амотных механиков и электриков, склонность к технике
у них в крови, но боюсь за руководство. Если здесь у всех психология как у
Эвдианема...
   - Хорошие люди есть везде.
   - Спасибо, напомнил.  Пойди  найди!  -  Капитан  приблизился  к  группе
незаконников, и  те,  побросав  работу,  почтительно  скорчились.  Капитан
крякнул и неумело согнулся. - Единственный способ - поговорить как мужчина
с мужчиной. Они бы совсем легли, да боятся повредить баллоны.
   Я понимал капитана. Читая им курс по агротехнике, я тоже  сгибался,  и,
полагаю, именно с тех пор у меня болит поясница... А капитан тем  временем
перешел на эколианский:
   - Мы не нашли у вас источников чистой воды. Где они?
   - Мы не знаем, спаситель, - прошелестели незаконники.
   - Вот. - Капитан выпрямился. - Они не знают. Но ведь пьют  же.  Правда,
предпочитают наш соленый дистиллят. - Он похлопал  незаконника  по  плечу,
тот испуганно качнулся на тонких ножках.
   Мы уже демонтировали на звездолете три из четырех ядерных  реакторов  и
первый из смонтированных на Эколе использовали для  очистки  воды.  Но  ее
едва хватало для промывки отравленной почвы на первой открытой  плантации,
где мы намеревались высадить картошку... Великий космос! Чем мы только  ни
занимались на Эколе! И кто это сказал, что человеку мало нужно, -  ему  ой
как много нужно! А где взять?
   ...К вечеру мы, задавленные заботами и делами,  которых  переделать  не
успевали,  с®езжались  в  лагерь,  переодевались,  проверяли   порядок   в
общежитиях, где  на  надувном  полу  спали  курсанты-незаконники,  и  тоже
укладывались у себя в вездеходе. У капитана еще хватало сил  для  вечерней
связи с разведочными группами. Обычно  на  вопрос:  "Что  нового?"  -  ему
отвечали: "Порядок". Это означало, что программа выполняется, разведчик  и
прикрепленные к нему незаконники здоровы. Но вчера Вася Рамодин  не  вышел
на связь... Едва мы успели осознать этот факт, как на  экране  возник  Лев
Матюшин. Он был уже без повязки  на  голове  и  маячил  на  шикарном  фоне
облупленных дворцовых колонн, перевитых кое-где колючей лианой.
   - Капитан, докладываю. Все не так и кое-что не этак!
   - Вас понял. - Капитан, которому было не  до  шуток,  придавил  пальцем
левое веко. - Что мне всегда нравилось в экипаже, так это умение  говорить
афоризмами. У вас все?
   - Ни Боже мой. Я  трижды  пытался  связаться  с  Василием.  Он  вам  не
ответил, а? Можно, я им займусь? Беспокоюсь я. Битый  куда-то  исчез...  А
что - голова у меня зажила, а послать-то ведь некого.
   Лев говорил правду: на аварийную ситуацию мы  не  рассчитывали,  будучи
уверенными  в  своей  защищенности,  и  потому  спасательную   группу   не
формировали.
   - Васин маршрут знаешь?
   - Капитан! Да я знаю, где находится каждая из тринадцати групп, а  Васю
я вообще пеленговал каждые полчаса.
   -  Ладно,  слетай.  -   Капитан   сосредоточенно   рассматривал   пульт
безопасности, где Васин огонек то разгорался в такт вдоху, то  притухал  в
такт выдоху. Нехорошие это были периоды, словно Васе не хватало дыхания...
   Мы оставили включенным автомат громкого вызова и успели еще  вздремнуть
часа четыре. Как ни  странно,  рассветы  над  несчастной  Эколой  вставали
чистые, окрашивая в розовый цвет отравленное небо и  вселяя  в  наши  души
надежды на то, что не зря мы трудимся. Незаконники любили смотреть на свое
белое солнце, и это были редкие моменты, когда  они  стояли  выпрямившись.
Когда мы с капитаном вышли из вездехода, двое незаконников  пили  воду  из
умывальников, хотя в спальнях стояли графины с водой,  всегда  полные.  Но
скоро до нас дошло, что они не в силах были видеть,  как  убывает  вода  в
графине, и потому предпочитали пить из непрозрачной посуды... Завидев нас,
они отошли и молча смотрели, как умываются двое богатых и  могучих  и  как
уходит в песок мыльная вода. Утром, если стояла тихая погода,  можно  было
дышать без маски, и  мы  ценили  эти  часы.  Киберы  в  алюминиевом  котле
готовили завтрак из одного блюда. Это были местные дрожжи,  облагороженные
в синтезаторе до уровня манной каши. А что делать, если количество  едоков
возросло в десятки раз?
   Мы с капитаном тоже поели  со  всеми  вместе,  ибо  только  разведчики,
уходящие в поиск, брали с собой корабельные продукты. К сожалению, говяжье
дерево не принялось  на  местной  почве.  А  впечатленец,  доставленный  с
корабля, отказался работать в оранжерее и оскорбление усох. Это  означало,
что на планете совсем ничего  хорошего  не  было  и  даже  для  маленького
впечатленца не хватило ни красоты,  ни  радости...  Все  это  наводило  на
мысль, что, кроме картошки, ржи и кукурузы, которые здесь могли расти,  мы
вряд ли оставим после себя еще что-нибудь с®едобное. А о деликатесах вроде
черничного арбуза и говорить не приходится...
   Тут нас вызвал Лев, и голос  его  вздрагивал,  когда  он  сообщил,  что
долетел до конца запеленгованного маршрута и Васи  не  обнаружил.  Исчезли
также его подшефный незаконник и дракончик.
   - Кругом каменный хаос - и как только на такую высоту Вася забрался, да
еще с грузом на спине? Похоже, ледник, засыпанный камнями и щебнем. Чуть в
стороне какие-то сооружения, неплохо сохранившиеся,  вроде  обогатительной
фабрики, что  ли.  Башни,  горизонтальные  барабаны  на  бетонных  козлах,
эстакады и галереи. В помещениях даже кое-где приборы сохранились.  Думаю,
здесь давно никто не бывал... Что там на пульте, капитан?
   Мы глянули - и в глазах у нас потемнело. Нет, Васин огонек не погас, он
горел... но ровным светом. Это могло означать только одно: Вася жив, но не
дышит. В глубине души каждый из нас ждал чего угодно, только не этого.
   - Дай пеленг, Лев!
   Капитан сказал это через пять секунд, которые ему  понадобились,  чтобы
бросить вездеход в воздух по какой-то  немыслимой  касательной.  Потом  он
переключил управление на автоштурмана и помог мне задраить люк -  нелегкая
работа учитывая скорость реактивного самолета... Мы едва  успели  натянуть
защитные полускафандры, когда послышался голос Льва:
   - Вижу вас.
   Капитан снова  взял  управление  на  себя,  и  отрицательное  ускорение
вдавило меня носом в панель, когда включились тормозные дюзы.
   Лев, оставив свою леталку, уже бежал нам навстречу.
   - Вася где-то здесь, я чувствую. Надо искать... Огонек-то горит, а? Это
он выключился, точно вам говорю.
   Капитан слушал Льва и озирал окрестности. Действительно, каменный хаос.
Не земные горы с их  величавой  упорядоченностью  и  чистотой,  а  гнусное
нагромождение пыльных  булыжников  и  убогих  строений,  воздвигнутых  без
выдумки и порядка. Даже здесь, в горах, ветер нес запахи  железного  тлена
и, казалось, выл в какой-то дальней трубе. Капитан прислушался.
   - Давно ветер? - спросил он у Льва.
   - Все время дует.
   - И воет?
   - Не замечал. - Лев тоже прислушался. -  Наверное,  в  тросах  канатной
дороги, там обрывки висят.
   Лев ошибся. Выл дракончик. Услышав наши голоса, он  вылез  из  какой-то
щели в развалинах и медленно подковылял к нам.  Гребень  вдоль  спины  был
окровавлен и свисал набок, светился один желтый  глаз,  а  вместо  второго
зияла пустая глазница.
   - Великий космос! - прошептал капитан. - Что же  тогда  они  сделали  с
Васей?
   Я наспех промыл раны заживляющим раствором и помог  дракончику  одолеть
шоковое состояние. Вскоре он уже вел нас через пыльные переходы в подвалы,
каким-то образом ориентируясь  в  темноте.  Васю  мы  нашли  в  квадратной
комнате с большим окном, мелкие, похожие на витражные стекла  в  нем  были
целы. Вася лежал на столе, скрестив руки. Лицо его было  белым,  и  он  не
дышал. У стены бездвижно привалился подшефный беззаконник.
   Первое, что я сделал, - натянул на Васю кислородную маску. Я  лег  ухом
ему на грудь и через десять секунд уловил слабый удар сердца. Ввел в  вену
стимулирующую смесь, и сжатая в кулак Васина рука раскрылась.
   - Эвдианем за это заплатит! - сказал капитан. - Взгляни сюда.
   На Васиной ладони лежал бурый ошметок, можно было разглядеть  крашенные
в зеленый цвет щетинки усов. А такие усы носил  битый  Васей  начальник  и
более никто на всей планете.
   Вася  наконец  вздохнул  со  стоном.  Он  выходил  из  каталептического
состояния, но был нетранспортабелен. Капитан вылез наружу, чтобы связаться
с группами, подогнать поближе вездеход и принести  еду  и  медикаменты.  А
пока мы  со  Львом  накормили  дракончика  и  вынесли  из  помещения  тело
незаконника. Понять происшедшее мы все равно не могли и ждали,  пока  Вася
придет в себя. Победить Васю с его гипноспособностями и  телевозможностями
- это не укладывалось в голове, это выходило  за  рамки  здравого  смысла.
Обыск в комнате ничего не дал, а  памятный  браслет  с  Васиной  руки  был
сорван.
   - Держу пари, - сказал Лев, - сейчас он очухается и спросит: "Где я?" Я
читал, что так всегда бывает. А иногда еще просят пить.
   На этот раз Лева угадал дважды. Неожиданно Вася сел.
   - Где это я? - глядя перед собой, спросил он и,  не  дожидаясь  ответа,
добавил: - Пить!
   Он, не двигая кадыком, вылил в себя  содержимое  фляги,  которую  подал
капитан, и,  по-прежнему  глядя  прямо  перед  собой,  зашевелил  пальцами
вытянутой руки.
   - Закусить просит, - вздохнул капитан,  пристегивая  к  поясу  порожнюю
флягу.
   Закусить мы дали. Что было.
   До сих пор я жалею, что не записал на браслет Васин рассказ, и даже  не
помню, что помешало мне это сделать. Поэтому я передам его своими словами,
понимая, как много на этом теряю.
   Вася начал с того, что махолет, конечно, полезная штука, когда ты один.
Но ежели с тобой незаконник и дракончик, то пешком сподручнее. И потом, он
в минералах, как Лев в телекинезе, ничего не  смыслит  и  вынужден  каждый
камень сравнивать  с  определителем.  Да  еще  незаконник  попался  то  ли
ленивый, то ли больной, ничего нести не мог, а кислороду потреблял что  ни
вдох, то пять литров. И если бы не дракончик, который незаметно  для  Васи
иногда покусывал незаконника  за  штаны,  тот  не  прочь  был  бы  и  Васю
оседлать. Очень  уж  жалобно  стонал,  особенно  за  завтраком  и  ужином.
Кончалось тем, что  Вася  отдавал  ему  свою  порцию.  Но  тогда  об®являл
забастовку дракончик, отказываясь от еды. Вася пошел  на  обман  и  кормил
дракончика раньше, чем незаконника. Это, конечно, ерунда, пять-шесть  дней
без пищи Вася мог обходиться, не теряя работоспособности. Дело не в  этом,
дело в том, что Вася находился в состоянии  перманентного  изумления:  как
это незаконник мог с®едать чужую пайку, ведь понимал же, что Вася остается
голодным?
   - Единственное, что он освоил, -  это  управление  защитой,  ставить  и
снимать мог не хуже меня. А в других делах совсем бесполезным был.  Ну  да
что теперь осуждать покойника...
   Как это все в  натуре  получилось,  Вася  и  сказать  не  мог.  Видимо,
незаконник ночью снял защиту, что ли. А только  проснулся  Вася  под  утро
связанный  по  рукам  и  ногам,  рядом  валялся  дракончик,  а   подшефный
незаконник то хихикал, сгибаясь над Васей, то почтительно шипел в  сторону
Битого.  Того,  что  в  Леву  стрелял.  Солдаты  Васин  груз  между  собой
распределяли  молча  и  сосредоточенно.  Вася  голову  набок,  а  воротник
комбинезона, в который рация вшита,  оторван,  его  Битый  в  руке  держит
вместе с Васиной маской и от нее баллончик отвинчивает,  маленький  такой,
не нашего изготовления... Вася попробовал путы, понял - под силу, но рвать
пока не стал, решил подождать, посмотреть, что дальше будет. Битый  достал
пистолет и выстрелил в дракончика.  И  тут  же  Васю  подняли  и  понесли.
Солдаты не имели масок  и  плохо  дышали  здесь,  а  Битый  воспользовался
Васиной маской, подключил  к  ней  новый  баллон  и  шел,  покачиваясь  от
непривычного переизбытка кислорода. Васин браслет Битый отдал незаконнику,
и тот тщательно расколотил его камнем. В  квадратной  комнате  Васю  грубо
шваркнули об пол, Битый сел на стол и, поигрывая пистолетом, заговорил,  а
незаконник  довольно  связно  переводил.  Впрочем,  Вася  понимал  и   без
перевода.
   Оказывается, Эвдианем следит за всеми нашими группами, и все  мы  будем
уничтожены в одночасье, но с пользой. Васино дерево пока рубить не  будут,
ибо Эвдианем хочет знать секрет телекинеза, и он его  узнает.  Большинству
наших  незаконников  обещаны  звания  из  милости  живущих,   и   Васиному
подшефному тоже. Именно поэтому они так  хорошо  учатся...  И  Вася  может
говорить, если имеет что сказать. Вася имел и сказал:
   - Эвдианем говорил, что имеющий  хранителя  на  Эколе  неприкосновенен.
Нанести вред хранителю - преступление. Если это так, то ты дважды  нарушил
закон. Я не стану рубить твое дерево, но сучья пообломаю.
   Битый не спеша слез со стола, солдаты подошли поближе.  Вася  видел  их
стоптанные башмаки на деревянной подошве, дряблые икры  и  обвислые  зады.
Потом усатое мурло Битого надвинулось вплотную. Он кривился и дергался.
   - Сейчас тебе будет плохо!
   Вася ощутил удар ногой и сильно обиделся.
   - Это тебе, мерзавцу, будет плохо! - сказал он.
   А дальше все пошло своим чередом. Естественно,  обошлось  вручную.  Без
волевых приемов, которых Вася в ближнем бою не  применяет...  После  всего
Вася долго вправлял солдатам вывихнутые мослы и челюсти и щедро расходовал
на них дефицитный кислород.  Подшефный  незаконник,  избежавший  свалки  и
потому нетравмированный, помогал Васе.
   - Конечно, я несколько погорячился, - рассказывал Вася. - Спешил,  пока
они не открыли стрельбу. Могли ведь поубивать  друг  друга.  А  Битый  все
норовил пистолетом по голове...  Ну,  его  потом  унесли.  Жить,  полагаю,
будет. А когда все они уползли и ухромали, я  говорю  своему  незаконнику:
"Как же это ты? Ай-яй-яй!"
   Стыдно ему стало, и он умер.
   От всего этого я себя плохо почувствовал. С одной стороны, не ел четыре
дня, с другой - дышать нечем, связи нет, покойник на полу сидит,  ободрыши
на голове зудят. Ощупал себя, вроде  цел,  и  пояс  безопасности  на  мне,
сигналит, значит, у вас на пульте. Решил -  буду  ждать.  Лег  на  стол  и
вырубился, отключил дыхание  и  сердце.  Знал,  что  вы  меня  спасете,  и
особенно за себя не переживал. Но не во мне дело. Я все думаю, что, может,
зря так грубо обошелся с Битым. Каков он внутри, ведь никто  не  знает.  А
может, у него детство было тяжелым? Любой осатанеет, ежели каждый  день  с
Эвдианемом общаться. И с другой стороны,  кто  я  для  моего  незаконника?
Чужак. Пришел - уйду! А Эвдианем останется, он  как  ни  плох,  а  свой...
Дышать-то хочется. Потому здесь высшее благо - быть  из  милости  живущим.
Мы, конечно, благодетели, еду даем, подышать даем. Но когда и  где  любили
благодетелей - вот вопрос.
   - Так что, пусть вымирают? - сказал я.
   - Нет, пусть живут. Но надо менять психологию незаконно живущих. На чем
держится власть Эвдианема? На том, что единственный источник кислорода  на
Эколе - лес. Но лес и Эвдианем воспринимаются как священное  целое.  Ну  и
конечно - полиция... святость и полиция всегда рядом.
   - Мы здесь уже год, - сказал капитан. - Еще год  пробудем,  на  большее
нас не хватит, а психологию менять - на это десятки  лет  нужны,  нет,  на
поколения надо исчислять... Кормим, учим, строим - это все, что  мы  можем
дать.
   - А улетим? - спросил Вася.
   - Останутся регенераторы воздуха и воды, оранжереи  останутся,  участки
восстановленного плодородия. Природа постепенно обновится,  а  мы  ускорим
этот процесс. Разве мало? Чего ты, собственно, хочешь?
   - Конечно, еда и воздух -  это  главное...  -  согласился  Вася.  -  Но
спасибо эколианцам,  что  в  этой  грязи  и  свинстве  они  еще  и  выжить
умудрились. Я представляю, как постепенно исчезали энергия и еда, и  стало
невозможно пить воду, и вымирали города, темные по ночам...
   Вот такой бессвязный разговор протекал.  Вася,  весь  в  пластырях,  на
столе сидит, жестикулирует, капитан этак задумчиво реплики подает и  вроде
Васю не очень слушает, дракоша кряхтит  -  я  ему  гребень  подклеиваю,  а
обезболить  боюсь,  кто  его  знает,  как  дракошин  организм  на  понтаин
реагирует. Лев  к  стенке  привалился  в  позе  покойного  незаконника,  а
поскольку он не из тех, кто  считает  молчание  золотом,  то  тоже  молвил
слово:
   - Намедни приснился мне двойной квазар. Я еще подумал: ох, не  к  добру
это. И вот пожалуйста... Но я не о том, Вася заживет, мне  вопросы  морали
покоя  не  дают.  Вот,  допустим,  незаконник.  Он  что?  Сразу  помер  от
угрызений. А Битый вовсе совести не имеет, а каково жить без совести, а?
   - Ты это к чему?
   - А к тому: Вася зря надеется, что Битый может подобреть.
   - А под гипнозом, под гипнозом-то он  какой  хороший  был,  помнишь?  -
возразил Вася. - Значит, дело только в том, чтобы задатки разбудить.
   - Ну давай буди. Только без джефердара к  нему  подходить  не  советую,
укусит. Я часто с ним во дворце встречаюсь, его даже  Эвдианем  вроде  как
побаивается...
   Тут капитан мягко вмешался, заметив, что ему бы наши заботы о  Битом  и
что какая разница, одним мерзавцем больше, одним меньше.
   - Э, не скажите. - Вася сделал неудачную попытку  слезть  со  стола.  -
Один хороший человек в любом месте - мало, один мерзавец на всю планету  -
уже много. - И Вася с приятным  удивлением  добавил:  -  Что  ли,  я  тоже
афоризмами говорить начал?
   Для Эколы этот  наш  разговор  у  одра  страждущего  Васи  имел  весьма
существенное значение, и  буквально  на  следующий  день  программа  работ
претерпела изменения. Но если вы думаете, что мы кинулись  перевоспитывать
Битого, так нет. Хотя начальник полиции напакостить может много, все равно
в масштабе планеты он исчезающе малая величина. Поэтому сначала мы приняли
меры, обеспечивающие безусловную безопасность всех наших  разведывательных
групп, а через месяц вообще свернули  разведку  и  занялись  строительными
делами.
   Вася, поправившись, больше  не  лазал  по  горам,  он  переключился  на
восстановление эколианской  землеройной  техники  и  достиг  в  этом  деле
больших успехов. Из сотни ни  на  что  не  годных  он  со  своей  бригадой
незаконников собирал одну способную к работе машину, и мы перегоняли ее  в
положенное место. Пробные бурения увенчались обнаружением глубинных морей,
вода в которых была непригодной для питья, но пригодной для разложения  на
водород и кислород. Да, примитивно, да, прямой электролиз, -  мы  понимали
это и шли сознательно на упрощение процесса, не желая создавать химическое
производство. Электролиз безотходен, а это на Эколе сейчас  главное  -  не
увеличивать массу отходов. Конечно, без химии не обошлось, но  в  меру,  в
малую меру.
   Интересно проследить, как мы попали в круг обусловленности, где  логика
развития была уже вне нас и диктовала нам линию поведения.
   Воздух, вода и еда - вот главное, что нужно было эколианцам. И  это  мы
старались им дать. Мы подсчитали, что три наших ядерных реактора обеспечат
работу  очистных  сооружений  и  электролиз  воды  в  об®еме,  практически
гарантирующем восстановление  водной  и  воздушной  среды  до  приемлемого
уровня примерно за сто лет. А реакторам  нужно  горючее,  отсюда  вытекала
необходимость  поиска  руд  и  сооружения  обогатительных  установок.   Мы
смонтировали такую установку, а когда все  было  готово,  когда  свинцовые
контейнеры с горючим были уложены красивой горкой, демонтировали и  топили
разобранную центрифугу в океане. Мы никак не хотели  брать  на  себя  грех
передачи ядерной  технологии  эколианцам  и  потому  пошли  на  сооружение
архаичных реакторов распада, не требующих обслуживания. И не стали  делать
установки  ядерного  синтеза,  пожертвовав  эффективностью  ради   будущей
безопасности.
   Реакторы мы закладывали  на  глубине  двух-трех  километров,  создавали
систему изоляции и защиты, практически исключающую туда доступ. Именно для
сооружения глубинных тоннелей нам понадобилась землеройная те