночек  осталось
еще достаточно...
   Прекрасно помнил, в каком кармане у него зеленая расческа, а  в  каком  -
желтая. Остановившись у бетонных перил, полуотвернувшись от рядов коричневых
кресел, где не было ни единого свободного местечка, вынул зеленую расческу и
неторопливо принялся водить ею по черным волосам. Ирина не соврала -  краска
превратила его в совершеннейшего  брюнета,  но  волосы  вовсе  не  выглядели
крашеными. Кучеряво живут зарубежные артисты, надо полагать...
   С одного из кресел в ближайшем ряду поднялась женщина. Не уделив  Родиону
ни малейшего внимания, стала спускаться на первый этаж, перекинув через руку
джинсовое пальто, неся в другой объемистую сумку.
   Все, кто был моложе девяноста, восхищенно таращились ей вслед. И было  от
чего - наряд для Сони они подбирали вместе, скрупулезнейшим образом обсуждая
каждую мелочь. Она никоим образом не  должна  была  ходить  на  проститутку:
мало-мальски опытный, пот„ршийся по  жизни  мужик,  тем  более  обремененный
большими деньгами, от явной профессионалки, неважно,  дешевой  или  дорогой,
шарахнется инстинктивно в такой вот ситуации, прекрасно понимая, что завести
она может не в постельку, а под кастеты сообщников... С другой стороны, Соня
должна  была  выглядеть  достаточно  сексапильно  и  нести  во  всем  облике
невысказанный намек на доступность.
   Куда там Юдашкину и Славе Зайцеву -  перед  ними,  счатливцами,  подобная
задача никогда не стояла и вряд встанет...
   Однако справились, кажется. Бежевая юбка обтягивала бедра и попку, словно
вторая кожа, и далее свободно падала до щиколоток,  но  имела  сзади  весьма
аморальный  разрез.  Если  уж  у  Родиона,  изучившего  это  тело  во   всех
подробностях,  кровь  искрилась  электрическими  зарядами,  что  говорить  о
посторонних? Вишневая кофта не особенно и обтягивала, но вырез был убойный -
и в вырезе, отсверкивая изумрудиками, спускалоась  к  ложбинке  меж  грудями
довольно массивная золотая цепочка. Три кольца - одно из них с  бриллиантами
- завершали картину. А каштановый парик был нз натуральных волос.
   Одежду они  купили  в  самых  дорогих  шантарских  магазинах,  а  выбирая
драгоценности, вконец задергали двух продавщиц. Сонина экипировка влетела  в
копеечку, но все расходы должны были стократ окупиться при удаче. Холеная  и
избалованная дочка  денежного  папы,  игрушечка  столь  же  денежного  мужа,
деловая женщина - кто угодно, только  не  профессионалка...  Даже  незбежные
кавказцы, конечно же, обитавшие в аэропорту стаями  и  стайками,  восхищенно
взирали издали, но подходить опасались. "Точно, справились", -  сказал  себе
Родион облегченно, наблюдая явление дорогой красавицы на нижнем  этаже.  Она
шествовала с царственным пренебрежением к окружающим, а те, поганцы, трахали
глазами, распуская слюни. Пожалуй, он вытащил выигрышный билетик - если там,
в новой жизни, одеть  ее  еще  лучше  и  увешать  побрякушками  помассивнее,
завистники станут падать в штабеля и поленницы...
   Лицо у нее, как и полагалось по сценарию, было грустным.  Она  спустилась
на первый этаж по правой лестнице - а недешевый  бар  располагался  в  левой
оконечности прямоугольного зала, так что Соне нужно было пройти его  во  всю
длину, как и было  задумано...  Родиону  показалось,  что  он  слышит  внизу
отчаянный хруст шейных позвонков  -  это  синхронно  поворачивались  мужские
головы, словно железные опилки, попавшие в магнитное поле.  "Чичиков"  общей
участи не избежал, и явление прекрасной незнакомки, похоже, стало  последней
каплей, окончательно склонившей его навестить бар. Правда,  он  выжидал  еще
несколько минут, что-то напряженно для себя решая...
   С исчезновением "Чичикова"  за  полукруглой  резной  дверью  бара  миссия
Родиона не окончилась. Он еще долго торчал у перил, высматривая, не  пройдет
ли следом кто-то, напоминающий потаенную охрану.  Нет,  прошло  четырнадцать
минут, а в бар никто больше не вошел.
   Выйдя на улицу, Родион закурил. Охотничий  азарт  и  волнение  стали  уже
привычными, лишенными робости. Единственное, что его всерьез  беспокоило,  -
оставленная в укромном уголке машина. Самое слабое место  во  всем  ювелирно
разработанном плане. Сигнализацию в  "Форде"  никак  нельзя  было  оставлять
включенной - автоворов  или  хулиганов  отпугнет,  конечно,  но  может  зато
привлечь милицию аэропорта. Но тут уж ничего не поделаешь. У заднего  стекла
он положил милицейскую фуражку, это давало пусть зыбкий, но шанс...
   Когда он вошел в бар. Соня и последовавший за ней Чичиков  пребывали  там
уже тридцать две минуты. Ему не было нужды оглядываться якобы невзначай - за
стойкой, во всю ее длину, тянулось высокое наклонное зеркало, и Родион сразу
увидел вишневую кофточку. И "Чичикова" рядом. Они расположились тет-а-тет  в
рассчитанном на четыре места отсеке, сидели не по разные  стороны  стола,  а
рядышком - правда, интима было пока что маловато,  как  и  предусматривалось
планом. Соня, судя  по  ее  выразительным  жестам,  как  раз  жаловалась  на
мужа-кобеля, которому шальные  бизнесменские  денежки  ударили  в  голову  с
невероятной силой, и он бегает по шлюхам практически не скрываясь, разве что
домой  не  водит,  пренебрегая  внутренним  миром  супруги,  между   прочим,
окончившей философский факультет, видит в ней лишь красивую игрушку, а  ведь
деньги в этой жизни отнюдь не главное, только где найти такого мужика, чтобы
способен был поднять взгляд выше талии и оценить духовные искания...
   Примерно в таком стиле  она  должна  была  компостировать  мозги  жирному
карасику, быстро пьянея при этом и  с  чисто  женской  непоследовательностью
переходя порой ко вполне благопристойному кокетству.
   Рассеянно, не спеша, Родион отсчитывал деньги - глядя в  зеркало.  Стадия
"быстрого опьянения" уже наступила. Карасик, ручаться можно,  от  подозрений
уже избавился и горит желанием доказать, что готов  в  полной  мере  оценить
духовные искания и богатый внутренний мир новой знакомой - понятно,  приведя
ее в горизонтальное положение, но об этом  он,  как  воспитанный  человек  и
джентльмен, пока что умалчивает...
   Ага. Доставая из сумочки сигареты, она словно  бы  невзначай  уронила  на
стол ключ от гостиничного номера - удачная  имитация  казенного  брелока  из
отеля "Ермолаево" была  изготовлена  самим  Родионом.  Неловкими  движениями
запихала всю мелочевку обратно, пьяно рассмеялась, стрельнула глазками...
   Народу в баре  было  немного.  Забрав  высокий  стакан  с  коньяком,  два
блюдечка с закуской и банку пепси  Родион,  не  глядя  на  сладкую  парочку,
прошел мимо и устроился  в  соседнем  отсеке.  Музыка  играла  негромко,  он
разбирал почти каждое слово.
   - ...да не это самое страшное, к вашему сведению,  Костик.  Иногда  тянет
ему изменить просто так, в отместку по старому принципу "око за око"...
   - Хотите сказать, Ниночка, что вам еще не приходилось...
   Произнесено это было на высшем пилотаже - шутливейше, но с должной  долей
развязного подтекста. В ответ последовало манерное хихиканье:
   - Ко-остик...
   - Просто я подумал: столь очаровательная женщина при  ее  уме  не  могла,
увы, прозябать в одиночестве.
   - Вы о маленьких безумствах?
   - Если они маленькие, то это и не безумства вовсе...
   И так  далее,  в  том  же  духе.  Разбавив  свой  коньяк  пепси  и  скупо
пригубливая, Родион прыскал про себя - со стороны эта стандартная  болтовня,
предшествовавшая  культурному  соитию   двух   приличных   людей,   казалась
невероятно убогой и плоской. Увы, насколько он мог судить по  своему  опыту,
вовсе не являвшемуся исключением из правил, все обычно  так  и  происходило.
Некоторые реплики он  мог  предсказать  наперед  -  и  частенько  оказывался
провидцем...
   Дама пьянела все сильнее, но никаких вульгарностей себе не позволяла ни в
речах, ни в манерах, разве что разговор стал гораздо куртуазнее, а намеки  -
недвусмысленными.
   Словно бы протрезвев вдруг и спохватившись, "Ниночка" напомнила вслух  об
услышанных от подруг ужасах - точнее, о коварных  маньяках,  прикидывающихся
приличными людьми, а меж тем лелеющих в  отношении  беззаботных  богатеньких
дам самые зверские планы, грабительско-извращенные.  Шуршание  бумаги.  Ага,
демонстрирует билет и визитные карточки, наглядно доказывая, что он  честный
негоциант, застигнутый в степи непогодою...
   Легчайший намек на готовность оплатить услуги дамы -  едва  уловимый,  но
вызвавший нешуточную пьяную обиду. Долгие оправдания и заверения кавалера  -
он ничего такого не имел в виду, его неправильно поняли, честное слово...
   Вскоре и дураку, возьмись  он  подслушивать,  стало  бы  ясно,  что  дело
движется к неизбежному финалу - на всех парусах, на всех  парах,  на  полном
галопе...
   Родион встал, подхватил  сумку  и  неторопливо  прошел  к  выходу.  Занял
позицию у газетного киоска. Минут через десять появилась сладкая парочка,  с
первого взгляда ясно, перешедшая в качественно новый этап  отношений.  Упаси
господи, не в обнимку, даже за ручки не держатся, но прочно  связаны  некими
невидимыми нитями, по крайней мере, кавалер в этом не сомневается.  Свернули
вправо, исчезли на ведущей в подвал лестнице  -  все  в  порядке,  "Ниночка"
отправилась сдать сумку в камеру хранения. Пусть сдает, все  равно  там  нет
ничего, кроме старой массивной кофеварки, обложенной кучей старых  журналов.
Сумка, правда, новенькая и дорогая. На  карасика  это  должно  подействовать
должным образом: если человек сдает вещи на хранение, предполагается, что он
сюда вернется. Наводчицы так себя не ведут, у них вообще не бывает при  себе
дорогих сумок...
   Когда они вышли, Родион, не  обращая  внимания  на  оставленную  у  стены
сумку, заторопился следом. Ожидание кончилось, теперь все решали секунды - и
малейшая случайность могла погубить детальнейший план, а заодно и начинающих
гангстеров.  Скажем,  на  недлинной  дороге  в  гостиницу  будут   отираться
случайные прохожие или милицейский патруль.  Вообще-то,  "Ниночка"  в  любой
момент может передумать, окончательно протрезветь и шугануть кавалера, никто
ее ни в чем не уличит, но дело сорвется. А если их застигнут за работой...
   Хорошо  еще,  гостиницу  проектировали  истинно  советские   архитекторы,
напрочь пренебрегавшие буржуазными излишествами вроде удачного размещения на
ландшафте. Семиэтажная гостиница выглядела вполне пристойно,  даже  красиво,
вот  только  идти  к  ней  приходилось  по  изрытому  непонятными  ямами   и
застроенному непонятными сараями  пустырю,  по  растрескавшейся  асфальтовой
дорожке, в последний раз латавшейся еще при тов. Федянко. Фонарей  почти  не
было, справа придвинулся сосновый лесочек - в общем, место неплохое.
   Целуются,  надо  же...  Родион  покривил