ситься к его словам, и  вдруг  поднял  один  палец.  Это  означало,  что
встреча состоится уже завтра. Бернардо изумленно вскинул брови,  наконец  он
узнает, зачем его  используют  даже  в  таком  положении  и  кому  он  может
понадобиться.
   - Спасибо, - ответил он, понимающе наклоняя голову, - я буду ждать нашего
человека четвертого июня. - И  в  знак  подтверждения  пальцем  правой  руки
показал число, проведя по левой брови, давая понять, что правильно воспринял
жест Чернова. Теперь он начал понимать, почему  генерал  всегда  использовал
только  своих  людей.  Они  знали  язык  его  жестов   и   умели   мгновенно
анализировать ситуацию, принимая правильные решения.
   Вернулась Инес.
   - Я  не  мешаю?  -  спросила  женщина.  В  ее  присутствии  Чернов  сразу
становился галантным кавалером.
   - Вы можете только осчастливить, - сердечно произнес он.
   - Вы хотели еще поговорить? - спросила женщина.
   - О чем? - заулыбался Чернов. - Хорошо еще, что не убили. Но, как  агент,
он  должен  теперь  получить  хороший  шестимесячный  отдых  и  тогда  снова
приступить к своей работе.
   - Он очень страдает, - сказала Инес таким тоном, будто самого Бернардо  в
комнате не было.
   - Давайте сегодня вместе поужинаем, -  вдруг  предложил  Чернов,  -  наши
товарищи уже улетели. Я сам завтра покидаю Кубу. Давайте вместе поужинаем.
   - Только тогда - у нас, - согласилась Инес, - вы приедете к нам.
   - С большим удовольствием. Мне и так, сеньора Инес, очень неприятно,  что
мы своими глупыми просьбами доставили вам столько  всяких  хлопот.  Надеюсь,
что это в последний раз.
   - Надеюсь, - усмехнулась женщина, - я же не могу  выходить  замуж  каждые
полгода. Это даже как-то неприлично.
   Чернов засмеялся. Он умел  ценить  хорошую  шутку.  Не  попрощавшись,  он
вышел, пообещав обязательно приехать к ужину. Они не знали, что, сев в  свой
автомобиль, Чернов громко выругался.  Эта  сумасшедшая  мексиканка  чуть  не
испортила всю операцию. Как она могла вспомнить про этот день  рождения.  На
нем они и строили все свои расчеты. Хорошо, что  он  успел  ее  перебить,  и
Рамон, кажется, ничего не понял.  Нужно  будет  внимательнее  контролировать
проведение заключительного этапа всей операции.
   Оставшись одни, Инес и  Бернардо  еще  несколько  минут  молчали,  словно
осмысливая  увиденное.  Их  молчание  было  нарушено  появившимся  водителем
микроавтобуса,  который  привез  их  сюда.   Началась   обратная   процедура
перетаскивания кресла и самого Бернардо в машину.
   На этот раз Бернардо перенес все эти  мучения  мужественно,  не  позволяя
себя нести. Он даже допрыгал до автобуса, и лишь затем его перенесли внутрь.
   Когда микроавтобус тронулся, Бернардо негромко сказал Инес:
   - Спасибо за ваши комплименты, они мне очень помогли.
   - Я давала некоторые из них авансом, - ответила, улыбаясь,  женщина.  Они
рассмеялись.
   - Что будет третьего июня? - спросил он, профессионально отметив ее слова
и некоторую повышенную нервозность в действиях Чернова.
   - Нас пригласили в гости к моей подруге, - сказала Инес, - мы обязательно
должны пойти. Будет день рождения ее мужа.
   - Тогда, конечно, надо, - согласился Бернардо, - вы можете пойти даже без
меня.
   - Вы же знаете, что я  этого  никогда  не  сделаю,  -  ответила  женщина.
Бернардо промолчал. Автобус подбрасывало на поворотах.
   - Вы с ней спали? - вдруг спросила Инес.
   - С кем? -  он  отлично  знал,  о  ком  именно  она  говорит,  но  сделал
удивленное лицо, переспрашивая.
   - С вашей сотрудницей. - Инес спрашивала, глядя прямо перед  собой,  даже
не повернув головы  в  сторону  Бернардо.  Он  молчал.  Врать  не  хотелось,
говорить правду было нельзя.
   - Я видела, как она с вами прощалась,  -  сказала  Инес,  -  женщины  так
пожимают руку только очень близким людям. Я видела ее лицо в этот момент.  И
ваше.
   Как глупо, подумал Бернардо. Мы прилагали столько усилий, чтобы никто  не
сумел узнать о  нашем  знакомстве,  а  женщина  с  ее  интуицией  сразу  все
понимает. Она просто увидела наши взгляды  и  все  поняла.  Нужно  ввести  в
разведку такое понятие, как женская интуиция. Она иногда оказывается намного
сильнее мужской логики. Но он по-прежнему молчал.
   Больше Инес ничего не сказала. Она сидела, гордо подняв голову, словно ее
собственная гордость не позволяла ей задавать вопросы на эту тему.  Бернардо
несколько успокоился. Он вдруг понял, что она никогда и ни с  кем  не  будет
говорить на эту тему. Эта тема задевала ее женское самолюбие и была  слишком
личной. При таких обстоятельствах Инес была больше женщиной, чем сотрудником
разведки.
   Они приехали в свой номер, во время обеда Бернардо не сказал ни слова. Он
помнил лицо Инес,  выражавшее  одновременно  непонимание,  обиду,  неприятие
поведения Бернардо, и он чувствовал  себя  несколько  виноватым,  словно  на
самом деле был любящим супругом, изменившим своей жене. А может, так  проста
логика женщины? Достаточно ей  узнать,  что  мужчина  пользуется  успехом  у
другой привлекательной женщины, и  ее  любопытство  возрастает  до  пределов
невозможного, а когда увлекается близкий человек,  то  независимо  от  своих
чувств и отношения к нему любая женщина чувствует себя  почти  оскорбленной,
словно он должен был в первую очередь обращать внимание  на  нее,  даже  без
малейших шансов на успех.
   После обеда Инес нигде не было  видно.  Габриэла  сообщила,  что  сеньора
Контрерас уехала в столицу, попросив не ждать ее к ужину. Бернардо  все-таки
встревожился. Вполне возможно, он переоценил значение  женской  интуиции,  и
женщина просто провела  с  ним  отвлекающий  маневр,  выдав  блестящую  игру
разведчицы за оскорбленное женское самолюбие. И хотя он видел  лицо  Инес  и
почти не сомневался в правильности своих наблюдений, тем не менее отсутствие
Инес Контрерас довольно сильно тревожило его.
   Он не хотел признаваться даже самому себе, что и в  нем  говорит  сильное
мужское начало и он просто ревнует свою "супругу" к кубинским разведчикам, с
которыми она встречалась. В этом случае он рассуждал почти  как  нашкодивший
муж, опасающийся мести своей супруги в виде ответной измены. И он не находил
себе места во время ужина, угрюмо уставившись в тарелку.
   Габриэла испуганно молчала. Она решила, очевидно, что они поссорились,  и
сеньора Инес, оставив сеньора Гильермо, просто уехала в Гавану. Она также не
решалась нарушить сложившееся молчание, и ужин прошел только под  постоянные
реплики Жоакина, не совсем понимавшего, что конкретно произошло.
   После  ужина  Бернардо  поднялся  наверх  и,  сидя  в  кресле,  продолжал
наблюдать  за  побережьем,  словно  ожидая,  когда  наконец   появится   его
"супруга".  Она  приехала  на  автомобиле  в  первом  часу  ночи.   Бернардо
по-прежнему сидел на балконе. Она тепло попрощалась с кем-то из  сидевших  в
машине и внезапно подняла голову, увидев Бернардо. Он  молча  смотрел  вниз.
Инес, отвернувшись, вошла в дом, поднимаясь по лестницам.
   Бернардо остался сидеть,  глядя  на  побережье  и  вспыхивающие  недалеко
различные огни большого города. Даже несмотря на экономию электроэнергии,  в
столице были освещены посольства,  центральные  улицы,  многие  общественные
здания. Конечно, в Гаване были определенные трудности, но издали они были не
так заметны. А может, проблему и нужно рассматривать не очень близко,  иначе
обнаруживаешь массу неприятных вещей, о которых совсем необязательно знать.
   В дверь постучали. Бернардо, обернувшись, въехал в комнату.
   Инес вошла в его комнату. По договоренности друг с  другом  они  спали  в
разных комнатах и по ночам не виделись. Но теперь она сама вошла в  спальню,
служившую комнатой для Бернардо.
   - Вы еще не спите? - спросила Инес.
   - Сижу. Мне нравится смотреть на море. Я любил  море,  когда  отец  возил
меня в город.
   - Я тоже люблю море, -  призналась  Инес.  На  ней  был  светлый  брючный
костюм: узкие бежевые брюки, рубаха с жилеткой под цвет брюк.
   - Вы были в Гаване? - спросил он.
   - Да, ездила на могилу матери Рауля. Она похоронена здесь, в  Гаване.  Он
просил меня всегда навещать ее могилу.
   - Его мать умерла здесь?
   - Во время приезда сюда. Была какая-то лихорадка.  Ей  разрешали  ездить,
хотя ее муж в свое время эмигрировал с Кубы. Он  не  признавал  и  не  любил
кубинскую революцию. Впрочем, как и большинство богатых людей.
   - Они переехали в Мексику?
   - Да, но их семью  не  считали  беженцами  или  эмигрантами.  Отец  Рауля
работал вместе с моим отцом. А дядя Рауля  занимал  здесь  довольно  большую
должность, работал в разведке.
   Она не стала повторяться,  что  это  был  Мануэль,  а  Бернардо  не  стал
спрашивать.
   - Мы уезжаем через несколько дней, - сказал он.
   - Да, ваш генерал сказал, что четвертого - пятого июня. Сегодня  тридцать
первое мая.
   - Сегодня уже первое июня, - улыбнулся Бернардо, - уже первый  час  ночи.
Мы расстанемся через три дня.
   - Как глупо, -  вдруг  сказала  Инес,  -  мне  казалось,  что  вы  будете
оставаться здесь до  своего  полного  выздоровления.  Они  могли  бы  вас  и
оставить. В конце концов они ведь не платят деньги  за  ваше  пребывание  на
острове.
   - Не нужно напоминать мне о моей печальной  участи,  -  сказал  он,  -  я
всегда помню, что я всего лишь бедный альфонс при богатой вдове.
   - Вы не очень похожи на альфонса,  -  возразила  женщина,  -  они  бывают
галантны и любезны.
   - Тогда действительно не похож, - равнодушно ответил Бернардо.
   - Вы ее знали до этого? - спросила вдруг Инес.
   - Кого? - Он прекрасно понимал, кого она имеет в виду, но слишком  сильно
растерялся от ее очередного возвращения к этой теме.
   - Вашу сотрудницу.
   -  Мы  встречались,  -  честно  признался  Бернардо.  В  этот  момент  он
действительно чувствовал себя мужем, не решающимся соврать своей супруге.
   - Она очень эффектная женщина. - Инес сделала несколько шагов по комнате,
она по-прежнему не садилась,  хотя  уже  знала,  что  это  сильно  нервирует
Бернардо. Женщина стояла, и ему приходилось говорить с ней, несколько задрав
голову.
   - Возможно, - он не хотел говорить на эту тему.
   - Сегодня вы не ответили на мой вопрос. Она была вашим другом?
   - Да. - Он смотрел ей прямо в глаза. Она не смутилась, просто прошла мимо
него к балкону, и ему пришлось повернуть свою коляску.
   - Бернардо, - сказала Инес, обращаясь к нему по имени, -  может,  вам  не
нужно так быстро уезжать?
   - Ничего не получится, - мрачно ответил он, - меня обязательно отзовут.
   - Да, - сказала она, внезапно остановившись, - да, конечно.
   И, словно внезапно приняв решение, резко сказала:
   - Спокойной ночи, Бернардо.
   И быстро вышла из комнаты. Он тяжело вздохнул и повернул свою  коляску  в
ванную комнату. Почистив зубы, он разделся и, прыгая на одной ноге, добрался
до своей постели. Включил ночник. Выключил общий свет  в  комнате.  Услышал,
как в своей комнате Инес привычно переставляет стулья. По ночам  она  делала
небольшую зарядку, всегда так смущавшую Бернардо. Правда,  утром  физическим
процедурам отводилось еще больше времени, и он слышал, как она  разминалась.
Для  сорокалетней  женщины   проблема   сохранения   своей   фигуры   важнее
политических договоренностей всех стран мира.
   Он  выключил  ночник  и,  закрыв  глаза,  вспомнил  жесты  Чернова.   Тот
совершенно определенно дал ему  понять,  что  завтра  у  него  будет  важная
встреча.  Интересно,  как  они  сумеют  организовать  эту  встречу,  подумал
Бернардо.  Появление  на  острове   постороннего   человека   проблематично,
появление рядом с ними кого-то чужого просто  невозможно.  И  тем  не  менее
генерал всегда держит слово. Может, Бернардо не правильно понял его жест. Но
там было определенно первое июня. И значит, сегодня он наконец узнает, зачем
его держат в этой коляске и не отозвали еще в Париж после ранения.
   Послышался скрип открываемой двери.  Он  протянул  руку,  чтобы  включить
ночник, но услышал голос Инес:
   - Пожалуйста, не нужно включать свет.
   Он замер.
   Опустил руку.
   Чья-то тень скользнула по комнате, и он вдруг почувствовал,  как  женщина
села на противоположный край двухместной кровати.
   Бернардо лежал, боясь пошевелиться. Инес осторожно опустилась на  кровать
рядом с ним.
   - Ты ведь знаешь... - сказал он мрачно.
   - Ничего не надо говорить, - попросила она.
   Он почувствовал, как ее рука дотронулась до его руки, уже не сдерживаясь,
повернул голову. В темноте блеснули глаза Инес. Она молча закрыла  глаза,  и
он осторожно дотронулся своими губами до ее лба, глаз, скользнул вниз.
   Поцелуй был долгим  и  оглушающим.  Бернардо  почувствовал,  что  куда-то
проваливается. Он еще сильнее перевернулся на бок и  неожиданно  задел  свою
больную ногу.
   Не сдерживаясь, он застонал. Потом откинулся на подушку.
   - Чертов инвалид, - пробормотал он злобно.
   - Что произошло? - спросила она.
   - Ничего не получится, - он отвернулся от нее. Ему было стыдно.
   - Не нужно так говорить.
   - Инес, - он решил, что сегодня можно высказаться до конца, -  я  понимаю
твое великодушие. Но у нас ничего не получится. Это несерьезно.
   - Какой ты глупый, - засмеялась женщина, - сколько тебе лет? Мне кажется,
что я совращаю малолетнего. Ты ведешь себя в постели как неопытный мальчик.
   - Но...
   - Не нужно больше ни о чем говорить, - ее рука мягко легла ему на рот.  А
потом она сама, повернувшись, снова поцеловала Бернардо.
   В эту ночь он убедился, что больная нога не  всегда  служит  помехой  или
препятствием. В эту ночь он впервые в  жизни  встретил  женщину,  о  которой
каждый мужчина подсознательно мечтает всю свою жизнь. Она была  ведущей.  Он
лежал на постели, подчиняясь малейшим движениям ее тела, ее рук, ее губ.
   Чего в ней было больше  в  эту  ночь,  наверно,  не  знала  и  сама  Инес
Контрерас. Здесь было немного зависти к молодой и красивой сопернице,  здесь
было немного ревности к женщине, осмеливающейся бросить ей вызов, здесь было
чуть  больше  хорошего  отношения  к  Бернардо  и   влюбленности   в   этого
мужественного человека, так стойко переносившего свое несчастье. И, наконец,
здесь было просто желание женщины снова почувствовать  себя  женщиной,  став
желанной и любимой хотя бы на одну ночь. На  несколько  дней.  Слова,  слова
Чернова подтолкнули ее к этому решению. Она вдруг поняла, что через три  дня
навсегда потеряет и своего второго мужа.  И  это  стало  определяющим  в  ее
решении.

Глава 32

   Роджер ворвался в здание как раз в тот  момент,  когда  там  была  первая
минута неразберихи. Если вы не ждете  шторма,  то,  даже  находясь  в  море,
забываете о таком явлении, и первые порывы ветра могут  вполне  застать  вас
неожиданно. Правда, на хорошем корабле  растерянность,  вызванная  внезапным
ураганом, будет длиться несколько секунд.  Затем  опытный  капитан  прикажет
снимать паруса, и корабль начнет жить своей обычной авральной жизнью.
   Роджер  вбежал  в  здание.  Он  чувствовал,  что  несколько   задыхается.
Сказывалось  отсутствие  столь  тяжелых  физических  нагрузок  в   последние
несколько лет. В здании  было  темнее,  чем  на  улице.  Он  огляделся.  Его
небольшое преимущество было в том, что  он  сейчас  все  видел.  Впереди  по
коридору, осторожно озираясь, шел кто-то  из  людей  Леймена.  Очевидно,  он
разглядел  какую-то  тень,  мелькнувшую  перед  глазами,  но  ничего  больше
почувствовать не успел. Роджер  распылил  ему  баллончик  прямо  в  лицо,  и
неизвестный свалился на пол,  заснув  до  утра.  Роджер  побежал  дальше  по
коридору.
   На второй этаж он поднимался,  уже  оглядываясь.  Все-таки  очень  трудно
действовать  в  незнакомой  обстановке.  Внизу  начали   гореть   зажигалки,
осветился коридор, некоторые комнаты, кто-то выбежал на улицу.
   - Принесите свечи! - закричал чей-то повелительный голос сверху.
   Роджер вздрогнул. Он узнал этот задыхающийся голос  Эдгара  Леймена.  Тот
своим криком сам невольно выдал себя.
   Роджер осторожно крался по коридору второго этажа. В дальнем конце должен
быть кабинет Леймена. Он услышал голос именно оттуда. Роджер уже  подошел  к
двери, чтобы войти внутрь, когда услышал другой знакомый голос:
   - Это самое настоящее  преступление,  Эдгар.  Дверь  была  приоткрыта.  В
комнате сидели двое. И обоих он  знал.  Первый  был  толстяк  Эдгар  Леймен,
второй был тот самый Пол Биксби, из-за которого погибло столько людей. Пламя
от зажигалки полковника чуть освещало комнату.
   - Что мне  нужно  было  делать?  -  оправдывался  Леймен.  -  Как  суметь
обеспечить безопасность? Мне был дан приказ  -  всеми  возможными  методами,
вплоть до физического устранения. Наши планы столько раз были известны людям
Кастро, что в этот раз мы просто боялись рисковать. У  них  есть  свои  люди
повсюду. А ответственность нес я один.
   - Вы понимаете, что вы говорите, Эдгар? - спросил разгневанный полковник.
- Вы разнесли на куски весь  офис  местного  бюро  ЦРУ.  Во  имя  сохранения
секретности вы убили четырех офицеров  американской  разведки.  Вы  думаете,
кто-нибудь будет слушать ваши объяснения?
   - Трех. Трех офицеров, - поправил своего  собеседника  Леймен,  -  вы  же
знаете о Робинсоне, он жив до сих пор.
   - И слава богу. Это делает вашу вину менее тяжкой.
   - У нас не было другого выхода, - твердо ответил Эдгар, - иногда во время
войны приходится посылать  на  уничтожение  собственный  отряд  разведчиков,
чтобы спасти основные силы. Считайте, что их жертвы нужны были нашему общему
делу. Кроме того, приказ об их ликвидации отдавал совсем другой  человек,  и
вы, полковник, об этом прекрасно знаете.
   Роджер, прижавшись к двери, слышал каждое слово. Его волновал только один
вопрос: успеет ли он спрятаться до того момента, когда включат свет.
   -  В  любом  случае,  -  произнес  Биксби,  -  можно  было  найти   более
цивилизованное решение вопроса - Мы его искали, - задыхаясь,  ответил  Эдгар
и, встав со стула, громко закричал:
   - Почему не горит свет? У нас сейчас кончится газ в зажигалке -  Они  нас
не услышат, - сказал полковник, - лучше спустимся вниз, посмотрим,  что  там
происходит. В любом случае я  считаю,  что  действия  моего  руководства  по
обеспечению    секретности    операции    были    неадекватны    сложившимся
обстоятельствам.
   Он сказал: "моего руководства", услышал Роджер. Значит,  его  собственное
руководство ЦРУ знало о готовящемся  взрыве  в  Мехико.  Иногда  не  хочется
верить самому себе.
   Он скользнул в соседнюю комнату и, чуть приоткрыв  дверь,  видел,  как  в
темноте первым идет, освещая коридор, Пол с зажигалкой в руке. Это  был  все
тот же Пол Биксби, но постаревший и полысевший. За ним плелся Эдгар  Леймен,
спотыкаясь на каждом шагу. У него было  очень  плохое  зрение,  и  он  носил
большие очки с толстыми стеклами.
   - Почему не дают свет? - в который раз закричал он вниз.
   - Кажется, свет отключен повсюду, - сообщил снизу виноватый  голос,  -  в
соседних домах тоже отключено электричество.
   -  Безобразие,  -  возмутился  Леймен,  -  какой  беспорядок!  Позвоните,
узнайте, что там случилось.
   - Уже звонили, там авария. Уверяют, что скоро исправят.
   - Дайте хотя бы свечи, - разочарованно произнес Эдгар.
   - У нас в доме их нет. Я отправил Роберта за ними к соседям.
   Роджер неслышно проскользнул  в  комнату  Леймена  и,  выбрав  подходящее
место,  втиснулся  между  шкафом  и  окном,  спрятавшись  за  очень  плотной
занавеской.
   - Не нужно искать свечей, - успел услышать он голос полковника, - мне уже
пора. Я просто заехал к вам выразить свое несогласие с вашими методами.
   - Это был приказ, - снова сказал Леймен, -  и  вы  знаете,  кто  его  мне
давал. Кстати, оказалось, что они правы. По нашим данным, на Кубе уже  знают
о вашей встрече с Эррерой.
   - Не может быть.
   - Может. Кто-то передал это сообщение в Гавану, и  теперь  кубинцы  могут
вычислить вашу игру. Ваш