кое  окружение,  бриги  обратились  во  фригов. У нас, однако, есть
основание  думать, что и первоначальное их название не дошло до нас в точной
огласовке.  Некоторые  полагают,  и  небеспочвенно,  что настоящее имя этого
племени  было  "бриги",  т.  е.  жители берега. Они действительно жили вдоль
берега  Эгейского  моря. В силу каких-то причин они переселились через залив
и стали "фригами".

Тот  же  Геродот  (7,  75) - о живущих у Сангария вифинцах: они, как это они
сами  говорят,  назывались  раньше  стримонами,  так  как жили по Стримону в
Македонии, но были оттуда вытеснены тевкрами и мизийцами.

Страбон  (7,  3,  2): "Эллины считали гетов за фракийцев. Они живут по обеим
сторонам  Истра  (Дуная),  равно  как  и  мизийцы,  которые  равным  образом
являются  фракийцами  и  ныне  называются  мэзийцами,  от которых происходят
теперь  живущие  между  лидийцами,  фригийцами  и  троянами  мизийцы.  Также
фригийцы в сущности - бриги, фракийский народ, как и митдоны".

Мы  не  останавливаемся  за  ненадобностью  на  дальнейших выдержках. Из них
явствует,  что фригийцы были переселены с Балкан, что они принадлежали к так
называемой  группе  фракийцев,  т.  е.  восточных  балканцев,  и  были  тоже
фригами. Поэтому Фенизий и Ульфила были, по-видимому, соотечественниками.

Геты в древности обладали высокой культурой. И сами греки заявляли, что
геты почти ничем не отличаются от греков. Вместе с тем весьма вероятно, что
под частью понятий "геты" скрывались и славяне (см. мнение архидиакона Фомы
и др.).

Замечательно то, что, по-видимому, дед Ульфилы жил еще, если память не
изменяет, в Капподокии, но во время войны был захвачен в плен и переселен
на Балканы. Поэтому нет ничего удивительного, что Ульфила, проповедовавший
христианство у гетов, действительно воспользовался уже существовавшими
гетскими рунами (балканскими или малоазиатскими - роли не играет). Такова
намечается линия происхождения глаголицы.

Конечно, вопрос еще окончательно не решен, но читатель может убедиться,
что, каково бы ни было окончательное решение, оно совсем не то, что
предлагает нам советская филологическая наука (см. дальше). Глаголица на
века древнее кириллицы. Зная это, много исторических документов или
отдельных надписей можно переоценить: если глаголицу, как это принимают,
создал кто-то в IX в., то всякий документ глаголицей до этого времени будет
отрицаться лишь потому, что, мол, глаголицы тогда еще не было. Огромной
ценности документы будут обесценены и отброшены совершенно без оснований
наукою. О взаимоотношениях глаголицы и кириллицы мы будем говорить в
следующей главе.

Но прежде чем перейти к следующей главе, следует сказать несколько слов о
том, что существовали, по-видимому, алфавиты очень древние и помимо
глаголицы.

Интересные сведения мы находим в сочинении "О письменах" болгарского монаха
Храбра, писавшего не позже начала Х в., ибо сказано, что еще живы те, кто
видел "Кирилла и Мефодия. Он писал: "Прежде убо словене не имеху книг, но
чрътами и резами чьтеху и гатааху, погани суще. Крътившежеся, римьсками и
гръчьскими писмены нужаахуся (писати) словенску речь без устроения".

Итак, черноризец Храбр различал две ступени развития славянской
письменности: 1) до принятия христианства и 2) после того. С введения
христианства (а хорваты, заметьте, приняли его еще в 640 г.) славяне стали
писать латинскими и греческими буквами, но "без устроения", т. е.
беспорядочно, бессистемно, как кому это было удобнее или казалось лучше.
Так продолжалось долго, сообщает далее Храбр. Действительно, прошло более
220 дет (срок огромный), пока не появился Константин Философ. Началом
кирилловской письменности Храбр считает 863 г. Следует отметить, что Храбр
ни словом не обмолвился о существовании двух алфавитов - глаголицы и
кириллицы, хотя и Кирилла, и Мефодия уже не было в живых. А между тем (см.
ниже), по Якубинскому, кириллица была создана "вдогонку" глаголице. Значит,
Храбр не мог не знать о существовании двух алфавитов: одного, изобретенного
Кириллом, и другого - кем-то неизвестным, "вдогонку" первому. Может явиться
мысль: почему, однако, Храбр ничего не сказал о глаголице? Объясняется
просто: монах Храбр был болгарином, т. е. представителем восточной группы
балканских славян, тяготевшей к Царьграду, поэтому он и игнорировал
глаголицу, распространенную более у западных славян, издавна подчиненных в
религиозном отношении Риму. Не упоминает он и о других славянских письменах
(см. ниже), хотя это могло случиться потому, что те не были христианскими.
Однако Храбру была известна и предварительная стадия письменности,
дохристианская, "чертами и резами". К сожалению, в доступной нам литературе
мы не могли найти анализа этого выражения Храбра и отрывка в целом. Каждый
автор делает вид, что в этом отрывке все ясно и понятно. На самом деле это
не так. И выражение "чьтеху и гатааху" нельзя рассматривать как совсем
понятное.

По смыслу фразы можно полагать, что речь идет о "считали и писали" или,
вернее, "считали и читали", но слово "гатааху" совершенно не подходит. В
отношении "чьтеху" также нельзя быть уверенным, что мы его верно понимаем,
ибо существуют два близких слова: "честь" (т. е. считать) и "читать".
"Чьтеху" - скорее всего все-таки "считать" (в том смысле, что для счета
употребляли черты и резы). Что же касается слова "гатааху", то нам кажется,
что тут описка. Не "гатааху", а "читааху", так как буквы "ч" и "г" пишутся
весьма похоже и спутаны могут быть очень легко. Иначе сказать, мы
предполагаем, что в оригинальном тексте было написано "чатааху", т. е.
"читаяху", а переписчик прочитал неверно.

Так или иначе, а Храбр в начале Х в. определенно указывал на существование
в древности у славян своей особой письменности.

Продвигаясь далее в глубь древности, мы наталкиваемся на Грабана Мавра
(Hrabanus Maurus, 776-856), который был с 847 г. архиепископом в Майнце и
который написал труд о письменах - "De inventione linguarom ab Hebreae
usque The odiscam et notis antiquis". В этом труде он сообщает, что нашел
буквы философа Этика, по национальности скифа. Об Этике известно, что он
родился в Истрии, был славянином и в 1-й половине IV в. изобрел буквы для
славянского письма. Но буквы эти не имели никакого сходства с глаголицей.
Этик был видным ученым: блаженный Иероним переводил его труд по космографии.

Итак, еще в IV в. ряд ученых (Этик, Ульфила, Иероним) писали для славян
различными славянскими шрифтами. Были, конечно, и другие имена и попытки,
которых мы не знаем, а возможно, и ленимся узнать, в самых же капитальных
трудах советских ученых об этом - ни единого слова! О наличии у славян
своей азбуки можно почерпнуть сведения из "Жития" св. Иоанна Златоуста. В
своей речи в 398 г. он сказал, что "скифы (в которых мы имеем все основания
узнать славян, судя по дальнейшему списку народов), фракийцы, сарматы,
мавры, индийцы и те, что живут на конце света, философствуют, каждый
переводя Слово Божие на свой язык".

Принимая все сказанное во внимание, мы можем утверждать, что к концу IV в.
у славян (и не у одного племени) уже была своя письменность, и далеко не
примитивного характера, ибо переводить богослужебные книги могли лишь
народы, стоящие уже на очень высокой ступени культуры. Само собою
разумеется, что эта славянская письменность не была чем-то единым: в разных
местах и в разные времена вопрос решался по-разному. Поэтому и следов
оставалось немного.

К сожалению, это наследство совершенно не изучается, хотя от него
сохранилось достаточно следов, чтобы составить более или менее ясную
картину развития письменности в прошлом.

Современную филологию характеризуют необыкновенная косность мышления и
узость базы научного материала хотят создать представление, что все уже
известно и изучено, а на самом деле это далеко не так. Если с таким
положением еще можно было мириться в прошлом, то в наши времена сказочной
техники нельзя допускать, чтобы гуманитарные науки все еще толклись вокруг
вопроса о том, сколько тысяч чертей может поместиться на кончике иглы.



                                  Глава 14

                   Происхождение кириллицы и ее вариантов



Чтобы ознакомиться с положением дела, рассмотрим сначала, как представляет
себе вопрос современная советская наука, и возьмем для этого два труда:
"Старославянский язык" А. А. Селищева, 1951, т. 1-2; "История
древнерусского языка" Л. П. Якубинского, 1953; они являются подытоживанием
современной русской филологии. (После критического рассмотрения взглядов
этих авторов мы изложим историю кириллицы, как она нам представляется на
основании всего доступного нам материала.) Следующие основные положения
разделяются обоими упомянутыми авторами.

1) С самого начала славянской буквенной письменности существовало две
системы, два алфавита: глаголица и кириллица.

2) Глаголица была древнее кириллицы и в конце кон- цов повсюду (за весьма
редкими исключениями) была вытеснена кириллицей.

3) Хотя кириллица и носит свое имя от св. Кирилла (Константина), якобы ее
изобретшего, в действительно- сти им создана не кириллица, а глаголица.

4) Так как глаголица изобретена св. Кириллом, то ес- тественно вытекает,
что славянская письменность роди- лась не раньше 863 г., когда Кирилл и
Мефодий напра- вились в Моравию со специальной целью создать сла- вянский
алфавит, перевести богослужебные книги с греческого на старославянский
(используя новоизобре- тенный алфавит) и приобщить западных славян к право-
славной вере.

Приведенный нами материал доказывает совершенно неопровержимо, что оба
советских ученых прежде всего упростили действительное прошлое до
чрезвычайности: у славянского алфавита они отняли многовековую исто- рию.
Получалась невероятная ситуация: ученые, испове- дующие диалектический
материализм, согласно которому все происходит во времени и в пространстве,
из старого в новое, стоят на позициях "да будет!", т. е. создания сразу из
ничего. Мы, конечно, не будем рассматривать, хорош или плох диалектический
материализм, но, дума- ем, всякий согласится, что если его признавать, то
надо быть последовательным.

Оба же советских исследователя не только упростили процесс, но и исказили
его. К этому мы и переходим.

                                   * * *

Якубинский пишет: "Когда ему (т. е. св. Кириллу, он же Константин. - С. Л.)
поручили составить алфавит для славян, он понял эту задачу, как задачу
составить особый, специальный славянский алфавит". Это рассуж- дение, как и
все последующие, основано лишь на голом предположении и берет за свою
основу мысль, что Ки- рилл изобрел глаголицу, а это именно не так. "Для
него, - продолжает Якубинский, - вопрос вовсе не стоял так, что, составляя
славянский алфавит, он должен непре- менно навязать славянам греческое
письмо; если бы воп- рос перед Константином стоял так, то он непременно
положил бы в основу славянского письма, составляемого для перевода
богослужебных книг, греческий богослу- жебный устав, а этого как раз он и
не делал".

Как стоял вопрос перед Кириллом, это уж, конечно, неведомо Якубинскому, и
он слишком уж много берет на себя в приписывании Кириллу тех или иных
намере- ний, и именно потому, что толком не знает истории письменности и не
понимает прежде всего основного - того, что Кирилл был грек, работал по
приказанию грече- ского императора и в пользу греческой церкви, поэтому
было бы совершенно неестественно выдумывать алфавит против интересов ее.
Кроме того, ему предстояло переве- сти богослужебные книги в наикратчайший
срок, а от- сюда следует, что он мог избрать лишь самую легкую скоропись.
Греческий богослужебный устав с его выпи- сыванием каждой буквы был страшно
громоздок и тре- бовал много труда и времени, поэтому-то он мог взять за
основу нового алфавита лишь скоропись любого типа.

"В основу составленного им славянского алфавита, - продолжает Якубинский, -
Константин положил зача- точное славянское письмо (подчеркнуто автором. -
С. Л.). Но это зачаточное славянское письмо имело, как мы ви- дим, в своей
основе греко-латинскую скоропись; вот от- сюда и идет вскрываемая
большинством ученых связь глаголицы со скорописью.

Кладя в основу составляемого им письма (глаголицы) ухе имеющееся у славян
зачаточное письмо, Константин руководствовался, возможно, и принципиальными
сооб- ражениями: глаголица уже в своих истоках оказывалась не только
письмом для славян, но и славянским письмом. Он руководствовался, наверное,
и практическими сооб- ражениями. Он считал, что алфавит, составленный на
основе уже имеющегося у славян зачаточного письма, будет практически более
приемлемым для славян, более доступным для них".

И здесь следует отметить, что и "принципиальные", и "практические"
соображения, приписываемые Якубин- ским Кириллу, совершенно произвольны.
Если бы Яку- бинский был на месте Кирилла, то, возможно, он так и думал бы.
Но Кирилл был человеком совершенно другой эпохи, иного склада ума, иной
национальности. И что он думал - известно только ему одному. Самый способ
угадывания чужих мыслей Якубинского трудно считать научным способом. Если в
высказываниях Якубинского и есть своя логика, то она обращается против него
же:

как мы увидим ниже, Кирилл изобрел кириллицу, а вов- се не глаголицу, и все
рассуждения Якубинского совер- шенно напрасны.

Далее Якубинский предполагает наличие у славян за- чаточного письма,
близкого к латинской и греческой скорописи. Предположение это вполне
вероятно, но хо- телось, чтобы Якубинский показал нам хоть клочок бу- маги,
пергамента или вообще какую-нибудь надпись этим "зачаточным" письмом. Все
его рассуждения - сплошная и бездоказательная теоретизация. Якубинский не
понимает, что, затронув историю какой-нибудь пись- менности, надо
рассматривать вопрос исторически, озна- комиться с данными археологии,
изучить наследство уче- ных, ухе занимавшихся этой темой. У Якубинского ни-
чего этого нет: он не привлек для доказательства наличия у славян
"зачаточного" письма ни одного архео- логического факта (а кое-что в этом
отношении имеет- ся), он не упомянул ни одного западноевропейского уче-
ного из тех, кто занимался теорией кириллицы, которая, что ни говори, есть
произведение Запада, и т. д.

Следует далее: "Зачаточное славянское письмо, кото- рое Константин положил
в основу составленного им сла- вянского алфавита (глаголицы), было, как это
мы виде- ли, письмом скорописного типа; оно отличалось поэтому связным
характером написания (без отрыва руки), разно- образием в начертаниях
отдельных букв, общей неофор- мленностью и текучестью". Эти утверждения
неверны.

1) Нет ни одного образца глаголицы, где бы написание совершалось без отрыва
руки (каждая буква выписывает- ся отдельно, и это требует сложных движений,
невоз- можных без отрыва руки). 2) Начертание букв глаголицы гораздо
сложнее и латинской, и греческой скорописи.

Еще далее: "Константин, конечно, не мог механиче- ски перевести скорописные
начертания в составляемый им алфавит". Почему?! Ведь только что Якубинский
ут- верждал, что именно зачаточное скорописное славянское письмо было взято
в основу, что на этот счет у Кирилла были свои "принципиальные" и
"практические" сообра- жения. Положительно, у Якубинского что-то неладно с
логикой и он жестоко ошибается, считая, что читатель относится ко всему,
развесивши уши.

Продолжаем читать. "Перед Константином стояла сложная задача: на основе
расплывчатого и текучего ма- териала скорописи он должен был создать единую
и чет- кую систему славянских графем (графических типов), стилизуя
отдельные скорописные написания; он должен был преобразовать скорописный
материал в уставное письмо, потому что он составлял алфавит для перевода
богослужебных книг". Здесь Якубинский противоречит тому, что им сказано в
самой первой цитате и во всем дальнейшем. Начал он с того, что Кирилл
отказался от греческого устава и взял в основу гипотетическое сла- вянское
скорописное письмо, а кончил тем, что Кирилл из этой скорописи сделал новый
устав! Стоило ли огород городить? Где же логика?

Все выше- и нижеприводимые цитаты Якубинского - сплошное блудословие, с
наукой ничего общего не име- ющее, ибо наука - это железное сцепление
фактов, по- ложений и доказательств.

Итак, по Якубинскому, вся заслуга Кирилла в том, что он стилизовал по
единому типу уже готовый алфа- вит. Заслуга невелика. Но вы только
послушайте, что об этом пишет Якубинский: "Константин составил специ-
альный славянский алфавит. Этот алфавит, по едино- душному мнению нашей и
европейской науки, представ- ляет собой непревзойденный образец в истории
новых европейских алфавитов и является результатом необы- чайно тонкого
понимания составителем фонетической системы того языка, для которого он был
составлен. Он далеко оставляет за собой добропорядочный готский ал- фавит,
составленный епископом Вульфилой, и не идет ни в какое сравнение с
латинообразными европейскими алфавитами, в которых латинские буквы неуклюже
при- способлялись для передачи звуков различных европей- ских языков".

В этой цитате есть всђ: необузданное славословие на подкладке самого
неприкрытого шовинизма с такими фанфарными выражениями, как
"непревзойденный об- разец", "необычайно тонкое понимание" и т. д. - славо-
словие, сдобренное ложью. Почему ложью? 1) Латинооб- разные шрифты ничем не
хуже глаголицы, что доказыва- ется прежде всего тем, что глаголица давно
вытеснена и латиницей, и кириллицей. 2) Даже кириллица уступает латинским
алфавитам в простоте, удобстве и четкости, и это выразилось в том, что
дальнейшая эволюция кирил- лицы шла в направлении подражания латинским
шриф- там. 3) Система начертания латинского алфавита гораздо ближе
графически по принципу своего построения и к глаголице, и к кириллице (в
особенности), чем, скажем, к системе арабского, грузинского или армянского
пись- ма. 4) Наконец (что главное), достаточно посмотреть на глаголицу с
такими нелепыми начертаниями, как, напр., "ук", или "з", или "ч", или
"ять", или "i", чтобы понять, что в глаголице нет ни скорописи, ни
простоты, ни чет- кости, ни красоты. Словом, все комплименты Якубин- ского
не по адресу. Да и одно из двух: либо Кирилл - крупный ученый и новатор,
тогда хвалебный отзыв до известной степени оправдан, либо это весьма
скромный филолог, сумевший лишь подшлифовать уже готовое, а именно об этом
перед тем Якубинский и толковал.

Цитируем далее: "Свои задачи Константин выполнил отлично. Глаголица, с
точки зрения и единства, и четко- сти графического стиля, представляет
очень выдержан- ную систему знаков, графем. Остается неясным, откуда
Константин почерпнул сам принцип графического сти- ля, графического
оформления глаголицы. Есть, однако, основания думать, что он почерпнул его
из графического стиля местных славянских идеографических знаков. Во всяком
случае графический стиль глаголицы необычайно близок к графическому стилю
некоторых типов идеогра- фических знаков Причерноморья, распространенному и
за его пределами; возможно, что знаки подобного харак- тера существовали на
Балканах и в других областях сла- вян. Если бы это предположение
подтвердилось, то мы имели бы здесь лишний довод в пользу того, что Кон-
стантин строил свой алфавит как специальный славян- ский алфавит".

Из сказанного Якубинским вытекает следующее. 1) Что все рассуждения его -
ничем не подтвержденные лишь предположения, об одном из которых он сам
гово- рит: "если бы это предположение подтвердилось". 2) Что Якубинский
берется за решение научного вопроса, со- вершенно неосведомленный в области
сравнительного языковедения.

Ему даже в голову не придет сравнить глаголицу с ал- фавитом евреев,
грузин, армян и т. д. А если бы он это сделал, то увидел бы, что некоторые
буквы целиком за- имствованы глаголицей из древнееврейского, напр., бук- ва
"ш", и т. д.

Продолжим цитату: "Глаголическое письмо, предна- значенное для перевода
греческих богослужебных книг на славянский язык, оказало