очему Франция, которой сама  природа  предназначила играть  величайшую
роль в Европе, оказывается в таком  положении, что казна ее пуста, провинции
обезлюдели  и  лишились самых  искусных  граждан?  Потому,  что  священники,
которые никогда не были настоящими гражданами, убедили легковерного монарха,
что ему  выгоднее, чтобы его государство  лишилось населения,  чем чтобы оно
было населено людьми, не желающими быть рабами духовенства.
     Почему в тех странах, где короли предоставляют священникам царствовать,
мы  не  находим ни нравственности, ни добродетели? Потому, что священники не
думают   наставлять   народы  в   нравственности   и   знают   только   одно
преступление-не  принимать их взглядов, не выполнять их нелепых обрядов. Они
научают лишь добродетелям, полезным их сословию, и легко прощают именем неба
все преступления, касающиеся только общества.
     Таким образом, духовенство  губит нравственность народов, подавляет  их
активность  и  извращает  ум  государей.   Здесь  удивляться  нечему.  Такой
результат вытекает из природы самих принципов христианства.
     Для христианина основная добродетель-вера, то есть безграничное доверие
священникам. Этой первоначальной добродетели надо принести в жертву и разум,
и  нравственные доблести, которые в их глазах имеют ценность лишь постольку,
поскольку  они согласуются  с  евангельскими  добродетелями, выдуманными  на
пользу духовенству.
     На  священников  обычно возлагают  дело  воспитания  принцев. И вот они
стараются вдолбить  своим питомцам  убеждение в важности веры, нисколько  не
заботясь  о   том,  чтобы   дать  им  познание   человеческих  и  социальных
добродетелей  и  развить   в  них   таланты,  необходимые   для   управления
государством.  Поэтому  христианские  короли  большей частью не  знают  иной
добродетели, кроме веры,  иного интереса, кроме утверждения веры,  иной узды
для сдерживания народов, кроме религии, иных средств заслужить благословение
неба, кроме подчинения целям духовенства.
     Доверять  священникам  воспитание   королей-значит  хотеть  сделать  их
рабами,  помешать их  образованию, приучить их смолоду  носить иго, столь же
тягостное  для  них,  как  и  для  народов, которыми  им  предстоит  некогда
управлять. В руках таких людей молодой принц уже с детства приучится никогда
не обращаться к совету  разума, приносить свою способность суждения в жертву
авторитету, никогда  не отличать справедливого  от несправедливого, не знать
никакого иного руководства, кроме  прихотей и  выгод тех господ, которых ему
дали.   Он  не  познает  никаких  доблестей,  кроме  тщательной  точности  в
выполнении  глупых   обрядов  и   церемоний.   Ему  будут  расписывать   как
преступления проступки, противоречащие  предписаниям церкви,  но  не  внушат
отвращения к  самым вопиющим нарушениям  законов естества и  разума. Короче,
его  научат  молиться,  воздерживаться  от  некоторых  видов  пищи, посещать
церкви, доверять только благочестивым духовным чинам,  ненавидеть еретиков и
сердиться на тех, кто осмелится открыть ему глаза.
     Более того, разве  христианство  по  своей сущности  явно не  стремится
развратить  королей теми  гнусными примерами, какие преподносят  "священные"
книги?  Показывать  принцу  какого-нибудь  Давида,  Константина, Феодосия  в
качестве  достойных  подражания образцов-  не значит  ли толкать  его на то,
чтобы  стать злейшим  из людей? Не  будет ли призывом  к преступлению,  если
принца убеждают, что  достаточно сказать,  как  Давид,  "я согрешил",  чтобы
примириться с небом?  Возводить гнусных  гонителей, изменников, узурпаторов,
врагов  рода  человеческого  в  ранг  святых-не  равносильно  ли  призыву  к
беззаконию  и жестокости? Говорить  королю, что власть он получает только от
бога  и не обязан  никаким отчетом народам,  которыми  правит,-не  значит ли
подбивать его на то, чтобы стать тираном?
     Наконец, не будет ли  это разнузданием всех страстей государей, если им
внушают,  что  им  все  дозволено  против  врагов  церкви  и что  коварство,
нарушение  договоров  и  обман вменяются  им в  заслугу, когда дело идет  об
интересах религии?
     Знаменитый прелат,  составивший для наставления знатного принца книгу о
"политике, взятой  из священного  писания",  очевидно, поставил себе задачей
сделать  своего  воспитанника  столь  же  дурным и  столь  же  полезным  для
священников, как все недостойные герои Ветхого завета.
     Вскормленные на этих мерзких правилах, наиболее религиозные государи не
знают своих  обязанностей по  отношению  к  подданным,  пренебрегают  самыми
священными велениями долга. Довольствуясь хорошими  отношениями с богом, они
ничего не  делают  для счастья государства. Святой  на троне-обычно  человек
презренный с точки зрения разума.  Когда король  набожен,  он тем  самым, во
всяком случае, привержен  к  одной  партии. Он  поэтому считает своим долгом
преследовать  все  остальные.  Наконец,  легковерный  король  обычно  предан
священникам,  которые  неизменно  придерживаются  правила,  что добрые  дела
расцениваются по той пользе, которую из них извлекает церковь. А это правило
не может не оказаться роковым для остального общества.
     В  самом   деле,  из  всего  предыдущего   мы  видели,   что  служители
христианской религии, чтобы  вкрасться  в душу  государям, превратили  их  в
богов, а их подданных-в  рабов. На основании этой  лестной доктрины государи
считали, что  в их интересах вступать в союз с духовенством и  действовать с
ним  сообща,  чтобы  царствовать,  опираясь  на  общественное мнение.  Таким
образом,  христианские  государи, запутавшись в силках священников,  большей
частью   становились  либо   добросовестными   тиранами,  то  есть  искренне
преданными религии,  которую  считали полезной, либо  они  были  лицемерными
тиранами, последовавшими совету Аристотеля и Макиавелли, обращенному ко всем
злым и честолюбивым правителям, проявлять много рвения и почтения к религии,
чтобы иметь возможность спокойно угнетать подданных.
     Если бы  проповедники евангелия искренне пеклись  о благе народов,  они
об®яснили бы королям,  что  никто  из  них  не  имеет ни  права,  ни  власти
угнетать; что благополучие монарха всегда неотделимо от благополучия народа;
что священник  всегда перелетная птица и никогда не бывает гражданином;  что
счастье  государя  может быть прочно  лишь  тогда, когда  он стоит во  главе
просвещенного,  цветущего, деятельного, промышленного народа, состоящего  из
свободных граждан, то есть подчиняющихся справедливым законам, а не прихотям
почти всегда развращенного двора или тирании священников, заинтересованных в
обмане.
     Но эти принципы  не были знакомы христианским  священникам. Интересы их
сословия  никогда не согласуются  с  интересами свободы. Во все времена  они
ставили себе целью господствовать,  царствовать над народами,  пользуясь  их
невежеством, и  использовать царей, чтобы  утвердить и  сохранить господство
взглядов,  выгодных  интересам  духовенства.  Поэтому  тирания  всегда  была
дорога,  ибо  их  сила  основывалась  на  слепой  вере  и  на  страхе  перед
богом-тираном. Во всех странах они были защитниками и опорой деспотизма. Они
никогда не защищали народного дела, отдавали народ на волю господ, обеспечив
себе  неограниченную   власть  над  ним.  Когда   короли   не   обнаруживали
достодолжной покорности духовенству, они  с  успехом использовали  ту власть
над совестью, которую государи позволили им захватить, и поднимали народы на
бунт.
     Таким  образом, очевидно, что в  союзе,  создавшемся  между королями  и
духовенством,  все  выгоды  были  всегда  на  стороне  последнего.  Государи
оказывались  в  дураках,   вступив  в  союз   с  соперниками,  стремившимися
царствовать в одинаковой степени и над народами и над царями.
     Только прогресс человеческого  разума способен  освободить государей  и
народы из-под поповской опеки. Просвещенные и разумные народы в конце концов
с презрением  отвергнут химеры, которые  в течение  стольких  веков стоят им
крови и сокровищ. Короли, освободившись от  гибельных предрассудков, поймут,
что их интересы, связанные всегда с  интересами государства, требуют,  чтобы
государство перестало быть  жертвой обманщиков, которые  смеются  над ним  и
сеют смуты.  В полезных  установлениях, особенно в хороших  законах,  станут
искать  они  средства  доставлять  людям  блага более  верным  образом,  чем
посредством  религии,  которая  в  течение  стольких  веков  создает  только
мошенников или фанатиков, рабов и несчастных.
     Возможно,  что короли, напуганные  ужасами и убийствами,  направляемыми
столь часто  против  их  коллег священниками,  подумают, что слишком  опасно
ссориться  с могущественной  корпорацией, которая  не  останавливалась перед
величайшими злодеяниями.
     Мы  должны  признаться,  что  попытка  расформировать  духовенство  или
заставить  его  уложиться  в  рамки  своих  обязанностей-предприятие слишком
серьезное для  большинства государей.  Оно требует образованности, мужества,
твердости и, особенно, добродетели. Не слабым и малодушным королям  укротить
наглых   соперников,  претендующих  на  верховную  власть.  И   не  деспоты,
заставляющие  народы  стонать  под  их  гнетом,  могут  успешно  бороться  с
тиранами,  в которых  они  нуждаются,  чтобы  удержаться  самим.  Эта  честь
предстоит  справедливым, бдительным  государям,  заботящимся  о  благе своих
подданных и  слишком мудрым, чтобы какие-либо  химеры могли  их отклонить от
этой великой цели. Фантомы внушают страх только детям. Король-мужчина сумеет
их  прогнать.  Обман  становится  робким,  когда его  осмеливаются атаковать
оружием  разума. Сила,  основанная только  на  предрассудке, должна уступить
реальной силе, основанной на справедливости  и истине. Монарх, сам познавший
истину,  скоро сумеет преподать  ее своим народам  и  освободит их от власти
мнения.

     Глава девятая.
        ОТШЕЛЬНИКИ,  АНАХОРЕТЫ, КАЮЩИЕСЯ  И МОНАХИ,  КОТОРЫХ ЦЕРКОВЬ ОТНОСИТ  К
ЧИСЛУ  СВЯТЫХ.  КАРТИНА  МОНАШЕСТВА.  БРАТЬЯ-ПРОПОВЕДНИКИ,  БРАТЬЯ-МИНОРИТЫ,
ИЕЗУИТЫ И ПРОЧИЕ.
     Если большинство святых, почитаемых христианской церковью, были, как мы
видели, людьми опасными для общества, то есть  у нее большое число и  других
святых, бывших абсолютно бесполезными для своих сограждан.
     Нам  уже  не  раз  приходилось  отмечать,  что  христианство  стремится
отчуждать  людей  друг  от  друга,  делать их  суровыми и  дикими, разрывать
наиболее приятные для них узы. Добрый христианин обязан смотреть на себя как
на странника  и путешественника  в  этом мире. По мнению Тертуллиана,  самое
неотложное дело-покинуть землю. Все  рассеянные в евангелиях заповеди Христа
имеют  целью оторвать человека от  семьи, заставить его отречься  от родных,
жены и  друзей,  чтобы всецело  отдаться мрачным размышлениям над  химерами,
которые выдают за вечные истины.
     Эти   заповеди   Христа,   распространенные   после   него  апостолами,
заимствованы, очевидно, из поведения некоторых набожных и фанатичных евреев,
известных под именем ессенов, ессеев  и терапевтов, обычаи  которых сохранил
нам Филон Еврей. Вот что он о них сообщает:
     "Терапевты  бросали  свое  имущество, жен,  детей, отцов,  всех родных,
чтобы теснее сблизиться с богом. У них было несколько книг древних авторов и
главарей секты, в которых священное писание  толковалось аллегорически.  Они
встречались  в  различных  странах,  они  жили  сообща,  имели  священников,
дьяконов,  дев, монастыри,  или обители, священные мистические  трапезы. Они
собирались  ночью,  проводя  время  в  пении  гимнов,  они  молились   богу,
обратившись на восток".  Тот же автор прибавляет, что они соблюдали  строгий
пост и часто оставались без пищи три дня и даже шесть.
     Имя  ессены  или  ессеи  ученый Леклерк  выводит  из сирийского  слова,
означающего "святой",  "благочестивый", "добрый". Он полагает, что  их  было
два  вида-  "деятельные,  или  активные", и  "теоретики,  или  созерцатели".
Последние не  приносили жертв богу и этим явно  отличались от других евреев.
Утверждают  также, что они воздерживались  от всяких клятв. Они с величайшей
строгостью  соблюдали  субботу, не позволяя себе  в этот день даже  сдвинуть
посуду с  места  или  удовлетворять  самые  настоятельные  потребности.  Они
презирали  несчастья  и  с радостью встречали смерть.  У них были,  говорят,
взгляды  на  характер  души  и на бессмертие, сходные со взглядами  Платона.
Леклерк утверждает, что "созерцательные ессеи"-то же самое, что и терапевты,
о которых говорил Филон.
     Легко  заметить   поразительное  сходство   между  образом  жизни  этих
фанатиков-евреев и первых  христиан. Действительно, многие авторы  полагают,
что под именем терапевтов Филон хотел обозначить христиан. Таково было почти
всеобщее  мнение  древних  отцов  церкви,  которые  имели  возможность знать
истинное  происхождение  своей  собственной секты. К  этим свидетельствам мы
прибавим  еще,  что  некоторые  ученые  предполагали,  не  без  достаточного
основания,  что  сам Иисус мог  быть  одним из этих ессеев, или  терапевтов,
который  странствовал по Иудее,  чтобы вербовать сторонников, и  по  примеру
всех реформаторов вообразил, что кое-что изменил в установлениях  секты. Все
его  нравственные   заповеди,  имеющие  действительно  монашеский  характер,
кажутся  заимствованными  из  учения  этих  евреев-фанатиков,  от которых он
отличается лишь  тем,  что  часто  проявляет  пренебрежение к  субботе.  Что
касается его  пристрастия к аллегориям, то это доказывается евангелием, и мы
видим, что апостолы дали аллегорическое толкование всему Ветхому завету.
     Есть все основания считать, что ессеи, или терапевты, скоро смешались с
учениками Христа. Некоторые критики считали, что ессеи, жившие  по соседству
с  Александрией, были обращены в  христианство евангелистом Марком. Евсевий.
История церкви,  книга  2, глава 17.  Наконец, надо  полагать, что эти самые
евреи без  труда принимали  религию Христа,  столь сходную  с их  обычаями и
взглядами. Это предположение подтверждается еще одним  замечанием:  в  эпоху
историка Иосифа Флавия были у евреев три секты  - фарисеи, саддукеи и ессеи.
Но  после этого  времени уже нет  речи  о  ессеях.  По  всей  видимости, они
перестали так называться, поскольку они приняли христианскую религию.
     Как бы то  ни было, нет сомнения, что первые  христиане в Иерусалиме во
всем подражали образу жизни терапевтов, или ессеев. То были, по всем данным,
настоящие монахи, которые имели все общее, постились,  молились,  непрерывно
размышляли о писании,  которое  их  вожди толковали аллегорически. Они  пели
гимны  или  псалмы,  "пророчествовали",  то   есть   кривлялись,  плясали  и
произносили  бессвязные речи,  думая,  что  они вдохновлены  духом  господа.
Таково  было  христианство в  колыбели.  И  таково  было, собственно говоря,
начало монашества, целью которого было вернуть христиан к их  первоначальным
установлениям.
     Эта честь выпала на  долю египтянину по имени Антоний.  Войдя однажды в
церковь, он услышал евангельский текст, где Иисус говорит: "идите,  продайте
все свое  имущество  и раздайте нищим". Наш святой вообразил, что эти  слова
обращены  к  нему.  Он  немедленно  поспешил выполнить  это  указание  неба.
Избавившись  от всех преходящих  благ,  он удалился в  пустыню,  где дьявол,
раздраженный его великодушным  решением, послал ему  тяжелые  искушения,  из
коих отшельник, говорят,  вышел победителем. Слух о его добродетели, то есть
о его нелепом поведении, разошелся далеко и произвел огромное впечатление на
горячие  головы его соотечественников - египтян.  Толпы  людей направились к
нему,  чтобы  найти  под  его  руководством  пути  к  совершенствованию.  Из
отшельника, каким  он  был  до  того, он превратился  в аббата,  то  есть  в
духовного  отца  группы  фанатиков,  в  основателя,  вернее,  восстановителя
монашества на Востоке.
     Скоро  эта  мания  стала всеобщей. Христиане  толпами покидали  города,
чтобы  поселиться  в  пустыне.  Некоторые  из  этих  набожных  дикарей  жили
отшельниками, отдельно друг  от  друга, другие жили общиной под руководством
главаря  и  назывались  кеновитами.  Между  ними завязалось  соревнование  в
фанатизме. Каждый старался превзойти своих  собратьев в постах,  умерщвлении
плоти,  строгостях. Кто  сумел удивить всех своими  подвигами,  выдумыванием
остроумных способов самоистязания, на того смотрели как на чудо добродетели,
а те,  которые  не  могли  достигнуть  такой  высокой степени  совершенства,
вздыхали, что не получили от неба таких чудесных способностей.
     Воистину, при чтении житий этих благочестивых сумасшедших можно думать,
что, подобно жонглерам,  старающимся  поразить  толпу  своими  удивительными
фокусами,  наши святые устраивали  турнир, в котором все наперебой старались
вызвать к себе  возможно больше удивления. Те, кто  полюбопытствует прочесть
подробно  о  сумасбродствах  пустынников   и  отшельников,  найдут  отличное
подробное описание их у Феодорита, епископа тирскою, у Палладия, в "Беседах"
Касьяна, в  "Житиях отцов-пустынников",  опубликованных  Арно  д'Андильи. Из
всех этих кающихся, память которых церковь чтит,  никто не  приобрел столько
славы, как святой Симеон, по  прозванию Столпник. Он покинул свой монастырь,
где  его мрачный  характер создал  ему  множество врагов.  Спустя  некоторое
время, желая какой-нибудь  блестящей выходкой превзойти всех наиболее чтимых
отшельников  того времени, он  вздумал поместиться на вершине горы в Сирии и
провести  свою  жизнь на столбе высотой  в тридцать шесть локтей, на котором
он, как нас уверяют, пробыл  сорок лет. Он  стоял то на одной, то на  другой
ноге и делал  столько непрерывных  коленопреклонений,  что  некто пытавшийся
сосчитать их, дойдя до двух тысяч, устал и бросил.
     Нелепое поведение нашего  святого создало  ему колоссальную известность
на всем Востоке. Верующие стекались толпами,  чтобы  видеть и  слышать столь
великого служителя бога.  Его гордости,  несомненно, льстило  наблюдаемое  с
высоты колонны зрелище многочисленных паломников, прибывавших пешком,  чтобы
видеть его совершенства. Тщеславие вознаграждало его за  старания и мучения,
которые  он  причинял себе, чтобы поразить мир. Император Лев,  полагая, что
такой святой человек просветлен  божеством, захотел узнать его мнение насчет
решений Халкедонского собора. Наш монах ответил, что он одобряет этот собор.
Он  прожил  69  лет.   После  его  смерти   тело  его   было   доставлено  в
Константинополь, где тот же  император  построил  в честь  его  великолепный
храм.
     Строгости  и  бессмысленные  выдумки  таких  благочестивых  сумасшедших
христиане во все времена рассматривали как несомненные признаки святости. По
невежеству своему  они не могли знать, что  во всех странах на земле, даже в
религиях, которые они считают самыми ложными, есть сумасшедшие, кающиеся или
святоши,  которые  стараются  выделиться   самоистязаниями,  чтобы   вызвать
удивление  черни. Так,  Индия  дает  нам в лице  йогов примеры  добровольной
жестокости, которых христианские анахореты никогда не  могли достигнуть. Эти
идолопоклонники   довели   искусство    самоистязания   до   такой   степени
совершенства, до какой христианство до  сих пор не дошло.  Одни  подставляют
постоянно  свое  обнаженное тело  жгучим лучам солнца или  укусам насекомых.
Другие  принимают  обет   непрерывно  держать   руки  распростертыми.   Иные
заставляют подвешивать их головой вниз и раскачиваются над пылающим костром!
Есть такие, которые укладываются живыми  в гроб и  воспринимают  свет солнца
через отверстие, которое  служит  для  передачи  им  пищи.  Другие, наконец,
надевают на  себя цепи  с остриями, которые скоро превращают их тело в  одну
сплошную  рану. Подобные безумства совершаются и в других языческих странах.
Мы  видим,  что в Карнате, на Короман