ухи  плодятся  во
множественном числе.
   В самом Бухаресте начались волнения среди студентов и молодежи.  Чаушеску
Все еще не хотел верить, что это конец. По его приказу на грандиозный митинг
в Бухаресте сгоняются сотни тысяч людей.  Райкомы  по  разнарядке  закрывают
крупнейшие промышленные объекты, сгоняя рабочих и  служащих  на  официальный
митинг. По решению Президента страны  в  этом  массовом  мероприятии  должны
участвовать все,  без  исключения,  патриоты  страны.  В  подобной  ситуации
проявить нелояльность к властям - для многих все еще неразрешимая дилемма.
   В этот день утром  Бернардо  наконец  получает  конкретное  задание.  Его
сотрудники должны начать активные действия по  сигналу  связного  из  Центра
полковника службы безопасности Георгия  Робеску.  Последние  часы  правления
семейной четы Чаушеску подходят к концу, но ни сам Президент, ни  его  жена,
ни их братья, занимающие высшие государственные посты,  ни  их  дети,  также
занимающие достаточно приятные должности, и не подозревают, что конец  будет
стремительным и кровавым.
   В остальных социалистических государствах как-то удавалось  обойтись  без
насилия,  даже   приход   к   власти   деятелей   "Солидарности",   когда-то
репрессированных генералом Ярузельским в Польше,  и  то  не  вызвал  никаких
особенных последствий.  Проигравшие  коммунисты  покорно  отдают  власть,  а
победители, кажется, и не собираются вспоминать о мщении.
   В Германии, где противостояние было особенно жестоким, и не только внутри
страны, тоже ничего особенного не  происходило.  Рухнула  Берлинская  стена,
счастливые немцы плясали на ее  обломках  под  дружеские  приветствия  всего
мира. Хонеккер добровольно ушел в отставку, а "немецкий Горбачев" Эгон Кренц
оказался всего-навсего мелким заурядным чиновником, волею случая вознесшимся
на вершину власти. У него не было ни твердых принципов  Хонеккера,  ни  даже
идеологических убеждений, как у его преемника Грегора Гизи.  Все  происходит
спокойно, без насилия и крови, и это как-то  успокоило  самого  Чаушеску.  В
самом крайнем случае, считает он, его просто отправят на пенсию. Но даже  на
пенсию не хочет уходить этот  крестьянский  сын,  имеющий  высшую  власть  в
стране.  Его  не  убедят  никакие  манифестации,  никакие   волнения.   Если
понадобится, он сумеет  доказать  всему  миру,  что  он  не  Горбачев  и  не
Хонеккер. Он даже не Ярузельский. Пули и штыки помогут удержаться на  троне,
когда нет других вариантов. Чаушеску привык рисковать.  Когда  в  шестьдесят
седьмом   Израиль   начал   свою   быструю   войну   против   арабов,   весь
социалистический мир с подачи Советского Союза осудил начавшуюся агрессию  и
разорвал свои отношения с Израилем.
   Тогда он впервые пошел наперекор мнению Москвы. Осудив начавшуюся  войну,
он тем не менее не разорвал дипломатических  отношений  с  Израилем,  вызвав
явное недовольство Москвы. Через  год,  когда  кремлевские  стратеги  решили
наказать Чехословакию, Чаушеску, опять наперекор общему мнению, не  посылает
войска  на  подавление  "пражской  весны",  не  разрешает  румынской   армии
участвовать в этом позорном мероприятии.
   Конечно, он преследует при этом  прежде  всего  свои  цели,  считая,  что
румынская армия не  должна  быть  сильно  интегрирована  в  структуру  стран
Варшавского   Договора.   И   если   де   Голль   занимает    демонстративно
изоляционистскую политику по отношению к НАТО и даже выводит свою страну  из
организации, то Чаушеску пытается делать то же самое на Востоке.
   Он привык рисковать и теперь не собирается уступать.  Его  очень  волнуют
события, происходящие в мире.  Особенно  его  тревожит  непонятная  политика
Москвы. Последние два года  он  отказывается  что-либо  понимать.  Возникает
такое мнение, что Советский Союз просто решил сдать  всех  своих  союзников,
решил  полностью  демонтировать  систему  социализма.  Но  даже   если   это
произойдет, здесь, в Румынии, все должно остаться без изменений.
   Как и все диктаторы, он считает, что всегда служил только своему  народу.
Конечно, он не диктатор, он  всего  лишь  заботливый  отец  нации.  Под  его
руководством  Румыния  достигла   такого   прогресса.   Путем   неимоверного
напряжения сил удалось выплатить  весь  национальный  долг  страны.  Второго
такого прецедента мир еще не знал. Правда,  ради  этого  пришлось  отключить
электричество в домах собственных граждан, ограничивать вещание собственного
телевидения, закрывать после десяти вечера все  общественные  заведения  для
сохранения  электроэнергии.  Страна  погрузилась  во   мрак,   люди   начали
недоедать,  в  магазинах  исчезло  привычное  разнообразие,   но   Чаушеску,
одержимый своей навязчивой идеей, продолжал свою политику. Долг он  выплатил
полностью, но ненависть в сердцах людей породил лютую.
   И теперь,  узнав,  что  волнения  начались  и  в  Бухаресте,  он  впервые
несколько растерялся. Утром ему доложили о массовых выступлениях. Решение  о
митинге ему подсказала жена, и  он,  рассудив,  что  это  единственный  шанс
продемонстрировать всей стране и всему миру стабильность  власти,  судорожно
ухватился за него.
   Он не знал,  что  среди  сотрудников  его  собственной  безопасности  уже
действовали чужие агенты. Он не мог знать, что в  этот  день  утром  Робеску
передал "Маркизу" подробное описание схемы включения микрофона  на  площади.
Он и не предполагал, что за несколько минут до его  выступления  большинство
микрофонов будут выведены из строя. Эффект был страшным и убийственным.
   Перед народом выступал уже не грозный диктатор, четверть  века  правивший
страной, а маленький человечек, нелепо и смешно размахивающий руками. Многие
его не слышали, а лишь видели комичные судорожные движения его рук. И эффект
клоунады и позерства, помноженный на общую  ненависть  в  стране,  дал  свой
немедленный  результат.  Митинг  получился  достаточно  эффективным,  но   с
отрицательным знаком. В стране, где даже нормально  не  работали  микрофоны,
чтобы обеспечить речь Президента, уже ничто не могло функционировать. В этот
день началась революция.
   Историки  и  политологи,  экономисты  и  философы   всегда   обосновывают
важнейшие  причины  любой  революции,   любого   насильственного   свержения
существующей  власти,  но  поводом  к   выступлению   часто   служат   столь
незначительные детали, что они забываются под грудой исторических фактов.  В
конце концов, кто  сейчас  помнит,  что  "бостонское  чаепитие"  вылилось  в
результате в революцию и привело  к  образованию  через  двести  лет  самого
мощного государства на свете.

Глава 3

   Это был последний день перед его переселением  в  "Палас-отель".  Образно
говоря, это был его  последний  "холостяцкий  день"  перед  началом  трудной
операции. Сегодня он должен был впервые познакомиться  со  своей  женой.  По
договоренности это должно было произойти в Толедо, древней столице Кастилии,
расположенной от Мадрида в семидесяти километрах.
   Он  встал  рано  утром,  тщательно  побрился,  стараясь  водить   лезвием
достаточно осторожно, чтобы не пораниться. Он вдруг поймал себя на чувствах,
заметив, что  несколько  волнуется.  Это  его  даже  развеселило.  Бернардо,
несмотря на свои тридцать пять,  был  холост.  И  в  последний  раз  он  так
волновался перед  свиданием  лет  пятнадцать  назад.  С  возрастом  приходит
обретение сексуального опыта и какое-то перенасыщение, если, конечно, вы  не
собираетесь претендовать на лавры Дон-Жуана.  Бернардо  помнил,  как  обычно
философствовал его наставник  Сергей  Чернов,  более  известный  под  именем
"Чиновника". Собственно, "бабник", любил говорить  Чернов  на  своих,  часто
очень поучительных, лекциях, - это редкая, почти вымирающая категория  вечно
голодных мужчин, получающих удовольствие прежде всего от  наслаждения  самой
женщины. Только мужчина, способный доставить женщине всю  гамму  эротических
чувств и не забывающий в эти минуты о себе, считал Чернов, может  называться
настоящим "бабником" в самом высоком проявлении этого слова. Но у  настоящих
профессионалов, всегда подчеркивал Чернов, сублимация их  творческой  работы
заменяет  им  сексуальные  отношения,  и  лучшие   разведчики   часто   были
гомосексуалистами и импотентами, безапелляционно заявлял Чернов, а  на  роль
соблазнителей можно было подбирать слащавых красавчиков. Настоящий разведчик
никогда бы не смог,  подобно  Джеймсу  Бонду,  заниматься  любовью  двадцать
четыре часа в сутки и успешно выполнять свои сложные задачи. Или  одно,  или
другое - слишком напряженная работа отнимала порой все силы. Штирлиц в  этом
случае достовернее Бонда, заканчивал  "Чиновник"  под  смех  курсантов  свои
лекции по эротике.
   В Толедо он добрался на экскурсионном автобусе. Из  рекламных  проспектов
он знал, что в городе они будут три часа. Поэтому многие  туристы,  выслушав
первые обзорные лекции о городе, предпочитали ходить  в  одиночку  по  узким
улочкам Толедо, кажется,  сплошь  состоящим  из  сувенирных  магазинчиков  и
маленьких кафе.
   Встреча была назначена в старом готическом соборе, расположенном в центре
города. Строившийся более двухсот лет в тринадцатом - пятнадцатом веках,  он
был одним из  самых  великолепных  памятников  Толедо,  являя  собой  шедевр
мастеров раннего Возрождения. Рядом была пристроена галерея Эль Греко.  Сюда
был переведен Дом-музей великого испанца,  расположенный  ранее  на  окраине
Толедо. Собор был виден в городе практически с любой точки, и его легко было
найти.
   Он вошел в храм с группой англичан и огляделся. Великолепие средневековой
архитектуры потрясало воображение. Зодчие Средневековья словно бросали вызов
современным  мастерам,  возводя  величественные  архитектурные   сооружения,
способные  поражать  воображение  потомков  спустя  многие  столетия   после
строительства.
   Обойдя центральный алтарь, он поспешил налево, где должен был  находиться
знаменитый музей Эль Греко. Перед одной из картин, репродукцию  которой  ему
дал вчера Мануэль,  и  должна  будет  состояться  их  встреча.  Он  все-таки
волновался и от этого злился прежде всего на самого себя.
   Бернардо вошел в музей. Первые несколько больших картин, увиденных им еще
в маленькой комнате, служащей  переходом  к  музею,  не  произвели  на  него
особого впечатления. Они были слишком мрачными и темными. А потом он  увидел
почти все шедевры Эль Греко в большом зале. Впечатление было  такое,  словно
все разом заговорили. Буйство  красок,  какие-то  неземные  вытянутые  лица,
печальные глаза святых глядели на него со всех сторон.  В  этом  зале  можно
было исповедаться, такие чувства вызывали картины знаменитого испанца.
   Он стоял, ошеломленный внезапно потрясшей его красотой. Так длилось  лишь
несколько минут. Наконец, вспомнив, зачем он сюда пришел, Бернардо прошел  в
конец зала, где должна была находиться его  репродукция.  У  картины  стояла
какая-то женщина. Не обращая на нее внимания,  он  встал  перед  картиной  и
только тогда услышал негромкий голос женщины.
   - Вы Гильермо Урбьета?
   Она  даже  не  спрашивала,  она  утверждала,  очевидно,  ей  давали   его
фотографии.
   Он удивился. Эта женщина в черном совсем была не похожа на  ту  уверенную
красавицу, которую он видел вчера. Женщина чуть повернула голову, и он узнал
под черным платком четкий профиль лица.
   - Да, - сказал он, - это я. Я вас сразу узнал, сеньора Инес.
   - Мы с вами женаты уже месяц, - улыбнулась женщина, - не  нужно  говорить
мне сеньора. Сразу  называйте  меня  Инес,  так  будет  правильнее.  Быстрее
привыкнете.
   - Хорошо, я вас не узнал, сеньора.., простите, Инес.
   - Вы видели мои фотографии. Я обычно получаюсь на фотокарточках.
   - Нет, я видел вас вчера на корриде.
   - Да? - немного удивилась женщина. - А мне не сказали, что вы там будете.
Теперь понятно, почему мне так советовали  пойти  на  эту  корриду.  Видимо,
Мануэль решил показать меня вам  живьем.  Ведь  на  встречу  с  вами  пришел
наверняка он сам, признайтесь.
   -  Верно,  -  пожал  плечами  Бернардо.  -  Пришел  Мануэль.  Старик  лет
шестидесяти пяти. С землистым цветом  лица  и  очень  цепкими  глазами.  Вы,
видимо, работаете с ним не первый год.
   Инес улыбнулась.
   - Не первый. - Она больше ничего не сказала,  а  сам  Бернардо  решил  не
расспрашивать. Они вышли из зала.
   - Вам дали билет из Гватемалы? - спросила Инес.
   - Дали, конечно. И даже наше брачное свидетельство.  Мне  уже  рассказали
историю нашего знакомства и нашей свадьбы.
   - Хорошо, - сказала женщина, - значит, вы  все  знаете.  Завтра  утром  я
приеду за вами в аэропорт. Мы немного опоздаем, и  вы  должны  ждать  нас  у
информационного бюро, там,  где  заказывают  обычно  отели  для  приезжающих
иностранцев. Вам  нужно  позвонить  и  узнать,  как  вам  лучше  проехать  к
"Палас-отелю". Ехать конечно, никуда не нужно. Мы опоздаем минут на пять, не
больше. Учтите, я буду не одна и все нужно разыграть очень четко.  Начальник
моей личной охраны очень внимательный человек.
   - Я его видел.
   - Да? - удивилась Инес. - Когда вы его  могли  видеть?  Ах  да,  конечно.
Вчера, на корриде. Мануэль все продумал отлично. Тогда тем более  вы  должны
вести себя очень естественно.
   - Для вас это так важно? - В его голосе прозвучал плохо скрытый сарказм.
   - Для нас обоих  это  важно,  -  холодно  отрезала  Инес,  и  между  ними
незаметно возникла тонкая ледяная стена  отчуждения.  Бернардо  решил  сразу
убрать все возникающие перегородки.
   - Простите меня, - сказал он, - я несколько в необычной  ситуации.  Я  до
сих пор не женат и плохо представляю себя в роли семейного мужчины.
   Она откинула платок на плечи, тряхнула головой, улыбнулась.
   - Тогда вам не очень повезло. Я не самая лучшая супруга на свете.
   - Будем считать, что я обрету необходимый опыт, - пробормотал Бернардо, -
вы будете моей учительницей.
   - Не надейтесь, - сразу ответила  Инес,  -  у  нас  будут  чисто  деловые
отношения.
   - Я имел в виду не это.
   - Неважно, мне казалось правильным сразу расставить все  акценты.  Думаю,
вы со мной согласны?
   - Я буду делать все, что вы мне скажете, - пожал плечами  Бернардо,  -  я
никогда не был ни в Мексике, ни на Кубе.
   - Правда? - удивилась женщина, снова взглянув на него. -  А  вы  довольно
хорошо знаете испанский, я думала, вы мексиканец или кубинец.
   - Нет. - Ему было даже смешно. Уже во второй  раз  ему  говорят,  что  он
слишком  хорошо  знает  свой  родной  язык.  Они  вышли  на  площадь.   Инес
огляделась.
   - Моя машина будет ждать меня внизу, на дороге. Там, где  находятся  ваши
автобусы. Проводите меня, мистер Урбьета. Это  ведь  ваше  ненастоящее  имя,
верно?
   - Да, а вас действительно зовут Инес Контрерас?
   Она снова улыбнулась. Но на этот раз не взглянула на него. Просто,  глядя
вперед на дорогу, тихо спросила:
   - Вам разве не рассказывали обо мне?
   - Совсем немного, - честно признался Бернардо, - и не так подробно, чтобы
я не совершал ошибок. Я ведь никогда не был в  подобных  ситуациях,  у  меня
всегда был несколько другой профиль.
   - Понимаю. - Женщина показала на здание. - Вы знаете, что здесь находится
одна из самых известных синагог в Европе?
   - Нет, я впервые в Толедо.
   - У меня складывается такое ощущение, что вы вообще  впервые  выехали  за
рубеж, - засмеялась женщина, - вы нигде до этого не были?
   - В Испании не был, - ответил Бернардо, - а в других странах  Европы  был
достаточно много.
   Один из проходивших мимо туристов обратился на английском к Бернардо.
   - Вы не подскажете, как пройти к католическому храму?
   Он должен быть где-то здесь рядом.
   - Очень сожалею, - извинился Бернардо, - но я сам иностранец  и  не  знаю
дороги.
   - Вам нужно пройти вниз и налево. Он  будет  сразу  с  левой  стороны,  -
подсказала на хорошем английском Инес, и,  когда  любознательный  австралиец
отошел от них, она снова,  уже  в  третий  раз,  внимательно  посмотрела  на
Бернардо.
   - Вы довольно хорошо знаете и английский, - сказала она, -  кажется,  мне
повезло, у меня будет достаточно образованный супруг. Сколько  языков  всего
вы знаете?
   - Пять, - чуть поколебавшись, ответил Бернардо.
   - Я знаю всего четыре, - улыбнулась  женщина,  -  по-моему,  вам  удалось
обойти меня на этом этапе, мистер Урбьета.
   - Меня специально готовили, - напомнил Бернардо.
   - Да, я помню, - кивнула Инес, - значит, завтра вы будете ждать меня там,
где мы договорились. Вы  помните  всех  моих  родственников  и  знакомых,  о
которых я должна была вам рассказывать?
   - Помню. Я внимательно читал все инструкции Мануэля.
   - Мне он писал такие же, надеюсь, они идентичны. Правда,  он  не  написал
мне о вашем характере и ваших  привычках.  Очевидно,  они  считают,  что  мы
сможем выяснить это в процессе общения.
   - Возможно и так, но мне он написал, что вы любите верховую езду. У вас в
поместье должна быть целая конюшня.
   - Так и есть, - кивнула Инес, - что еще он обо мне написал?
   - Разное. Вы, например, не любите купаться, даже в бассейнах.  И  терпеть
не можете моря.
   - Интересно, - внезапно покраснела женщина. - Он написал почему?
   -  Нет,  он  написал,  что  вы  просто  не  любите,  и  все.  -  Бернардо
почувствовал, что совершил какую-то ошибку, и решил тут  же  исправиться.  -
Там было очень много хорошего-. И о вашей любви к животным, особенно собакам
и кошкам. И о ваших увлечениях живописью.
   - Надеюсь, - пробормотала Инес, - он же не  мог  писать  обо  мне  только
гадости. Впрочем, это не относится к делу. Нам нужно идти  туда,  вниз.  Там
обычно стоят все автобусы. На мосту мы с вами расстанемся.
   - Хорошо. - согласился Бернардо, Следующие сто метров они  прошли  молча.
Каждый думал о чем-то своем. Женщина оценила его тактичность.
   - До свидания, сеньор Гильермо Урбьета! -  протянула  она  свою  изящную,
чуть вытянутую кисть руки Бернардо.
   - До завтра, - пробормотал он, пожимая руку.
   - Вы это делаете в последний раз,  -  вдруг  отметила  Инес,  -  в  нашем
обществе еще не столь строгие нравы эмансипации. В аристократических  кругах
Мексики до сих пор целуют женщинам руки на прощание, даже своим супругам.
   - Простите, кажется, я опять ошибся.
   - Ничего, - улыбнулась она на прощание, -  это  уже  не  так  страшно.  Я
обратила внимание, как вы смотрели на картины Эль Греко. По-моему, мы с вами
подружимся, мистер Урбьета.
   Она кивнула ему и поспешила вниз, туда, куда  уходила  старая  дорога  из
крепости.
   Он посмотрел на часы. У него в запасе было еще  полчаса  времени,  и  он,
вернувшись назад, сел за столик у небольшого  кафе,  попросив  принести  ему
стакан вина. Судя по всему, предстоящий месяц будет совсем не  медовым,  это
он  уже  отчетливо  понимал.  Инес  была  наблюдательной,  опытной,  зрелой,
уверенной в себе женщиной со своими привычками и своим  сложным  характером.
Мимо проходили туристы, спешила  увешанная  фотоаппаратами  и  видеокамерами
японская группа. Кто-то даже щелкнул это кафе. Бернардо  продолжал  спокойно
сидеть за столиком. До отъезда автобуса было еще пятнадцать минут.
   Оказавшийся среди японской группы сотрудник пятого отдела Службы  внешней
разведки, занимающийся Испанией,  сумел  сделать  достаточно  четкий  снимок
Бернардо Рохаса за столиком. Через три часа он проявил снимок, на  следующее
утро снимки "Маркиза" с подробным описанием его  встречи  с  Инес  Контрерас
легли на стол заместителя директора  СВР,  курирующего  данное  направление.
Сотрудник пятого отдела был киргизом по национальности, и для него появление
японской группы оказалось как нельзя кстати.
   В его задачу входил контроль за действиями Гильермо Урбьеты на территории
Испании.  Инструкции,  полученные  из   Москвы,   строго   предписывали   не
предпринимать никаких  активных  действий,  фиксируя  возможные  перемещения
"объекта". Для контроля за действиями "Маркиза" в Испании была задействован