и эти стро ки, продолжает
Савельев, и источники, дотоле неизвест ные, бросили новый свет на состояние
нашего древнего севера. Системы Шлђцера рушатся сами собою; но его
брамински фанатические приговоры, к сожалению, дол гое время останавливали
успехи нашей юной историо графии, не выходившей из-под формулы своего немец
кого учителя". Как видим, формулировки, вполне подходящие и к 1946 г.
Однако и норманисты этого периода не дремали. М. Погодин (1825, 1846) и Э.
Куник (1844-1845) опубликовали крупные работы, в которых развили далее
норманскую теорию. Особенно важна была работа Э. Куника. Он привлек
арабские и византийские источники и толковал их в пользу норманизма. Но и
он чувствовал, что позиции норманизма некрепкие и для убедительности
прибегал даже, так сказать, к психологическим доказательствам. Напр., он
делил народы на морские и сухопутные. И, конечно, отнес древних славян к
народам, обладавшим "водобоязнью". В конце концов он выдвинул "готскую"
теорию происхождения Руси - прямое доказательство того, что существовавшая
теория его не удовлетворяла. После Э. Куника и М. Погодина инициатива в
споре вновь переходит к норманиетам - историкам 40-х годов Беляеву,
Кавелину, Соловьеву и др. Но антинорманисты вскоре опять пошли в
наступление. В 1859 г. В. Ламанский опубликовал труд "О славянах в Малой
Азии, Африке и Испании", выведший вопрос далеко за пределы Киевской Руси. В
1860 г. Костомаров в своем "Начале Руси" выдвинул новую теорию, выводя Русь
из Литвы, из области Немана. Хотя теория была слаба и Костомаров
впоследствии от нее отказался, критический нажим на норманизм все
усиливался. В 1862-1863 гг. в "Записках Академии наук" была напечатана
работа С. Гедеонова "Отрывки о варяжском вопросе", затем дополненная и
отдельно изданная под названием "Варяги и Русь" (1876). Доводы С. Гедеонова
против норманизма были убийственными, а славянская теория подкреплялась
целым рядом новых фактов. Но и публикации С. Гедеонова не достигли цели -
они не дошли до широкой общественности, передовая русская интеллигенция
(Белинский, Тургенев, Чернышевский, Добролюбов и др.) осталась в стороне в
столь важном научном споре, касавшемся сути всей нации. Она, в сущности,
"прозевала" крупнейший политический фактор. Сам С. Гедеонов не был доволен
создавшимся положением. Он писал: "Неумолимое норманское вето тяготеет над
разъяснением какого бы то ни было остатка нашей родной старины", - в этих
словах сквозит протест против затыкания рта анти-норманистам. И добавляет:
"Но кто же, какой Дарвин вдохнет жизнь в этот истукан с норманской головой
и славянским туловищем?" Действительно, такое искусственное творение можно
было назвать не иначе, как истуканом. Общественная мысль, увы, не
поддержала С. Гедеонова. Все эти "славянофилы" и

В 1947 г. вышел довольно солидный (т. е. большой по объему - 1200 с.)
"Обзор русской культуры" В. А. Ряза-новского. Хотя "Обзор" и не посвящен
специально истории, но в одном из его крупных разделов разбирается
положение современного норманизма, главным образом взгляды Мошина (1931).
Критика их так исчерпывающа и основательна, так подкреплена новейшими
литературными данными, что после нее можно было бы считать: с норманской
теорией покончено. К сожалению, другая сторона вопроса, а именно
доказательства славянства "Рюриковичей" и т. д., развита недостаточно; в
некоторых местах совершенно очевидно, что В. А. Рязановский от норманизма
окончательно и безоговорочно еще не отрешился. Он еще не решается прямо
сказать, что норманны на Руси играли роль, близкую к нулю. Тем не менее
работа В. А. Рязановского была очень существенным .шагом вперед и нанесла
непоправимый удар по норма-низму. Правда, вышла она, по-видимому, небольшим
тиражом, особого внимания у русского читателя не вызвала и оказалась
недооцененной. В 1955 г. в Париже вышла небольшая книга Натальи Ильиной
"Изгнание норманнов". Она в сущности не содержит новых, оригинальных
данных, но является талантливым подбором сведений против норманизма, в
яользу славянской теории. Некоторые места в ней просто великолепны как по
стилю, так и по глубине понимания истории и анализируемой проблемы в
частности. Она отражает искания в духе славянской теории, вселяет
уверенность в ее правоте и служит показателем тою, что норманская версия
уже никого удовлетворять не может. Новейшим и подводящим итоги многих
усилий является труд Сергея Лесного "История руссов", вышедший с; 1953 по
1960 г. 10 выпусками (Париж-Мюнхен). Особенность его та, что изложение не
носит систематического характера. Автор постепенно публиковал то, что
выяснялось для него окончательно. Даже в 1-й половине 10-го выпуска нет еще
положения, завершавшего труд и проблему. Вместе с тем внутренне работа
систематична, поскольку излагает с постепенным нарастанием факты"
подбираемые в двух направлениях. С одной стороны, подбираются возражения на
все доводы норманистов" которые в конечном счете отвергаются все. С другой
- собираются доказательства того, что "Рюриковичи" были западными
славянами. Таким образом, опровергается норманская теория, заодно
доказывается документальными данными справедливость славянской. Иначе
выражаясь, работа является не только, так сказать, деструктивной, но и
конструктивной. В ней много оригинальных (незаимствованных) толкований и
критики предыдущих авторов, безотносительно к их взглядам на историю.
Поскольку устанавливается, что во времена первокре-стителя поморских славян
Отгона Бамбергекого (1-я четверть XII в.) ругов в западной Германии
называли также "рутенами"" т. е. "русинами", а страну их "Русинией", т. е.
Русью, то существование западной Руси устанавливается бесспорно. Вместе с
тем рушится и все построение норманской теории о существовании германской
Руси. "Житие Оттона Бамбергекого" было известно уже давно, но никто
внимательно его не читал и не вникал в его содержание. В источники
"заглядывали", но не изучали их. Кроме того, в них искали не то, что надо
было искать. С опубликованием "Истории руссов" проблему варягов надо
считать исчерпанной до конца. Будущее, разумеется, принесет еще много
деталей, подтверждающих положения славянской теории. В частности, есть
полная надежда установить более точно, кто был отцом "рюриковичей". Байер
ссылается на двух авторов - Бернгарда Латома и Фридерика Хеминиция,
занимавшихся их генеалогией. К сожалению, автору этих строк не удалось
найти не только труды указанных историков, но и даже точного
библиографического указания о них. Байер называет (очевидно, следуя
указанным авторам) отца "рюриковичей" Годелайбом. Последний жил около 840
г. и был сыном князя Витислава, о котором сохранились довольно отчетливые
исторические сведения. Впрочем, уточнение имен не имеет особого значения
само по себе, важно то, что они были славяне.

Автор не может не отметить, что в его распоряжении имеется много
дополнительного материала, который остался по разным причинам
неиспользованным, и надеется в будущем опубликовать и его. Публикация же
его в недостаточно обработанном виде вряд ли была бы целесообразна.



                                  Глава 22

                       Норманисты Запада после войны

До войны 1941-1945 гг. историки Запа да мало или почти вовсе не принимали
участия в споре норманистов и анти- норманистов. Они ограничивались лишь
повторением тез норманизма. Об антинорманизме же они даже не за икались,
как если бы его вовсе не существовало. После войны положение изменилось в
том смысле, что появилось огромное количество книг и статей, в которых
отстаивается норманская доктрина, повторяются давно уже опровергнутые
доводы, а сам норманизм уже поддерживается развернутым фронтом исторической
наукой Запада, вместе с тем отсутствует мало-мальски обстоятельное
изложение тез антинорманизма. Впечатление такое, будто норманизм
возрождается, но уже исключительно в странах Запада. Антинорманизм
игнорируется полностью. Выходило, норманизм навязывается стране, которая
официально отказалась от него. В чем тут дело? Если внимательно вчитаться в
работы по истории Руси, вышедшие в послевоенное время на Западе, то нельзя
не увидеть одной общей, хотя и скрытой, черты - русофобии. Начинается эта
тенденция весьма невинно - с советофобии. Скрывать нечего: политика Советов
принесла с собой столько отрицательного, что удивляться этому или возражать
против этого особенно не приходится. Однако советофобия незаметно, скрытно
переходит в русофобию: историки Запада в захватнической тенденции
теперешних правителей России усматривают прямую линию от царизма к Советам.
Посоветофобство-вав малость, они говорят, что дело не в режиме, а в том,
что "азиаты"-русские всюду и всегда остаются самими собой, проводя в
политике лишь принцип грубой, брутальной силы. Этим самым между Советами и
царизмом ставится знак равенства, и советофобия перерастает в русофобию. А
так как русские сейчас являются самым крупным из славянских племен, к тому
же политически ведущим, то русофобия превращается уже в славянофобию. Не
видеть этого может лишь тот, кто не читал основных трудов, вышедших в
послевоенное время, на английском, французском и других языках. Откуда это
руссоненавистничество? Какова истинная причина этой, общей всем западным
народам тенденции? Только ли захватническая политика Советов? Давно ли
народы Запада отказались от захватнических войн? И не под посторонним ли
влиянием и давлением этот отказ совершился? А принцип "Долой колониализм!"
не проведен еще окончательно повсюду. Наконец, Советы ведь, как-никак, а
выпустили Австрию и Финляндию из своих цепких лап. Значит, суть дела не в
том, что русские - грабители, мол, на международном поле. Царизм жил теми
же нормами международных отношений, что и вся Европа. Лозунгом "Бери все,
что плохо лежит" пользовались все. Давно ли окончилась захватническая
авантюра Италии в Ливии и Эфиопии? Колониализм большевиков имеет под собой
совсем иные основания, чем страсть к захвату чужих земель. По нашему
глубокому убеждению, суть - в психологии: это - так называемый "комплекс
неполноценности", когда кто-то чувствует свою несостоятельность по
отношению к другому, его превосходство и от этого ударяется в крайность. Он
возве личивает себя значительно выше, чем есть на деле, и одно временно
занимается поношением всего, что есть у сто роны, которой завидует (в этом
грешны и Советы). Понять это, казалось бы, нетрудно, но Европа предпочитает
видеть в акции Советов национальную черту русских. Последняя война показала
две ахиллесовы пяты Запада. 1. Европа оказалась гораздо менее культурна,
чем она считала. Именно из ее недр вышли орды изуверов гитле ровского
толка, захватившие всю Европу и показавшие изумительные примеры варварства
и жестокости. Война лишь показала яснее то, что было скрыто в одном из
уголков, "европейской культуры". И нет никаких основа ний полагать, что
этого скрытого нет в других странах, притом в формах, может быть, и похуже.
Породив гитле- ризм, Европа показала себя "без фиговых листочков"". Ведь
никто не может сказать, та) Германия не есть- плоть от плоти Европы. Забыть
и замолчать позора гит леризма нельзя. Все, что есть порядочного в Европе,
об махнуться от этого не может. Это давит тяжелым кошма ром на их сознание.
Каждому очевидно, что виноват не только гитлеризм, но и все, кто его
воспитывал, а воспи тывала вея Европа. 2. Когда пришла смертельная
опасность для всей культуры, именно "азиаты"-русские стали основой отпо ра,
показав бессмертные образцы силы духа, физической мощи и самопожертвования.
Не в Западной Европе, а в Крыму, в Севастополе находились герои-матросы,
обвя зывавшие себя связками гранат и бросавшиеся под не мецкие танки, чтобы
погибнуть, но и погубить врага. Ев ропа показывала обратное. Там сдавались
даже без вы стрелов. Либо без оружия (и даже штанов) возвращались на свой
спасительный остров. Справедливость заставляет сказать тотчас же, что и там
были свои герои, но слома ли хребет германцам только русские. В Европе
захлебы вались от восторга успехами русских (потому что успехи были в ее
пользу): "Иваны" делали то, что должна была делать сама Европа,
осуществлявшая мелкие военные- операции на третьестепенных фронтах. Криками
"ура" Европа заглушала в себе чувство стыда, что кто-то дру гой
расплачивается кровью за ее грехи. И когда в 1945 г. все было покончено,
чувство унижения было еще на столько сильно, что западные союзники уступили
Сове там Лейпциг и огромную дополнительную зону, на кото рую те не имели
никакого права, разве что кроме права вымогательства. Случилось то, чего в
Европе никак не ожидали: "азиаты"-русские оказались и в моральном, и в
военном отношении гораздо выше Европы. Именно они явились ее
действительными спасителями. Конечно, самолюбие Европы уязвлено, отсюда тот
неожиданный поток исторических "трудов", в которых доказывается, что основы
государственности и культуры заложены на Руси европейцами. Это, мол, наши
выученцы. Создается впечатление, что возрождение норманской теории
делается, так сказать, "в пикy" Советам, а еще белее общо - русским:
дескать, "не гордитесь, вы всем обязаны в прошлом нам".

                                   * * *

Искажение исторической правды происходит по многим линиям. Недавно вновь
всплыла давно, казалось бы, похороненная теория Тиандера (1915), что
Древняя Русь была колонизована на севере мирным путем шведами. Ту же мысль
проводил в 1924 г. Ф. Браун. В 1946 г. в защиту этой теории выступил Н.
Чэдвик. В 1947 г. ее поддержал А. Г. Мазур. С. Г. Кросс в 1946 г. настаивал
на том, что скандинавы принесли славянам гончарное производство, оружие,
металлические вещи и искусство кораблестроения. В 1952 г. в двух своих
работах Т. Арне отстаивал существование целых шведских колоний на Руси, в
том числе в Гнездове под Смоленском. В 1953, 1955 и 1956 гг.
Стендер-Петерсен выдвинул целую теорию, согласно которой сотни тысяч шведов
мирно колонизовали древнюю северную Русь и что отсюда пошла высокая
культура. В нашей работе (1957, вып. 6, стр. 631-648, 733-738) мы
достаточно подробно рассмотрели эту теорию и доказали, что она абсолютно
неприемлема. От сотен тысяч шведов не осталось ни малейших следов. Теория
эта - сплошная выдумка, позорящая науку Запада.

                                   * * *

Почти все норманисты до самого последнего времени подчеркивают важную
торговую роль норманнов-скандинавов. Торговлю сквозную, транзитную. Что
скандинавы торговали с периферией северной Руси - Псковом, Новгородом,
Ладогой, Холмогородом на сев. Двине (ныне Холмогоры), не подлежит никакому
сомнению. Но торговля эта не была транзитной. Торговые операции
скандинавских купцов в центральных частях Руси или даже проезд через них -
плод совершенной фантазии. Доказательства этого следующие. 1. Полное
отсутствие исторических сведений об иностранных купцах-транзитниках, притом
на протяжении столетий. Разумеется, одиночки-путешественники не могут идти
в счет. 2. Отсутствие вещей скандинавского происхождения, т. е. того, чем
скандинавы якобы торговали. 3. То же следует сказать о деньгах
скандинавских (вернее, западноевропейских) до 1-й половины XI в. на юге
Руси - на них скандинавы должны были покупать товары. 4. Это же относится и
к торговым путям: а) дороги проходили по совсем не населенным местам, если
они были; б) речные же были огромной длины, в тысячи ки лометров; в волоки
посуху были не налажены; г) пути были далеко не безопасны; д) проходили они
по землям множества народов, что вызывало особые осложнения. 5.
Грузоподъемность (полезная) судов была ничтожной по сравнению с теми
расходами, которые требовались на тысячекилометровых путях. Никакой товар
не мог оправдать себя при таких колоссальных затратах. Экономически такая
торговля была совершенно немыслимой.

                                   * * *

Некоторые авторы (напр.. Дворник, 1949; Кирхнер, 1950 и др.) приписывали
норманнам роль защитников Руси от нападения азиатских кочевых орд.
Положение совершенно необоснованное. Ибо: 1) норманны пригла шались в столь
незначительном числе (самое большее - несколько тысяч), что не могли
оказать решительного сопротивления ордам из десятков и даже сотен тысяч; 2)
история не сохранила нам ни одного случая, когда норманны сыграли бы
приписываемую им миссию. Предназначение наемного войска было совсем иным.
Это была сила, на которую опирался князь не столько во внешне-, сколько во
внутриполитических делах. Нор манны бывали личной охраной князя, это была
своего рода жандармерия по поддержанию внутреннего порядка и подсобная сила
в мелких междоусобных войнах. При писываемая норманнам функция - совершенно
прозрачная выдумка, отражающая желание во что бы то ни стало найти какое-то
важное значение для норманнов.

                                   * * *

Особенное внимание норманисты (начиная с Соловьева) уделяют объединяющей
роли норманнов (в последнее время - Парис, 1949; Оттокар, 1950; Галецкий,
1952 и т. д.). Но утверждение это - лишь недоразумение. Да. действительно,
Олег объединил Новгород и Киев. Но имеются исторические данные, что Киев
был в зависимости от Новгорода еще до Олега. До сих пор еще не выяснено,
кто были Аскольд и Дир, норманны ли. Наконец (и что самое главное), Олег
был по крови норвежцем, но по гражданству русским. Жил почти всю жизнь в
Руси, клялся русскими богами, трудился на пользу россиян. Екатерина Вторая
тоже не была по крови русской, но никто не может отрицать, что она служила
благу Руси.

                                   * * *

Особенно повезло теории об организующем государственном начале норманнов. В
последнее время об этом писали Миннинг (1947), Спектор (1950), де Рейнольд
(1950), Зэте (1956), многие другие. Все эти авторы забывают, что норманны
встретились на Руси уже с прочно установившимся государственным строем. Уже
на первой странице русской истории мы находим фразу. "Поищем собе князя,
иже бы володел нами и судил по праву". Не посадника, не старосту, не
старшину искали себе северные руссы, а князя. Как государственная форма
управления княжение вовсе не было новинкой. По Иоаки-мовской летописи они
имели уже 10 поколений князей славянской династии до этого. Были князья и у
всех других славянских народов. Освоено Русью было уже и понятие "город".
Притом веками до Олега. И напрасно Штђкль (1957) подозревает в городах на
Руси свидетельство норманского господства. В Скандинавии, к тому же
значительно позже, было всего 7 городов, тогда как на Руси (см.: Тихомиров,
1956; Лесной, 1958) их были сотни. Кстати, норманнов это настолько
удивляло, что они называли Русь "страной городов". Ошибка заключается в
том, что переносят представления о дикой, разгромленной татарами Руси на
времена, когда Русь была одной из самых передовых стран Европы.

                                   * * *

Известная группа западноевропейских историков (Ле-ритье, 1946; Блюм, 1957;
Кирхнер, 1950 и др.) считает, что скандинавы принесли на Русь феодальные
формы общественного устройства, запамятовав, видимо, что Скандинавия стала
на путь феодализации позже Руси, во всяком случае не ранее Х-XI вв. Все
попытки изобра зить скандинавов в роли крупных землевладельцев на Руси
обречены на неудачу ввиду несостоятельности по добных утверждений. Прежде
всего: земледелие на Руси, в особенности на юге ее, на много веков древнее
земле делия Скандинавии, где суровый климат, горы, леси стость и т. я. не
позволяют получать такие урожаи, как на юге. Земледелие в хозяйстве
древнего скандинава не было ведущей отраслью, отсюда его неразвитость. В
свя зи с этим крупное частное землевладение появилось там значительно
позже, чем на Руси. Во-вторых, феодализа ция страны зависит не от отдельных
людей, а от внут реннего состояния страны, это естественный процесс ро ста
и развития. И уж, разумеется, мало значит, кто уп- равляет государством -
скандинав или китаец. Дело не в национальности управителей, а в зрелости
самой страны. Наконец, вообще невероятно, что ска