его
святого  удалиться для  сурового  умерщвления  плоти  в  Палестину,  где  он
закончил свои дни. В своих сочинениях  он часто упрекает римских священников
за  те  позорные  способы,  которыми  они  пользовались для  того, чтобы  им
присуждали наследство верующих  женщин, чьими духовниками они были.  Сам он,
по-видимому, не обогатился благодаря ремеслу, столь прибыльному для других.
     Как и следовало  ожидать, святой  Иероним, в качестве правоверного отца
церкви, не придавал  никакого значения наукам, отличным от тех, которыми  он
сам занимался. В своем комментарии к посланию к Титу он отвергает геометрию,
арифметику и музыку, так как они ведут к истине, а не к благочестию, которое
состоит в  знании  "священного" писания,  в  понимании  пророков и в вере  в
евангелие. Конечно, нельзя отрицать, что  все остальные науки, содействующие
развитию ума  или основанные на  доказательствах, скорее вредны, чем полезны
для христиан, которые нуждаются только в вере.  После Иеронима  нашлись  еще
более  осторожные  богословы,  которые   запретили   верующим  изучать  даже
"священное" писание  и мудро отняли у них эти книги. Они боялись,  и  не без
основания, что эти боговдохновенные книги введут в соблазн "слабых", то есть
всех тех,  у  кого  нет достаточно сильной  дозы  веры, чтобы не возмущаться
гнусными правилами и образцами, какие содержатся в этих книгах.
     Да и вообще  почти  все наши  святые учители поставили себе  за правило
опорочивать  светские  науки,  считая,  что  они  могут  отклонить  от  пути
спасения,  или, вернее, от повиновения  тем, кто берется вести их  по  этому
пути.
     Таков был принцип и великого святого  Амвросия, архиепископа миланского
и отца латинской церкви, о котором мы скажем несколько слов. "Что может быть
нелепее,-говорит он,-  чем заниматься  астрономией  и  геометрией,  измерять
пространство и  оставить  дело спасения  ради поисков заблуждения?"  У этого
святого хватило самонадеянности  написать книгу  De  officiis,  по-видимому,
чтоб затмить цицероновское De officiis.
     Между   тем    мораль   святого   Амвросия   не   представляет   ничего
замечательного, если не считать его фанатических  понятии о  девственности и
безбрачии.  Эти  состояния  он  чрезвычайно  хвалит.  Он  даже   доходит  до
утверждения, что брак противен природе, ибо, говорит он, все  люди при своем
рождении состоят в безбрачии.
     Этот богослов осуждает также законную самозащиту. Наконец,  он одобряет
самоубийство,  как  нам  уже  приходилось  отмечать,  когда  мы  говорили  о
мучениках,  которые  сами  на себя навлекают  гибель.  Несомненно,  Цицерон,
который руководствовался  разумом, никогда  не мог  бы понять ценности  этих
возвышенных добродетелей. Но среди наших смиренных  богословов нет ни одного
законоучителя, который не считал бы  себя  в  состоянии  дать  уроки морали,
значительно  превосходящей  мораль  всех  величайших  людей  древности.  Эти
притязания могут  встретить  одобрение у  таких людей, в  которых неистовая,
сверх®естественная,  опасная  мораль  вытравила  вкус   к  морали   простой,
естественной,  полезной для  рода человеческого.  Необходимо  признать,  что
нравственность,   основанная   на   разуме,   несовместима   с   религиозной
нравственностью, довольно  странные образчики которой  часто  дают нам  отцы
церкви.
     Некоторые  ученые  относят  святого  Амвросия   к  числу  благочестивых
фальсификаторов,  творцов легенд,  о  которых мы уже  говорили.  Ему,  между
прочим, приписывают вышедшие под именем Гегесиппа произведения,  наполненные
всевозможными сказками. Если автором подобных бредней является действительно
Амвросий, то  не знаешь, чему больше удивляться  -  бесстыдству  святого или
неистощимому легковерию тех, для кого фабриковались сказки, лишенные всякого
правдоподобия и подложность которых обнаруживается на каждом шагу. Но святые
никогда не стесняются лгать ради вящей славы религии и для доказательства ее
истинности.
     Мы не можем,  однако, сомневаться  в том,  что  святой Амвросий обладал
большими талантами в этом направлении.  Легенда делает его  героем старинной
сказки, которую уже греки рассказывали в  честь божественного Платона. Когда
он еще лежал в колыбели, гласит легенда, рой  пчел вошел  в его уста и вышел
из  них. Небо и потом щедро  сыпало чудесами  ради него. Епископом миланским
его избрали на  основании  указания  ребенка, которого немедленно единодушно
поддержал весь народ,  действовавший  в  этом случае несомненно  по внушению
неба. Он  вел жестокую борьбу против ариан и упорно отказывался предоставить
императрице Юстине церковь, которую она просила для них и для себя. Опасаясь
неприятностей для себя за этот отказ, наш святой счел своим долгом  поразить
еретическую   императрицу   чудесами,   которые  всегда  производят  сильное
впечатление на  набожный  народ.  Он  стал утверждать,  что  ему  в небесном
видении открылось место, где некогда были похоронены тела святых Гервасия  и
Протасия,  претерпевших  якобы  мученическую  смерть  при Нероне. До тех пор
никто в Милане не слыхал  ни об  имени, ни об истории, ни о месте погребения
этих святых,  но к счастью, сновидение открыло  все это святому Амвросию. Он
распорядился копать землю, где и нашли два скелета. Наш святой об®явил,  что
они принадлежат указанным  двум  святым.  Святой Августин, бывший свидетелем
этого чудесного открытия, говорит:  мы нашли кости необыкновенного  размера,
похожие на кости  людей древности.  Неизвестно, на  что святой учитель хотел
этим  романтическим обстоятельством  намекнуть и какую древность он  имел  в
виду. Вся эта комедия вызвала, конечно, громадное  стечение народа к церкви,
где были  помещены  реликвии святых. Как водится,  здесь  стали  совершаться
бесчисленные   чудеса.  Но   важно   то,  что  благодаря  этому  наш  прелат
предотвратил последствия  злой воли императрицы Юстины, собиравшейся изгнать
его в наказание за дерзкий отказ.
     Окрыленный этим успехом, своей  победой над могущественной государыней,
наш святой стал противиться столь же упрямой воле своего  государя Феодосия,
который, хоть  и был императором, оказался бессилен вернуть евреям синагогу,
отнятую у них христианами. Столь  нетерпимый к  евреям, святой,  конечно, не
мог быть снисходительнее к язычникам. Он сильно воспротивился восстановлению
алтаря богини  Победы, о чем ходатайствовал перед  императором по  поручению
римского сената Симмах.
     Но из всех поступков, в которых проявилась твердость святого Амвросия в
деле утверждения священных прав клира, больше всего  прославил его в  глазах
верующих  способ, каким  он  дал Феодосию почувствовать  могущество пастырей
церкви. Феодосий, бывший по-видимому, тираном весьма набожным или, во всяком
случае, считавший необходимым в личных своих интересах уступать духовенству,
приказал,  несмотря  на  свое благочестие,  умертвить  в Солуни  семь  тысяч
граждан  за  оскорбление   его   статуи.   Несмотря   на  такое   чудовищное
преступление,  тиран  захотел  совершить  свою обычную  молитву  и явился  в
церковь. Но Амвросий, чувствуя за собой поддержку возмущенного общественного
мнения, ловко использовал этот случай, чтобы показать своему  господину  всю
силу духовной власти. Он  смело запретил ему вход в церковь, наложил на него
епитимью  и  обязал  в   течение  определенного   времени  оплакивать   свое
преступление. Как будто слезы, бесплодное раскаяние и покорность  попу могли
это преступление искупить!
     Легко  себе  представить, как  высоко  должен  был  этот блестящий жест
представителя поповской власти поднять престиж  Амвросия  в глазах  клира  и
всех его собратьев.  Он показал этим, как далеко простирается их могущество.
И они часто использовали его,  чтобы покарать государей, не запятнавших себя
таким ужасным преступлением, как Феодосий. Следуя примеру Амвросия, епископы
присвоили себе право отлучать государей, часто безупречных, все преступление
которых заключалось в том, что они оказывали сопротивление  духовенству. При
этом  государи,  которые не  решались  благоразумно уступить,  как Феодосий,
часто  оказывались  в таком  положении, что подданные против них восставали,
что их корону отдавали другому  и даже жизнь их приносилась в жертву. А если
добрые  государи оказывались  игрушкой  в  руках  попов, то  чего только  не
приходилось опасаться государям дурным! Для того чтобы царствовать спокойно,
тиран должен быть набожным, то  есть жить  в согласии с попами и  терпеть их
тиранию, чтобы спокойно тиранить своих подданных.
     Святой  Григорий,  папа  римский,  занимает   выдающееся  место   среди
латинских  отцов  церкви. Этот  великий  святой  был  ревностным  поборником
христианского невежества Он об®явил жесточайшую войну произведениям древних.
Он уничтожил огромное количество книг, о  чем до сих пор тщетно сожалеют все
те,  чьи  интересы  не  совпадают  с  интересами  невежественного  Григория.
Некоторые   авторы  житий  приписывают  ему   чудо,  которое  как  будто  не
согласуется с  представлениями наших богословов  о возможности  спасения для
язычников.  Именно   Альфонс  Циакониус  написал  специальный   трактат  для
доказательства того,  будто  молитвы святого Григория имели  такую силу, что
они заставили бога  освободить  из ада душу императора  Траяна и святой папа
имел  удовольствие видеть, как она поднимается на  небо.  Это чудо тем более
поразительно,   что  Траян,   вообще  говоря,   человек   весьма  почтенный,
преследовал  христиан и осудил, между прочим, святого Игнатия Антиохийского,
брошенного  на  с®едение  зверям.  Этого подвига Григория  достаточно,  чтоб
убедить  самых  заядлых скептиков  в бесконечном  могуществе папы,  который,
несмотря на наличие причин,  способных  возбудить гнев  бога, заставил его в
угоду  протежируемому  папой  государю  отменить свои строгие постановления,
какими  он  осуждает  на  вечный  огонь  всех,  кто  умирает   вне  религии,
необходимой для спасения.
     Вообще  все, что  говорил  и  видел  великий святой  Григорий,  нельзя,
по-видимому, принимать на веру безоговорочно.  Его  "Диалоги", переполненные
нелепыми сказками не делают ему много чести. В них отец  церкви  простодушно
сознается, что в его время узнали о том свете  гораздо  больше, чем  во  все
предшествующие века. Об®ясняет он это тем, что так как близится конец света,
то  уже  становится  возможным  заглянуть, что  делается на том  свете.  Что
касается  чудес, о  которых он  рассказывает, то  большинство  их  настолько
нелепо,  что  приходится  прийти  к  выводу,  что  тот,  кто  о  них сообщил
потомству,  был  либо большим  жуликом,  либо непроходимым идиотом. Оба  эти
качества  часто  сочетаются у отцов церкви. Впрочем, после святого  Григория
его преемники сделали еще много новых открытий в странах будущего.
     Григорий проявил, как  мы  видели,  большую симпатию  к  Траяну,  очень
хорошему  государю,  который не был способен на  другие преступления,  кроме
незнания христианской религии. Но наш святой не всегда был счастлив в выборе
государей,   удостоенных   его  милостей.  Так,  он   подло   льстит   Фоке,
узурпировавшему императорский  трон Маврикия и бывшему  гнуснейшим  тираном.
Правда, этот тиран в награду  за  низости  Григория признал  примат папы, то
есть верховенство римского епископа над всеми епископами в мире. Наш святой,
из  смирения  присвоивший   себе  титул  "служитель  служителей  бога",-папы
сохранили  его  до сих пор-оценил этот признак  уважения,  которого  еще  не
удалось   добиться  ни  от  одного  императора.  Он  простил  Фоке  все  его
преступления в награду за почтение и преданность святому престолу.
     Далее  мы видим, что наш святой  тесно связан  с Брунгильдой, королевой
Франции,  которую все историки рисуют  как мегеру, чья  жестокость  вызывает
содрогание. Правда,  вопреки своим преступлениям, эта  государыня была очень
набожна, очень щедра  по отношению к  церкви  и  основала большое количество
монастырей, а это должно было загладить в глазах папы много грехов.
     Если судить о святом  Григории по  его эмиссарам, можно убедиться,  что
святой отец проявил  пламенное усердие в пропаганде веры или по крайней мере
в  расширении   юрисдикции  римского  престола.  Желая  совершить   духовное
завоевание Англии, папа  отправил  туда  монаха  по  имени  святой  Августин
проповедовать там веру. Последний  обычно считается апостолом Англии. Однако
святой  Гильда,  монах,  очень  древний  автор,  утверждает,  что  евангелие
проникло в эту страну  уже во времена апостолов,  около 35 года от рождества
Христова.  Выходит что  по  Usserius'y  в  Великобритании были  христиане за
девять  лет до того, как ученики Иисуса  Христа появились  в  Риме. Согласно
достопочтенному   Беде  (тоже   монах),  британская   церковь   была  строго
ортодоксальной, хотя она  во многом отличалась от римской церкви, особенно в
отношении  обрядов. Августин,  посланец Григория, захотел  изменить обряды и
уничтожить привилегии  архиепископов,  поставив их в зависимость от римского
епископа. Британские епископы  сильно воспротивились новшествам Августина  и
его  узурпаторским стремлениям и  отказались  признать его  своим  примасом.
Тогда наш святой апостол, возмущенный таким святотатственным сопротивлением,
побудил Эдельберта,  короля  Кента, перебить  тысячу  двести  священников  и
епископов, которые на  соборе  отказались признать  монаха Августина  главой
своей церкви.
     Таковы методы,  посредством  которых святой монах создавал  успех своей
миссии,  а  римская  курия  расширяла свои завоевания.  Ведь, конечно,  надо
думать, что прежде,  чем доходить до  таких крайностей, Августин  запрашивал
своего господина, святого Григория. Во всяком случае, он обращался к нему за
указаниями по вопросам менее важным, чем резня, о которой мы упомянули.
     Вот, например, несколько вопросов, которые поставил папе наш миссионер,
и  ответы  на  них  его  святейшества.  Монах  запросил,  можно ли  крестить
беременную  женщину.  Папа ответил, что не видит препятствий к  ее крещению.
Монах запрашивает,  какой срок требуется  для мужчины,  чтобы получить право
войти в церковь или  принять причастие,  после  того как он имел сношение  с
женщиной.  Григорий  раз®ясняет,  что  такой мужчина совершил  грех,-  разве
только он имел сношение с женщиной без похоти,  единственно ради продолжения
рода.  Далее  монах  спрашивает,  можно  ли  допустить  в  церковь  женщину,
находящуюся в критическом  периоде,  и можно ли спокойно  дать ей причастие.
Святейший отец дает  на это свое согласие. Но он строго запрещает брак между
родственниками,  так как,  по его словам,  опыт показывает, что  такого рода
браки  не  дают  потомства.  Для успеха  своей  миссии  монах,  по-видимому,
озаботился совершением чудес, потому  что Григорий  в одном письме  советует
ему  не  очень  гордиться своим даром  чудотворения.  Приведенных образчиков
достаточно, чтобы судить об образованности и добросовестности святого отца и
его посланца.
     История сохранила  нам  одно  высказанное святым  Григорием  положение,
которое стоит здесь привести. Оно очень хорошо вскрывает истинный дух церкви
и   скрытые   пружины  ее  политики  преследования  еретиков.  Святой  папа,
оказывается,  преследуя  жестоко  язычников  и  еретиков, заявлял,  что если
обращение некоторых и окажется фиктивным, то  церковь много выиграет на том,
что дети их, во всяком случае, станут добрыми католиками.
     Не будем больше говорить об  отцах церкви. По тем портретам их, которые
мы здесь дали, всякий  разумный читатель поймет, что остается думать об этих
знаменитостях, которых  предлагают  всем  богословам в  качестве руководящих
образцов.  Поскольку  члены  духовного  сословия изучали  произведения  этих
учителей и старались им подражать, нет ничего удивительного, что они  во все
времена оказывались  заносчивыми,  сварливыми, упрямыми,  недобросовестными,
мятежными,   бесчеловечными,   врагами   светской   власти-словом,   вечными
смутьянами, нарушающими покой народов.
     В  произведениях  отцов церкви  и  в их поведении  можно почерпать лишь
губительный фанатизм, дух бунтарства, мятежа, гонений. Лишь принципы опасной
и  неустановившейся морали  можно  найти  у сновидцев, которых  интересы  их
партии заставляют дуть и  на горячее и на холодное. У  них нельзя найти даже
регламентации верований, ибо эти богословы редко согласны между собой, очень
часто не  находятся в  согласии  с  самими собой,  и иногда  не  согласны  с
церковью, которая после этих великих святых многократно  меняла свои взгляды
на  важнейшие  догматы  веры.  А  ведь на писаниях  этих удивительных  людей
церковь основывает свои догмы и предания.
     Сделанный  нами  краткий  обзор  знаменитых  учителей  может  послужить
ответом  тем,  кто  нам  постоянно  твердит  об  их  авторитете,  некоторыми
богословами рассматриваемый как непогрешимый, когда они находят его выгодным
для  той  группировки, к  которой сами  принадлежат.  В  таких  случаях  нам
расхваливают  свидетельство того или  иного отца церкви как обладающее  всем
весом божественного внушения.
     Этот обзор  послужит ответом и тем,  кто, не взвесив доводов,  которыми
обосновывается  их  религия, считает себя  обязанным верить  в нее просто по
примеру  стольких знаменитых учителей и на основании их  авторитета, так как
их приучили смотреть на святых учителей как на людей,  одаренных глубочайшей
мудростью и обширнейшими  знаниями. Кто  я такой, восклицает верующий, чтобы
отказываться  верить  в  то, во что верил  какой-нибудь Ориген,  Тертуллиан,
Афанасий, Кирилл, Амвросий Августин, Иероним-словом, столько  великих гениев
бывших   светочами   и   столпами   христианской  религии?   Не   будет   ли
самонадеянностью вообразить себе,  что  ты  можешь  видеть  вещи яснее,  чем
столько святых, которые занимались этим с величайшей прозорливостью всю
     Но, если присмотреться поближе, мы  найдем, что все знаменитые  корифеи
церкви никогда  не  умели  правильно  мыслить.  Без  всякого  предубеждения,
руководствуясь  только указаниями  здравого  смысла,  всякий  может  вскрыть
софизмы,  которыми  полны  их  писания.  Всякий  может  убедиться,  что  эти
благочестивые мечтатели, поглощенные своим  фанатизмом, приучились  изгонять
здоровую  логику из своих произведений.  У самых красноречивых  среди них мы
встречаем лишь исступленные тирады, годные скорее на то, чтобы оглушить, чем
убедить. Их поведение и их нравственные  правила  доказали нам,  что все эти
святые и  мнимые ученые  были  людьми, старавшимися  приобрести  необходимые
таланты,  чтобы  всеми   путями  доставить  победу  группе,  к  которой  они
принадлежали,  которую они возглавляли и которая  доставляла  им  средства к
приличной жизни.
     Наконец, мы  обнаруживаем, что эти удивительные святые были существами,
на которых ни один порядочный и рассудительный человек не хотел бы походить.
В самом деле, найдется ли здравомыслящий человек, который хотел  бы обладать
жестоким   сумасбродством   какого-нибудь   Оригена,   мрачной   меланхолией
Тертуллиана, буйным и свирепым духом Афанасия, дерзостью бунтовщика и убийцы
Кирилла, духом гонителя и лжеца Августина, желчным характером  Иеронима и т.
п.? А ведь все это великие образцы, которые предлагают всем тем, кто отдался
служению  церкви  путем писательства  или  кому предстоит  занять выдающееся
место  в священной  иерархии.  Кто хочет подробнее  познакомиться с  моралью
отцов церкви, найдет достаточно материала в труде ученого Барбейрака "Traite
de la morale ries  Peres", в одном томе in 4ь.  Это любопытное произведение,
из которого, как читатель видел, мы кое-что почерпали.
     Если нам будут говорить о приписываемой отцам церкви глубокой учености,
мы  скажем,  что  ее  очень  трудно  обнаружить в  их  сочинениях.  Наиболее
смышленые  из них  имели лишь  легкий налет  светского  образования, и то их
рели