сделал  вид,  что  более  не  замечает
мальчика.
   - Что же это получается, - сказал Олег гневно, - я испытал  шар,  я
лучше всех умею на нем летать. Я должен лететь на нем к кораблю, а его
у меня отнимают?
   - А как бы ты поступил на нашем месте? - спросил Старый. - Если  бы
думал не только о себе, но и обо всем поселке?
   - Я бы отменил тогда этот полет к скауту. Нет там никакого скаута.
   - Ну вот, - улыбнулся Сергеев, - явный перебор.
   - Тогда я полечу вместе с Марьяной. А к кораблю пойдет Сергеев.  Он
тоже много знает про рацию.
   Олег понял, что не может допустить, чтоб Марьяна с Диком  без  него
полетела в такую даль - к болотам, к реке, - а он будет здесь сидеть и
ждать лета. И потому он бросился еще в одно наступление.
   - Почему  вы  думаете,  что  на  шаре  нельзя  спускаться  и  снова
подниматься? Мы  слетаем  и  вернемся.  В  крайнем  случае,  без  шара
вернемся.  И  сделаем  новый.  Чистоплюй  поможет,  и  мустангов   еще
отловим.
   - Мустанги до осени откочевывают, - сказал тихо Казик. -  Мустангов
больше не будет.
   - Ну, это не так важно, - раздраженно отмахнулся  Олег.  -  Мы  все
равно успеем к кораблю. Лето длинное.
   Никто не возразил ему. Все молчали и не смотрели  на  него.  Старый
допивал чай, Вайткус крутил бороду, будто завивал косички,  а  Сергеев
вытащил ножик и стал состругивать сучок со столешницы.
   Олег замолчал, и  ему  показалось,  что  с  ним  согласны.  Молчат,
значит, согласны, значит, он их убедил. А потом заговорила Марьяна.
   - Они решили правильно, - сказала она. - Только они боятся  сказать
вслух то, что надо сказать.
   - Что? - Олег удивился тому, как она говорит. Они все знали  что-то
очевидное, чего он знать не мог. - Что?
   - То, что мы - те, кто пойдет за скаутом,  -  можем  не  вернуться.
Долго не вернуться. Или совсем. И тогда  нужно,  чтобы  ты  остался  и
дошел до корабля.
   - Ты с ума сошла! - закричал Олег. - Как ты можешь говорить!
   А взрослые молчали, потому что были согласно с Марьяной и с  самого
начала допускали злодейскую, непростительную мысль, что Марьяна  может
не вернуться.
   - Это так понятно, - сказала Марьяна. - Ты хочешь чаю?
   - Я вообще больше не хочу с вами разговаривать!  -  сказал  Олег  и
кинулся к двери. Казик еле успел отпрыгнуть в сторону.
   Олег пробежал несколько шагов по  улице,  попал  ногой  в  холодную
лужу. Он пошел медленнее к изгороди  по  грязной  дороге.  Под  ногами
хрустел тонкий лед. Олег не замечал холода.
   Он остановился  у  изгороди,  глядя  на  темный  лес,  по  которому
носились быстрые голубые светлячки, услышал, как  скрипнула  ступенька
перед домом Сергеева, как вышли Вайткус со Старым. Услышал тихий голос
Вайткуса:
   - Что с ним стряслось? Неужели стало жалко шара?
   - Это тоже, - ответил Старый. - Но есть и другая причина.
   Но какая причина - Олег не услышал, потому что Старый  конец  фразы
сказал шепотом.
   - Странно, - сказал Вайткус, - ты, наверное, прав, а я  не  замечаю
очевидных вещей. Они же  выросли,  они  же  почти  взрослые.  И  вещи,
очевидные и естественные на  Земле,  здесь  как-то  выпадают  из  поля
зрения.
   - И мне жалко парня, - сказал Старый.
   - Но другого выхода я не вижу, - сказал Вайткус.
   - Олег тоже поймет, - сказал Старый чуть громче, и Олег со  злостью
подумал, что Старый сказал это нарочно, потому что знает, что Олег  их
слышит, и ему хотелось крикнуть им в ответ:  ничего  подобного!  Я  не
хочу понимать!
   Потом Вайткус со Старым распрощались и ушли.
   Скрипнула дверь. Кто-то еще вышел из  дома  Сергеева.  Олег  сказал
себе, что это сам Сергеев идет его уговаривать, но  надеялся,  что  не
Сергеев.
   - Олег, - послышался голос Марьяны. Она искала его.
   Олег готов был откликнуться, он был рад, что Марьяна ищет  его.  Но
почему-то не откликнулся. Наверное, и сам бы не смог об®яснить почему.
Нет, смог бы:  она  сейчас  будет  уговаривать  его,  так  же,  как  и
остальные. Она согласна лететь на его шаре, она согласна на то,  чтобы
Олег оставался здесь. Ведь изо всех людей на свете именно  она  должна
понимать, что нельзя слушаться осторожных стариков. Они всего  боятся.
Они боятся умереть здесь, они  боятся  рисковать,  им  наплевать,  что
чувствует Олег, чего он хочет, они рады посадить его в яму, если, с их
точки зрения, это выгодно поселку. А что такое  выгода  поселку?  Ведь
думают они о себе, каждый о  себе.  Выгода  поселка  -  пустые  слова.
Наверное, те люди, которые на Земле  начинали  войну,  чтобы  покорить
других людей, тоже говорили о выгоде своего поселка. Надо  плюнуть  на
все, не обращать  внимания.  С  рассвета  подняться  самому  на  шаре,
одному, и улететь. Он знает направление. Он один долетит туда,  найдет
экспедицию. А в самом деле, что ему мешает улететь  на  рассвете?  Где
шар?
   Шар сложен, под навесом. Одному его не вытащить.
   Олег решил попробовать, пока все спят. В этот момент он не думал  о
ветре, о том, что кто-то должен отвязать шар. Он повернулся и  побежал
к сараю. У него вся ночь впереди.
   Тогда Марьяна, которая так и не ушла, потому что была уверена,  что
Олег где-то рядом, заметила его. Она не стала его окликать, а  подошла
к навесу.
   - Что ты хочешь делать? - спросила она шепотом.
   Олег вздрогнул, словно на него напал шакал.
   - Ты что? - Он тоже говорил шепотом.
   Марьяна не оделась, выбегая на  улицу,  под  мокрым  снегом  волосы
слиплись, повисли короткими прядями.
   - Я боялась, куда ты делся.
   - Иди спать, - сказал Олег. - Я сам обойдусь.
   - Ты хочешь улететь один. Это глупо, - сказала Марьяна.
   - Я самый глупый в поселке, - сказал Олег. -  Вы  все  умные,  а  я
дурак. Поэтому я буду сидеть здесь и ждать.
   - Ты же всю зиму учился. От тебя так много зависит.
   - Если бы я знал, чем это кончится, я бы никогда не учился.
   - Я тебя люблю, потому что ты самый умный.
   - Меня никто не любит, меня просто хотят использовать. Как  машину.
И никому нет дела до того, что я сам думаю.
   - Не бойся за меня. Я полечу с Диком. Ты же знаешь, что  ничего  не
случится.
   - Если ничего не случится, то надо лететь вместе.
   - А вдруг случится?
   - Тем более.
   - Олежка, не надо. Ты бунтуешь, потому что они правы. И ты  знаешь,
что они правы. Пока мы будем  лететь  туда,  ты  будешь  готовиться  к
походу.
   - Если там есть экспедиция, то  мой  поход  никому  не  нужен.  Это
обман.
   - Нет, это мысли взрослых людей.
   - Они думают только о себе.
   - Глупо. И странно это слышать от тебя, Олежка. Они думают так  же,
как и я. О ребятишках, которые уже подрастают и которым надо вернуться
домой, чтобы учиться. О старых, которым надо жить. И о тебе тоже.
   - Тогда ты пойдешь со мной в горы.
   - А кто полетит?
   - Дик и Казик. Они справятся.
   - Ты этого никогда и никому не скажешь. Иначе я с тобой  больше  не
знакома. Как тебе не стыдно привязывать меня, чтобы  я  сидела  рядом!
Зачем? Чтобы глядеть на тебя? У тебя для этого есть мать.
   - Они обойдутся без тебя.
   - Я знаю все растения и лекарства. Я там нужна.
   - Ты нужна мне.
   - Почему?
   - Ты знаешь, потому что я люблю тебя.
   Скрипнула дверь, как будто рядом.
   - Это отец, - сказала Марьяна. - Пошли  спать.  И  если  ты  любишь
меня, как говоришь, ты все поймешь.
   Темная фигура Сергеева приближалась, темнела сквозь редкий снежок.
   Марьяна потянула Олега за руку, к домам. И он пошел.
   В голове была такая каша, что Олег сам не знал, что он думает.
   - Я уж стал беспокоиться, - сказал Сергеев.
   - Мы разговаривали, отец, - сказала Марьяна.
   - Ну и хорошо, - сказал Сергеев,  положив  тяжелую  руку  на  плечо
Олегу. - Я бы тоже на твоем месте расстроился. Я понимаю. Но  ты  тоже
нас пойми, Олег. Нам очень трудно. Мы живем  все  эти  годы  рядом  со
смертью. Ты слишком молод, чтобы ощущать это так, как ощущаем  мы.  Ты
думаешь, мне не страшно отпускать Марьяшку? И в прошлом году  было  не
страшно? Ты, пожалуйста, подумай.

        x x x

   На следующий день начали подготовку шара  к  далекому  путешествию.
Олег трижды поднимался на шаре с Диком и Марьяной, а один  раз  с  ним
поднялся и Казик. Казика  никто  не  хотел  отпускать,  но  потом  все
смирились с тем, что Казика не остановить. Он все равно полетит. А Дик
с Марьяной не возражали. Казик не был обузой.
   Они  поднимались  вдвоем  с  Диком,  и  Олег  показывал  Дику,  как
стравливать огонь в горелке и как лучше  отпускать  балласт.  Дик  был
молчалив и послушен, в воздухе он терял свою уверенность. Они почти не
разговаривали.
   Потом они поднялись над облаками. На этот раз подниматься  пришлось
куда дольше, казалось, и конца этим облакам не будет, а на шаре  начал
поблескивать лед. Олег хотел было вернуться обратно,  но  потом  решил
еще немного потерпеть, потому что  было  договорено,  что  при  каждом
под®еме он будет стараться поднять шар  над  облаками,  как  в  первый
день, в надежде увидеть скаут.
   Но на первых двух под®емах скаута не увидели.
   Олег смотрел на Дика.  Он  всю  свою  жизнь  привык  уступать  Дику
первенство, в лесу, в поселке. Потому что Дик  был  сильнее  и  ловче.
Правда, был случай, на корабле, тогда Олег оказался сильней  Дика.  Но
это было давно и забылось. Но сейчас, видя,  как  судорожно  вцепились
пальцы Дика в борт корзины, Олег снова почувствовал  превосходство.  И
раздумал опускать шар. Вот если  Дик  попросит  опуститься,  тогда  он
согласится с ним. Но Дик молчал, и костяшки пальцев у него были совсем
белыми. То ли от холода, то ли от напряжения.
   А облака все не кончались. Вокруг была серая муть. Ветра не было  и
не могло быть, потому что шар  двигался  вместе  с  ветром,  но  холод
терзал ужасно.
   Надо опускаться, повторял про  себя  Олег,  не  спуская  взгляда  с
пальцев Дика. Нас может отнести далеко.
   Дик поднял голову, будто надеялся увидеть, что облака кончаются.  И
внезапно спросил:
   - А может, мы не поднимаемся?
   - Нет, поднимаемся, - сказал Олег, хотя но был ужо в этом уверен, и
на всякий случай он бросил за борт последний мешок с песком.
   Шар дернулся.
   Дик снова замолчал.
   И тогда Олег протянул руку к горелке, чтобы уменьшить  пламя.  И  в
этот момент понял, что облака  кончаются  и  сквозь  них  просвечивает
небо.
   Наверху, под  небом,  они  оставались  недолго,  потому  что  очень
замерзли и прошло много времени со взлета. Но Олег был почти счастлив.
Трудно об®яснить, почему так было. Может, от  того,  что  они  все  же
достигли неба.
   - Хороший шар ты сделал, - сказал Дик.
   И Олег был благодарен Дику за эти слова. Если бы но было этих слов,
он не сказал бы:
   - Слушай, Дик, мне надо сказать тебе важную вещь.
   - Мне?
   - Только ты не смейся. Я люблю Марьяну.
   - Марьяшку? Любишь? - Дик не сразу понял, что значат эти слова. - В
каком смысле?
   - По-настоящему, как в романе. Я хочу жениться на ней.
   Дик хмыкнул. Он не знал, что сказать.
   - Я тебя очень попрошу. Ты заботься о  ней,  хорошо?  Все-таки  она
девушка, ну, понимаешь?
   - Дурак, - сказал Дик. - Что изменится? Разве я ее  на  руках  буду
носить? В лесу все одинаковые.
   - Я понимаю. Но все равно прошу.
   - Пускай она остается, - сказал Дик. - Мы с Казиком вдвоем слетаем.
   - Нет, она полетит. Ее не отговорить, - сказал Олег.
   Дик ничего не ответил. Он как будто был недоволен словами Олега. По
крайней мере, совсем не обрадовался им.
   - Наверное, сегодня скаута не  будет,  -  сказал  Олег.  -  Я  буду
опускаться, а то мы замерзнем.
   Он уменьшил огонь, и шар погрузился в толщу облаков.
   Дик молчал.
   Так они  и  опустились  без  единого  слова.  Только  когда  облака
кончились и стало видно землю, Олег сказал:
   - Ты никому не говори.
   - А кому интересно? - ответил Дик, думая о чем-то своем.
   Под ними был редкий лес. Их отнесло довольно далеко,  к  счастью  к
северу, где были широкие  пустоши.  На  пустоши  они  и  приземлились.
Когда-то, вечность назад, они шли здесь с Томасом к кораблю.
   Поднялся ветер, шар потащило по земле, и  они  очень  устали,  пока
смогли укротить его.
   - Боюсь, что он на один раз, - сказал Дик, когда они сели на землю,
отмахиваясь от мошек, усталые как черти. Рядом грудой блестящей  ткани
лежал шар. - Снова подняться из леса трудно.
   - Лучше бы вы вернулись обратно на нем, - сказал Олег. - Я  поэтому
и просил,  чтобы  мне  разрешили  лететь  с  вами.  Я  лучше  умею  им
управлять.
   - Дело нехитрое, - сказал Дик. - Ты тоже недавно научился.
   Послышались крики - из поселка бежали ребятишки во главе с Казиком.
Они видели, как шар отнесло к пустоши.

        x x x

   Как ни спешили, прошло еще десять дней, прежде чем шар  поднялся  в
небо и полетел на юго-восток. Последние четыре дня ждали ветра.
   Аэронавты, так назвал их Старый,  были  одеты  очень  тепло  -  все
теплые вещи принесли им, потому что наверху холодно.
   В эти дни Олег очень уставал - каждый день надо было готовить  шар,
запускать его, подниматься, потом тащить обратно,  чинить,  исправлять
неправильности, к тому же Сергеев требовал, чтобы Олег продолжал учить
радиотехнику. И он учил. Может быть, Сергеев нарочно  заставлял  Олега
учить, чтобы он понимал важность своего дела и меньше думал о том, что
его не отпустили в полет. Марьяна  тоже  была  занята.  С  пищей  было
плохо, потому что лето только  началось,  еще  не  везде  сошел  снег,
грибов почти не было, а старые запасы подошли к концу, в поселке и так
недоедали. Три раза Марьяна с  Казиком  и  Фумико  ходила  в  лес,  по
известным ей местам,  искала  колонии  молодых  грибов,  которые  пока
таятся в земле и отыскать их можно только по запаху и по писку  мелких
жгучих мошек.
   В поселке была суматоха, все куда-то спешили, всем находилось дело,
и было ощущение, будто улетают не только те трое, но все собирают вещи
и готовятся  уехать.  Может,  и  в  самом  деле  у  всех  было   такое
настроение. Даже коза это почувствовала, она семенила за людьми,  чуть
не завалила дом Кристины. Козел больше не появлялся, и  коза  напрасно
ходила к изгороди, звала его. Она не знала, да и  не  узнает  никогда,
что доброго козла убил Павлыш, но это было далеко отсюда,  к  тому  же
никто в поселке не знал Павлыша.
   Олег с Марьяной,  конечно,  виделись  и  разговаривали,  но  как-то
получалось, что неловко было уединяться, все  время  на  глазах,  Олег
даже не смог ни разу пойти с Марьяной в лес. Только в последний  вечер
перед полетом Олег отыскал Марьяну под  навесом,  где  она  перебирала
зерна, чтобы взять с собой те, что не подгнили. Он даже удивился,  что
она одна. Они в тот день поднимались на шаре, но третьим там был  Дик,
а при Дике они ни о чем не говорили. Марьяна не знала, что Олег сказал
Дику о своей любви, а теперь жалеет об этом и даже не понимает, как он
мог проговориться.
   - Ты не устала? - спросил Олег.
   - Нет, - сказала Марьяна. - Тебе труднее приходится.
   - Ничего, - сказал Олег. - А ты как ко мне относишься?
   - Так же, - сказала Марьяна. - Точно так же.
   Он подошел к Марьяне ближе. Она сидела на корточках и не поднялась,
когда  он  подошел,  но  перестала  перебирать  зерна,  замерла.  Олег
протянул руку к ее голове, Марьяна запрокинула  голову  и  внимательно
смотрела на него. И рука коснулась ее щеки.  Щека  была  горячей.  Это
ощущение было как удар - все замерло, стянулось в узел под ребрами.
   И тут же Марьяна легонько и незаметно отстранилась. Оказалось,  что
под навес вошла толстая Луиза, которая волокла корзину сушеных грибов,
остаток осеннего урожая. Их тоже надо было перебрать.

        x x x

   С утра ветер дул с севера. Дождя не было. Олег начал надувать  шар.
Казик был в корзине, он связывал мешки с песком, чтобы они не мешали -
троим в корзине было тесно. Казик предпочитал не отходить от шара,  он
боялся, что его могут забыть.  Потом  пришел  Дик,  приволок  мешок  с
припасами, проверил свой арбалет, попробовал зажигалку. Сергеев  отдал
ему свою зажигалку - это была лучшая в поселке зажигалка,  она  давала
искру всегда, даже в самую плохую погоду, у нее была  крышка,  которая
откидывалась.
   - Послушай, - спросил Олег Сергеева. - Может, все же я полечу?
   Сергеев не ответил. Да Олег и не ждал ответа.
   Старый торопил аэронавтов, потому что ветер мог измениться. К  тому
же, когда торопишься, меньше остается времени для волнений.
   К полудню на поляне собрался весь поселок. Только Лиз  с  Кристиной
не пришли. Кристина опять хворала, а Лиз любила сидеть дома.
   Олег стоял возле корзины.
   Марьяна смотрела на Олега,  но  она  была  далеко,  с  той  стороны
корзины. Олег обошел корзину вокруг, проверяя, в порядке ли  она.  Они
стояли с Марьяной, разделенные плетеной стенкой. Но  не  дотрагивались
друг до друга. Вокруг было слишком много людей.
   - Скорее  возвращайтесь, - сказал  Олег. - Если  через  неделю   не
вернетесь, я пойду вас искать.
   - Нет, - сказала Марьяна. - Ты жди, но никуда не ходи. Мы вернемся.
Но может, не очень скоро.
   - Внимание! - закричал Старый. - Где Олег? Пора отчаливать.
   Олег хотел не слышать этих слов, но Марьяна сказала:
   - Иди.
   И он побежал к канату - он отвечал за канат.
   Остальные стали отвязывать веревки, которые держали шар.
   Шар рвался вверх. Он был туго надут, спесив и  очень  важен.  Будто
понимал, чего от него ждут.
   Потом шар начал подниматься, довольно резко, Вайткус помогал  Олегу
стравливать канат. Марьяна перебралась на ту сторону  корзины,  откуда
их было видно, глядела на отца и махала ему рукой.
   Канат натянулся, якорь вылез из земли, и Олег еле  успел  присесть,
потому что якорь чуть его не задел.
   - Тяни! - крикнул он, - Тяни канат!
   Якорь пошел вверх.
   Шар начал уменьшаться.
   - Уменьши огонь! - кричал Олег.
   Шар, подхваченный ветром, быстро понесся к лесу, он еще никогда  не
летел так быстро, но над лесом ветер, видно, ослаб, и шар завис,  даже
начал спускаться. Олегу было видно, как покачиваются черные головы над
краем корзины. Дик усилил огонь. Шар пошел дальше и еще  через  минуту
скрылся над лесом, в той серой полосе, что отделяла  вершины  деревьев
от серых облаков.
   - Вот и все,  -  сказал  Сергеев  Олегу.  -  Остались  мы  с  тобой
сиротами.

        x x x

   Павлыш  проснулся,  когда  было  еще  совсем  темно.  Он  не  сразу
сообразил, где он, а сообразив и расстроившись из-за этого, постарался
понять, отчего проснулся. Потом услышал плач и понял, что это Клавдия.
Она иногда плакала или разговаривала во сне, даже  кричала.  Но  потом
утром ничего не помнила.
   Если бы Павлыш был волен, он бы уже неделю  назад  перешел  жить  к
себе в  лабораторию.  И  даже  пытался  заговорить  об  этом,  хотя  и
опасался, что заденет этим чувства Клавдии, но Клавдия холодным тоном,
словно предусмотрела такую возможность  заранее  и  заготовила  ответ,
об®яснила, что лаборатория недостаточно стерилизована.  Она  буквально
набита бактериями и вирусами, которые Павлыш затаскивает снаружи.  Вот
если бы Павлыш занялся починкой переходника из лаборатории в  туннель,
это было бы куда лучше и полезней для станции.
   Она ни словом не дала ему понять, что просьба об  отселении  как-то
задела ее. Она даже не спросила, почему он хочет жить в лаборатории.
   Разумеется, не ночные кошмары Клавдии были причиной такого  желания
Павлыша. Вернее, были маленькой составной частью этого  желания.  Если
бы планета оказалась менее зловещей и негостеприимной, если  бы  можно
было спокойно ходить по ней, уставать от этой ходьбы, питаться  новыми
впечатлениями, он бы не ощущал замкнутости и  тесноты  жилого  отсека.
Еще недавно Павлыш мечтал вырваться с корабля,  который  опостылел  за
месяцы полета, мечтал под небо нового мира. Теперь же корабль  казался
просторным,  спокойным  и  уютным.  Там  можно  окунуться  в  бассейн,
посидеть  с  добрым  собеседником  в   оранжерее,   помузицировать   в
кают-компании...
   Здесь же планета не только