в глубину веков, совершенно исказила картину распространения
народов в Центральной Европе в древности. Точнее, для первого тысячелетия
н. э. германским, т. е. тевтонским, племенам было приписано распространение
от Рейна до Дона. Славяне же настолько ограничены в своем распространении,
что им оставили место лишь в болотах Полесья, где вообще люди в те времена
не жили. Для самого многочисленного народа Европы не нашлось в ней места!

Трудно понять такую логику. Если германские племена еще в IV в. н. э. были
распространены от Эльбы до Дона, то куда они делись к VIII веку, когда
история застает их еще на Рейне начинающими свой многовековой "Drang nach
Osten"? Ведь речь идет об огромных массах людей. Исчезнуть, притом
бесследно, они не могли. Должны были остаться археологические,
исторические, филологические и т. д. следы. Этих следов нет. Все, что
приписывается германцам в Восточной и Южной Европе, основано либо на
недоразумении/либо на шовинистической фальсификации. Не только славян, но и
иные этнические массивы, как, например, гетов, слили с германцами. Геты,
народ, вне всякого сомнения, не германского корня, народ, еще во времена
Фукидида, т. е. за 400-500 лет до н. э., живший на Балканах и считавшийся
Фукидидом "бесчисленным", был включен ретивыми германофилами в состав
германских племен. Гетов из-за сходства названий спутали с готами и из
истории двух совершенно разных народов создали невообразимую кашу. Далее.
Без всяких оснований гутонов, сидевших на Висле, тоже стали считать
"готами". От острова Готланда до юга Балканского полуострова и Крыма
произвели искусственное тело, которое вдруг сжалось до невероятно малых
размеров, переселилось в Италию, овладело Римом, передвинулось в Испанию и
северную Африку и там бесследно исчезло.

Так вот история германских племен оказалась раздутой до невероятных
размеров. История же славян преуменьшена до пределов микроскопических. С
другой стороны, и народ, бывший в Западной и Центральной Европе своего рода
субстратом, а именно кельты, также "растворился" в последующих народах.
Однако мы знаем, что под именем "кельтои" греки понимали не совсем то, что
мы сейчас. Строители менгиров и дольменов в Западной Европе далеко не
ограничивались в своем распространении лишь западной частью Европы -
имеются они в северо-западном углу Кавказа; наконец, греческие авторы
определенно указывают на их присутствие в Малой Азии.

Таким образом, такие этнические, массивы, как геты и кельты, если и не
остались вне поля истории, то имеют ее в хаотическом состоянии, а славяне
вообще как будто лишены ее, а сваливаются как бы с неба в V и VI веках. К
концу VIII в., во времена Карла Великого, они уже огромной массой занимали
всю середину Европы. Допустим, какие-то народы действительно ушли и славяне
заняли свободные места, но не могли же они размножиться наподобие саранчи
мгновенно. Чтобы могло создаться население, достаточное для захвата всего
центра Европы, необходимы долгие века.

Итак, история не государств, не отдельных племен, а огромных этнических
массивов в Европе искажена совершенно. Поэтому разматывание сложного клубка
племенных взаимоотношений надо начинать, пересмотрев все от альфы до омеги,
отбросив все мнения т. н. авторитетов, обратившись к первоисточникам.
Пересмотреть надо все прежде всего под углом зрения изменений основных
этнических масс. Уже в первые столетия нашей эпохи кельты, германцы,
славяне, геты я другие народы становятся жертвами агрессии Рима и Византии.
Эти империи постепенно захватывают области вышеупомянутых народов,
превращая их в римлян и греков, и оттесняют все дальше на север и восток
основное ядро этих племен. Особенно пострадали от агрессии Рима кельты.
Романизация их в нынешней Англии, Бельгии, Франции и Испании сделала
огромные шаги, и столетия спустя собственная культура кельтов была
уничтожена совершенно. Византия и Рим поглотили в конце концов гетов и
родственные им племена. Уцелели лишь германцы и славяне и объединенными
усилиями опрокинули и Рим, и Византию. Историю этих огромных этнических
масс мы знаем лишь в кривом зеркале измышлений вышеуказанных историков.

Другой крупной ошибкой историков было чрезмерное увлечение теорией миграций
народов. Европейские народы, согласно представлениям историков,
передвигались, как фигуры на шахматной доске. Миграции, конечно, были, но
размах их и состав племен были иными. В понятии миграции смешивали
совершенно разные явления. Во-первых, миграции огромных масс кочевников,
азиатских пришельцев с востока. Во-вторых, миграции крупных военных масс
разных племен с целью грабежа, в то время как значительная часть населения,
их породившего, оставалась на месте. В-третьих, переселение племен в полном
составе, с освобождением полностью занимаемой ими земли. Такие переселения
обусловливались главным образом катастрофами или катастрофическим
состоянием физических условий. В-четвертых, немалую роль играли
насильственные переселения в результате войн. Мы знаем много примеров,
когда Рим и Византия переселяли далеко внутрь своих границ крупные массы
побежденных: 30, 40, 50, 100 и даже 200 тыс. Наконец, значительную роль
играла постепенная иммиграция, диффузия, когда народ проникал на земли
пустующие или другого народа абсолютно мирным образом, веками, исподволь.

При оценке и выяснении миграций следует не забывать, что народы часто
изменяли свои имена (принимая имена победителей) и что терминология
менялась и в зависимости от эпохи или от того, кто писал хронику (римлянин,
грек, армянин, сириец и т. д.).

Рассмотрим указанные выше роды миграций подробнее. Очень существенное
значение в истории имели непрерывные инвазии азиатских кочевников в Европу
- по крайней мере с начала н. э. и до XIII в. включительно. Нашествия
гуннов, аваров, татар и т. д. совершенно изменяли соотношение сил в Европе.
Но не следует забывать следующее. 1. Эти инвазии отражались главным образом
на открытых пространствах Европы. Лесистые и горные местности оставались
часто недоступными для кочевников. И если эти местности и подпадали под иго
кочевников, то зависимость их бывала большей частью экономической (выплата
дани, поставка молодежи в войска и т. д.) и не вызывала изменения состава
населения. 2. Инвазии эти сменяли одна другую, характер и сила влияния
разных пришельцев менялись и их влияния нейтрализовывались. 3. Все
пришельцы рано или поздно либо откатывались назад в силу политических
катастроф (например, гунны), либо растворялись в местном населении
(например, авары) и т. д. Единственный пример уцелевших пришельцев -
венгры, плотно осевшие по Дунаю и перешедшие от кочевничества к оседлому
образу жизни.

Для племен, населявших открытые пространства, нашествие азиатов означало
крупные изменения: они не только платили дань и подвергались всяческим
поборам, унижениям, но и принимали участие в военной деятельности
победителей. Значительная часть мужчин славянских племен, участвуя в войнах
и неся на своих плечах всю тяжесть войны, называлась часто "гуннами",
"аварами" и т. д. - по народу, который распоряжался и посылал на войну.
Время, однако, спасло их от ассимиляции, ибо, как правило, уже через 2-3
десятка лет после инвазии наступало некоторое неустойчивое равновесие,
сводящееся к соперничеству разных вождей народа-инвазо-ра. Соперничество
вызывало ослабление и давало возможность то тем, то другим из покоренных
сбрасывать иго победителей до новой инвазии. Эти инвазии захватывали
преимущественно области нижнего и среднего, отчасти верхнего Дуная.
Остальная Европа страдала от инвазии лишь косвенно.

Инвазии обычно вызывали временные сдвиги племен в соседние горные или
лесистые области, где они могли укрыться от нашествия.

Другой важной формой были самостоятельные передвижения крупных народных
масс, носившие внутренний характер. Это были грабительские походы,
длившиеся годами и заканчивавшиеся тем, что нападавшие оседали наконец
где-нибудь и тут ассимилировались с местным населением. Очень часто это
были группы лишь молодых мужчин, жаждавших добычи и легкой жизни за счет
других. В таких рейдах женщины данного племени и дети участия не принимали.
Дело кончалось тем, что воины наконец уставали от вечного бродяжничества,
оседали, заводили семьи и сливались с местным населением. Иногда же
подобные рейды совершались с участием женщин и детей. Но и в этом случае на
родине оставалась значительная масса данного племени. Так, например, после
того как геты (называемые в истории неверно готами) сошли с арены после
долгого бродяжничества, в районе Добруджи еще в ГХ в. продолжали жить геты,
совершали богослужения на родном языке и т. д. То же было и с вандалами.
Они упоминаются в Центральной Европе несколько веков спустя после того, как
растворились в Северной Африке и в Испании, и лишь позже были окончательно
германизированы.

Так как в военных бродяжничествах принимало участие не одно племя (обычно
постепенно туда вовлекался целый ряд племен по пути), то говорить о
дальнейших этапах бродяжничества историку трудно. Ибо и сама группа
распадалась на части со своими собственными историями, и участники в каждой
из групп носили разный этнический характер, хоть и имели общее имя
крупнейшей из них. Вся эта запутанность создавала предпосылки для неверной
интерпретации (часто тенденциозной), а вскрыть истину трудно из-за
чрезвычайной скудости и отрывочности сведений.

Третьей категорией передвижений народов являются миграции, собственно,
имеющие своей основой разные причины. Часто это геологические и
климатические катастрофы. Есть, например, данные полагать, что сильное
опускание берега моря в районе Голландии, Фрисландии и т. д. вынудило
северные племена ухе в исторические времена двинуться на юг и на восток.
Обычно же это был толчок со стороны соседей: легче было уйти, чем вступать
в битву.

Историки, однако, часто не учитывали одного важного обстоятельства: народы
Средней Европы не были кочевниками, а были связаны в значительной степени с
земледелием, последнее же требовало оседлости. Заброшенное поле намедленно
зарастало лесом, а расчищать лес было задачей нелегкой. Поэтому легче
меняли местожительство лишь те племена, которые делали упор на
скотоводство, хотя и жили в лесистых местностях. Но как раз славяне
принадлежали к самым упорным земледельцам.

Так как в древности большая часть Средней Европы была заняты лесом (см.,
например, свидетельство Цезаря), то вряд ли племена, сидевшие в лесу, были
склонны к миграциям, а также могли подвергаться нападению новых
иммигрантов: лес, реки, потоки и болота создавали такую защиту, что лишь
зимой, когда все замерзало, некоторые места становились доступными для
нападения, но как раз это время года не располагало к миграциям. Поэтому мы
можем положительно утверждать, что население лесистых местностей было
сравнительно постоянно, ибо если какие-то передвижения народов были, то
главным образом по долинам рек. (О других родах перемещений народов мы
скажем ниже.)

Из сказанного выше следует, что народы германского корня, жившие
преимущественно на севере или в лесистых местах Средней Европы, уже по
своему местоположению не были способны к массовым и многочисленным
передвижениям. С VIII в. и до 1945 г. мы можем проследить все постепенные
этапы "дранг нах остен" от Рейна и до начала Финского залива. В 1945 г. все
это долгое построение порушилось, и германцы оказались отброшенными на Одру
(Одер). Славяне и утро-финны сбросили с себя вековое иго германцев.

Что же касается более южного сектора, то до конца VIII в. присутствие
германских племен на среднем и нижнем Дунае (не говоря уже о более
восточных областях) является сплошным недоразумением. Отдельные шайки
воинов-германцев могли проникать на восток на незначительные сроки. Кое-кто
из германских вождей мог временно подчинять лежащие к востоку от Эльбы
племена. Но это были временные и поверхностные успехи. Германизации
населения не происходило. Наконец, все это время германцы не столько
наступали, сколько защищались от римлян, гуннов, аваров и т. д. Успехи
германцев в стремлении на восток наступили столетия позже.

Если бы германцы представляли собой единую этническую массу от Рейна до
Дона, то никакие гунны не смогли бы их одолеть. Успехи гуннов и объясняются
тем, что на указанном огромном пространстве были расположены самые
разнообразные племена - славяне, кельты, геты и т. д. Их этническая разница
была причиной их разъединенное в отпоре гуннам. Еще раз напомним, что геты
(готы) не были германцами. Нужно помнить, что если даже в древнем источнике
мы находим указание, что такой-то народ был германским, то это не значит,
что он говорил по-немецки. Это значило очень часто, что народ этот живет в
"Германии", и только. В современной России и по сей день живет до 200
народов, говорящих на разных языках, и их всех, в особенности в Западной
Европе, считают "русскими". Ошибочность подобной терминологии очевидна, но
то, как могли историки попасться на таком детском препятствии, можно
объяснить лишь тем, что они хотели этого.

Чтобы восстановить истину, нужно работать и работать - изучить тот народный
субстрат (славянство, гер-манство, романство, кельтство и т. д.), который
творил историю Европы. К этому мы обратимся в следующих главах. Здесь же
отметим бегло, чтобы не возвращаться к этому же предмету, что есть много
данных, убеждающих, что этот субстрат не является в Европе первичным.
По-видимому, перед этим был еще какой-то народ, который был основным, так
сказать, прасубстра-том. О его существовании говорят названия рек в
северной половине Европы: все они носят сходный фонетический характер, все
они имеют ударение на первом слоге и все они принадлежат к одному из
языков, упомянутых выше.

Названия рек южной половины Европы, вероятно, изменили свой первичный облик
из-за толчеи народов в этой части континента. Однако отдельные названия все
же дошли до нас через тысячелетия. Например, мы имеем реку Истру под
Москвой. Небольшая речка Истра существует в Крыму возле Судака. Наконец, в
классические времена Дунай также назывался Истром. Вряд ли это случайное
совпадение. Подобных примеров много. Замечательно, что все первичные
названия оканчиваются на "а". Очевидно, Истер был Истрой. Недавно нам
удалось установить, что название реки Юг на севере России еще во времена
Петра I было "Юга". Вне всякого сомнения, названия рек первоначально были
эпитетами к слову "вода": "черная", "белая", "чистая", "мутная", "быстрая"
и т. д., но эти названия непереводимы на известные нам языки. Названия эти
большей частью двусложные: Лала, Луза, Юга, Луга, Лаба, Ока, Шексна, Тосна,
Истра, Сосна, Москва, Двина и т. д. Либо трехсложные (реже): Онега, Сухона,
Печора, Молога, Кострома, Гавола и т. п. Причем, отметим особо, ударения во
всех этих словах на первом слоге. Лишь с приходом славян и других народов
ударения изменились. Мы знаем наверное, что еще в XIX в. старожилы говорили
не "Москва", а "Москва", не "Нева", а "Нева". Чтобы убедиться, следует
услышать ударение местного населения:

Десна, а не Десна. Вологжанина передернет, когда он услышит "Вологда" - он
говорит: Вологда, Сухона, Тотьма, Вычегда, Сысола и т. д. К сожалению,
ономастика до сих пор находится еще в стадии собирания материала, и
крупных, синтетических выводов мы не име

ем. Несомненно, однако, что карта распространения народа, давшего указанные
выше названия и им подобные, даст нам представления о народе-прасубстрате,
на который наложились дальнейшие наслоения славян, германцев, романцев и т.
п.

При современном состоянии наших знаний мы ничего решающего, определенного
об этом народе-субстрате сказать не можем. Но обязаны упомянуть о нем,
чтобы правильно понимать, каков был субстрат народов Европы за 1000-2000
лет до н. э. Почему, как, откуда, в какое время появились в Европе
известные нам народы - пока неизвестно. Мы застаем их на местах уже очень
рано. Одно можно сказать с уверенностью: большинство рек Европы, где жили
славяне издревле, не носит славянских имен.

Имеется, однако, некоторое количество рек с явно славянскими названиями.
Они объясняются двояко. Во-первых, это реки, которые вторично получили эти
названия в силу разных причин. Во-вторых, это реки, которые к моменту
появления славян были необитаемы; в особенности это относится к некоторым
частям Полесья, представлявшего несколько тысяч лет тому назад сплошное
море болот, озер, протоков и мелколесья.

Именно это обстоятельство и дало повод к утверждению, что славяне
происходят из Полесья. Вывод абсолютно ложный, ибо Полесье было занято
людьми сравнительно очень поздно. На долю славян, а отчасти литовских
племен, довелось ликвидировать это "белое пятно" Европы - отсюда их
названия здесь.

Итак, историю прасубстрата мы оставляем совсем в стороне: нет достаточно
материала для сколько-нибудь серьезного суждения. Мы займемся исследованием
субстрата, т. е. основных этнических масс, создавших современную картину
народонаселения главным образом Центральной Европы. Естественно начинать с
тех областей, которые лежали ближе к центрам тогдашнего культурного мира,
т. е. к Риму и Византии, ибо о них осталось много сведений не только
археологического, но и исторического характера. В запуганном клубке их мы и
постараемся разобраться.



                                  Глава 9

                          В поисках предков славян

Огромная площадь Европы, занятая славянами к моменту появления их на
страницах писаной истории, является неопровержимым доказательством их
древности. Народы не возникают подобно грибам за одну ночь, как ни
стараются убедить нас в этом некоторые историки. Путь этногенеза долгий,
медленный, на многие столетия, поэтому образование славян несомненно уходит
в глубину тысячелетий (от уточнения времени мы пока уклонимся). Как могло
случиться, что этот многомиллионный народ появился на арене истории лишь в
начале VI в., если верить нашим историкам? Из того, что славяне так поздно
явились на арене истории, делают вовсе ложный вывод, будто они пришли к
этому моменту откуда-то.

Когда племя "склавинов" в 517 г. перешло Дунай с севера, это вовсе не
значит, что его не было до этого тут. Это лишь означает, что римский или
византийский историк впервые занес для этого года имя племени в историю.
Точно так же когда Колумб в 1494 г. открыл Америку, то это не равнозначно
тому, что американские туземцы стали существовать лишь с этого года.
Словом, то же, что и со славянами.

Была совершена и другая крупнейшая ошибка: единичное, частное имя одного из
славянских племен приняли за все славянство. Историк того же VI в. Иордан
писал, что славян три большие группы племен: венеды, склавины и анты, а еще
других очень много. Конечно, в имени "склавинов" нельзя не узнать славян,
но на то и дан человеку разум, чтобы подумать: а как звались другие
славянские племена, где они жили и что о них известно? Как связать
сообщение Прокопия Кесарийского, что славяне в 517 г. впервые перешли Дунай
с севера, со сведениями Моисея Хоренского (ум. в 487 г.) о том, что к югу
от Дуная уже жило 7 славянских племен? Подобных недоуменных вопросов о
славянах можно поставить десятки и ни на один из них не получить ясного
ответа.

Почему? Потому что историей славян никто всерьез не занимался. После XVII и
XVIII вв., когда история Европы еще была в пеленках, но все же было
опубликовано несколько "историй славян", никто в дальнейшем не дал солидной
работы, которая была бы специально посвящена славянам.

Причины этого понятны. Историки Запада сталкивались с огромным затруднением
- незнанием славянских языков. Наконец, существенным препятствием служило
убеждение, что "славяне - неисторический народ" (Гегель). Никому не
приходило в голову писать историю "неисторического" народа. Если что-то и
публиковалось, то всегда в плоскости более мелких частных вопросов.
Славянство как целое оставалось вне поля зрения публикаторов. В результате
созда