мой  вкладчик,  где  еще
можно держать капитал в наше время... -  Банкир  повозился  с  клавиатурой
компьютера, глянул на дисплей, довольно оттопырил губу. - Э, да вы  еще  и
мой должник... ладно, только из уважения к вам  погашу  часть  ссуды,  при
условии, что вам удастся показать фильм по видеосети.  Вкладчики  будут  в
восторге.
   Тим машинально собрал и  уложил  аппаратуру,  разместил  в  чемоданчике
кассеты и направился к выходу. Он был сломлен, морально убит и,  выражаясь
фигурально, вышиблен из седла. Земля качалась под ним, и  рушились  устои.
Банкир провожал его, приобняв за  плечи,  просил  заходить  по  четвергам,
парни, я  скажу,  пропустят  (парни  из  синдиката  убрали  с  глаз  долой
дубинки), хвалил фильм.
   - А этот вид через замочную скважину и переход  на  крупный  план,  моя
преподлейшая физиономия, а! И смущенное личико инспектора,  но  сколько  в
ней непосредственности и обаяния.  А  пачка  паунтов.  Я,  знаете,  всегда
расплачиваюсь наличными - это впечатляет!
   ...Несколько позже ушла Бьюти Жих, самая удачливая из его сотрудниц.  У
нее неожиданно открылся бас, что в сочетании  с  весьма  выпуклой  фигурой
обеспечивало ей такие гонорары, что Тим только ахнул, услышав сумму.
   После Бьюти пришлось расстаться и с Пупсом-невидимкой. Это был дока  по
с®емкам в темноте, незаменимый специалист по подглядыванию из-за  угла.  В
своем камуфляжном плаще, присоске-маске, громадных очках ночного  видения,
в электронных ушах  он  походил  на  вымершую  летучую  мышь,  чем  весьма
гордился. Пупс ушел в синдикат после того, как Тим отказался оплатить  его
счет за пребывание в больнице по поводу  сложного  перелома  крестца.  Это
производственное увечье Пупс получил,  выслеживая  чемпиона  по  пинкам  с
разбегу: в свободное от тренировок время Зат Пухл занимался сводничеством,
это чемпион-то, гордость нации... Пупс изловчился и спас дорогую с®емочную
аппаратуру, но обозленный Зат сильно помял ценного работника.
   Пупс заявился к Тиму через месяц после своего  ухода.  Передвигался  он
отставляя в  сторону  крестец,  но  с  бывшим  шефом  говорил  не  скрывая
снисходительной жалости. К тому времени Тим уже почти созрел.  Он  грустно
кивал, со всем соглашаясь. Да, вступление в синдикат  неизбежно,  конечно,
одиночке с такой профессией трудно, но он привык к самостоятельности,  вот
в чем дело. Впрочем, он еще подумает.
   -  Чего  там  думать,  мне  просто  смешно,  -   непочтительно   сказал
Пупс-невидимка. - Мне смешно, что  господин  советник  так  церемонятся  с
вами.
   Действительно,  чего  там  думать,  когда  все  кредиты   исчерпаны   и
оборудование,   редкостное,   уникальное   оборудование   для   с®емок   в
инфракрасных лучах, для видения сквозь стены, для подслушивания  на  любом
мыслимом расстоянии, и запонки-транзисторы для служебной связи, и  парики,
и  маски-фильтры  из  мягкого  пластика,  и  прекрасный  лимузин,  и  даже
гипноизлучатель в виде медальона с шершавым  лунным  камнем  -  прощальный
подарок Бьюти - все, что так дорого было сердцу Тима, все пошло за полцены
в тот же синдикат. И это было еще удивительно: приемыши из синдиката могли
просто пришить Тима, дело житейское.
   Так Тимоти Слэнг, живое воплощение десяти заповедей,  знаток  морали  и
страж ее, завершил  свою  карьеру.  Впереди  ничего  не  было,  пустота  и
безнадежность. Тим стал бродягой, вульгарным вымогателем, когда можно было
вымогать, и попрошайкой во всех остальных случаях.  Таких  бродяг  великое
множество на дорогах маленькой, но великой страны всеобщего благоденствия.
Он ночевал в зарослях синтетического кустарника, питался щедротами  папаши
Харисидиса и, опускаясь все ниже, решился на грабеж. Еще днем он высмотрел
этот коттедж, уловил признаки запустения и решил,  что  дом  необитаем.  В
коттеджах с воздушными фильтрами, известно, живут люди богатые, и потому в
любом случае удастся раздобыть кое-что из одежды. Тима  особенно  угнетало
отсутствие приличного костюма. Бродяга, если он  хочет  преуспеть,  должен
быть хороню одет. Тим  знал,  чем  рискует:  его  приметы  -  и  отпечатки
пальцев, и формула пота и слюны - все эти данные хранились закодированными
в ведомстве охраны прав граждан Министерства всеобщего  успокоения.  Закон
Джанатии,  страны  всеобщего  благоденствия,  мудро  охранял  каждого   от
каждого, и досье на каждого велось со  дня  рождения  и  еще  долго  после
смерти. Как специалист  Тим  понимал,  что  тотальная  слежка  равносильна
отсутствию всякой слежки, но тем не менее для полиции  не  составит  труда
упечь его в кутузку на пару  лет.  Последняя  отсидка  была  недолгой,  но
приятных воспоминаний не вызывала. Будь у него  деньги,  он  в  первой  же
аптеке приобрел бы набор таблеток, прием которых внутрь меняет  не  только
формулу запаха, но даже тембр голоса, цвет кожи и  узоры  на  пальцах.  Но
будь у него деньги, черта бы он полез в чужой дом, хотя бы и  необитаемый.
Для одинокого бродяги грабеж - последнее дело.
   Тим сел на корточки под окном и прислушался: в  доме  было  тихо.  Нет,
оказывается, ползать на брюхе  -  не  велико  удовольствие.  Бедный  Пупс,
сколько раз он приходил после дежурства ободранный и  грязный,  надо  было
оплатить ему счет за больницу, какие-то  деньги  еще  были...  Снизу  было
видно, как в оконном стекле зеркально отражались писанные на облаках слова
"Перемен к лучшему не бывает". Так и есть, подумал Тим,  так  и  есть.  Он
потянул створку, и она поддалась неожиданно легко. Тим лег на  подоконник.
Неловко  перевалился  через  него  и  услышал,  как  хлопнули   внутренние
раздвижные  ставни.  Густой  мрак  окутал  Тима.  Он  поднялся,   хрустнув
коленками, медленно выходя из предынфарктного  состояния.  Здесь  дышалось
легко и без маски.
   - Вы можете сесть, кресло справа от вас, - раздался  в  комнате  хорошо
поставленный баритон.
   - Благодарю, - машинально ответил Тим. В голове его все перепуталось  и
стучала, билась мысль: пропал, совсем пропал. Зачем  он  полез  сюда?  Как
хорошо было бы сейчас лежать на надувном матрасике, вести с соседом  тихий
разговор, смотреть вслед темным силуэтам проносящихся на шоссе лимузинов и
помнить лишь о том, чтобы вовремя убраться  утром,  парни  из  раздачи  не
любят, когда на обочинах поздно  встают...  Этот  тип,  конечно,  видит  в
темноте. Тим двинулся вправо, нашарил кресло и  сел.  Он  вытянул  усталые
ноги, закрыл глаза и стал повторять в уме десять заповедей. Он никогда  не
задумывался над первой: "Аз есмь господь Бог твой; да не будут  тебе  бози
инии, разве Мене". И вторая - "Не сотвори себе кумира и  всякого  подобия,
елика на небеси горе и елика на земли низу, и елика в водах под землею; да
не поклонишися им, ни послужиши им"  как-то  не  задевало  его.  Для  Тима
повторение заповедей было похоже на аутотренинг, вызывало приятную пустоту
в голове. "Не приемли  имене  Господа  Бога  твоего  всуе",  -  в  третьей
заповеди что-то есть, ну а  четвертая  была  законодательно  закреплена  в
Джанатии: "Помни день субботний, еже святити  его:  шесть  дней  делай,  и
сотвориши в них вся дела твоя; в день  же  седьмый  суббота  Господу  Богу
твоему". Стало действительно легче. "Чти отца твоего  и  матерь  твою,  да
благо ти будет, и да долголетен будеши на земли", ох, когда бы этого  было
достаточно для благоденствия, как почитали бы родителей своих  джанатийцы,
мама, пожалей меня, убогого. "Не убий" - шестая заповедь,  кстати,  почему
шестая, не первая. Грешен, задаю  вопросы.  Господу  виднее.  "Не  прелюбы
сотвори" - какие там к черту прелюбы в таком  возрасте  и  состоянии.  "Не
укради" - вот он, восьмой грех, за него и кара.
   Вермикулит! - прозвучало в темноте. Тим вздрогнул,  он  впервые  слышал
это слово, и оно показалось ему страшным. - Сотворим  молитву  Всевышнему,
Всеблагому, породившему вас, недостойных.
   Тим  не  верил  в  совпадения  столь  невозможные,  в  голове  его  все
перепуталось: присутствующий в темноте буквально подслушал  его  мысли,  -
действительно, не пора ли перейти к молитве?
   - Если вы настаиваете, - пробормотал Тим.
   - Тогда - Отче наш. Я послушаю.
   Тим, запинаясь, начал:
   - "Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие
Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе..." э... э?
   - Хлеб наш...
   - Да. "Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги  наши,
как и мы прощаем должникам нашим; и... э... не введи нас в  искушение,  но
избавь нас от лукавого, ибо Твое есть  Царство  и  сила  и  слава  вовеки.
Аминь".
   В течение своей небезгрешной жизни Тим редко пользовался молитвами и не
ходил к причастию, полагая, что каяться ему не в чем.
   - Неплохо, но на латыни это звучит лучше.
   - Я не знаю латыни, извините.
   - Катастрофа стратостата! - заорал таинственный собеседник. - Тогда  на
хинди? Может, попробуем... - и после паузы: - У нас гость, хозяин.  Пришел
через окно. Конечно, хозяин, гость в дом, Бог в  дом...  Как  говорится  в
притчах царя Соломона: "Не отказывай в добре тем, кому оно следует,  когда
есть в твоих руках сила к свершению"... Сидит в кресле...
   Тим лихорадочно прислушивался. Как это он сразу не сообразил:  автомат,
обычный домовой автомат, самый  безобидный  из  всех.  Панель  с  кнопками
где-нибудь и прихожей. Это он  по  программе  развлекает  гостя.  Найти  и
выключить. И бежать пока не поздно. Тим вскочил,  двинулся,  вытянув  руки
вперед, и уперся во что-то цилиндрическое.
   - Вам лучше сесть, - прозвучало над ухом. - Хозяин хочет, чтобы вы  его
подождали. Он скоро прибудет.
   - У меня нет времени, зажги свет! - приказал Тим, и  тотчас  в  комнате
посветлело, свет исходил от потолка и стен, без тени. Слэнг  увидел  перед
собой обычного робота-андроида и ощутил покалывание в ладонях.  Он  быстро
убрал руки. Робот - это хуже, но в кухне, наверное,  можно  открыть  окно.
Двери в дом, конечно, открываются на голос хозяина, а  окно  -  можно.  Он
обошел робота, переступая через  кучи  книг,  сроду  такого  количества  в
частном доме не видал, толкнул створку, потом надавил плечом  и  вывалился
прямо в чьи-то руки.
   - А вот и хозяин, слава Богу! - сказал робот за спиной Тима. - Он будет
рад знакомству.
   Хозяин вернул Тима в  комнату,  поддерживая  его  за  талию  и  излучая
доброжелательность.
   - Я знаю о вашем визите. У меня с Ферро постоянная связь,  и  я  слышал
ваш разговор,  возвращаясь  домой.  Я  доволен,  что  успел  застать  вас,
вечерами бывает так одиноко. Но  вы,  кажется,  собрались  уходить?  -  Он
поправил изящную прическу. Поднятые к вискам прямые брови, нос с горбинкой
и черные усики на худощавом лице - смотрелось неплохо.
   - Чего уж теперь, - сказал Тим. - Теперь буду ждать полицию.
   Длинноногий хозяин усадил  ночного  гостя  в  кресло,  смахнул  на  пол
справочники, он словно не слышал слов о полиции.
   - Познакомимся?
   - Тимоти Слэнг. Бывший страж морали, бывший профессиональный шантажист,
бывший уважаемый гражданин одного не очень большого города,  ныне  бродяга
и, как видите, неудавшийся домушник. Личность,  созревшая  для  тюрьмы,  -
вяло отрекомендовался Тим. Может, хозяин почтет его слова за шутку? А,  не
все ли равно, сгоревшего не подожжешь.  Похоже,  бить  не  будет.  Усталое
безразличие охватило Тима. Слишком много впечатлений  для  одного  вечера:
придурковатый  кибер,  заставлявший  его   читать   молитву   в   темноте,
придурковатый хозяин, который почему-то не спешит звонить в центурию.
   - Вы откровенны, я верю, что эта характеристика не противоречит фактам,
- усмехнулся хозяин. - Меня зовут Вальд. Я  наладчик  мыслящих  автоматов,
таких как мой Ферро. Дефицитная профессия. Фирма платит неплохо, но меньше
того, что я стою, поверьте. Но, вижу, на ниве морали вы не преуспели.
   Тим вздохнул. Что ж, разговор - это лучше, чем наручники,  может  быть,
повезет  выпутаться  из  этой  неприятности,  и,  видит  Бог,  на  карьере
домушника он поставит точку и впредь "не пожелает дому ближнего".
   - В свое время это был неплохой бизнес, - ответил Тим. - Я охотился  за
нарушителями морали и тем жил.  Но  сейчас,  увы,  предложение  аморальных
поступков превысило спрос, скандальные разоблачения уже никого не  пугают,
шантаж как способ существования изжил себя.  Кризис.  А  я  просто  жертва
перепроизводства. Разложение личности,  по  моим  наблюдениям,  закончено.
Общество окончательно деградировало, я потерял вместе с заработком и  веру
в человечество, потерпел финансовый крах и согрешил, нарушив заповедь  "не
укради". Последнее, как вы понимаете, и есть  причина  моего  появления  у
вас. На крупный грабеж я бы не решился... да  и,  простите,  у  вас  здесь
кроме книг взять нечего. Книги не  ходовой  товар.  Я  надеялся  подобрать
приличный костюм да пару кислородных  баллончиков.  Верите,  с  бесплатным
фильтром порой просто невмоготу бывает,  а  в  помещения  с  фильтрованным
воздухом такие, как я, не часто попадают.
   Тиму стало жалко себя. Он засопел, достал таблетку бискардина, сунул за
щеку. Вальд вертел в руках  какую-то  деталь.  Он  осторожно  положил  ее,
задумался.
   - Не знаю, что с вами делать? Позвать полицию? - Он оглядел Тима, пожал
плечами: - Да не дрожите вы, черт возьми!
   Но Тим почувствовал, что  больше  не  может  выдерживать  напряжение  и
выкручиваться. Он  всхлипывал  и  тряс  головой,  -  страж  морали  плакал
навзрыд. Сладко и бездумно. Вальд растерянно топтался перед ним.
   - Ну вот, этого еще не хватало. Ферро, не стой же, сделай что-нибудь.
   Кибер наклонился над Тимом и стал поглаживать седую плешь стража теплым
четырехпалым манипулятором. Тим вздрогнул и заревел в голос.
   - Ничего, хозяин. Сейчас ему станет легче. Слезы,  я  читал,  облегчают
душу. Покаяние, а это несомненно явление покаяния,  благотворно.  Ибо,  не
раскаявшись, не спасешься. Врачевание...
   Вальд отошел в угол и диковато прислушивался к бормотанию робота. Страж
морали, свесив тонкие волосатые лапы, развалился в кресле  и  расслабленно
хлюпал носом, а рядом суетился и оглаживал его кибер. Несуразная  картина,
но... если бы знать, как выпутаться из этой истории? Только  не  центурия.
Как всякий нормальный джанатиец, Вальд не любил полицию. И неожиданно  для
себя он предложил ночному гостю остаться у него до утра.
   - Куда вы пойдете в таком состоянии, - добавил он.
   Тим, всхлипывая, достал из кармана  и  долго  надувал  матрасик,  потом
расстелил его на полу между книг, без мыслей улегся и моментально уснул.
   Вальд постоял над поверженным жрецом, покачиваясь  с  пяток  на  носки,
погасил стены и ушел к себе в кабинет. Предварительно он включил еще  один
фильтр: когда-то бродяге повезет подышать чистым воздухом, вон их сколько,
задохнувшихся в приступах астмы, подбирают по утрам  на  обочинах.  Ферро,
щелкая запорами, открыл у себя на боку  крышечку,  вытащил  из  глубины  и
размотал шнур и воткнул штепсель в розетку. Потом он замер неподвижно, как
всегда, когда подзаряжал аккумуляторы.


   ...Пастор Джонс улыбался краешком рта. Этот Слэнг светлая личность,  не
щадит себя и, похоже, не врет.  Старый  простодушный  пакостник,  пожалуй,
искренне считает себя закоренелым грешником  -  забавное  заблуждение,  по
счастью, широко распространенное. Но, силы небесные, при чем  здесь  бытие
Божье?
   - Все это очень интересно, господин Слэнг.  Однако  вы  отняли  у  меня
больше часа, вместо  пяти  минут.  Я  обременен  обязанностями,  я  должен
закончить тезисы воскресной проповеди.
   - Вы правы, святой отец. Я несколько растянул завязку. Еще полчаса,  вы
не пожалеете. Я ведь не уйду, не договорившись  с  вами.  Меня,  простите,
часто вышибали в дверь. Что ж, я лез в окно.
   - Верю. Не отвлекайтесь.


   ...Тим проснулся свежий и ясный, без привычной утренней боли в  голове,
видимо,  очищенный  воздух  прогнал  боль.  Книги  с  пола  исчезли,  было
прибрано. Вчерашние страхи улетучились, настроение было  прекрасное,  день
обещал удачу.
   Тим размялся,  нащупал  в  пиджаке  тубу  с  жеватином,  оставшуюся  от
бесплатного завтрака, с®ел содержимое и стал  жевать  упаковку:  прекрасно
очищает зубы. Остаток пластика сунул под  кресло.  Он  быстро  привыкал  к
обстановке. Умение приспосабливаться у Тима было развито необычайно, о чем
он когда-то не раз говорил своим сотрудникам.  И  когда  в  комнату  вошел
Вальд и с ним кибер, Тим уже сидел: нога на ногу.
   - Привет, хозяин, - развязно сказал он. Вальд кивнул в ответ.  -  Давно
он у вас? - Тим ткнул пальцем в грудь кибера.
   - Больше года.  Я  сам  его  сделал,  для  домашних  услуг.  Собрал  из
бракованных элементов.
   - Ворованных элементов? - По мнению Тима, лучше  сразу  узнать,  с  кем
имеешь дело. Правда, можно получить по физиономии, но  с  издержками  надо
мириться, это еще не самое худшее.
   - Фэ! - Вальд укоризненно сморщил нос. Тим смешался,  не  надо  бы  так
сразу, так грубо. Вот  что  значит  жизнь  без  настоящего  дела,  теряешь
квалификацию, забываешь основы.
   - Прошу прощения. Итак, кухонный робот. Не так давно я месяц  пробыл  в
узилище, так у нас по камерам еду тоже разносил робот,  говорили,  страшно
дорогой. Но я верю, сделать  самому  дешевле,  чем  держать  прислугу  или
купить  готового.  Он,  надо  полагать,  неплохо  варит  кашу,  а?  -  Тим
принужденно хихикнул, но одна туба жеватина, это, согласитесь, маловато, и
кто знает, когда повезет поесть горячего.
   - Он уже не варит кашу! - с неожиданной злостью сказал Вальд. - Это уже
не кухонный робот, это точка над "i". Конечный результат.  И  это  я  сам,
своими руками собрал ему  мозги.  Воистину,  захочет  Господь  покарать  -
отнимет разум.
   - Не поминай имя Божье всуе! - переделал кибер третью заповедь.
   Тим оживился: это уже что-то близкое к  его  специальности.  Он  совсем
освоился с новым знакомым, с его откровенностью, с его раскованностью.
   -  О,  слышал?  Он  меня  учит,  этот  алюминиевый  котелок  с  медными
потрохами! - Вальд забегал по  комнате,  смеясь  и  ругаясь  одновременно.
Потом он успокоился, сел рядом.
   - Ты, Божья тварь, принести сифон и два стакана.
   Робот, мягко переваливаясь на подошвах широких ступней, ушел на кухню.
   - Так вот, - продолжал Вальд. - Я  обнаружил  это  не  так  давно.  Мне
надоело сидеть на концентратах, достал ему книгу о вкусной пище, такая,  с
красивыми картинками. Он взял. Ну, думаю, теперь я поем. Не  тут-то  было.
Вместо каши стал кормить меня ламинарией с бобами, день за днем.  -  Вальд
заскрежетал зубами. - Однако терплю. Купил  сборник  "Кибер  дома"  и  еще
"Миллион полезных советов". Зевает над книгой: обленился, штанов погладить
не хочет. Веришь, стираю сам.
   Робот принес на подносе сифон и бренди, поставил на столик,  сходил  за
бутербродами на тарелочке, отошел  в  темный  угол  и  уткнулся  в  книгу,
подсвечивая страницы фонариком, вмонтированным во лбу.
   - Что он читает?
   - Не поверите - Библию.
   - Что? - Тим расплескал коньяк. Вот так штука, этого хода он не ожидал.
Кибер с Библией, в этом что-то есть.
   - Во-во! И я сначала удивлялся. Я ж его хорошо задумал, но  если  блоки
нестандартные, то бывает  спонтанный  сбой  программы.  Ошибка,  разве  ее
теперь найдешь. Получился какой-то не от мира сего... - Вальд  хмыкнул.  -
Вы заметили, я уже перенимаю его терминологию.
   - Как же это он? - Тим тянул время, ему надо было уяснить открывающиеся
возможности.  Сейчас  самое  главное  -  поддерживать  разговор.   -   Ай,
бедняга...
   - Это не он, это я бедняга! - закричал Вальд. -  Я  на  работу,  а  ему
делать нечего, долго ли бобы открыть, вот и  стал  читать  все  подряд.  -
Вальд обвел жестом книжные полки. - А у меня здесь чего  только  нет  -  и
биология, и электроника, и словари старые. А  главное,  от  деда  осталась
библиотека по истории религии, вон в том ящике.  Микропленки  на  двадцать
тысяч томов, дед всю жизнь собирал, а он за месяц прочел. Эрудит! Ферро,