ндинавы были крупными
землевладельцами на Руси. Единичные случаи пожалования князем своему
скандинавскому воеводе от нюдь не означало влияния скандинава на Русь и
введе ния какой-то новой общественной формы. Это свиде тельствовало лишь о
том, что скандинав на службе у князя пользовался теми же правами, что и
русские вое- воды, но никакими особыми льготами. Феодализм на Руси был
продуктом естественного развития русского го сударства, а не был
импортирован из Скандинавии.

                                   * * *

Наконец, самой избитой, без конца повторяемой стала теория о завоевании
Руси норманнами. Большинство норманистов рассталось с нею, но она все еще
живет где-то в подсознании, и, когда аргументов не хватает,
недобросовестные "специалисты" непременно пускают ее в ход. Историки Запада
не понимают того, что их невежество в XX в. непростительно - ведь ни один
западноевропейский или русский источник не говорит о завоевании Руси
норманнами. Единственное сведение, которым мы располагаем, указывает на то,
что в 1-й половине IX в. Новгород был временно оккупирован варягами, но в
остальной части Новгородского государства продолжая княжить старый
славянский князь. Ни средняя, ни южная, ни восточная Русь заняты варягами
не были. Так что временный захват Новгорода значил не больше, чем занятие
его германцами в войне 1941-1945 гг. Какое же право у историков Запада
видеть в оккупации Новгорода падение самостоятельности всего государства,
да еще (как думает, напр., Пашкевич, 1954) почти на 400 лет? Уплата дани
Новгородом была временным военным эпизодом. Сын Буривоя прогнал варягов из
Новгорода. Далее: национальность "варягов" не установлена, это могли быть и
западные славяне, связь которых с Новгородом несомненна. Наконец, уплата
дани и покорение - не одно и то же. Разве мало платили дани Рим или
Византия гуннам, готам, аварам? Проще и выгоднее было откупиться, чем вести
войну, требующую еще больше средств. Историки Запада не хотят обратить
внимание еще на одно важное обстоятельство: известие о дани Новгорода
варягам относится к самому началу летописи, к легендарной ее части, в
нелегендарной же нет ни слова об уплате дани, есть лишь о выдаче жалованья
наемным варяжским отрядам. Повторяя совершенно устаревшие сказки, историки
Запада выглядят, в сущности, обскурантами. Здесь мы должны сделать
некоторое отклонение, вспомнить, какую роль русские историки типа Г. В.
Вернадского сыграли в зарубежье. Чрезвычайно некрасивую. Будучи
квалифицированным профессором американского университета и притом русским,
он не только стал на позиции норманизма, но и добавил от себя много
путаницы. Иностранцы совершенно дезориентированы таким "самопризнанием":
как же не верить русскому профессору - специалисту в области русской
истории? А между тем труд Вернадского "Киевская Русь" принадлежит к
образчикам отсталости и безответственности. Вред, приносимый этим трудом,
неисчислим. О других русских норманистах в зарубежье лучше не говорить - то
же поведение. Объяснение одно: "питаться надо жиж".

                                   * * *

Мы заметили, с каких разнообразных сторон подходят норманисты, чтобы
непременно навязать Древней Руси не существовавшую политическую,
культурную, общественную, религиозную, торгово-экономическую и т. д.
зависимость от Скандинавии. Мы намеренно оста новились на изложении
взглядов послевоенной эпохи и вовсе не коснулись норманистов довоенных (о
них лишь частично было сказано раньше). Между теми и другими есть, однако,
весьма существенная разница: довоенные норманисты не обладали множеством
фактов из области археологии, документов, соображений, ставших лишь те перь
известными, и, наконец, антинорманистской лите ратуры; норманисты же
послевоенные либо этих фактов не знают вовсе, а то и не желают с ними
знакомиться, либо намеренно и злостно о них умалчивают. Это обсто ятельство
показывает, что мы имеем здесь дело не с нау кой, а с чем-то иным. До чего
доходит их беспардонность, можно судить по тому, как, пишучи об истории
Руси, они ни словом не упоминают, что их изыскания признаны ненаучными в
той стране, историю которой они "создают". Можно, ко нечно, не соглашаться
с мнением советских историков, но замалчивать его может лишь тот, кто вовсе
не счита ется с научной истиной. В особенности это относится к норманистам
русским в зарубежье: уж они-то прекрасно знают положение дел и могли бы
помочь иностранцам бьпъ в курсе совершающегося. Вдумчивый читатель,
конечно, может спросить: "Но ведь это шарлатанство когда-нибудь кончится?".
Неуже ли никто не может восстановить правды о сути и исто рии русской
нации? Разумеется, все когда-нибудь конча ется. Будет конец и
норманистскому дурману. Но как он прекратится, кто сыграет в этом решающую
роль - ска зать трудно. Есть три возможности. Первая. Наука Запада сама
поймет, что зашла в ту пик, но это маловероятно. Тысячи томов надо будет
объ явить дребеденью, не стоящей даже той бумаги, которая расходована на их
напечатание. На это у историков За пада просто духу не хватит, ибо это
равновелико тому, чтобы повалить всех своих богов и перейти в другую ве ру.
Проще говоря, признать свою несостоятельность, свое банкротство. Есть еще
одно препятствие, не позволяющее восторжествовать истине: кастовая
замкнутость, царящая в исторической науке Запада. Многое там основывается
на личных, материальных интересах, которые выводят Икса из-под критики
Игрека. Историки варятся, так сказать, в собственном соку, напоминая тесные
сообщества алхимиков, астрологов, теософов и т. д., где все базируется на
вере в основные, но ложные идеалы, а от этих-то почти врожденных, всосанных
с молоком матери идеалов они сами не в силах отказаться. Другая
возможность. Советские ученые, наконец, поймут необходимость решения раз и
навсегда в международном масштабе и предложат открытый диспут, перипетии
которого будут освещаться периодической печатью всего мира, как когда-то
спор Кювье в вопросах биологии, и таким образом откроют глаза народам всех
культурных стран. Но для этого надо быть настоящими патриотами, а не по
форме. Кроме того, перестать верить, что Рюрик был "конунгом", что Рорик
Фрисландский и Рюрик Новгородский - одно и то же лицо, что шайки норманнов
разгуливали по Руси и т. д., но до этого советская историческая наука еще
не доросла. Наконец, есть третья возможность. Пусть "руссы в рассеянии"
возьмут инициативу в свои руки и начнут кампанию в разных странах на родных
языках этих стран за восстановление истины, за реабилитацию наших предков.
Даже перевод этой работы на английский язык был бы большим шагом в этом
направлении. Какая из этих возможностей осуществится - сказать трудно. Ясно
лишь одно: положение нетерпимо, вековой спор пора завершать. В пользу наших
славных предков.