в Италии, наводившие ужас на Европу  в  начале
семидесятых, и печально известная группа "Баядера", превратившаяся  в  банду
террористов, и такие одиозные фигуры,  как  Карлос  Рамирес  Ильич,  ставший
олицетворением безумного  терроризма  левых  радикалов.  Но  если  в  океане
водятся акулы, это еще не значит, что сам океан губителен для людей.
   Высшим  пиком  революционной  романтики  станет  год   тысяча   девятьсот
шестьдесят восьмой, когда миллионы людей выйдут на улицы,  протестуя  против
бессмысленной вьетнамской войны,  когда  студенты  Франции  выступят  против
авторитаризма даже такого великого человека, как де Голль,  когда  выстрелы,
прозвучавшие в Америке, оборвут  жизни  Роберта  Кеннеди  и  Мартина  Лютера
Кинга,  когда  первые  советские  диссиденты  выйдут  на  Красную   площадь,
протестуя против подавления "пражской весны",  когда  в  Чехословакии  будет
сделана первая в истории попытка мирным путем поменять казарменный социализм
постсталинского образца на общество, где права и свободы человека  будут  не
просто декларированы. И началом этому пику станет революция на Кубе,  станут
бородатые лица "команданте", под  которыми  будут  совершаться  революции  в
Латинской Америке, освобождаться колонии в Африке,  вестись  освободительные
войны в Азии. Имя Фиделя Кастро каким-то невероятным образом облагородит сам
социализм, доказывая, что в его системе могут существовать не только монстры
типа Берии и Пол Пота, не только непримиримые старцы  с  желтыми  лицами  из
брежневского Политбюро, но и такие яркие романтические  фигуры,  как  Фидель
Кастро.
   И если Брежнева или Суслова на  стене  мог  нарисовать  только  абсолютно
больной человек или с  единственной  целью  -  для  карикатуры,  то  портрет
бородатого  "команданте",  украшающий  многие  дома  и  улицы  городов,  был
портретом поистине революционного бога, сумевшего вдохнуть новую жизнь в уже
начавшую тускнеть идею.
   И тогда, в Киеве, именно  такими  восторженными  глазами  юного  пионера,
только что повязавшего красный галстук и торжественно принятого  на  линейке
отряда, маленький Саша смотрел на бородатого героя, проходившего так  близко
от  него.  Отец,  поднявший  его   на   плечи,   был   спортсменом,   бывшим
боксером-тяжеловесом, и заметно выделялся в  толпе.  Фидель,  шедший  сквозь
живой коридор, вдруг остановился, заметив поднятого на  плечи  мальчика,  и,
неожиданно сняв свой берет, надел его на голову ребенка под бурные  восторги
окружающих.
   Много лет хранил этот берет Саша Максимов как свой самый  дорогой,  самый
любимый сувенир. С именем Фиделя Кастро он  шел  на  комсомольские  стройки,
вступал в партию, выбирал себе трудную  профессию  разведчика.  Он  был  уже
кандидатом  наук,  успешно  защитившим  свою  диссертацию  после   окончания
экономического факультета киевского Института международных отношений, когда
его пригласили на работу в КГБ. Это было в начале восьмидесятых. Он  работал
сначала в Шестом управлении КГБ, отвечающем за экономическую контрразведку и
промышленную безопасность страны, а с восемьдесят восьмого был  переведен  в
Первое  главное  управление  КГБ   СССР,   в   управление   разведывательной
информации, в отдел, занимающийся экономическим анализом различных стран.
   После августа девяносто первого он был одним из тех, кто подал  заявление
о своей добровольной отставке. Тогда ему просто  повезло.  Пришедший  в  КГБ
"прораб" Бакатин с небывалым энтузиазмом принялся за развал союзного КГБ,  и
за несколько месяцев из КГБ было уволено более двадцати тысяч  (!)  человек.
История   не   знала    более    совершенного    уничтожения    собственного
государственного аппарата.  Даже  после  октября  семнадцатого  пришедшие  к
власти большевики  не  уничтожали  такими  темпами  государственный  аппарат
буржуазной России.  Но  в  разведке  все  получилось  несколько  иначе.  Еще
остававшийся  в  последние  несколько   месяцев   номинальным   главой   уже
разваливающегося государства, Михаил Горбачев  принимает  решение  разделить
разведку и контрразведку по образцу и подобию ЦРУ и ФБР в Америке.  И  тогда
руководителем разведки назначается академик  Евгений  Примаков.  Эта  фигура
всплыла не случайно. Горбачев хочет назначить его министром иностранных дел,
но ему ясно  дают  понять,  что  ведущие  западные  страны  очень  негативно
отнесутся к подобному  назначению  человека,  не  скрывающего  свою  прежнюю
тесную близость к органам КГБ.
   Приходится пожертвовать Примаковым и в качестве своеобразной  компенсации
предложить ему должность нового директора Центральной службы разведки. Позже
букву "Ц" убрали, уж очень она напоминала заокеанскую разведку.  А  Примаков
сумел выжить и после развала страны, и после  ухода  Горбачева.  Он  остался
возглавлять Службу внешней  разведки  России.  Майору  Максимову  поэтому  и
повезло. Он, как и несколько тысяч других офицеров, уже собирался уходить из
КГБ, когда оказался в разделенной разведке, в ведомстве Примакова. В отличие
от "прораба-строителя", брошенного на КГБ, академик Примаков не стал  рушить
собственное ведомство. Более того, он стал заботливо его лелеять,  оберегать
от  постороннего  вмешательства,  умело  выводить  из-под  ударов   критики.
Практически все кадры разведчиков за рубежом  были  сохранены.  Примаков  не
стал повторять глупой ошибки Бакатина. Он просто был другой человек -  более
компетентный в этой области, более профессиональный  и  более  умный.  Кроме
всего прочего, он вовсе не  считал,  что  хороший  коммунист  -  это  плохой
разведчик, и не стал  чистить  свое  ведомство  по  идеологическим  мотивам.
Именно поэтому в  нем  нашлось  место  и  таким  принципиальным  людям,  как
Максимов, по-прежнему считавшим развал великой  страны  настоящим  бедствием
для ее народов.
   Сейчас, слушая заместителя директора, он понимал, как  сложно  ему  будет
работать в этой тройке. Воспоминание о встрече с молодым Фиделем было  одним
из основных стержней его  жизни.  Но,  как  профессионал,  он  понимал,  что
заместитель директора прав. Он занимался экономикой и хорошо знал  положение
в собственной стране. Без кредитов Международного валютного фонда они просто
не  смогут  выправить  ситуацию.  А  кредиты,  как  известно,  выделяют  под
конкретные программы и, о чем все догадываются,  но  никогда  не  пишут,  за
примерное поведение страны,  получающей  эти  кредиты.  Условия  могли  быть
поставлены на самом высоком уровне. Но их выполнение жестко контролируется.
   - Простите, - спросил Максимов, - вы думаете, в данной ситуации  возможен
румынский вариант? Вместо Чаушеску тогда прошли менее одиозные руководители,
сумевшие сохранить Румынию в нужном для Советского Союза русле. Я  правильно
понял задачу?
   - Не совсем, - отвел  глаза  заместитель  директора,  -  в  Румынии  была
несколько  другая  ситуация.  Там  требовалось  только  немного  подтолкнуть
восставших. Никто и не думал, что они расстреляют  Чаушеску.  Но  дальнейшие
события развивались в нужном направлении. Нам удалось  не  допустить  резкой
дестабилизации  в  стране,  добиться  прихода  к  власти  более  или   менее
управляемых людей. Во всяком случае, во время конфликта в Приднестровье  они
вели себя более  чем  разумно.  Вы  представляете,  что  могло  случиться  в
Молдавии, если бы в Румынии вместо осторожного Илиеску сидел бы какой-нибудь
неуправляемый националист?
   - Я понимаю, - кивнул Максимов. Он тогда уже работал в отделе и  принимал
участие в планировании румынских  событий.  -  Но  мне  хотелось  бы  точнее
уяснить задачу, поставленную перед нами.  Поиск  возможных  путей  развития,
опираясь на экономический анализ, или все-таки учет  политического  развития
событий, включающий в себя и румынский вариант.
   - На Кубе это невозможно, - сразу вставил Нилин.
   - А вы как думаете? - спросил у Данченко заместитель директора. - Вы ведь
работали там несколько лет, лучше нас всех  знаете  конкретную  ситуацию  на
месте.
   - Я согласен со своими коллегами, - чуть помедлив,  ответил  Данченко.  -
Несмотря на очень сложное экономическое положение, в настоящее время на Кубе
нет никаких  предпосылок  по  изменению  существующего  режима.  Большинство
населения по-прежнему верит Фиделю и искренне  поддерживает  его  режим.  На
сегодняшний день он - главная причина стабильности в стране. На нем держится
вся существующая в стране система.
   - А его брат Рауль Кастро? - заинтересованно спросил  заместитель.  -  Он
сумеет стабилизировать ситуацию без своего старшего брата?
   - Не знаю, но думаю, что с трудом. У него нет такого  таланта  оратора  и
такой ауры лидера. Все-таки Фидель...
   - Возьмите документы, - показал  на  папку  заместитель  директора,  -  и
исходите из того факта, что после третьего июня Фиделя уже не будет на Кубе.
Так сказать, фантастический прогноз, о котором, кроме вас  троих,  никто  не
должен знать.
   Максимов вспомнил берет "команданте". "Какие мы все в сущности  сволочи",
- подумал он.

Глава 14

   Что должен чувствовать человек, чудом избежавший смерти? Роджер  Робинсон
не чувствовал ничего. Он просто стоял и смотрел на последствия взрыва в  его
офисе. Мимо бежали люди, сигналили автомобили, кричали  женщины,  собирались
любопытные.  А  он  стоял,  словно  оцепенев,  и  молча   смотрел   на   все
происходившее. Роджер почему-то вспомнил слова Генри: "Получается,  что  все
высшее руководство ЦРУ или по крайней мере сразу  несколько  человек  решили
прикрыть  торговцев  наркотиками.  А  в  это  поверить  невозможно".   Вдали
послышались завывания пожарных автомобилей.
   Он стоял точно прикованный, словно застывший столб.
   Пробегавшие мимо люди толкали его, бежали к дому, пытаясь  помочь,  а  он
стоял и смотрел на пожар.  Он  не  сомневался,  что  от  чудовищного  взрыва
погибли все трое - мисс Саммер, так и не успевшая выйти замуж, молодой Генри
и отец большой семьи Отилио Силвейра. Никто  не  мог  уцелеть  после  такого
взрыва и пожара, в этом он  не  сомневался.  Он  повернул  голову,  внезапно
увидев кафе, из которого им принесли заказ. "Может, эту бомбу принес  Хуан?"
- подумал он. Нет, в руках у Хуана были легкие пакеты, он  держал  их  одной
рукой. Когда Роджер выходил из офиса, он еще был там.  Это  значит,  что  он
погиб вместе с другими. Роджер замер. Значит, полиция найдет в офисе  четыре
трупа.
   Он вспомнил и про телефонный звонок  Джозефа.  Дравинский,  сам  того  не
подозревая, похоже, спас ему жизнь. Нужно будет позвонить в Лэнгли,  узнать,
почему он ждал этого звонка. Он вдруг понял преимущество  своего  положения.
Пока мексиканская полиция будет выяснять,  какие  именно  четыре  трупа  они
обнаружили в офисе американской страховой компании и кому  принадлежат  тела
погибших, пройдет несколько дней.  Он  имеет  шансы  что-то  успеть  за  эти
несколько дней. К Роджеру вдруг вернулось то  холодное  чувство  беспощадной
ярости, которое так выделяло его в  Колумбии.  Теперь  он  знал,  что  нужно
делать.
   Пока его убийцы считают, что в офисе сгорели все сотрудники  мексиканской
резидентуры ЦРУ, он должен успеть сделать по крайней мере  два  звонка.  Это
очень важно - именно два звонка. Он решил  не  брать  свой  автомобиль,  это
могло вызвать ненужные подозрения, а, поймав такси,  поехал  к  себе  домой.
Вещи для себя он взял самые необходимые.  В  целях  конспирации,  чтобы  его
убийцы не поняли, что он был здесь, пришлось оставить и  любимую  бритву,  и
зубную щетку. Он взял лишь свои деньги, смену белья, несколько сорочек и все
документы, которые были в  доме.  Роджер  уже  выходил  из  квартиры,  когда
услышал поднимающийся лифт. Быстро сориентировавшись, он бросился наверх  по
лестничной клетке.
   "Как четко они работают", - подумал  он.  Настоящие  профессионалы.  Лифт
остановился на его этаже. Он спрятался за стенкой.
   - Вот здесь его квартира, - сказал уверенный  голос,  и  Роджер  чуть  не
закричал. Это был советник посольства Боб Вильяме. Он чуть выглянул. Да,  он
не ошибся, это был Вильяме. Второго он никогда не видел.
   Они открыли дверь своим ключом, прошли  внутрь.  Дверь  захлопнулась.  Он
стоял, прислонившись к стене. Что делать? Ворваться в комнату  и  застрелить
обоих мерзавцев? Где гарантия, что он успеет  выстрелить  первым?  И  потом,
этим поступком он сразу выдаст себя. А пока у  него  есть  преимущество.  Он
нащупал дрожащими руками свое оружие. Нет, придется уходить.
   В голливудском боевике он, конечно, должен был ворваться в свою квартиру,
убить пришедших и восстановить справедливость. В  реальной  жизни  он,  весь
дрожа от гнева и бессилия, осторожно  поднялся  наверх  на  следующий  этаж,
вызвал лифт, поехал вниз. В жизни приходилось быть прагматиком, в отличие от
кино, где в конечном итоге всегда торжествовали романтики.
   Но Вильямса он, конечно, запомнит,  подумал  Роджер.  Теперь  нужно  было
позвонить. Он поймал такси и поехал к знакомому владельцу  лавки  сувенирных
товаров.   Тот   иногда   оказывал   разные   мелкие   услуги   американским
представителям и негласно являлся осведомителем мексиканского  филиала  ЦРУ.
Приехав к нему, Роджер попросил телефон.  Первым  делом  он  позвонил  жене.
Телефон долго не отвечал. Наконец Лайза сняла трубку.
   - Да, - сказала она недовольным голосом.
   - Лайза, - он чуть не крикнул и, чудовищным  усилием  воли  взяв  себя  в
руки, спокойно произнес:
   - Это говорю я, Роджер.
   - Слушаю тебя, - удивилась супруга, - что-нибудь случилось?
   "Надеюсь, мой телефон не  прослушивается",  -  подумал  Роджер.  Впрочем,
зачем им прослушивать этот телефон, если его  вот  уже  полчаса  как  нет  в
живых.
   - Послушай меня внимательно, Лайза. Скоро тебе сообщат, что  меня  убили,
что я погиб во время взрыва. Это будет не правда, ты никому не верь.
   - Как убили? - поняла только это жена. - Ты ранен, что случилось,  откуда
ты говоришь?
   - Повторяю, - сумел сдержаться он, - не верь никому и  ничему.  Я  живой,
все в порядке, но так нужно. Если тебе сообщат, делай вид, что  поверила,  а
сама не верь. Ясно? Я тебе позвоню послезавтра.
   - Хорошо. - Кажется, она что-то поняла, потом спросила:
   - У тебя действительно все в порядке, Роджер?
   - Все в идеальном порядке. Я даже помню, что мы  хотели  поехать  в  этот
уик-энд в горы.
   Последнюю фразу он произнес специально для жены и повесил наконец трубку.
Теперь нужно было позвонить  Джозефу.  Он  набрал  его  телефон.  Тот  сразу
ответил.
   - Почему так долго, Роджер? - упрекнул его Дравинский. - Я  уже  перестал
надеяться. Здесь сейчас уже ночь, а я по-прежнему сижу из-за тебя на работе.
   - Узнал что-нибудь? - перебил его Роджер.
   - Некоторые вещи узнал, - торжествующе сказал  Дравинский,  -  Ты  почему
такой сегодня злой? У тебя голос какой-то сухой.
   Роджер открыл рот, чтобы выругаться, и вспомнил, что, в сущности,  звонок
Джозефа спас ему жизнь. И замолчал. Потом выдавил:
   - Говори, что у  тебя  есть.  Мне  некогда  разговаривать,  у  нас  здесь
случилось несчастье, погибли люди.
   - Да, да, конечно, - понял всю бестактность своего веселья Джозеф, -  мне
удалось выйти на данные группы Джилларда. Полковник Пол Биксби действительно
сотрудничал с ними. Его данные есть в их компьютере. Но там написано, что он
ушел на пенсию несколько лет назад.
   - Все правильно, ну и что?
   - Я стал искать дальше. И выяснил, что он как был, так и остался в отделе
специальных операций.
   - Говори быстрее, Джозеф, у меня мало времени.
   - Так вот что мне удалось  узнать.  Распоряжением  руководства  он  снова
отозван из резерва на службу. Вот уже полгода  как  он  находится  знаешь  в
распоряжении кого...
   - Полковника Харгривса, - устало ответил Роджер.
   - Верно.  Там  сказано,  что  он  находится  на  выполнении  специального
задания. Вот тебе и весь твой секрет. Поэтому  его  данных  и  нет  в  общем
компьютере, он в настоящее время выполняет специальное задание.
   - Понятно, - разочарованно сказал Роджер, - у тебя все?
   - Нет, полковник очень интересовался тобой. Харгривс сам заходил ко мне и
расспрашивал о тебе. Только я не могу понять:  почему,  если  Биксби  был  в
отделе специальных операций, он теперь подчиняется нашему  Харгривсу?  Какое
отношение имеет внешняя контрразведка к отделу специальных операций? Вот это
я и хотел тебе сказать.
   В  любой  разведке  мира  есть   своя   собственная   контрразведка   для
разведчиков. Своего рода проверка проверки.
   - Спасибо, - мрачно ответил Роджер.
   - Ты, видимо, не понял, -  засмеялся  Джозеф,  -  они,  кажется,  всерьез
интересуются тобой, У тебя появился шанс вырваться из  своего  мексиканского
болота. Ты меня понимаешь?
   - Нет, не понимаю. До свидания.
   - Они тобой интересуются серьезно!  -  закричал  на  прощание  счастливый
Дравинский.
   - Это я уже почувствовал, - сказал он, кладя  трубку,  скорее  себе,  чем
Джозефу.
   Он вышел из лавки, снова поймал такси. Нужно было уехать  на  автобусе  в
какой-нибудь   город.   В   многомиллионном   Мехико   все-таки   оставалась
теоретическая возможность быть узнанным. Он попросил водителя такси  отвезти
его на автобусную станцию. В ушах по-прежнему были слова его сотрудников. Он
помнил и высказывания Отилио, когда тот сказал, что не может столько людей в
ЦРУ оказаться простым прикрытием для обычных торговцев наркотиками. Кажется,
Силвейра еще добавил одну фразу: "За этим  должно  быть  нечто  другое".  Он
задумался. Что может быть настолько важным, что ради него  убирают  кадровых
офицеров ЦРУ? Какая же большая цена у этого секрета?
   На автобусной станции он долго глядел  на  график  расписания  автобусов.
Отсюда в Юкатан ехать довольно долго. Он вдруг  вспомнил,  что  единственная
железнодорожная ветка из Мехико  на  юго-восток  идет  именно  в  Кампече  и
Мериду, два самых больших города на полуострове Юкатан. Вторая  южная  линия
доходила до гватемальской границы. Он вышел из здания автобусной станции  и,
поймав такси, поехал на железнодорожный вокзал. Через полтора  часа  он  уже
спал в общем вагоне состава Мехико - Мерида, увозившего его далеко от  места
событий.
   Прибыв утром в город, он сразу нашел старое такси и  поехал  в  отель  на
авеню Колумба. Он помнил, что там находился традиционный американский  отель
"Холлидей Инн". Четырехэтажное здание насчитывало двести тринадцать номеров,
выдержанных в  традиционном  для  отелей  подобного  класса  стиле.  Немного
передохнув в отеле,  Роджер  спустился  в  магазин,  купил  несколько  новых
лезвий, крем для бритья. В магазине не оказалось кисточки для бритья, и  он,
купив две зубные щетки, решил использовать одну из них. Только побрившись  и
поменяв рубашку, Роджер несколько пришел  в  себя  и  отправился  на  поиски
Эулалио Пердомо.
   В отличие от Монтеррея, где  вчера  утром  ему  пришлось  довольно  долго
искать компанию Гарсиа Бастоса, дом постоянного помощника и доверенного лица
Эрреры он нашел довольно быстро. Большой двухэтажный дом  был  расположен  в
довольно живописном месте, прямо в центре города.  Повсюду  слышались  крики
детей. У Пердомо была большая семья - жена и пятеро детей, что не мешало ему
зарабатывать деньги торговлей наркотиками, контрабандой  и  всякими  другими
махинациями. Нужно отдать должное Пердомо, он  никогда  не  нарушал  законов
самой Мексики, предпочитая зарабатывать деньги в  других  странах  Латинской
Америки.  Формально  по  мексиканским  законам  он   был   даже   образцовым
гражданином  -  исправно  посещал  церковь,  платил  налоги   с   юридически
оформленных мелких  сделок,  делал  значительные  пожертвования,  перечисляя
деньги на помощь церкви и нуждающимся.
   Пердомо был мулатом, но со значительной примесью негритянской  крови.  Он
был почти темнокожим, высокого роста, с какой-то плавной, немного  танцующей
походкой. Веселое выражение лица и изящные  манеры  делали  его  похожим  на
бродвейских актеров из популярных мюзикл