ятого  духа  заявили,  что,  хотя  сам  бог  об®явил  обрезание
необходимым  для  спасения  евреев,  в нем  нет необходимости  для  спасения
язычников.
     Добившись  благодаря своему влиянию такого решения, Павел отделился  от
своих  собратьев и отправился путешествовать  с  Варнавой,  чтобы  увеличить
число своих сторонников. Миссионер своей проповедью ведь старается расширить
свои  победы и увеличить число собственных подчиненных. Однако  наш  великий
апостол  не  замедлил поссориться со своим собратом-святым Варнавой.  Отсюда
можно убедиться, что мир и согласие не могут долго  существовать  даже между
величайшими святыми.
     Павел отправился проповедовать евангелие, обработанное в его духе. Если
верить  его  ученику  святому  Луке, он  имел  колоссальный  успех, совершил
бесчисленное  множество  чудес и обратил много  язычников. Мы видим, однако,
что  всемогущество  божье  часто  не  могло  помешать  тому,  что  на   него
обрушивались козни и  гонения как со стороны озлобленных против него евреев,
так и со стороны языческих властей, которые во многих случаях подвергали его
наказанию, как  нарушителя общественного спокойствия. Эти преследования, как
обычно, только возвышали его в  глазах  его сторонников и увеличивали  число
его последователей.
     Хотя  святой  Павел по всякому поводу демонстрировал свое пренебрежение
обрядами, предписанными Моисеевым  законом, мы тем не менее видим,  как он в
силу  лицемерия,   недостойного   столь  великого  святого,  возвращается  в
Иерусалим  и  в  течение  семи  дней подряд  предается  исключительно  делам
еврейского благочестия  и  выполнению еврейских обрядов,  рассчитывая  таким
образом помириться  с  евреями.  Последние, однако,  не  дали себя  обмануть
внешними  церемониями.  Они  знали, что  Павел повсюду  старается  опорочить
святую  Тору, и в припадке свойственного их религии рвения хотели его убить.
Павел спасся от них с помощью римского офицера.
     Скоро после этого  он предстал перед высшим советом  страны. Видя,  что
ему грозит осуждение, он  сумел ловко состряпанной ложью внести раскол среди
судей. Заметив, что собрание состоит из фарисеев, веривших в бессмертие души
и воскресение мертвых, и саддукеев,  отрицавших это  учение,  он  стал ложно
уверять,  что  гонение  воздвигнуто  на  него  врагами  из-за  его  учения о
воскресении.  Эта ложь имела успех, на который он и рассчитывал. А что  он в
своих проповедях в Азии постоянно стремился  уничтожить иудаизм, чтоб на его
развалинах воздвигнуть новую религию, об этом он благоразумно умолчал.
     В самом деле, из приписываемых ему писаний, особенно из его  Послания к
галатам,  среди  которых он проповедовал  евангелие,  видно, что он  целиком
отвергнул  еврейский  закон  и  заменил  его  совершенно  новой  религиозной
системой, которая с  тех пор все  более  и  более  отрывалась  от  иудаизма,
исповедуемого писаниями  и апостолами. Деяния апостолов  и  послания  нашего
святого доказывают, что он был изобретателем религии, сильно отличающейся от
религии, которую исповедовал его божественный учитель.  Последний ведь жил и
умер последователем религии своей страны, подчинялся  пред писаниям Моисеева
закона и был, как и все евреи, обрезанным.
     Одним словом, легко убедиться, что святой  Павел  стал вожаком течения,
отличавшегося  во  многих  отношениях от  направления  остальных  апостолов.
Последние хотели сохранить иудаизм и сочетать его с христианством, которое в
первое  время  заключалось  лишь в  признании  Иисуса  мессией  и  в  обряде
крещения. Между тем апостол язычников требовал полной отмены закона  Моисея.
Он всюду изображает его как  религию аллегорическую и несовершенную, которую
Иисус отменил. Так как  партия святого Павла  усилилась  благодаря обращению
язычников,   апостолом   коих  он  являлся,  то   она  одержала   верх   над
иудействующими  христианами  и  над  апостолами-евреями.  А  между  тем  эти
последние имели такое же право претендовать на божественное вдохновение, как
и  Павел, который никогда  не видел Христа  и вступил  на путь апостольского
служения позже, чем его собратья.
     Мы видим, таким образом, что  честолюбие привело к расколу или раздорам
даже  среди самых  великих  святых,  которых  христиане  почитают  как людей
несравненных,  в  которых  они  видят  орудие  божества.  В  силу  какого-то
непонятного  рока  лица  непогрешимые,  основавшие христианскую религию,  не
могли  столковаться  насчет  своих убеждений уже при самом  зарождении  этой
божественной  религии.  Больше  всего  обнаруживает  в  своих  писаниях  дух
высокомерия, гордыни и буйства святой Павел. А ведь меньше всего можно  было
ожидать  этих  качеств у  столь  великого святого.  Очень часто он  сам себя
хвалит  и  сравнивает себя со своими собратьями-миссионерами  в таком  тоне,
который отнюдь не свидетельствует о христианском смирении. В своих посланиях
к лицам, которых  он обратил  в свою веру, он принимает  повелительный  тон.
Коринфян  он спрашивает, должен  ли  он прийти  к ним  "с жезлом или с духом
кротости". Опьяненный самомнением, нетерпимый к чужим  мнениям, он говорит о
своем собственном  евангелии  как о единственно  допустимом и  провозглашает
"анафему  даже против  ангелов", если они  возвещают  иное.  Он  высокомерно
хвастает, что устоял против святого Петра, и ложно заявляет, что он  получил
свое  учение не от людей или  от других  апостолов, но от самого  господа  в
особом откровении.
     Одним словом, мы видим, что с самого зарождения христианства его святые
основоположники  расходятся  во  мнениях,  вернее,  ссорятся  между собой  и
оспаривают  друг у друга власть над легковерными  верующими, которых вера им
покорила.
     При руководстве подобных вождей не удивительно, что дух ограниченности,
нетерпимости, коварства,  ереси  раздирает  христианство  уже  с  первых его
шагов. А  между тем богословы рисуют  нам  первых христиан как совершенства,
как  законченные  образцы  кротости,  согласия,  любви. Этим  представлениям
сильно  противоречат   сами   послания  святого  Павла,  которые   считаются
боговдохновенными.  Суровость,  с   какой  наш   апостол   бранит  коринфян,
показывает,  что первые верующие уже были  очень порочны  и  развращенны. От
того же апостола  мы узнаем, что  в церкви царили интриги: один называл себя
сторонником Кифы, другой - последователем Аполлоса или Павла.
     Послание,   приписываемое  апостолу  Иакову,  тоже  свидетельствует   о
развращенности   первых  христиан.  Он  здесь  упрекает  своих  адресатов  в
серьезных  пороках.  Мало   того,  одно  замечательное  место  в   послании,
приписываемом   святому   Варнаве,   способно   поставить   под   подозрение
нравственность  самих апостолов. В  самом  деле, в  начале  этого  послания,
весьма почитаемого христианскими богословами, мы читаем, что избранные богом
апостолы-люди   развратные   и   чрезвычайно   дурные.   Это   признание  не
опровергается  поведением,   которое  им  приписывается  в  боговдохновенных
книгах.
     Во всяком  случае, доказано, что иудейская нетерпимость  господствовала
даже в среде  основоположников христианской религии.  Особенно поразительно,
что  дух  разрушения  и  богословской ненависти обнаруживается  и у апостола
Иоанна,  который повсюду призывает христиан к любви: "возлюбите друг друга".
Похоже,  что эта заповедь,  по его мнению, не распространялась  на людей, не
принадлежавших к его партии. Мы читаем, что он предписывает "закрывать двери
перед еретиками и даже не приветствовать их". А предание сообщает,  что этот
самый апостол не захотел зайти  в общественную баню, так  как знал, что  там
находится еретик Керинф.
     При наличии  таких образцов и таких руководящих  правил не удивительно,
что  христианская  церковь  в  течение  веков  была и остается еще  и теперь
ареной,  где разыгрываются страсти  служителей  господа.  Во всяком  случае,
ясно,   что   там   никогда   не   царил   дух  согласия  и  любви,  которым
боговдохновенные  авторы евангелия хвалились,  но никогда не осуществляли на
практике. Евангелие действительно принесло "не  мир, но меч". От апостолов и
до нашего времени христианский мир раздирается ненавистью, преследованиями и
яростью,  что  отнюдь  не  свидетельствует  о боговдохновенности  и  о  духе
кротости святых основоположников религии. Похоже, что Иисус Христос, умирая,
наложил на христианские народы то  же заклятие, что  и Дидона  на Энея и его
потомков: Виргилий,  "Энеида",  6: ...племя  его и грядущих  потомков Вечной
преследуйте злобой и нашим костям воздавайте Почесть сию: пусть не будет меж
вас  ни любви, ни  союза". Секта алогиан, или алогов,  отвергавшая  учение о
Логосе, существовала  в  третьем веке Алогиане отвергали идею о воплощении в
И.  Христе "божественного слова"  и  видели  в нем лишь духовно совершенного
человека,  образец  для  поведения.  Эта  идея   в  настоящее  время  широко
распространена в различных христианских сектах. Как бы то ни было, евангелие
и  прочие  произведения  апостола Иоанна  встретили  серьезные возражения со
стороны  христиан  уже  с первых шагов  христианства. Алогиане,  отвергавшие
платоновское  понятие  о  Слове,  которое мы находим  у Иоанна, отвергали  и
евангелие  его,  приписав его  еретику  Керинфу. В  самом деле,  чрезвычайно
трудно поверить, чтобы  апостол Иоанн  был настолько сведущ  в  платоновской
философии, как автор евангелия, фигурирующего под его именем. А  может быть,
платонизм был ему сообщен в откровении?
     Между прочим, авторитет  этого  апостола-платоника  утвердил  в  церкви
удивительный догмат  троицы. В  главе 4, стихе 7 первого  своего послания он
пишет: "Три свидетельствуют на  небе  - отец, слово и дух  святой, и сии три
суть  едино".  К  несчастью,  критики  обнаружили,  что это  решающее  место
отсутствует в  большинстве  древних рукописей.  Отсюда возникает подозрение,
что оно было впоследствии вставлено в послание Иоанна каким-то благочестивым
фальсификатором, сторонником непонятного догмата троичности.
     Апокалипсис,  принадлежащий или  приписываемый  тому  же  Иоанну,  тоже
претерпел  ряд  нападок  даже  в первые  века  христианства.  Многие  святые
богословы оказали ему эту честь. В их числе были Иустин, Ириней, Тертуллиан,
Климент  Александрийский,   Ориген,   Киприан.  Другие,  как   Василий,  оба
Григория-Нисский и Назианский,- не поместили его в ряду канонических книг. А
Кай, весьма  ортодоксальный писатель, приписал этот изуверский роман еретику
Керинфу,  утверждая, что  тот написал  его, чтобы  подкрепить  свои  видения
авторитетом знаменитого апостола. Действительно, в  Апокалипсисе мы  находим
высказывания насчет плотского, светского царства Иисуса на земле, осужденные
впоследствии церковью, как ересь. Но  наши  богословы  при  помощи аллегорий
спасают честь святого Иоанна и приписываемого ему Апокалипсиса.
     Отсюда видно, что христианское  учение было в первые века существования
церкви еще очень слабо  обосновано. Впрочем, как  мы  уже видели,  апостолы,
хотя  их  якобы  наставил Иисус  Христос  и  просветил  дух  святой,  сильно
расходились  между  собой.  Мы видим,  что  ересиархи создают секты  уже  во
времена апостолов, которые ведь должны были бы уметь разрешать  все вопросы,
касающиеся веры. Уже в то время христиане подвергали сомнению основные догмы
христианской  религии.  Мы   видим,   наконец,  непрерывный  ряд   еретиков,
раскалывающих церковь с  самого ее зарождения. При этом все  основывали свои
мнения  на  евангелии  и  писаниях  апостолов.  Все  нападали  и защищались,
ссылаясь на одни и те же произведения.
     Не будем, однако, удивляться этому. Эти произведения, которые христиане
считают божественными  откровениями,  являются  таковыми  лишь  по  признаку
исключительной     туманности,     двусмысленности,    загадочного    стиля,
противоречивости.
     Речи,  влагаемые евангелием  в  уста  Иисуса,  часто  оставляют  нас  в
недоумении насчет его  самого. На основании его  собственных слов невозможно
решить,  бог ли  он в  самом  деле  или  только человек, посланный богом. Он
называет себя то "сыном человеческим", то "сыном божьим". Он говорит, что он
ниже своего  отца. Он знает только то,  что отец  ему  открыл. Он  не  может
определить  время своего второго пришествия,  или конца света и т. п. А ведь
его  подчиненное  положение  и  незнание  не  согласуются  с  представлением
христиан об Иисусе как о боге, равном в знании, мудрости и могуществе своему
богу-отцу.
     Одним словом, евангелия своими противоречиями оставляют нас  в потемках
по  основным  пунктам,  которые  считаются  самыми   важными  для  спасения.
Получается, что они обеспечивают успех самым противоречивым  воззрениям, что
они как бы специально написаны для того, чтобы дать возникнуть ересям. Бог в
них открывается только для того, чтоб поставить ловушки верующим.
     То  же относится и к писаниям, приписываемым апостолам. У  кого слишком
мало  веры, чтобы принимать все противоречия и находить  в книгах то, чего в
них нет, видят в произведениях апостолов,  особенно Павла, пышную галиматью,
сплетение    неудобоваримых   мыслей,    беспорядочную   кучу   фанатических
понятий-раввинских, каббалистических,  платонических и  т.  п., - которые  с
равным  успехом  могут  служить  основой  для  диаметрально  противоположных
богословских воззрений. Так, современные богословы находят в посланиях Павла
подходящие  места  для  доказательства  самых  противоречивых  взглядов   на
благодать, предопределение, оправдание,  на пользу или  бесполезность добрых
дел для спасения христиан и т. п.
     Церковь,   именующая  себя  ортодоксальной,  часто,  как   мы   видели,
расходится   с  мнениями,   утвердившимися  в  писаниях   апостолов,   и   с
предписанными   ими   правилами.  Так,   вопреки  формальному  постановлению
Иерусалимского  собора  апостолов,   вдохновленного  святым  духом,  церковь
разрешает  христианам  есть  "кровь  и  удавленину",   тогда  как  эта  пища
категорически была запрещена первым христианам.
     Святой  Павел  расходился  с  нынешним  воззрением  церкви  на  природу
человека, когда писал  (1  послание  к фессалон. 13), что человек состоит из
трех частей: тела, души и духа.
     Самые  ученые христианские  критики  находятся в  большом  смущении, не
зная,   кому   приписать  Послание  к   евреям,  которое   церковь   считает
произведением  Павла. Ориген  и историк  Евсевий сообщают, что  в  их  время
сомневались, чтобы этот апостол был автором Послания. Тертуллиан  приписывал
его святому Варнаве. У Эразма был по этому поводу крупный спор с  парижскими
богословами.  Точно  так  же  мы не знаем,  какого мнения  держаться  насчет
принадлежности Павлу и Иоанну приписываемых им других произведений.
     Таким   образом,  евангелия  и  писания  апостолов  недостаточно   ясно
фиксировали  христианское  учение.  В  результате  во  все последующие  века
возникают новые мнения, ереси и новые  догматы  веры. Так  как на  апостолов
смотрели  как  на  божественных   оракулов,  то  все  хотели  заручиться  их
авторитетом.  Поэтому стали выпускать писания под их именем или  вставлять в
уже   существующие  якобы  их  произведения   соответствующие   тексты   для
подтверждения  того  или  иного мнения.  Самые  ортодоксальные  христианские
ученые  вынуждены  признать,  что  в   первые  века  христианства  появилось
множество фальсификаторов, набожно трудившихся над подделкой трудов, которые
они публиковали от  имени апостолов, чтобы вернее воздействовать на верующих
авторитетом  почитаемых  учителей. Мы  видим, что  в  первое  время  церковь
наводнена подложными Деяниями, евангелиями,  посланиями,  которые выдумывали
набожные мошенники для обмана простаков. Плутовство дошло  до  того, что еще
теперь известны заглавия около пятидесяти евангелий, которые были отвергнуты
и уступили  место четырем,  признанным  единственно  достойными оставаться в
руках верующих.  Но у  нас нет никаких гарантий, что принятые ныне евангелия
действительно  принадлежат  тем  авторам,   которым  их  приписывают,  а  не
принадлежат к числу благочестивых подделок или по крайней мере фальсификаций
древних еретиков.  Гарантией их подлинности  и  чистоты  содержащегося в них
учения  служат  лишь  весьма  подозрительная традиция  и  авторитет  церкви,
которая сама о себе свидетельствует нам, будто  она  вдохновлена  богом и не
может ошибаться. Но  если даже  предположить,  что имеющиеся  у  нас  четыре
евангелия действительно принадлежат  апостолам  или  авторам,  чье  имя  они
носят, то как мы  можем полагаться на таких свидетелей,  раз их нравственный
облик нам неизвестен, невежество доказано, а показания пристрастны, ибо речь
идет у них о богочеловеке, учение которого давало им средства к жизни? Можно
ли полагаться на свидетелей, выступающих в собственном деле,  особенно когда
мы видим, что они  противоречат друг  другу в изложении событий,  расходятся
между  собой в описании  обстоятельств  одного  и того же события, ничего не
раз®ясняют и  обнаруживают повсюду глубокое невежество?  Можно  ли принимать
показания таких подозрительных свидетелей, когда  они рассказывают о чудесах
и  о  неправдоподобных  вещах,  где не приходится  верить  даже  собственным
глазам?  Наконец, как можно признать  наличие откровения божьего в писаниях,
наполненных  сказками, непонятными  вещами,  вредными  правилами и  неясными
мнениями,  которые  привели  и  до сих пор приводят  к возникновению ересей,
расколов, споров, преследований и ужасов на земле?
     "Священное" писание во все  времена было  настоящим камнем преткновения
для  тех, кто хотел его изучить.  Мы видели уже, что изучение его привело  к
появлению множества ересиархов, расплодившихся в церкви уже в первые века ее
существования.   Вот   почему,   надо  полагать,  главари   христиан   стали
впоследствии  осмотрительнее, чем  их  святые  предшественники,  и отняли  у
верующих те произведения, которые, по их мнению, могли подвергнуть опасности
их веру и вызвать брожение умов, опасное для их духовных руководителей.
     Но изучение "священного" писания одинаково опасно  как для мирян, так и
для попов. Обычно основателями  секты  оказываются попы и монахи. Нет ничего
легче,  чем  впасть в  заблуждение, обращаясь к  произведениям,  наполненным
туманными речами, загадками, бессвязными правилами.  Нет ничего труднее, чем
привести в  соответствие  разрозненные части сложной машины, детали  которой
таковы,  что  могут только  мешать  одна  другой. Только  слепая  вера может
держать христиан в согласии. Поэтому главари были заинтересованы в том, чтоб
никому  не давать рыться в  Библии и в писаниях апостолов.  Как только новая
вера  утвердилась, им надо было  бы из®ять  эти  книги  или по  крайней мере
доверить  их  нескольким  избранным   людям,  как  это   римляне  сделали  с
"сивиллиными книгами",  которых никогда  никому не  показывали и которых  не
читали даже их хранители.
     Как бы то ни было,  нас уверяют,  что апостолы - такого рода свидетели,
которым  надо  верить  на  слово  на  том основании,  что  учение их  всегда
навлекало  на нас  лишь  гонения,  тюрьмы  и казни;  что  они  своей  кровью
запечатлели истинность учения, которое  они возвещали  людям  единственно из
любви к роду человеческому. Одним словом, они были мучениками.
     Посмотрим же,  какую  силу, какой  вес  имеет  этот аргумент  в  пользу
христианской религии и свидетельства  апостолов,  бывших, как мы  видели, ее
основоположниками.

     Глава третья.
        МУЧЕНИКИ. ЕСТЕСТВЕННЫЕ ПРИЧИНЫ ИХ  МУЖЕСТВА. ХАРАКТЕР И ПОЛИТИКА ПЕРВЫХ
ПАСТЫРЕЙ  ЦЕРКВИ.  РАЗБОР  ВОПРОСА, СЛУЖИТ ЛИ  МУЧЕНИЧЕСТВО  ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ
ИСТИНЫ.
     Книги, рассматриваемые  христианами  как  боговдохновенные, сообщают  о
жизни и проповеди апостолов только то, что содержится в четырех евангелиях и
в Деяниях. По какому-то роковому стечению обстоятельств  все основопо