ынов  боярских  учить  письму  греческому,  а  также
глаголическому  (которое  Русь  и  сегодня употребляет. - С. Л.), поставивши
над ними дьяков и обученную молодежь".

Б.  С.  Ангелов  (Труды  отдела древнерусск. литер. Ак. наук, 1958, 14, стр.
136)  излагает  этот отрывок вкратце так: "...Владимир отдал своих сыновей и
детей бояр учиться греческому и славянскому глаголическому письму".

Место  это  требует  комментария,  так  как  оно  гораздо глубже и важнее по
содержанию,  чем  это  на  первый взгляд кажется. Во-первых, надо принять во
внимание  размах  мероприятий  Владимира:  он заставил учиться несколько сот
боярских  детей.  Во-вторых,  в  трактовке  Ангелова  можно понять, что дети
Владимира  учились  греческому языку, т. e. писать по-гречески. Это вовсе не
так  чтобы  учиться  писать по-гречески, надо прежде всего изучать греческий
язык.  На  деле  же  учили  писать  кириллицей,  которая  из-за  схожести  с
греческими  буквами называлась "греческим письмом", или глаголицей. Не могли
же  дети  Владимира  учиться  глаголице  и греческому письму, а кириллице не
учиться.  Они  учились,  несомненно, уже после 990 г. (года крещения Руси!),
т.  e.  когда  среднеевропейские славяне уже имели более 100 лет литературу,
написанную кириллицей.

В  шкоде  Владимира  (ум.  в  1015  г.)  изучали два славянских алфавита: 1)
кириллицу,  поднимавшуюся  вверх, и 2) глаголицу, шедшую уже вниз, но бывшую
при  Владимире еще столь-употребительной, что не изучать ее было нельзя, ибо
имелось   множество   рукописей,  написанных  глаголицей.  По  свидетельству
Огрыйковского  (1582),  это письмо Русь применяла еще в его время. Глаголица
отмирала  весьма  постепенно  и  на Балканах удержалась местами по сей день.
Находка  "влесовицы"  (см. "История руссов в неизвращенном виде", 1957, вып.
6-й)  позволяет  догадаться,  почему кириллица вытеснила глаголицу: руссы не
только  писали  или  рисовали  буквы,  но и особенно часто выдавливали их на
дереве  или  березовой  коре  (новгородские  находки  последних лет), втирая
затем  краску во вдавленные места, если собирались хранить написанное долго.
В  этой  связи  кириллица,  с ее прямыми или слегка округлыми линиями, имела
огромное  преимущество перед глаголицей, с ее мелкими завитками или петлями,
которые вырезывать или выдавливать было очень трудно.

Что  глаголица  старше  кириллицы,  видно  из  следующих  прямых и косвенных
указаний.

1.  В  договоре  Светослава  Храброго  с  Иоанном Цимисхием (Л. И. Лейбович,
1876,  "Сводная  летопись",  составленная  по всем изданным спискам, вып. 1,
63-64)  мы  находим:  "Это грамота дана в Верестре месяца июля индикта "д1",
т.  е.  14-го.  Свидание Светослава с Цимисхием состоялось не 14-го, а 15-го
индикта,  именно  в  6480  (972)  г.  Почему  произошла  эта  ошибка?  И. И.
Срезневский  (1882,  "Древние памятники русского письма и языка", СПб., стр.
10)  указал ее причин: данный текст переписывался с глаголического письма на
кириллицу.  В  глаголице  буквы  "д1" означали не 14, как в кириллице, а 15;
стало быть, никакой ошибки в оригинале не было.

Данный  пример,  подчеркнем  кстати, показывает, почему в летописи проникали
хронологические  ошибки. При переписывании летописей с глаголического письма
на  кириллицу  переписчики точно повторяли буквы-цифры, но не учитывали, что
в   кириллице   они   означают   уже   другие  числа.  Ошибку  мог  заметить
переписчик-историк,  а  не простой копиист. В данном же случае мы знаем, что
переписывал  человек, не очень сильный в глаголице: он, напр., прочитал:: "с
всяким великим цесарем грьчьскым". А было написано: "с Иваном"!

Этот  договор  косвенно  показывает,  что еще в 972 г. некоторые официальные
документы  на  Руси  писались  глаголицей.  Да  и  вряд ли могло быть иначе:
Светослав  был  ярым  врагом  христианства,  а  кириллица  была христианским
письмом.

2.  В  прошлом  столетии  существовала (возможно, что существует до сих пор)
Псалтырь,  относящаяся  к  1222  г.  и переписанная монахом Николаем из Арба
(Раба)  при  папстве  Гонория,  императорах  Фридрихе  и Роберте, при короле
Андрее  Венгерском,  при  архиепископе Гунцеллюсе из Спалато, глаголическими
буквами  из  старой  славянской  Псалтыри,  написанной  по  приказу и коштом
Феодора,   последнего   архиепископа   Салоны.   Переписано,   как  сказано,
совершенно  точно. Так как Салона была разрушена около 640 г., то славянский
глаголический  оригинал относился по крайней мере к 1-й половине VII в., св.
Кирилл  же  родился  в  827  г.  Таким образом, глаголица существовала самое
малое за 200 лет до Кирилла.

3. В русской специальной литературе (см., напр.:

А.  М.  Селищев,  1951, "Старославянский язык", 1-й том, стр. 72) совершенно
не упоминаются обстоятельства, связанные с так называемым Клоцовым кодексом.

А  между  тем  на  пергаментных  листках имеются следующие приписки, одна на
старонемецком  языке:  "Dieses  puch  (Buch) hat Sant Jeronimus rait eigener
hant  (hand)  geschrieben  in Grabatischer sprach (Sprache)". Таким образом,
перед    нами   указание,   что   "клоцовские   листки"   написаны   не   на
"старославянском  языке",  а  на хорватском. А это большая разница. Ибо язык
листков  оказывается  не  "протоязыком",  так  сказать,  славян,  а  местным
диалектом.

Другая  надпись,  уже  по-латыни,  гласит:  "Isti quintemi, Ые intus ligati,
script!   merunt   de  manu  propria  S.  Iheronimi  ecclesie  Dei  doctoris
acutissimi.  Et  sunt  biblie  pars  in lingua Croatina scripta" (далее идет
длинная история перехода рукописи от одного владельца к другому).

Таким  образом, имеется свидетельство, что листки "Клоцовского кодекса" были
написаны  собственноручно  св.  Иеронимом. Родился он в 340 г. в Стридоне, в
Далмации.  Он  был,  безусловно,  славянином,  ибо  называет далматинцев или
иллирийцев  в своих письмах "linguae sual homines", а также сообщает, что он
перевел  Библию  своим  землякам.  Нам ведомо также, что "Клоцовский кодекс"
был  одно  время  объектом религиозного пиетета: листки его были обрамлены в
серебро  и  золото  и делились между родственниками владельца, чтобы каждому
досталось  хоть  что-нибудь  от  этого  ценного  наследства. Мы располагаем,
таким  образом, историческим документом, доказывающим, что св. Иероним еще в
IV в. пользовался глаголицей, его даже считали автором этого алфавита.

Подобное  утверждение  не  является  единственным:  в  1766  г. граф Клемент
Грубисич  (Klemens  Grubisich)  издал  в  Венеции  книжку  "In  originem  et
historian!    alphabet!    Slavonic!    Glagolitici,    vulgo   Hieronymiani
disquisitio".  Заглавие  говорит  само  за  себя.  Грубисич  утверждает, что
глаголица  была составлена еще задолго до Р. X. неким Fenisius'ом из Фригии,
взявшим  в  основу  гетские  руны.  Что  это  похоже  на  правду, доказывают
некоторые  финикийские  монеты, несущие, напр., глаголическое "Б" (см. также
далее).  Мы  знаем  также,  что  около  1640  г.  Рафаил  Ленакович (Raphael
Lenakovich)  написал  диалог  "De litteris antiquorum Illyriorum", в котором
он  говорит  почти  то же самое, но более чем на 125 лет раньше Грубисича. В
1613  г.  Glaude  Duret  (см.  нашу  "Историю руссов", вып. 9, 1959) в своей
книге  привел  два  глаголических  алфавита,  приписываемых им Иерониму (см.
стр.  933  и 935, где нами воспроизведены копии алфавитов). Что св. Иеро-ним
был  изобретателем  глаголицы,  утверждал  еще в 1538 г. Вильгельм Постелл в
работе "Linguarum XXII charac-teribus difierentium alphabetwn".

Ко  всему  этому  добавим,  что  I.  von  Hahn  нашел  у  албанцев  алфавит,
приписываемый  албанцу Buthakukyc, очень похожий на глаголицу. Полагают, что
этот алфавит был введен во II в. во времена христианизации албанцев.

Из  вышесказанного  ясно,  что история глаголицы совершенно не такова, какой
ее  представляют,  в  особенности  советские  филологи  и  историки.  Она до
примитивности  ими  упрощена.  Кто ее автор - неизвестно. Конечно, не святой
Иероним.  Больше  вероятия,  что  он  ею  лишь  пользовался  и  только молва
приписала ему авторство.

Возможно,  наше  предположение  (см.  наш  труд:  "Пересмотр  основ  истории
славян",  1956,  вып.  1,  стр. 111) гораздо ближе к истине, чем это принято
филологами.  Несомненно  одно:  глаголица  на века древнее кириллицы. Именно
поэтому   на   старинных   пергаментах   (палимпсестах)   всегда   кириллица
перекрывает глаголицу.

Нельзя  не отметить, что вышеизложенные данные (а их, конечно, можно собрать
гораздо  больше)  совершенно  игнорируются советскими филологами. Пусть даже
теория  происхождения  глаголицы  от  св.  Иеронима ложна, все же не следует
умалчивать  о  том,  что  она  существует. Если автор данной работы не может
вдаваться  в критику ее, то сказать, что она неверна, он обязан. Мы, однако,
располагаем  достаточными  данными, говорящими, что дело не в нехватке места
для   критики,   а   в   том,   что   советские   ученые   просто  не  знают
западноевропейской   литературы   по  этому  поводу  (показатель  отсталости
советской науки).

Обратимся  же  к нашему предположению, что создателем глаголицы был Ульфила.
Ему  приписывали  то,  что  называют  "Кодекс  Аргентеус" (см. выше). Однако
имеется   чрезвычайно  важное  свидетельство,  говорящее  решительно  против
этого.  Это  -  свидетельство  Иордана.  Последний писал: "Были еще и другие
готы,  которые  называются Малыми, хотя это - огромное племя. У них был свой
епископ  и  примат  Вульфила,  который,  как рассказывают, установил для них
азбуку.  По сей день (т. е. середина VI в. - С. Л.) они пребывают в Мезии, у
подножия  Эмимонта.  Это - многочисленное племя, но бедное и невоинственное.
Оно  ничем  не  богато,  кроме стад различного скота, пастбищ и лесов. Земли
(их)  малоплодородны.  Засеяны  как пшеницей, так и другими видами (злаков).
Некоторые  люди  там  даже  вовсе  не знают виноградников, существуют ли они
вообще  где-либо,  а вино они покупают себе в соседних областях, большинство
же питается молоком".

Этот отрывок позволяет сделать много важных и интересных заключений.

1.  Иордан отличал "Великих" готов, историю которых писал, от так называемых
"Малых",  центром  которых  в  его  времена  был г. Никополь на реке Янтра и
окружающих  предгорьях  Балкан.  Это было большое племя. Иордан называет его
"огромным".  Оно  продолжало  существовать  во  времена  Иордана,  тогда как
"Великие"  готы  к  той поре ухе сошли с исторической сцены. "Малые" же готы
существовали и после Иордана.

2.  О родственных отношениях между этими группами готов Иордан не говорит ни
слова.  Это  показывает,  что обе группы не были близки одна к другой, иначе
Иордан,  патриот  племени  готов,  не  преминул  бы упомянуть об их истории,
родственных  связях,  династических отношениях и т. д. Его полное молчание в
этом  отношении  можно объяснить лишь тем, что "Малых" готов он за настоящих
готов   не   считал.  Упомянул  он  их  потому,  что  какие-то  другие  готы
существовали,  и ни слова не проронить о них он не мог. Достаточно взглянуть
на  приведенный  отрывок,  чтобы почувствовать, что Иордан говорит о чужом и
малоинтересном для него народе.

3.  У  нас  все  основания полагать, что "Малые" готы Иордана были потомками
тех  самых  гетов,  которых  еще  Фукидид  упоминал именно в связи с этой же
местностью.  Как  раз  они  стали  жертвами  созвучия  и  вместо гетов стали
зваться  готами.  Лишь  для  различия их стали добавлять к их имени "Малые".
Есть  много  резонов считать их историю доходящей до Троянской войны. Иордан
по  неведению  прилепил  ее  к  истории  "Великих"  готов,  воспользовавшись
созвучием: гет - гот.

4.  Сведения  его о "Малых" готах, вероятно, целиком исчерпывались лишь тем,
что  он  о них сказал. Даже о таком важном событии, как изобретение алфавита
Ульфилой,  Иордан отзывается, добавляя: "как рассказывают", т. е. он снимает
с  себя  ответственность за то, что он написал, а возлагает ее на других. Из
этого   явствует,   что  он  не  слишком-то  доверял  передаваемому  другими
сообщению.  А  кроме  того  -  что  "Малые"  готы  были  ему чужды: будь они
родственны,  он  узнал  бы  о  них  больше, да и вообще не столь скептически
отнесся бы к сообщению о существовании у них письменности.

5.  Слова Иордана показывают, что между готской письменностью, за каковую ее
принимает  современная наука, и письменностью Ульфилы нет ничего общего. Сам
Иордан  за  готскую  ее  не считает. Если бы алфавит, изобретенный Ульфилой,
был  тем самым, которым якобы пользовались готы и образцом которого является
"Кодекс  Аргентеус",  то Иордан об этом не только упомянул бы, но и расписал
бы самыми яркими красками.

Во-первых,  Ульфила  был гот, по терминологии Иордана. Следовательно, Иордан
имел  основание, будучи сам готом, гордиться достижением своего соплеменника
и  переносить  славу его на всех готов. Во-вторых, перевод почти всей Библии
(за  исключением  Книги  Царств)  был крупнейшим культурным событием в жизни
целого  народа,  а  не  только  одной  личности,  но  об  этом Иордан хранит
гробовое  молчание.  В-третьих,  если  бы  во  времена  Иордана существовала
готская  письменность,  то  он не преминул бы о ней упомянуть, ибо это имело
бы,  огромное  политическое  значение,  в  особенности при той цели, которую
поставил  себе Иордан: возвеличить значение, роль и древность готов. А между
тем об алфавите Ульфилы он отзывается с сомнением.

То,  что  он  приписывает  готам существование у них еще в древности великих
философов  и ученых, идет совершенно вразрез с полным умолчанием того, что у
готов  была  собственная  (ульфиловская  или  не  ульфиловская  - все равно)
письменность,  ибо  даже  в древности ученость была связана с письменностью.
Bce  это показывает, что письменность "Малых" готов Иордан за свою, готскую,
т. е. "Великих" готов, не считал.

6.   Полное   умолчание  Иорданом  существования  у  "Великих"  готов  своей
письменности,  недоверчивое  отношение  его  к бытованию ее у "Малых" готов,
равно  как и чрезвычайно слабая осведомленность о ней, отчетливо показывают,
что  так  называемый "Кодекс Аргентеус" ко времени написания "Гетики", т. е.
к  551  г.,  еще не существовал. Между тем Ульфила умер еще в 383 г. Значит,
за  168  самое  малое  лет  труд  Ульфилы имел достаточно времени для своего
распространения,  признания  и подражания, ибо настоятельная необходимость в
письменности  у  каждого  народа  настолько  значительна,  что  задержать ее
развитие,  в  особенности  если эта письменность достигла такой ступени, что
ею  уже  пользуются  для таких огромных трудов, как Библия, - невозможно. Из
этого   следует,   что   "ульфилица"   вовсе   не  была  алфавитом  "Кодекса
Аргентеуса".  Стало  быть,  она могла быть и глаголицей, к рассмотрению чего
мы и переходим.

Валафрид  Страбо  (Walafried  Strabo,  ум.  в 840 г.; см. Partologia latina,
114,  Col.  927,  de  rebus  eccles,  7)  писал: "Gothi et Getae qui divinos
libris   in   sual   locutionis  proprietatem  transtulerint,  quorum  adhuc
monumenta  apud  nonnuUis  habentur. Et fidelium fratrom relatione didicimus
apud  quasdam  Scytharum  gentes,  maxime Tomitanos, eadem locutione, divina
hactenus celebrari officia".

Таким  образом,  еще  задолго до Кирилла у гетов уже были переведенные на их
язык  священные  книги,  т.  е.  имелась какая-то письменность, и до момента
написания  труда  Страбоном  они  совершали  богослужения на родном языке. В
особенности  это  относилось  к жителям города Томи. Именно того города, где
еще   в   IV   в.   епископствовал   Ульфила.   Возможность  преемственности
напрашивается сама собой.

Архидиакон  Фома  (см. Fr. Racki. Thomas Archidiaconus. Historia Salonitana,
in:  "Monumenta spectandia ad hist. Slav. meridion, XXVI. 1894. Zagreb, изд.
местн.  Акад.  наук;  также  in:  Lucius,  I.  1666.  De  regno  Groatiae et
Dalmatiae)  писал  в  XIII в.: "Gothi Thomae sunt glagolitae...", т. е. готы
(вернее,   геты)  г.  Томи  глаго-литане,  иначе  сказать,  придерживающиеся
глаголицы  (см. стр. 49, примечание). Значит, еще в XIII в., когда кириллица
уже всюду побеждала, в Томи глаголица еще существовала.

Что  речь идет о глаголице, видно из слов: "Dicebant enim, goticas literas a
quodam  Methodio  heretico fuisse repertas, qui multa contra catholice fidei
norman in eadem slauonica lingua mentiendo conscripsif".

Архидиакон  Фома  (католик)  считал  в XIII в., что готские буквы изобретены
еретиком  Мефодием,  который  на этом славянском языке написал много лживого
против  католической  церкви.  Совершенно очевидно, что Фома, писавший через
несколько  столетий  после  Мефодия,  допустил  неточность:  он  считал, что
Мефодий  изобрел  какой-то  алфавит  для славян. На самом деле изобретателем
алфавита  был  брат  Мефодия  Кирилл.  И  Мефодий  лишь  после  смерти брата
продолжал  бороться  против  католицизма.  Так, он утверждает, что томитанцы
придерживаются  даже  в  его  дни  глаголицы. Можно предположить, что именно
глаголицей  были  написаны Мефодием статьи против католицизма, иначе говоря,
прийти  к  ложному  выводу, что глаголицу изобрел Кирилл. Однако тот же Фома
(ум.  в  1268 г.) писал, что для пропаганды "готического" письма и "готской"
веры  в Далмацию прибыл в свое время священник Ульфус (разумеется, Ульфила):
"quidam  secerdotus  advena,  Virus  nomine, ad Groatie partes accederat (p.
49).  Он же добавляет, что народ этот назывался многими готами, тем не менее
они  были  славяне  ("Gothi a pluribus dicebantur, et nihilominus Sclavi, p.
46).

Это  сообщение  подтверждает  высказанное  нами  еще  в  1956 г. мнение, что
глаголицу  изобрел  (или,  по крайней мере, ввел) Ульфила, а также проливает
свет на дальнейшую историю глаголицы.

Она рисуется так.

1)  Ульфила, когда еще был в Кроации священником, ввел там ее в употребление
(Св.  Иероним  несколько позже пользовался ею). Потом он стал епископом в г.
Томи.  Но  глаголица  продолжала  развиваться  в  Далмации, где ее родина. И
здесь сохранилась еще до сих пор, пережив 16 столетий.

2)  Видным  центром,  куда перешел Ульфила, был г. Томи - близ Черного моря.
Здесь  глаголица  существовала  во времена Страбона (ум. в 840 г.), т. е. по
меньшей  мере  за  20 лет до изобретения кириллицы. Она же употреблялась там
почти  до  конца XIII в. В других же местах кириллица ее вытеснила. Наконец,
она  исчезла в связи с событиями даже в Томи, но в Далмации удержалась, хоть
и влачит последние дни своего существования.

Главное  то,  что  она изобретена была для славян, употреблялась славянами и
распространена  была исключительно в славянских странах. Начало ее относится
к IV в.

Кто  же,  в  конце концов, изобрел глаголицу? Мы можем сказать наверное (см.
также  далее):  не  Кирилл и не Иероним. Скорее всего это был Ульфила или на
его   долю   выпало   быть   тем,  кем  был  Кирилл  для  кириллицы,  именно
усовершенствователем.  Ульфила  родом был гет. Образование свое он получил в
Византии  и  принадлежал к числу высокообразованных людей, что было отражено
хотя  бы  его высоким положением в церкви, - он был епископом (рукоположен в
Царьграде).  До  нас  дошли  смутные  сведения,  что настоящим изобретателем
глаголицы  был  фригиец  Фенизий, использовавший для своего алфавита гетские
руны.  На  первый  взгляд  может  показаться,  что между Ульфилой и Фенизием
никакой связи нет. Обратимся, однако, к истории.

Геродот   (7,  73)  говорит  следующее:  "Фригийцы,  по  словам  македонцев,
назывались  бригами  (бригес),  пока  они  жили в Европе в земле македонцев.
Когда  они  перебрались  в  Азию,  изменили  они с землей и свое имя - стали
фригами   (фрюгас)".  Как  мы  видим,  изменение  произошло  незначительное:
первоначальное  твердое  "б"  превратилось  в  мягкое "ф" - явление и по сей
день  обычное:  вспомним  произношение  русских  слов  немцами. Попав в иное
фонетичес