ьим  соизволением  греховен  от
природы. Иначе как жить?
   Пророк долго возится  с  гантелями,  делает  сотню  приседаний.  Потом,
отдышавшись, говорит:
   - Вообще, мысль неплохая. Воскресную встречу мы с  этого  и  начнем,  с
ругани. Это будет неожиданно, поскольку мы всегда вначале говорим о  наших
достижениях, а о грехах в конце. - Он подходит к пульту и  нажимает  сразу
десяток кнопок. Долго разговаривает по визофону с руководителями  отделов,
с каждым по очереди и со всеми вместе.
   Через полчаса взвод  молодцов  из  сектора  психологической  обработки,
щурясь от хитрости, трудится в поте лица.
   Пастор Джонс,  пророк  и  основатель  движения  агнцев  Божьих,  каждое
публичное выступление готовит со всей  возможной  тщательностью,  памятуя,
что в деле воздействия на души людские обряд, как показывает  многовековой
опыт церкви, обеспечивает девяносто процентов успеха. Тезисы,  поступающие
от репрезентанта Суинли, дают лишь канву, общее направление. Конкретизация
- этим занимается сам пророк. Второстепенных деталей нет. Явление пророка,
темп, текст, интонация, настроение, музыка, тембр, свет, запах, уход -  из
этих элементов пророк лепит сценарий каждого выступления. Не повторяться в
деталях,  не   стать   привычным   -   это   самое   трудное.   И   потому
исследовательский  центр  шумит  круглые  сутки,  перерабатывая   огромное
количество информации. Это подслушанные в  домах,  на  заводах,  конторах,
улицах, рудниках, плантациях разговоры, это с®емки  скрытой  камерой  и  в
темноте, таблицы опросов анонимных и на ту же тему у тех же людей  опросов
именных, статистические данные в таблицах и графиках,  вырезки  из  газет,
выборки из речей общественных и политических деятелей и, главное,  главное
-  сводки  о  действиях  язычников,  их  идеологических  и  боевых  групп.
Сведения, сведения! Они закладываются в логические машины, анализируются и
пересчитываются  в  исследовательском  центре   пророка,   который   ведет
небывалую битву за душу обывателя.
   О, эта душа! За нее сражаются политические деятели,  по  ней  равняются
президенты и министры, к душе обывателя обращаются газеты, видео, книги  и
радио, ее изучают социологи,  статистики  и  психологи  десятков  центров,
фондов и институтов, для  нее  работает  реклама,  ее,  наконец,  ведет  к
вечному блаженству святая церковь.
   Исследовательский  центр  пророка  со  своей   могучей   вычислительной
техникой сумел синтезировать душу обывателя. За год работы  была  получена
математическая модель души. Она оказалась неожиданно сложной. Более  сотни
независимых переменных, входящих в коренное уравнение, исключали решение в
детерминированной форме, и, как показал  анализ,  именно  в  этом  крылась
причина политической гибели большинства  крупных  деятелей.  Они  пытались
об®ять необ®ятное, разменивались на многотемье и, измельчавшие, уходили  в
забвение.
   - Я  это  предполагал,  -  говорил  тогда,  в  самом  начале  кампании,
репрезентант Суинли. - Уравнение и должно быть нелинейным. Ну и что?  Если
нет решения в общем виде, то всегда можно получить  частное  решение.  Это
знали отцы церкви еще в незапамятные времена,  хотя  плохо  разбирались  в
математике. Что  обещает  церковь?  Одно:  райское  блаженство!  Заметьте,
только одно блаженство, да и то не всем  -  праведникам,  коих  раз-два  и
обчелся. И больше ничего! И в этом суть частного решения.
   В те времена пророк еще высказывал сомнения. И  он  усомнился:  к  чему
тогда затеяно столь громоздкое  и  дорогостоящее  исследование?  Ведь,  по
словам репрезентанта, результат заранее известен.
   -  Мы  ищем  пути  утешить  страждущее  человечество.  -   Репрезентант
выговаривал каждое слово  с  присущей  ему  несокрушимой  серьезностью.  -
Прежние методы воздействия на  массы  устарели,  и  подтверждение  тому  -
разгул язычества явного и - еще более  -  тайного.  Прогрессивная  церковь
ищет новые формы. Для этого и создан исследовательский центр, для  того  и
нужен церкви пророк, да благословит вас Господь, Джонс.
   - И ради этого финансирует нас господин Харисидис и иже с ним?
   - Перед Господом все равны, - непонятно ответил репрезентант и добавил,
что господин Харисидис из тех хозяек,  что  не  кладут  все  яйца  в  одну
корзину: известны его греховные контакты  как  с  Джольфом  IV,  так  и  с
посланцами Армии Авроры.
   В конце концов, не важно, кто финансирует, важен  результат.  И  потому
пророк дает своим парням алгоритм сценария и требует лишь  одного  ответа:
какова будет реакция того, математически обобщенного обывателя, идеального
обывателя, полученного в машине, в ее электронном воображении?
   Да, много, очень много  обязанностей  несет  пророк  на  своих  широких
плечах. Несет с удовольствием.


   К воскресенью фирма "Воздушные замки" закончила строительство. Надувная
пластиковая  полусфера  перекрыла  гектар  асфальтированной   площади.   В
середине - решетчатое сооружение, увенчанное небольшой  площадкой.  Низкие
перила огораживают  ее.  После  захода  солнца  огромная  толпа  заполнила
помещение. В  сером  колышущемся  сиянии  загремел  хор,  и  могучий  бас,
перекрывая его, запел о наступающем конце света, о том, что  Земля  как  и
прежде будет стоять, и не разверзнутся небеса, и не явит лик свой Господь,
а железный кибер, порождение человека, застит солнце,  и  будет  мрак  как
возмездие за грехи, язычество, крамолу и неприятие сущего.  И  не  уцелеет
никто. А когда стихает реквием, возникают они.
   Они - это кибер Ферро и затянутый в отливающее медью трико пророк.  Они
стоят, взявшись за руки, на медленно вращающейся площадке. Пророк в темных
очках, ибо сотни прожекторов скрестили на них  свои  лучи.  Снова  музыка,
теперь это гремящий  марш,  сочиненный  в  вычислительном  центре  пророка
совместными усилиями трех  вычислительных  машин.  Темп  марша  нарастает,
потом  музыка  обрывается   всхлипом.   Пауза.   И   многотысячная   толпа
вздрагивает, когда молчание нарушает смех кибера.
   Монотонный, без модуляций, хохот мечется над толпой нескончаемую минуту
и вторую. Робот перегибается через перила, протягивает  вниз  четырехпалые
руки.  Фигура  его  расплывается  в  лучах  прожекторов,   растет,   теряя
очертания,  и  уже  одни  гигантские   манипуляторы   тянутся   сверху   к
запрокинутым лицам. И трудно отвести взор  от  шевелящихся  клешней.  Смех
обрывается неожиданно, и свистящий шепот ударяет в толпу.
   - Скоты! Погрязшие в грехах, рожденные в грехе, неспособные  предвидеть
результаты дел своих. Живете в суете и мраке  душевном  и  задыхаетесь  от
собственной  пакости,  кайтесь!  -  Робот  кричал   и   бесновался   возле
неподвижного пророка,  знающего  тайну  утешения.  -  О  чем  думать  нам,
несчастные, на что надеяться? Кайтесь! - но нет вам прощения. Ищите! -  но
что искать?  -  и  не  обрящете  вы!  Смиритесь,  говорю  вам.  Я  говорю,
порожденный вами, неизбежный и  вездесущий.  Стяжатели,  вы  погибнете  от
меня, ибо я - бич Божий. Воистину бич, я развратил вас доступностью  благ,
и нет возврата к прошлому...
   Голос его сверлит мозг,  проклятия  одно  страшней  другого  падают  на
людей, изощренные библейские проклятия. Наэлектризованная толпа колышется,
слышатся вскрики и плач.
   - ...В чем вина каждого? Не мне, себе этот вопрос задайте. В души  свои
смотрите, и кто из вас увидит свет? Кто свободен хотя бы от одного из семи
смертных грехов? Я вам напомню их, ибо коротка ваша память, люди.
   От зависти кто свободен? Чему завидуете? Не уму, не праведной жизни, не
трудолюбию, не мастерству! Завидуете силе, деньгам, власти.
   От скупости кто свободен? Я не говорю: кто ближнему отдал рубашку?  Кто
милостыню подал, спрашиваю?
   Кто воздержался от блуда, греховодники?
   Чревоугодие уже и грехом не считаете, рабы  животов  своих  ненасытных.
Спрашиваю, кто очищает тело свое постом? Гордыня вас  обуяла,  и  смирение
ваше полно злобы  и  лицемерия.  А  гордость  -  смертный  грех,  ибо  чем
гордиться каждому, не жизнью ли своей, короткой и убогой, не слабостью  ли
своей перед лицом власть имущих?
   Богопротивному унынию поддаетесь и в тоске проводите дни свои, а  тоска
ваша от невозможности утолить  стремления  к  греху,  и  нет  у  нее  иной
причины.
   О седьмом смертном грехе спрошу: от гнева на ближнего кто  воздержался?
Свои грехи  прощаете,  чужие  -  никогда.  Кто  из  вас  не  обидел  друга
злопамятностью и гневом своим?..
   Вальд,  один  из  немногих,  кому  в  этой  толчее  удалось   сохранить
способность   рассуждать,   видел   вокруг   искаженные    лица,    слышал
оскорбительный  смех  и  вопли  человекоподобного  автомата.  Рядом  лысый
толстяк, взвизгивая, раздирал на  себе  рубаху.  Парень  в  ярком  свитере
выхватил из губ соседки сигарету,  та  даже  не  повернула  голову.  Вальд
почувствовал сладким запах эйфорита. Толпой овладевала  массовая  истерия,
особая форма психоза. Вальд это понял, пробираясь к выходу.  Он  двигался,
расталкивая людей, но на него не обращали внимания,  и  только  иногда  он
ловил на себе внимательный и понимающий взгляд и тут  же  забывал  о  нем.
Вальд отодвинул  женщину,  которая,  подняв  руки,  выкрикивала  что-то  в
экстазе. Сжатая толпой, она  уже  не  могла  опустить  рук.  Вальд  ударил
головой  кого-то,  подмял  под  себя  парня  с  неподвижными  глазами   и,
карабкаясь по чужим плечам, выбрался наружу.
   Он  долго  стоял,  судорожно  вдыхая  пропитанный  бензином  и   серным
ангидридом воздух. Рядом  чавкал  компрессор  фильтра.  Вальд  вспомнил  о
маске, пошатываясь от головокружения, побрел к  своей  машине.  На  уровне
вторых-третьих этажей проецировались голограммы кибера  и  пророка.  Ферро
смолк, и в пространстве зазвучал утешительный баритон пророка.
   - Робот прав, ведь он свободен от пристрастий. Да, мы рабы! Рабы грехов
своих. Своей алчности, рабы вещей, своих страстей. Мы грешны,  да!  Но  мы
таковы изначала, я и каждый из вас. И мы смиримся, я и каждый из вас!  Ибо
сказано в Писании: "Что было, то и будет,  и  что  делалось,  то  и  будет
делаться; и нет ничего нового под солнцем".
   Вальд стряхнул наваждение, уселся  в  машину,  загерметизировал  салон,
включил очистку и приник губами к раструбу, вдыхая свежий холодный воздух.
Он положил под язык таблетку, помедлил с минуту, прислушиваясь, как мягкое
тепло разливается по телу и яснеет голова, набрал на щитке шифр  маршрута.
Машина тронулась с места, протискиваясь в промежутки между плотно стоящими
лимузинами прозелитов - новообращенцев в агнцы Божьи. За машиной  увязался
нищий без маски, кривляясь и крича:
   - Милостивец, дай подышать!
   Потом его отогнал центурион-андроид.
   Хорошая машина. Вальд истратил на нее треть денег, полученных  от  Тима
за робота. Кстати,  где  Тим?  Он  как  сквозь  землю  провалился.  А  поп
наверняка надул его там, на берегу: после сделки на Тиме лица не было.
   Вальд вспоминал о чем угодно, только бы забыть этот проклятый смех, еще
звучащий в мозгу, только бы не думать об этой сумасшедшей толпе. Кошмарное
наваждение. Видно, они что-то подмешивают к атмосфере, иначе  почему  этот
окаянный пророк всегда выступает в закрытых  помещениях?  А  добрый  кибер
Ферро, что они сделали с ним?
   Вальд  уловил  собственный  взгляд  в  зеркальце  и  вздрогнул:   какое
бессмысленное выражение лица. Что ему, собственно, до этих фанатиков,  кто
заставляет его посещать их сборища? Мысли  его  метались  в  заколдованном
кругу:  кибер,  пророк,  рев  пьянеющей   толпы   и   изредка   спокойные,
сосредоточенные, явно языческие лица. Что в этом главное? Зачем это,  кому
нужно? Бесконечные шествия агнцев Божьих вперемежку с андроидами, и  рядом
медленно плывущие такие же бесконечные  ленты  машин.  Пророк  через  день
принимает эти угрюмые парады. Зачем? Зачем агнцы часами орут речи пророка,
какой в этом  смысл?  Почему  он,  Вальд,  должен  начинать  рабочий  день
молитвой Великому Киберу?  Высший  шик  -  роботоподобие.  Любите  машину,
делайте машину! Покупайте машину  -  это  патриотично.  Машина  несет  вам
счастье, смотрите машину, какие формы, какой экран! Обратите внимание, как
это кресло обнимает вашу фигуру, разве вы ощущаете собственный вес?  Глупо
иметь двух детей, еще глупее не иметь двух машин:  воздушная  и  магнитная
подушки,   автоматический   маршрутизатор,   единственное    место,    где
гарантирован чистый воздух! Браслет сюда, нет, чуть повыше, и  через  пару
минут вы уснете. Синтезатор запахов, любому суррогату аромат говядины. Что
вы; эту программу  наберет  ребенок.  Великий  Кибер  освобождает  вас  от
бремени, любого бремени, бремени труда и бремени размышлений. Думать - это
так трудно. Главное - иметь машину, пока не  поздно...  Мы  стали  людьми,
чтобы делать машины, в этом цель и смысл бытия! Почему, почему?
   Великий Кибер! Он давно пришел и поселился в домах как хозяин.  Это  он
орет и кривляется на экранах визофонов, перед его бледным  фонарем-экраном
замирает в экстазе семья, и прекращается общение в семье, и  дети  растут,
не зная родителей. Он гремит на кухне тарелками, сопит в ванных  комнатах,
шьет платье и плавит сталь, бежит по улицам в смрадном  шлейфе,  летит  по
воздуху, роется под землей. И везде, куда приходит он, человек  становится
ненужным. Человек перестает быть хозяином, отныне он лишь слуга, безличный
и покорный. И кибер, его Ферро, прав - человеку на Земле делать нечего...
   Вальд сжался, ему внезапно показалось,  что  он  понял  причину  своего
состояния. И дело здесь не в наркотике: пророк  показывает,  сколь  глупую
шутку сыграло с собой человечество. Толпа, сама того не понимая, стыдилась
собственного унижения.
   Бытие Божье, как говорил Тим, еще можно доказывать, бытие и  могущество
кибера видно каждому, сомнению не подлежит...
   Франтоватый наладчик с его ненужными усиками корчился на мягком сиденье
своей новой, с программным управлением  машины,  он  размахивал  руками  и
что-то бормотал, кому-то грозил  несвязно  и  дико.  На  светящейся  ленте
энергетического шоссе, урча вентиляторами фильтров, скользили  и  обгоняли
его темные лимузины агнцев.


   Вальд пришел в себя от тишины.  Вылез  из  машины,  разогнул  онемевшие
ноги. Она стояла уткнувшись в запертую дверь гаража. Вальд помедлил  возле
замка, вспоминая шифр. Когда  дверь  отошла  в  сторону,  машина,  хрюкнув
компрессором,  вползла  в  гараж.  Оттуда  донеслось  щелкание   контактов
зарядного агрегата и всхлипывающий звук присосок.  Вальд  передернулся  от
глупой мысли: черт ее знает, может, она тоже соображает что-то.
   Слегка побаливала голова, он  нехотя  побрел  в  свой  пустой  дом,  не
зажигая света, прошел в кабинет, уселся за письменный стол,  потом  дернул
шнурок старинного бра. Словно ничего и не было, подумал  Вальд.  А  может,
действительно приснилось ему, что его скромный кибер кричал людям:  скоты,
прах от праха!
   Вальд  словно  со  стороны  увидал   себя,   сжатого   потной   толпой,
втягивающего  запрокинутую  голову  в  плечи,  и  призрачные  четырехпалые
хваталки у самого лица.  Если  он,  кибернетик-наладчик,  никак  не  может
забыть это сборище, то как же действует пророк на людей, знающих о роботах
только то, что они есть. Я-то знаю, что кибер орет по готовому тексту,  он
всегда орет по готовому, он иначе не может. А я могу?  Может,  я  тоже  по
готовому, может, мне только кажется, что я сам по себе, а я под сеткой,  и
сверху некто  наблюдает  за  исполнением  программы:  работай,  ешь,  спи,
вставай,  включи  видео,  сделай  кибера,   продай   кибера,   усомнись...
Предопределение и безысходность, программа, заданная воспитанием,  средой,
образом жизни, программа, не имеющая цели, спонтанный хаос...
   Вальд тупо смотрел на телефон,  который  звонил  не  переставая,  потом
медленно поднял трубку.
   - Проверка. - Голос был  хрипл  и  безразличен.  -  Сообщаю,  отключать
аппарат  запрещено  законом  о  контроле  над  перепиской  и   телефонными
разговорами. Сегодня принят.
   - Как это? Не может быть, - машинально произнес Вальд.
   - Ты никак из мысляков? - Голос не  изменился.  -  Смотри,  парень.  Не
вздумай отключить.
   Вальд положил трубку, руки его дрожали.
   Это был вечер сюрпризов, ибо почти сразу дверной динамик забасил:
   - Откройте входную дверь. К вам с миром агнцы Божьи вашего прихода.
   Вошли два дюжих агнца. Отодвинув  Вальда  в  сторону,  быстро  и  умело
разместили в комнатах микрофоны.
   - Ты теперь, парень, у нас как на ладони. Распишись-ка здесь.  Пропадет
что из приходского имущества - шкуру спустим. Понял, да? - сказал  старший
агнец. Свитер обтягивал его мощный торс с выпуклым животом.
   - Дай ему между глаз,  -  возясь  с  проводкой,  посоветовал  тот,  что
помоложе.
   Когда они, топая и сморкаясь на пол,  ушли,  Вальд  не  стал  закрывать
двери, к чему? Он выдвинул ящик стола, машинально достал большой и толстый
блокнот с кодами. Блокнот остался от того  времени,  когда  Вальд  пытался
разобраться  в   псевдопсихических   аномалиях   Ферро.   У   него   тогда
действительно ничего не получилось - он не обманывал пастора Джонса,  -  а
теперь, что ж, теперь уже поздно.  Да  и  кому  это  нужно...  В  динамике
послышалось чье-то деликатное дыхание.
   - Входите, открыто. И микрофоны включены.
   Никто не ответил. Вальд поднял голову. В дверях стоял Вальд.
   - Ага, так и должно быть, - сказал Вальд. - Я этого ждал. Я  знаю,  что
вполне созрел. - Он хихикнул. - Но у меня  еще  хватит  ума  добраться  до
психиатра.
   Он засунул блокнот под бумаги  в  ящик,  бодрой  походкой  прошел  мимо
посторонившегося двойника к машине в гараж. Двойник молча уселся рядом,  и
Вальд вывел машину на дорогу.
   - А что, могу я сам с собой поговорить? Или нет?  Себе-то  я  все  могу
сказать. Доверительно, а? Вообще, это даже тривиально - тронуться умом.  В
моем положении, в наше время.
   Двойник улыбнулся.
   - Поезжайте прямо, Вальд. Я рад, что Мы так похожи. И мне нравится ваша
реакция на мое появление, мы не ошиблись в выборе. Меня зовут Нури  Метти,
а вас я знаю.
   - Рад знакомству. - Вальд покосился в зеркальце на собеседника.  Похожи
до озноба. - Зачем я вам, и куда мы едем, и кто вы? Я  к  чистильщикам,  к
язычникам и к политике вообще  отношения  не  имею.  Я  наладчик  мыслящих
автоматов, и фирма мной довольна. Я фирмой тоже. Мне вообще все нравится.
   - И отравленный воздух?
   - Ничего, дышу.
   - И псиной пахнущая вода?
   - Пейте кипяченую.
   - И молитва перед работой?
   - Великому Киберу! Почему бы нет? Достоин!
   - И закон о контроле?
   - Привыкнем. А мне и скрывать нечего. Мне! Нечего!
   Они  долго  молчали,  глядя   на   дорогу,   перечеркнутую   рекламными
отблесками.
   - Я понимаю, что выгонять вас из машины не имеет смысла. Я вам зачем-то
нужен, и вы наверняка не один. Говорите и... я устал.
   Нури рассматривал собеседника и думал, что пока все идет как  надо,  из
дома увести удалось  без  усилий,  почти  сразу.  Если  дело  сорвется,  о
разговоре Вальд забудет начисто. Лучшего варианта  легализации  вообще  не
придумать. Коттедж отличный, место удобное.
   - Нам нужна ваша внешность, ваша работа и ваш дом.
   Вальд справился с собой, и только голос выдавал его состояние.
   - Я исчезну?
   Нури секунду недоуменно смотрел на него.
   - А, вот вы о чем. Нет, это все временно. Потом вы  сможете  вернуться,
если захотите. А сейчас мы вас переправим на материк, и будет у вас что-то
вроде отпуска. Хорошо оплаченного.
   - Значит, вы оттуда? - Вальд перевел дыхание.  -  И  когда  это  будет?
Из®ятие.
   - Сейчас. Доберемся до побережья. Выйдете в море на моторке, а там  вас
подберет парусник. Красивый, днем вы увидите его белые крылья... Сверните,
пожалуйста, вон у той развилки. Поскольку отныне я  буду  изображать  вас,
мне нужны  подробности  из  вашей  жизни.  Много  подробностей  и  бытовых
деталей. И сведения о фирме. Не беспокойтесь, я знаком с