оим классом, учено выражаясь?
   - А что,плохо?
   - Ну почему, - сказала Соня, щурясь. - Не в стаде же ходить,  если  вдруг
выпала возможность, нужно ловить шанс...
   - А ты-то кто? Если знаешь, что такое энтропия и не путаешь  Эйнштейна  с
Юрием Никулиным...
   - Я же говорю - отпрыск интеллигентов. Целых три курса кончила в универе.
   - А что ж вот так...
   - А что? - Она смотрела совершенно безмятежно. - Доучиться и, как папа  с
мамой, давить ломаный стул в институте за символическую денежку? Все  равно,
Родик, всех нас в этой жизни стебут,  как  проклятых,  и  какая  разница,  в
фигуральном смысле или в прямом? Ты же тоже, я так понимаю,  бросил  прежние
умственные забавы? И подался в черные робин гуды? Если уж такова се ля ви...
- она лихо подняла рюмку, но глаза все же были  чуточку  грустные.  -  Давай
вздрогнем? А, на  часы  поглядываешь...  Действительно,  безобразие  с  моей
стороны, разболталась... Этот обормот, Толик, мне успел  радостно  и  весело
наябедничать, что клиент попался из интеллигентов и с эскортом прежде шашней
не имел... - Она встала, подошла  к  нему  сзади  и  наклонилась  к  уху.  -
Выходит, ты у нас невинный в некотором роде? Ничего,  это  не  больно  и  не
страшно, и мама не узнает... - и звонко рассмеялась над ухом.
   Родион сердито выпрямился, но, встретив  ее  абсолютно  невинный  взгляд,
смешался. Нарочито громко ступая, подошел и  задернул  шторы  -  в  комнате,
правда, особенно  темнее  не  стало,  до  захода  солнца  было  еще  далеко.
Обернулся. Она уже успела снять джинсы и  сидела  на  незастеленном  диване,
откинувшись назад, упираясь руками, черная футболка задралась, полоска  тела
меж ней и розовыми  трусиками  моментально  подействовала  на  него  должным
образом, вышибая из головы комплексы и переживания. Направился к дивану,  на
ходу вытаскивая, прямо-таки вырывая рубашку из джинсов. Смешно, но и в самом
деле волновался чуточку, словно в первый раз.
   - Э нет, сэр, не спешите... - она  подняла  руку,  держа  двумя  пальцами
яркий крохотный пакетик. - Давай я сама надену...
   Рубашку он так и не снял. Наплевать, сойдет... Соня закрыла глаза. Уложив
ее на диван  и  с  мальчишеской  поспешностью  раздев  окончательно,  Родион
потянулся было к ее губам, но вовремя опомнился, в  последний  момент  отвел
лицо, поцеловал в шею. Она коротко простонала, так возбуждающе и нежно,  что
Родион сам не заметил, как вошел в нее - при помощи умелых пальчиков.
   ...Она так и не открыла глаз, ни разу. Это было прекрасно - странствующие
по его телу теплые ладони, жаркие стоны в ухо, быстрый дразнящий шепот:  "О,
какой ты... Быстрее, глубже...", поток тихих  непристойностей,  возбуждавший
еще больше, то и дело прерывавшийся отчаянными вздохами и стонами. Когда  ее
палец, уверенно раздвинув ягодицы,  вошел  сзади,  Родиону  показалось,  что
внутри у него что-то беззвучно взорвалось, и  он  кончил  яростно,  взрывом,
прижав девушку к жесткому дивану, зажав  в  зубах  кожу  над  ключицей.  Она
распласталась под ним, бессильно раскинув руки, укусила  под  подбородком  и
замерла.  Все  было  так  великолепно,  что  он,  не  сдержавшись,   зарычал
по-звериному. Поднялся над ней, упираясь руками, тело все  еще  содрогалось,
опустошаясь. И расслабленно упал рядом, повернув ее на бок, не  в  силах  из
нее выйти, да и не желая того.
   В чувство его привел настойчивый, длинный звонок в дверь.
   - Пора... - раздался над ухом прерывистый шепот.
   - К черту! - он открыл глаза, чувствуя  себя,  как  ребенок,  у  которого
безжалостно отбирали новую великолепную игрушку. -  Слушай,  ему  можно  еще
денег сунуть, да?
   - Ну естественно, - сказала Соня. - На час, да?
   - К черту, - повторил он. - До ночи, до утра...
   - Э нет, не пойдет, - сказала Соня тихо. - Мне,  знаешь  ли,  нужно  дома
отметиться, а то предки всю милицию на ноги поднимут... Не поверишь,  всегда
дома ночую, как порядочная девушка, такую себе смену выговорила...  Часа  на
два, идет?
   Звонок надрывался.
   - Там в кухне деньги на столе, сунь ты  ему,  сколько  следует,  и  пусть
катится... - быстро сказал Родион,  чувствуя  самый  натуральный  страх  при
мысли, что она сейчас может уйти.
   Соня мимолетно погладила его по щеке:
   - Не переживай, Робин Гуд,  сделаем  в  лучшем  виде...  Она  встала,  не
озаботившись хоть что-то на себя накинуть, скрылась в кухне и вскоре вышла с
мятыми купюрами в руке, открыла дверь, тихо произнесла пару  фраз,  щелкнула
замком. Вернувшись, присела рядом на диван, улыбнулась:
   - Порядок в танковых войсках, остаемся. Я ему там отстегнула повыше нормы
второпях, ты не против?
   - Да ерунда, - отмахнулся он. - Я себе еще раздобуду... Иди сюда...
   - Куда спешить? - она улыбнулась, взъерошила ему волосы. - Я его зарядила
на пару часов, посидим, как белые  люди,  не  спеша...  -  Гибко  выгибаясь,
накинула футболку и направилась в ванную.
   Родион встал, осушил  рюмку,  закурил,  слушая  плеск  воды.  Пачка  была
пустая, и он сходил за сигаретами в кухню.  Куча  купюр,  которую  он  после
звонка в эскорт вывалил на кухонный стол - одни рубли,  доллары  остались  в
сумке - поубавилась больше чем наполовину,  судя  по  всему.  Соня  излишней
церемонностью  не  страдала.  Но  такие  мелочи  его  сейчас  нисколечко  не
волновали, деньги  были  раскрашенными  бумажками,  и  только.  Он  все  еще
переживал взрывоподобный  оргазм  и  воспоминания  о  гибком  сильном  теле,
извивавшемся под ним в бешеном ритме.
   Плюхнувшись на диван и выкурив сигарету,  он  немного  остыл.  Даже  смог
трезво  подумать,  что  все  эти  невыносимо  страстные  вздохи   и   прочие
испробованные на нем приемчики служат насквозь утилитарной цели -  заставить
клиента побыстрее кончить, что-то он об этом читал,  что-то  такое  и  Вадик
говорил...
   Но и это тоже не волновало ничуть. Родион прекрасно понимал, что в ванной
не спеша ополаскивается обыкновеннейшая проститутка, пропустившая сегодня до
него неизвестное количество мужиков, наверняка  слушавших  те  же  вздохи  и
шепот, испытавших то же изощренное скольжение по  телу  пальцев  и  губ,  но
хотел ее снова и снова, при одной мысли о ее теле в висках жарко стучало.  И
невыносимо было думать, что она сегодня уедет  к  кому-то  еще.  Он  сам  не
понимал, что с ним творится: то ли все дело в том, что Соня не  походила  на
платных шлюх, какими он их себе представлял, то ли в том, что она была своя,
росла в таком же доме, читала, несомненно, те же книги...
   А может, всему виной одиночество. Он слишком долго был одинок - и впервые
появилась иллюзия близости, пусть эрзац. Иллюзия близости в его новой жизни.
В новой жизни и близкие люди должны быть новыми, если  их  нет,  следует  их
создавать самому, так надежнее всего...
   Вернулась Соня, свеженькая, причесанная, совсем  юная.  Прошла  к  столу,
потом присела с ним рядом, с рюмкой в  одной  руке  и  сигаретой  в  другой.
Родион запустил ладонь под футболку и, жмурясь, поглаживал ее теплый плоский
живот. Соня глянула через плечо сверху вниз, улыбнулась и медленно  опустила
ресницы - так, что у него дрогнуло сердце. Господи  боже  ты  мой,  смятенно
подумал он, ты ведь самым натуральнейшим образом влюбляешься в  проститутку,
ты слишком давно влюблялся в последний раз, вот  и  пошли  вразнос  мысли  и
чувства... Ну и черт с ним со всем - коли уж такая  жизнь  вокруг,  коли  уж
напрочь  исчезли  границы  меж  чистым  и  грешным...  Не  хочется   с   ней
расставаться, вот и все...
   Соня отставила пустую рюмку, легла с ним рядом, задумчиво пуская дым,  ее
рука мимолетно скользнула  по  его  бедру,  вызвав  прилив  желания.  Родион
осторожно сказал:
   - Слушай, а тебе... вот все это нравится?
   Девушка бегло глянула на него:
   - Родик, я надеюсь, не будет  рассуждении  о  морали,  а?  Ты,  по-моему,
вполне нормальный мужик, вон грабишь кого-то, значит, врос в дикий рынок...
   - Да нет, я не то имел в виду...
   - Ага, - сказала она устало.  -  Сталкивалась  уже.  Недельки  две  назад
привозят меня в какую-то богатенькую квартирку, где встречает меня семейная,
судя по всему, парочка лет на пять тебя постарше. Я, как специалист широкого
профиля, моментально настраиваюсь  на  амор  де  труа,  поскольку,  судя  по
заплаченным денежкам, речь о чем-то подобном и  идет...  Шиш.  Дамочка  вмиг
выставляет благоверного из квартиры и волокет меня в итальянскую кроватку...
   - А ты?
   - А что я? Я на работе - нравится, не нравится, ложись, моя  красавица...
Не в том суть и квинтэссенция. Эта холеная сучка, после того, как  я  честно
отработала со всем прилежанием,  вдруг  начинает  меня  жалеть,  вздыхать  о
погубленной морали, охать в лучших традициях  "Санта-Барбары"  -  захотелось
ей, окромя  лесбоса,  еще  и  высокими  переживаниями  над  судьбой  падшего
ангелочка насладиться. А сама тем временем без всякой логики меня на  второй
круг раскладывает. Так что не надо насчет морали, Родик. Я  тебе  в  жилетку
плакаться не собираюсь, нет у меня такой потребности, но и ты мне в душу  не
лезь с сапогами. Если пришлась по вкусу,  в  следующий  раз  заказывай  меня
персонально, ты не первый такой, дело обычное.  Замуж,  надеюсь,  спьяну  не
предложишь? Ведь потом протрезвеешь, обоим не по себе будет...
   Он вскочил. Сходил в прихожую, вернулся с зеленой  банкнотой,  украшенной
портретом президента Гранта, сунул девушке:
   - Держи.
   - А взамен? - прищурилась она.
   - А поговорить, - сказал он. - Без всякой  морали  и  обоюдного  плача  в
жилетки. Честный бизнес, а?
   - Ну валяй...
   - Нравится тебе все это?
   - Ты как пацан, честное слово, - сказала Соня ничуть не  сердито.  -  Или
журналист - был у меня такой, оргазм ловил  не  на  мне,  а  от  собственных
вопросиков и моих старательных ответов,  трахать  так  и  не  стал,  побежал
репортажик черкать... Ну, не так уж и нравится. С одной стороны. А с  другой
- меня, милый, в этот веселый бизнес не на аркане тянули. И  вопреки  разным
там идиотским статейкам уволиться из этой конторы даже проще, чем развестись
в суде бездетным супругам, друг к другу претензий не имеющим. А  мне  так  и
совсем просто - я с нашим боссом на одном  курсе  училась,  вместе,  считай,
сбегали в сей увлекательный бизнес... Ну, а потом? Куда  прикажешь  податься
самой заурядной  в  плане  интеллекта  и  способностей  девочке?  Разве  что
подловить муженька из пожилых, кое-кому из девочек везет иногда. Я  с  тобой
так откровенно насчет этого говорю, поскольку персонально  тебя  на  предмет
брака охмурять не собираюсь... - она покосилась не без лукавства. - Хотя при
некоторых усилиях это предприятие  могло  бы  и  выгореть...  Берешь  замуж,
Родик? Ну вот, не берешь...
   - Я даже не знаю, честно... - сказал он. - Сам не  пойму,  что  в  голове
творится...
   - Тоже мне, бином Ньютона. Коньяк  там  плещется,  только  и  делов...  В
общем, Родик, есть такая расхожая мудрость:  "бывает  и  хуже".  Так  оно  и
обстоит. Клиент идет в большинстве  своем  приличный  и  чисто  вымытый,  на
приличную жизнь хватает, косячникам, тьфу-тьфу, ни разу не попадалась...
   - Кому?
   - Есть такие орлы. Заманят на хату или подловят - и  понужают  сутки-двое
во все дырки. Причем совершенно бесплатно, если ты не знал...  И  никому  не
пожалуешься - тот еще  народ,  кто  из-за  меня  станет  стрелку  назначать?
Короче,  наше  профессиональное  пугало.  -  Ее  явственно  передернуло.   -
Единственное неудобство, пожалуй...
   - А потом?
   - А черт его знает,  -  сказала  она  устало.  -  Кто  теперь  загадывает
наперед? Пробую копить понемножку, оборачиваю в зеленые  -  кое-как  идет...
Там видно будет.  Опять-таки,  выпадают  премиальные...  Будут  премиальные,
Родик? За душевный стриптиз вкупе с телесным?
   - Будут, - сказал он рассеянно.
   - Я вами очарована и околдована, мистер Робин Гуд... - Соня  прильнула  к
нему, ее ладонь поползла по бедру Родиона. - Что тебе  сделать?  У  нас  еще
чертова уйма времени...
   - Только помедленнее... - прошептал он, наваливаясь на  нее,  прижимая  к
себе так, словно через четверть часа  должен  был  грянуть  конец  света.  -
Медленнее...
   Повторилось недавнее нежное безумие - со стонами и  жаркими  придыханиями
над ухом, с ощущением полной власти над ее гибким теплым телом, с  яростными
толчками, с полузабытьем, когда Соня оказалась сверху,  ритмично  дергалась,
встряхивая головой, так что распущенные волосы метались бледным пламенем. Он
ощутил себя опустошенным до предела, лежал, не открывая  глаз  -  и  очнулся
лишь, когда ему в губы ткнулся фильтр зажженной  сигареты.  Жмурясь,  втянул
дым, левой рукой расслабленно прижимая к себе девушку.
   - Тебе дурацкий вопрос можно задать? -  прошептала  она  на  ухо,  щекоча
волосами щеку.
   - Любой, - сказал он, вновь прикрыв глаза.
   - А ты-то как докатился до жизни такой? Должно же было что-то  случиться,
чтобы загнать интеллигента в варнаки? Безденежье подкосило?
   -  Плесни  коньячку,  пожалуйста,  -  сказал  он,  примяв  в   пепельнице
догоревший до фильтра окурок.
   Выпил рюмку и заговорил, неожиданно для  себя  вывернувшись  чуть  ли  не
наизнанку - про Лику,  про  завод,  про  яростное  стремление  вырваться  из
невидимого круга. Правда, у него хватило  ума  не  выставлять  себя  "тварью
дрожащей", не плакаться в жилетку - жалости он не искал, наоборот. Насколько
мог, пытался добросовестно лепить образ загнанного  в  угол  жизнью,  но  не
опустившего руки твердого мужика, способного  ухватить  за  волосы  Фортуну.
Собственно, почему "лепить"? Он уже выломился из  безликого  стада,  доказал
это по крайней мере себе...
   - Ага, - сказала Соня задумчиво, - Чего-то в этом роде я и ждала,  вполне
вписывается...
   - Я тебя разочаровал? - спросил он настороженно.
   - Полноте, с чего бы вдруг? Я бы сказала, все крайне логично и разумно  -
в рамках нашего сюрреалистического времени, конечно. То, о чем  я  раньше  и
говорила, философия проста: либо ты стебешь, либо тебя стебут...  И  если  у
тебя хватило силы воли переломить прежнее бытие, это уже  кое-что...  -  она
подняла голову, прищурилась: - Родик, а ты ее трахнул?
   - Кого?
   -  Супругу  этого  богатенького  Буратино,  от  которого  тебе  досталась
пушечка. В твоем повествовании, едва дошло  до  этого  момента,  определенно
появилась логическая прореха, говоря ученым языком - лакуна. Я ведь три года
на психолога старательно училась, кое-что отложилось в голове...
   - Да, знаешь...
   - Значит, трахнул, - уверенно сказала Соня. - Это, могу тебя  порадовать,
говорит в твою пользу - конечно,  богатенькие  кошки  бывают  развратными  и
одержимыми самыми неожиданными причудами, плюс к тому ей страшно хотелось на
свой манер отомстить муженьку - и все же не легла бы она под  тебя  с  маху,
будь ты классическим  интеллигентским  растяпой.  Есть  в  тебе  тверденький
стержень - я не о том, что ты мне якобы невзначай под  ладонь  подсовываешь,
он-то сейчас как раз мягонький, словно Горбачев после Фороса... - Она зажгла
новую сигарету и уставилась в потолок с крайне серьезным выражением лица.  -
Вопрос только, насколько этот стержень твердый...
   - А что?
   -  Родик,  ты  понимаешь,  что   до   сих   пор   старательно   занимался
художественной самодеятельностью?
   - В смысле?
   -  Это  больше  всего  напоминает  пресловутого  "джентльмена  в  поисках
десятки". Согласись? Во-первых,  и  ларьки,  и  узкоглазых  коробейников  из
ближнего зарубежья нельзя  грабить  слишком  часто  и  долго.  Очень  быстро
напорешься либо на сигнальную кнопку в ларечке, либо на базарную охрану, что
еще  хуже.  Как  говаривал  товарищ   Бендер,   скоро   ваши   рыжие   кудри
примелькаются, Шура, и вас начнут бить...
   - Ну,  рыжая-то  ты  у  нас,  оказывается...  Как  выяснилось,  -  он  не
удержался,  поднял  голову  и  взглянул,  чтобы  еще  раз  наглядно  в  этом
убедиться.
   - Не ерничай, я серьезно... Во-вторых, уж извини, не видно  пока  никакой
перспективы. Сколько можно взять с ларечников и коробейников? - она  кивнула
на стол. - Ровно столько, чтобы  попить  натуральный  парижский  коньяк  под
осетринку и покувыркаться с девками...
   - Ну, ты даешь, моралистка, - усмехнулся он.  -  Как  будто  не  на  тебя
денежки были потрачены...
   - При чем тут мораль? - пожала она голыми плечами. - Я в  первую  очередь
женщина,  пусть  и  беспутная.  У  женщин  склад  ума  весьма  практичный  и
хозяйственный, знаешь ли, а у беспутных тем более, потому что  им  чертовски
хочется выйти в путние... Я на скорую руку провожу экономическую экспертизу,
Родик. Это вы, мужики, в любом возрасте, не задумываясь особо,  носитесь  по
морям под черными флагами и награбленные дублоны  расшвыриваете  горстями  в
первом  же  порту,  где  есть  ром  и   красотки,   а   женщина   изначально
запрограммирована на обустройство очага...
   - Что-то не пойму я, куда ты клонишь, - признался он искренне.
   -  Сколько  у  нас  еще  осталось?  С  полчаса,  неплохо...   Слышал   ты
когда-нибудь очень мудрую поговорку, Родик? Штатовскую? Про то, что  главное
- оказаться в нужном месте в нужное время?
   - Доводилось как-то.
   - Значит, быстрее поймешь... Я пытаюсь поймать шанс, Родик. В этом  смысл
жизни и состоит, согласись? - Соня приподнялась на локте, посмотрела на него
серьезно и пытливо. - Может, я его и поймала в твоем лице? Если тебе со мной
хорошо, может, есть смысл поработать на пару?
   - Бонни и Клайд? - усмехнулся он.
   - Бонни и Клайд, - столь же серьезно кивнула она. - Почему бы и нет?  Вот
что,  ты  на  большую  дорожку  вышел  без  всякой  цели  или  все  же  была
сверхзадача?
   -  Как  тебе  сказать...  -  подумав,  протянул  он.  -  Вообще-то,  если
прикинуть... Есть у меня один старый друг на Урале. Сокурсник. Виделись  два
месяца назад. У него там свое дело, и немаленькое. Металлопрокатный завод  в
том числе. Приглашал к себе, вполне серьезно.  Нет  у  меня  способностей  к
бизнесу, чего уж там, но ему нужен  не  бизнесмен,  а  толковый  управленец,
причем такой, на которого можно положиться...
   - А в чем проблема?
   - Друг-то он друг,  но  человек  по-бизнесменски  прижимистый,  -  сказал
Родион. - И не настолько я ему необходим, чтобы покупать мне квартирку...
   - Ага, - понятливо сказала Соня. - Будь у тебя  бабки,  смог  бы  бросить
свою деловую бабу и податься на Урал?
   - Смог бы, - сказал он решительно. - Дочку, конечно, жалко, но  себя  еще
жальче - не вынесу я этого, подвинусь в конце концов... А дочка  уже  чужая,
такое впечатление...
   - Ну, так, - сказала Соня. - Деньги на квартиру,  на  машину,  мебелишку,
обзаведение... На черный день, на красавицу жену, чтобы не ходила  в  драных
колготках  и  соответствовала  имиджу  преуспевающего   менеджера...   Грубо
прикидывая, тысяч сто баксов. Самое малое. Лучше,  конечно,  побольше.  Этак
сто пятьдесят или двести. Но сотня зеленых тонн - программа-минимум, как  ни
крути...
   - Интересно, - сказал он. Ему и в самом-деле стало  любопытно.  -  А  кто
красавица жена? Ты?
   - Какой ты догадливый, это что-то...
   - Соня, ты серьезно?
   - А что, испугался и на попятный захотелось?  -  она  усмехнулась  одними
губами. - Давай в открытую, Родик. Как нынче и принято.  С  приданым  в  сто
тысяч баксов и  менеджерскими  перспективами  ты  был  бы  не  самым  худшим
вариантом, честное слово. А верность, уют и  все  такое  прочее  я  бы  тебе
гарантировала. Серьезно. Браки  по  расчету  -  они  ведь  самые  крепкие  и
удачные... Не знаком с такой житейской истиной? Ну  вот...  Мы  бы  были  не
первыми и не последними...
   После долгого молчания он спросил:
   - А как ты это себе представляешь? В практическом плане? Где сто тысяч-то
взять?
   - Вот это и будет наша общая проблема, - сказала Соня. - Мне, знаешь  ли,
приходилось бывать в иных богатых квартирках. Где достаточно забросить невод
- и хватит на две жизни. Конечно, здесь придется сто  раз  отм