тостей.
   - Но способ...
   - Вот то-то. - Доктор шлепнул Телесика по звонкому  животу.  -  А  что,
слава гнетет?
   - Филателист я, вот я кто.


   Щенок сидел на веранде. Он бодрился, хотя, по всему видать,  чувствовал
себя несколько связанно. Алешка гладил его по шерсти.  Вокруг  реагировали
члены семьи.
   - Нет, это не пудель, - сказала бабушка и была, как  всегда,  права.  -
Глупые вы с Алешкой, но пусть, конечно, живет.
   Дед потрогал несоразмерно большие щенячьи лапы,  упругие  усы,  оглядел
Алешку и ничего не сказал.
   Кот  Синтаксис  лежал  на  кушетке,  вывернувшись  кверху  брюхом.   Он
настолько всех презирал, что даже слегка подмурлыкивал, чего, как заметила
бабушка, последние три года от него  никто  не  слышал.  Дед  стал  слегка
подталкивать его на край кушетки. Кот замолчал, но глаз  не  открыл,  хотя
голова его свесилась вниз. Наконец он боком соскользнул на пол  и  остался
лежать не шевелясь. И лишь когда бабушка стала посмеиваться над  ним,  кот
вскочил и окрысился на окружающих. Хвост его выгнулся и задрожал.
   - С-сатон, - сказал кот. - Псся!
   - Что ли, он говорить научился? -  ни  к  кому  не  обращаясь,  спросил
кибер.
   - Ругаться он с детства умел, с котячьего возраста, - ответила бабушка.
- А говорить, сколько Алешка с ним ни бился, не хочет. Ленив.
   Кот, не глядя по сторонам, ушел в сад, отряхивая лапы. Впрочем, к обеду
он вернулся.


   Нури бродил по дому, машинально трогая вещи. Лениво думалось, что Сатон
сегодня весь день почему-то пробыл дома. Наверное, из-за него. И вообще, в
этом городке, в ИРП, на этом курорте, время течет  вне  ритма.  И...  Нури
поймал себя на том, что уже с минуту тупо смотрит на серый с металлическим
отливом тетраэдр. Он тряхнул его, прислушался к звону семян внутри:  орех,
откуда? Ах да, Олле привез его в подарок деду. Из ореха так  ничего  и  не
выросло... Не выросло...
   Нури тронул висящий на стене коготь,  длинный  и  кривой,  как  ятаган.
Такие  когти  носят  сорпы,  один...  на   правой   лапе.   Коготь   мерно
раскачивался: влево-вправо, влево-вправо...  Период  постоянен,  амплитуда
убывает по экспоненте...
   Откуда-то из глубины подсознания выплеснулся  холодный  страх.  А  что,
если он разучился думать? Однотонный, без красок,  плоский  мир  пустяков.
После сдачи машины за последние дни ни одной стоящей идеи не  сверкнуло  в
безоружном мозгу.
   Нури старался воскресить события этих дней, но памяти не  за  что  было
зацепиться: получил долгожданный вызов на экзамены (а сдаст  ли  он  их  в
таком состоянии?), учился летать, ел, спал, о чем-то думал. Или ни о чем?
   Он затряс головой. Боль возникла в затылке и колющей волной проползла к
вискам. Симптомчики. Нури скрипнул зубами и вышел  в  сад  с  застывшим  в
улыбке лицом.
   В тени в легком кресле полулежал дед,  борода  его  торчала  кверху.  В
бассейне бабушка и Алешка купали щенка. Невдалеке на воде маячил  дельфин.
Он изредка шлепал ластами и  фыркал.  По  веранде,  поскрипывая  коленными
шарнирами, бродил Телесик. Кибер томился - ему хотелось попробовать  новый
голос.
   -  Не  следует  в  общем  бассейне  купать  животное,  происхождение  и
координаты которого в ретроспекции не известны, - не выдержал он.
   - Не волнуйся, - сказала бабушка. - В ИРП не бывает больных животных. А
что касается происхождения, то щенок всегда  происходит,  слава  Богу,  от
собаки.
   - Мое дело предупредить.
   - Ну и спасибо. Принеси лучше полотенце.
   Потянулась минутная пауза, потом дед сказал:
   - Я читал твои  работы,  Нури.  Признаю,  ничего  подобного  в  области
машинной математики еще не было, и я бы поздравил тебя...
   Сатон повернул голову, светлыми глазами он смотрел снизу вверх на Нури.
   - У нас было всего два года.
   - Это не мало.
   -  Не  знаю.  Сначала  мы  сделали  электронный  стимулятор  умственной
деятельности. Ты должен помнить, я задумал его еще в школе...
   - Я уже тогда возражал. Вредная затея.
   - Если бы у тебя был тогда ЭСУД, отец остался бы жив.
   - Нет. - Сатон закрыл глаза. - Нет,  Нури.  На  Марсе  у  нас  не  было
недостатка в мыслителях. У нас был недостаток времени. Мы знали, что  надо
делать, мы просто не успели.
   - Ты говоришь это потому, что не работал с ЭСУДом. Ты не знаешь радости
неожиданных озарений.
   - И многие из вас испытали эту радость?
   - Я эгоист. - Нури потер затылок. - Я один, но этого  было  достаточно,
меня хватало на всех и на все.
   - В твой институт были переданы лучшие математики планеты, и не было, я
уверен,  не  было  необходимости  применять  ЭСУД.  Эйнштейн   пользовался
собственным мозгом.
   - Среди нас не нашлось Эйнштейна. Но Большая всепланетная уже  работает
- это главное. Я сознательно нарушил запрет и сам наказал себя.
   Сатон отвернулся. Это просто невыносимо, смотреть, как улыбается  Нури.
А он ведь знал об ужасной участи тех, кто  испытывал  на  себе  химические
стимуляторы, знал, что это почти неминуемо приводит к распаду личности.
   Сатон подошел вплотную, он  смотрел  Нури  в  глаза,  и  тот  не  отвел
взгляда.
   - Это ведь электронный стимулятор, профессор,  не  химический.  Процесс
обратим, мы сделали расчеты. Клетки обновляются в  течение  месяца,  скоро
все будет в порядке. Жаль, что ЭСУД демонтировали.
   Сатон смутился: кажется, Нури читает мысли. Он неловко топтался рядом.
   - Ладно. Боль я сниму. Навсегда, запомни, навсегда.  -  Он  на  секунду
коснулся ладонями висков Нури.
   Это было как сон: боль действительно отошла. Нури  перевел  дыхание.  В
мире появились краски, что-то сместилось и стало на свои места.
   - Когда мы сменим вас, - четко разделяя  слова,  сказал  Алешка,  -  то
отменим  закон  ограничения  рабочего  времени  как   нарушающий   свободу
личности, поставим ЭСУД на конвейер и снабдим стимуляторами всех желающих.
Мы сделаем так, чтобы у каждого был свой ЭСУД... и свой щенок.
   Алешка и кибер пошли к дому, неся завернутого в полотенце щенка.  Щенок
лизал пахнущий кухней киберов манипулятор. Бабушка шла рядом, положив руку
на плечо киберу, и говорила:
   - Ты добрый, Телесик, ты хороший. Что бы ты хотел получить в подарок ко
дню рождения?
   Кибер остановился. Он  посмотрел  на  щенка,  на  бабушку,  голова  его
сделала  полный  оборот,  в  линзах  глаз   загорелись   зеленые   огоньки
электронной эмиссии, и он сказал:
   - Я хочу заболеть.


   Мангуста Бьюти возлежала  на  спине  золотого  дельфина,  -  две  такие
скульптуры украшали вход в здание центра.  Бьюти  равнодушно  посматривала
сверху на ожидающих.  По  стриженой  траве  прохаживались,  перебрасываясь
фразами, лучшие люди планеты. В позе полного сосредоточения, подняв лицо к
солнцу, сидел Рахматула. Он не дышал уже минут двадцать и  не  отвечал  на
вопросы. Пояс космонавта - лишь три человека на Земле были удостоены столь
высокой награды - опоясывал его обнаженный торс.  Рядом,  с  чертенком  на
руках, стоял Иван Иванов. Чертенок, небольшой, с кошку, сонно  помаргивал,
потом положил голову с маленькими витыми рожками Ивану на плечо  и  сладко
зевнул.
   - Настоящий? - спросил Нури.
   - Более чем. Можете проверить.
   - Свят-свят.  Сгинь,  нечистая  сила!  -  сказал  Нури.  Тот  никак  не
реагировал на заклятие, только в воздухе слегка повеяло серным ангидридом.
   - Адова эманация, - извиняющимся тоном сказал Иван.
   Чертенок удобнее уместился у него на руках, пробормотал:
   - Идет коза рогатая... - и заснул.
   Кутаясь в оранжевую тогу,  подошел  величественный  Хогард  Браун.  Его
глаза с подкрашенными фиолетовыми белками слезились. Великий  спелеолог  и
юморист не носил прописанных ему темных очков. Зато он носил яркие  одежды
и в правом ухе серьгу с огромным зеленым  рубином.  Хогард  большую  часть
жизни проводил под землей, а  выходя  на  поверхность,  вовсю  наслаждался
красками неба, и леса, и воды. Ибо его всегда ожидал новый спуск в царство
темноты и тишины. Лучшие  свои  произведения  из  одной-двух  фраз  Хогард
сочинял там, во мраке пещер, где смертельный риск был нормой жизни  его  и
таких, как он. Хогард утверждал, что он  начисто  лишен  чувства  юмора  и
потому свои шутки проверяет на себе: если уж он сам улыбнется, то читатель
будет хохотать неудержимо.
   -  Чертенок  -  это  хорошо,  -  серьезно  сказал  Хогард.  -  Но  меня
интересует, почему ИРП? Я получил вызов и удивился. Конечно,  приехал.  На
дважды сгорбленном верблюде. И нас здесь не так уж много.
   - Желающих с избытком, - сказал Нури. - Просто сегодня  день  экзаменов
во всех центрах реставрации. Сто центров, и в каждом по десять человек.  А
почему в институтах реставрации? Полагаю, потому,  что  требования  к  нам
слишком уж противоречивы.
   - Требования...
   - Ну, вам-то бояться нечего. Правда, Бьюти?
   Бьюти разинула пасть, показав розовую пружинку языка, и отвернулась.
   - Доктор Нури Метти, вас просят подняться в кабинет директора Института
реставрации природы, - послышалось из динамика над входом.
   - Значит, вы первый. Не знаю, хорошо это или плохо. Я как-то  волнуюсь,
- сказал Иванов. Чертенок завозился у него на руках, приоткрыл один глаз и
крикнул вслед Нури:
   - Ни пуха ни пера.
   - Иди к черту, - ответил Нури, закрывая  кабину  лифта.  Он  еще  успел
заметить, как исчез чертенок, как замахал пустыми руками  Иван  Иванов,  и
поднимаясь, услышал его крик:
   - Что вы наделали, Нури! Я с таким трудом приручил его.
   Под®ем был стремителен. Не меньше  двух  "жи",  прикинул  Нури,  ощутив
легкое головокружение. Сверху, с широкой балюстрады, кольцом  опоясывающей
верхушку здания, голубая бухта казалась небрежным мазком, пририсованным  к
океану. Вдали различалась граница зеленого массива, гигантским полукружием
огибающего бухту. Владения тихоокеанского филиала  ИРП  отсюда,  с  высоты
километра, просматривались почти полностью.
   Кабинет директора был огромен и почти пуст. Взгляд упирался  в  зеленый
квадрат посередине. В  квадрате  разместились  карликовые  джунгли:  самое
высокое деревцо было едва  по  пояс  Нури.  Над  этим  лесом  висел  белый
сфероид, а напротив за старинным письменным столом разместился  Сатон.  Он
взглядом указал Нури на кресло рядом и постучал пальцем по столу.
   Из джунглей на лужайку вышел крошечный олень. Это был настоящий  олень,
без всяких фокусов, грациозный и удивительно пропорциональный.  Он  замер,
вскинув голову, увенчанную  маленькими  рогами,  и  было  видно,  как  под
коричневым бархатом шкурки шевелятся мышцы. Олень топнул ногой - мелькнуло
глянцевое раздвоенное копытце - и двинулся вокруг стола. Сатон поднял его,
поставил на стол, достал из ящика кубик соли и  положил  себе  на  ладонь.
Олень обнюхал кристалл и начал сосредоточенно облизывать его.
   Нури, затаив дыхание, смотрел на это маленькое чудо.
   - Карликовый олень, - грустно сказал Сатон. - Последний такой был  убит
в прошлом веке. Удалось восстановить, но у  нас  в  стаде  нет  и  двухсот
голов, а спрос огромный. Но олень - это сравнительно просто:  из  большого
сделать маленькое. Хуже с хищниками... - Сатон  хмыкнул,  подхватил  оленя
под брюшко и опустил на пол. Тот угнездился в зарослях. -  Или  ты  вообще
против хищников? - Он посмотрел в угол. Там стоял  кибер,  держа  на  цепи
леопарда с перевязанной наискось мордой.
   В окно влетел и сел на стол Ворон. Нури подмигнул ему:
   - Здравствуй.
   Ворон  не  ответил.  Склонив  голову  набок,  он   индифферентно   стал
рассматривать свое отражение  в  полированной  поверхности  стола.  Редкие
перья топорщились у него на затылке, открывая синюю в морщинах кожу.
   Потом тихо вошли и расселись за столом Алешка, мальчишка  в  светящихся
штанах и доктор Аканиус. Сатон вынул из стола бумагу, положил перед  собой
и торжественно сказал:
   - Комиссия в сборе. Социологи из ползунковой группы прибыть не могут  и
присутствуют дистанционно.
   Над столом засветился и исчез сфероид. На его месте  возникло  об®емное
изображение  двух  голых  ребятишек,  держащихся   за   низкие   перильца,
огораживающие небольшой бокс.
   - Послушайте об®ективные данные. Нури Метти. Двадцать семь лет. Родился
в Третьей Марсианской  колонии.  На  Земле  работает  восемь  лет.  Доктор
математики.  Последняя  должность  -   генеральный   конструктор   Большой
государственной вычислительной машины. Холост. Заявление подано  два  года
назад. Все. Прошу задавать вопросы.
   - Свидетельствую, коллега Метти  практически  здоров.  У  меня  вопрос:
какая ваша вторая специальность? - спросил Аканиус.
   - Механик-фаунист.
   Социологи из ползунковой группы переглянулись. Продавец  щенка  шмыгнул
носом.
   - Дефицитная профессия, - сказал  он.  -  Конечно,  детские  учреждения
сейчас почти обеспечены живым зверьем. Но механических зверушек  разбирают
взрослые. Имя им - легион. Щенков и котят, которые не линяют и не  растут,
заводных   пичуг   с   запрограммированным   свистом,   киберскворцов    и
синтетических аистов, щелкающих над крышами. Это все вы наделали?
   - И я тоже...
   - Не вижу, что в этом плохого, - сказал Алешка. -  Тебе  известно,  что
Совет Земли не ограничивает ИРП во времени  и  средствах.  Но  понадобятся
десятки лет, пока мы восстановим леса и воды. Что касается фауны, то  вряд
ли когда-нибудь нам удастся реставрировать  ее  полностью.  Проще  создать
новый вид животного - и, как ты  знаешь,  мы  вывели  Чебурашку  пятнистую
многочисленную, - чем восстановить старый. Направленные мутации,  операции
на зародышевой клетке, селекция отбор - все это пущено в ход.  Но  слишком
мало исходного материала... И пусть пока поют кибернетические соловьи.
   - Ладно, - махнул рукой мальчишка. - Я хочу знать, как у вас,  Нури,  в
смысле морального облика?
   - Вопрос отводим! - хором сказали социологи из  ползунковой  группы.  -
Какой моральный облик может  быть  у  холостяка?  Пусть  он  лучше  сказку
расскажет.
   Вся эта неожиданная дискуссия между членами  комиссии  привела  Нури  в
состояние веселого обалдения. А тут еще Ворон: он сидел с таким видом, как
будто ему принадлежало право решающего голоса. Однако нужна  сказка.  Нури
готовился, но заранее ничего придумать не мог. Он начал экспромтом, и  вот
что у него получилось:


   СКАЗКА
   "Ужасно жить без названия! - печально думал маленький и  пухлый.  -  Но
разве в этом дело, когда на лужайке вырос колючий чертополох".
   Розовый  и   пухлый   прибегал   на   коротких   ножках   и   любовался
красно-фиолетовым цветком. Он догадывался, что цветок пахнет зноем, и если
солнце имеет запах, то это запах чертополоха. Все  же  он  хотел  понюхать
цветок, но малый рост не позволял  этого  сделать.  Он  хотел  попробовать
чертополох на вкус, но мешали колючки. И тогда розовый и пухлый убегал  по
делам, оставляя на сизой от росы траве зеленую полоску следа.
   Так он привычно пришел ранним утром и увидел цветок и на нем золотистую
стрекозу.
   - Кто ты? - спросила прекрасная стрекоза.
   - Кто я? Не знаю, - горестно ответил розовый и пухлый.
   - Но ведь каждый кто-то есть, - сказала стрекоза. -  Посмотри,  у  тебя
мокрое пузо оттого, что ты бегаешь по росе.  Хочешь,  я  буду  звать  тебя
поросенком?
   - А что, - сказал бегущий по росе. - Мне это нравится.


   - М-да, - сказал Сатон после долгой паузы.
   - Нет ни слова о киберах, - сказал Телесик.  -  Хотя  я  допускаю,  что
золотая стрекоза - это все же киберстрекоза.
   - Не фонтан, а? - спросил один из социологов, почесывая животик.
   - А чего? - сказал  второй.  -  Сказка  -  это  за  гранью  даже  наших
возможностей. Попробуй, сочини. Я, например, не берусь...
   - Мне нравится! - решительно сказал  Алешка,  и  социологи  уважительно
замолчали. - Вообще, мне нравится Нури Метти как личность.  Мотивирую:  он
активен, добр и смел.  Это  то,  что  нам  нужно.  У  него  много  хороших
качеств...
   - Напримерр, юморр, - подсказал Ворон.
   - И это тоже.
   -  Он  побил  леопарда.  Он  подавил  здоровый   кусательный   инстинкт
животного. Вот доказательство, - жестяным голосом сказал кибер,  поправляя
повязку на морде зверя. Леопард замурлыкал басом.
   - Диспетчер ИРП свидетельствует,  что  Нури  не  хотел  этого,  но  был
вынужден.
   - Я должен напомнить, что Нури дважды нарушил запрет, - сказал Сатон. -
Когда сделал ЭСУД и когда пользовался им.
   - ЭСУД - это хорошо! - хором сказали социологи из ползунковой группы.
   - Этот запрет нарушают все. Он устарел, - сказал Алешка. - И  разве  не
вы, профессор, в качестве награды за выведение  анаконды  из  ужа  просили
месяц работы без ограничения времени? Я полагаю, что Нури Метти  полностью
отвечает всем требованиям...
   - Я думал, - перебил его Нури, - что вас интересуют мои знания.
   - Знания! Любой  предмет  -  это  пара  просиженных  штанов,  -  сказал
продавец щенков. - Характер - вот что для нас основное.  Индивидуальность,
сохраняемая даже в чрезвычайных обстоятельствах. Непохожесть и  готовность
подчинить себя общим интересам. Лично я поставил бы вам пятерку,  ибо  мне
понравилось, как вы  торговались  со  мной  из-за  браслета.  Знаете,  это
слюнтяйство "ах, мальчик, отпусти собачку", мне оно не по нутру.
   - Мы анализировали поступки Нури Метти со дня вручения ему повестки,  -
сказал один из социологов. - И сравнили с записями в кодовом браслете.  Он
всегда оставался самим собой. Он такой, какой он есть. Он естественен.


   Рахматулла вышел из состояния нирваны.
   -  Люди,  -  сказал  он,  оглядывая  окружающих.   -   Я   вернулся   к
действительности, и она прекрасна. Я прочту вслух то, что  заслужил  Нури,
один из нас, и да заслужит это каждый из нас. Слушайте.
   Он взял из рук Нури деревянную табличку, показал ее всем и прочитал:
   - Во имя будущего. Диплом. Экзаменационная комиссия  при  Тихоокеанском
филиале  ИРП,  сознавая  свою  ответственность  перед  человечеством,  сим
разрешает  Нури  Метти  занимать  должность   воспитателя   в   дошкольных
учреждениях планеты Земля.



        ТИГР ПРОВОДИТ ВАС ДО ГАРАЖА

   -  На  нашем  экране  ее  временное  жилище.  По  сути,   это   большая
климатическая   камера,   конструкция   которой   позволяет    имитировать
марсианские условия:  температуру,  давление,  газовый  состав...  Что  вы
думаете обо всем случившемся, профессор?
   Сатон дернул себя за бороду, посмотрел на ведущего и развел руками:
   - Я любил ее, потому что гракулу нельзя было не любить. Мы делали  все,
чтобы ей было хорошо, чтобы она  привыкла  к  Земле.  Вы  знаете,  что  ее
привезли с Марса. Она там жила на экваторе, где песок  и  безводье.  И  на
полюсах, где смесь снега и хлопьев углекислоты по колено. Мы полагали, что
в силу этого она может акклиматизироваться у нас. - Он грустно вздохнул: -
Когда я чесал ей кадычок, ее кожа  становилась  прохладной  и  покрывалась
мурашками...
   - Может быть, ее выпустил кто-нибудь из младших научных сотрудников?  -
спросил ведущий.
   На экране возник Нури.
   - Исключено, - сказал он. - Ползунки отвечают только за режим,  дежурят
у пульта и доступа в камеру не имеют. А биологи из ходячей группы  -  люди
ответственные. Кроме того, имеются всего два ключа. Один  у  директора,  -
кивок в сторону Сатона, - другой у меня. Без нас никто из ребят  в  камере
не бывал.
   - Странно это, - задумался  ведущий.  Его  голографическое  изображение
четко выделялось на  притененном  фоне  просторного  помещения.  Потом  на
экране  возникла  панорама  климатической   камеры.   -   Гладкие   стены,
специальная изоляция. Сюда  и  бактерия  не  проникнет.  Что  здесь  есть?
Кормушка-поилка и надувной матрац. Больше ничего.
   - Что вы сказали? - раздался за кадром удивленный голос Нури.
   - Я говорю, матрац. Мой помощник  вытащил  его  из-под  кормушки  перед
началом передачи. Я сказал: специальная изоляция.  Сюда  можно  проникнуть
только через бокс в скафандре с автономным питанием.
   - Простите, - это опять голос Нури. - У нас нет автономных  скафандров.
Оба