тки леса вылиняли совсем -- кругом белели россыпи голых камней. "Еще минут сорок -- и приедем, -- сказала Таня, -- не гоните так, пожалуйста." Франц сбросил скорость до ста тридцати. 
    Вскоре начался "серпантин": дорога, зажатая между вертикальной стеной и обрывом, зазмеилась по склону горы. Францу пришлось сбавить скорость сначала до пятидесяти, а потом и до сорока километров в час. Они почти не разговаривали -- лишь мощный мотор "Мерседеса" негромко урчал, да на поворотах шуршали шины. Минут через тридцать дорога выровнялась, достигнув наивысшей точки, и неожиданно расширилась: на протяжении метров двадцати в скале было сделано дополнительное пространство для парковки автомобилей. "Здесь." -- сказала Таня, и Франц остановил машину. Они вышли наружу. 
    Вид действительно потрясал. Залитые лунным светом скалы громоздились над головой, растительности почти не было -- лишь мох да чахлые деревца с искривленными стволами изредка пробивались в трещинах между камнями. Откуда-то доносился шум горной реки, на невысокой скале подле дороги сидел орел. Лишь только Франц направился в ту сторону, орел расправил полутораметровые крылья, тяжело спрыгнул в пропасть и исчез за краем обрыва -- чтобы через мгновение появиться опять, поднимаясь кругами, пролететь на фоне луны и раствориться без следа в черном бездонном небе. "Вот это да-а, видали?" -- восторженно спросил Франц. "Видала. -- Таня взяла его за руку и легонько потянула в сторону парапета, отгораживавшего край дороги от обрыва, -- Пойдемте туда." Им в лица ударил сильный ветер, и танины волосы заполоскались в воздухе. 
    Отсюда вид был еще красивее: глазу открывалось глубокое ущелье, по дну которого протекала небольшая речка. Прямо под ними, образуя узкую горловину, русло сдавили две скалы, и вода с ревом рушилась вниз невысоким водопадом -- в воздухе летали клочья белой пены. Берега речки заросли низкорослым кустарником и приземистыми деревцами с белыми искривленными стволами. Полная луна освещала все до мельчайших деталей, воздух был холоден и чист. "Ну, что скажете?" -- спросила Таня, как-то пристально глядя ему в лицо. "Замечательно, слов нет!... А спуститься туда можно?" "Спуститься нельзя, можно только подняться." -- она повернулась и показала рукой на вырубленную в склоне горы лестницу, косо уходившую наверх. "Ну что, полезли?" -- предложил Франц. "Полезли." -- согласилась Таня. Они пересекли пустынную дорогу и прошли метров тридцать вдоль стены до входа на лестницу. "Снимите свитер." -- посоветовала Таня, завязывая свою куртку рукавами на талии (она осталась в клетчатой байковой рубашке и джинсах). "Снимаю." -- послушно отозвался Франц и, стаскивая на ходу свитер, ступил на первую ступеньку. 
    Лестница была достаточно широка -- два человека свободно могли идти по ней в ряд. Франц и Таня, однако, шли гуськом, держась за металлические перила, огораживавшие ступеньки со стороны обрыва. Слева проплывала неровная поверхность скалы, справа чернела пустота, и шедший первым Франц немедленно вспомнил, что боится высоты. Он оглянулся -- Таня не отставала, и пути к отступлению не было. Стараясь не глядеть вниз, он стал считать про себя грубо вырубленные в скале ступеньки. 
    На двести двадцать шестой ступеньке непрерывная нить лестницы разрывалась смотровой площадкой. Запыхавшийся Франц остановился, обеими руками ухватившись за перила, и посмотрел кругом: полная луна плыла над склоном горы, освещая безжизненные скалы. Чуть ниже виднелась ровная поверхность дороги, еще ниже и дальше -- гулкое пространство ущелья. Неслышно подошедшая Таня встала рядом; волосы ее, бившиеся на ветру, нежно щекотали его щеку. "Отдохнем?" -- предложил Франц; "Нет, -- помотала головой Таня, -- потом." -- и пошла по лестнице вверх. 
    Примерно начиная с трехсотой ступени, скалы вокруг начали блестеть -- приблизив лицо к поверхности камня, Франц заметил обильные вкрапления розового кварца. Чем выше они забирались, тем больше становилось вкраплений -- свет луны разбивался о поверхность скал мириадами розовых блесток. 
    Где-то между второй и третьей смотровыми площадками содержание кварца в скале еще увеличилось. Ступени стали скользкими -- Франц до боли в костяшках сжимал металлические перила. Вперед он не смотрел, да и шагов Тани уже не слышал -- их заглушал ветер. Мир, казалось, состоял из холодной каменной стены слева, холодных металлических перил справа, скользких ступеней внизу и ветра повсюду. Минута текла за минутой ... как вдруг куда-то делись перила! Прижавшись левым боком к скале, Франц поднял глаза -- лестница впереди была повреждена: ступеньки сколоты, а перила разорваны на протяжении пяти-шести метров -- видимо, с верхушки горы упал большой камень. Франц перевел глаза на лестницу впереди поврежденного участка -- там стояла Таня. "..." -- закричала она, поймав его взгляд, но свист ветра унес ее слова прочь. 
    Если бы Франц был один, то безусловно повернул бы назад -- он боялся высоты бессознательно, на физиологическом уровне. Однако сейчас выбора не оставалось -- стараясь не глядеть в пропасть, он отклеился от стены и сделал первый шаг. Второй шаг оказался легче, третий -- еще легче, потом лестница начала сужаться. Наконец ступеньки стали настолько узки, что Францу пришлось повернуться боком и прижаться животом к скале. Он посмотрел вперед: вместо очередной ступеньки зияла пустота. Несколько мгновений он собирался с духом, потом глубоко вздохнул, резко отодвинулся от стены и ... вжался обратно -- страх высоты оказался сильнее. Франц помедлил несколько секунд, слушая удары собственного пульса: "Сейчас, сейчас ... -- пробормотал он, -- дай только передохнуть ..."; ноги его дрожали от непривычной физической нагрузки. И в тот самый миг, когда он сжался, чтобы еще раз попытаться перешагнуть проклятую десятую ступеньку, что-то коснулось его правой руки. Он поднял глаза и увидел Таню. Стоя невплотную к провалу (так, чтобы оставить ему достаточно места на той стороне) она распласталась струной вдоль стены и протягивала руку. Тогда он отлепился от стены, одним легким шагом перешагнул на ту сторону и, поддерживаемый ветром, прижался к холодному камню. На мгновение они оба замерли, потом теплая танина ладонь зашевелилась в его руке и легонько потянула вверх. Не расцепляя пальцев, они медленно прошли боком остаток поврежденного участка лестницы. Франц все еще тяжело дышал, Таня была безмятежно спокойна; дав ему отдышаться, она повернулась и пошла наверх. 
    У третьей смотровой площадки гора приобрела вполне сюрреалистический вид: скалы состояли почти из одного кварца и светились изнутри холодным розовым пламенем. Шум водопада сюда не доносился, зато было видно, как ниже по течению река впадает в круглое озерцо с отражением луны, трепещущим на середине. Раздвоенная верхушка горы по ту сторону ущелья застыла на фоне звезд четким зазубренным профилем; верхушка "их" горы скрывалась за нависавшим над тропой карнизом. Спросить у Тани, сколько осталось идти, Франц не мог: ветер достиг уровня ураганного, и все тонуло в его пронзительном свисте. 
    Как только они обогнули карниз, лестница нырнула в туннель -- однако темно не стало, ибо стены туннеля светились неярким розовым светом! Лунные лучи пробиться сквозь толщу горы явно не могли -- получалось, что стены светятся сами по себе. Фосфоресцирующий кварц? -- Франц никогда не слышал о таком ... Спросить же у Тани он по-прежнему не мог, ибо в туннеле дувший в спину ветер усилился до такой степени, что на нем, казалось, можно было лежать. На протяжении трехсот или четырехсот метров туннель круто поднимался вверх, потом выровнялся и уперся в металлическую винтовую лестницу. Вскарабкавшись наверх, Франц и Таня оказались на плоской открытой площадке. Теперь ничто не отделяло их от луны и звезд -- они добрались до вершины. 
    Это был ровный прямоугольник примерно сто на двести метров, огороженный по периметру перилами. На дальнем конце его раскорячилось непонятное устройство, состоявшее из толстого столба и горизонтально подвешенного на нем колеса; канат, обернутый вокруг последнего, тянулся куда-то вниз. Зеркально гладкий, без единой шероховатости, пол источал ровный розовый свет. Даже не пытаясь что-либо говорить, Таня потянула Франца к перилам и указала вниз -- смотри! 
    Гора уходила гладкой светящейся стеной -- отвесно вниз, к черной ниточке дороги, а потом еще ниже -- к белой ниточке реки и зеркальному кругу озера. Все пространство от Земли до Луны занимал ветер -- он хлестал по лицу, бил в грудь, рвал волосы и свистел в уши. Чтобы удерживаться на ногах, им приходилось наклоняться под сорок пять градусов, слезы лились ручьем из исхлестанных глаз. "СПУСКАЕМСЯ!" -- закричал Франц Тане в ухо и потянул обратно в туннель. "НЕТ!" -- угадал он по движению ее губ. Таня махнула рукой в сторону странной конструкции в дальнем конце площадки -- держась за руки и сопротивляясь желанию ветра швырнуть их вперед, они медленно пошли туда. И только тут Франц заметил, что в этом углу (о ужас!) не имелось ограждения. Упираясь одеревеневшими ногами в скользкий, как зеркало, пол, они подковыляли к столбу и уцепились за него. В столб был вделан маленький пульт управления с единственной кнопкой -- Таня протянула руку и нажала ее. С лязгом, слышным даже сквозь завывания ветра, колесо пришло в движение и потянуло канат (а, может, канат потянул колесо), и на площадку снизу выехало сиденье, подвешенное на металлической скобе. Это была канатная дорога. "САДИСЬ!" -- опять угадал по таниным губам Франц, "ТЫ ПЕРВАЯ!" -- прокричал он в ответ. Они взялись за руки, осторожно отцепились от столба и доковыляли, навстречу ветру, к дальней от обрыва точке барабана. Очередное сидение приближалось, "ДАВАЙ!" -- закричал Франц; Таня уцепилась рукой, подпрыгнула в точно рассчитанный момент и села -- он даже не успел ее подсадить. Барабан медленно развернулся и повез ее вниз -- защелкивая на ходу страховочную раму, она повернулась, помахала ему рукой и исчезла за краем площадки. Следующее сиденье равнодушно выехало наверх. Франц замер на скользкой поверхности скалы в судорожном ожидании -- сейчас ... сейчас ... СЕЙЧАС! Он неуклюже подпрыгнул, больно ударился коленкой о какой-то угол и сел на край сиденья! Кресло медленно поехало в пропасть. С силой опустив страховочную раму на мизинец левой руки и не заметив этого, Франц откинулся на спинку -- он был спасен! 
    Канатная дорога шла вплотную к поверхности горы, зигзагом обходя раставленные на склоне опоры. Слушая замедлявшиеся удары сердца и утирая холодный пот со лба, он смотрел на проплывавшую мимо скалу -- та постепенно перестала светиться и превратилась в обычный известняк. Ветер утихал. В конце пути Франца начал бить озноб, однако сил, чтобы вытащить из под себя привязанный к поясу свитер, уже не оставалось. Вскоре показалась нижняя посадочная площадка -- неширокий деревянный помост, поднятый над уровнем дороги метров на десять; вниз вела узкая лестница. В центре помоста находилась будка (внутри которой, видимо, помещался мотор канатной дороги). У будки стояла Таня -- как только ноги Франца коснулись помоста, она отключила ток. Впервые за последние три часа наступила полная тишина. Ступив на шершавую поверхность деревянного помоста, Франц ощутил, что колени его ходят ходуном. 
    -- Что ж ты не сказала, что можно подняться по канатной дороге? -- спросил он с укоризной. 
    -- А что ж ты пошел по лестнице, если боишься высоты? -- Таня коснулась его щеки кончиками пальцев. 
    И тогда Франц привлек ее к себе, а она, обняв его за шею, запрокинула голову -- он поцеловал ее в губы. Минуты две они молча целовались, потом на мгновение оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание. И тут же Таня вновь пригнула его голову вниз, и они опять соединились в поцелуе. Франц положил ладонь ей на грудь, ощутив громкое биение сердца, -- Таня вздрогнула, но лишь крепче прильнула к нему ... и тут же с содроганием оттолкнулась. "Не здесь. -- выдохнула она, -- Пошли!" Она схватила его за руку и устремилась вниз по лестнице, потом -- бегом за угол к машине. Отпустив его ладонь, она распахнула дверцу с водительской стороны и уселась за руль. "Дверь закрой! -- бросила она Францу, поворачивая ключ зажигания, -- Ну, что же ты?" -- и, не пристегиваясь, рванула с места. 
    Таня гнала машину по темной крутой дороге -- шины визжали на поворотах; фары то выхватывали из темноты кусок скалы, то втыкались в асфальт, то двумя столбами уходили в небо. Затаившего дыхание Франца мотало из стороны в сторону -- он лишь удивлялся, каким чудом Таня сохраняет равновесие сама. Постепенно дорога стала положе -- они спустились с горы, да и поворотов стало меньше. Однако Таня тут же увеличила скорость до семидесяти, а потом и восьмидесяти километров в час. Лишь оказавшись на прямом отрезке дороги, прорезавшем долину между двумя горами, Франц перевел дух: несмотря на то что машина неслась на ста девяноста километрах в час, это было сравнительно безопасно. "Куда мы едем?" -- спросил он; "На Виллу" -- ответила она; "На какую виллу?"; "Через десять минут увидишь." Вихрем проскочив десятикилометровый плавный спуск, они вылетели на равнину по ту сторону горного хребта. Шоссе вновь обступил лиственный лес ... прошло еще пять минут -- Таня резко затормозила и свернула на неширокую боковую дорогу. Минуты три они неслись между черными стенами леса, потом она сбавила скорость. Франц увидел двухэтажный дом с темными окнами; над крыльцом горел зеленый фонарь. "Слава Богу! -- выдохнула Таня, -- никого нет ... -- и бросила машину к обочине, -- Пошли!" -- она торопливо выскочила из кабины, легко взбежала на крыльцо и начала рыться в карманах. Подошедший Франц увидал, как она выхватила кредитную карточку и вонзила ее в щель возле дверного замка. Раздался мелодичный звук, с которого в аэропортах начинается радиоприглашение на посадку; в окнах вспыхнул свет; дверь начала медленно растворяться. Не дав ей открыться до конца, Таня протиснулась боком, таща Франца за руку, -- они оказались внутри. Вдруг она обернулась и дерзко посмотрела ему в глаза -- Франц притянул ее к себе, а когда она податливо откинулась в его об®ятиях, то ощутил, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. "Где спальня?" -- хрипло спросил он. Схватившись за руки, они пронеслись сквозь переднюю и следующую за ней комнату, вихрем взлетели по винтовой лестнице на второй этаж. Таня на мгновение задержалась у двери ванной: "Принять душ?" -- почему-то шепотом спросила она, но Франц нетерпеливо дернул ее за руку: "Потом!" Они влетели в спальню с широкой двуспальной кроватью под белым мохнатым покрывалом и остановились друг против друга ... а потом она опять обвила руками его шею, и они вновь слились в поцелуе. Трясущимися руками Франц стал расстегивать воротник таниной рубашки -- как вдруг она оторвалась от него и стала раздеваться сама, по-тигриному расхаживая взад-вперед и швыряя снятые вещи на пол. Р-раз, полетела вниз куртка, два -- последовали следом джинсы ... Когда она, раздевшись догола, залезала под одеяло, Франц лишь успел стащить с себя рубашку -- "Скорей! -- шепотом торопила Таня, -- Скорее же!" Через полминуты он уже лежал рядом с ней. Она обняла его за шею и положила голову ему на плечо, а он склонился над ней и поцеловал в губы. Закрыв глаза, Таня откинулась на подушке ...

    19. Утром
    ... а тем временем, из приземлившейся летающей тарелки вывалился тринадцатиногий осьминог (тринадцатиног?) отвратительного зеленого цвета, трясущийся, как желе. Франц вжался в землю позади тощего куста красной смородины -- проклятое растение нисколько не скрывало его! Некоторое время чудище таращило бесстыжие омерзительно-розовые глаза, расположенные со всех девяти сторон его головы, а потом решительно поползло в направлении притаившегося под кустом Франца. Оно заметило его! Надо спасаться бегством! В панике Франц вскочил во весь рост и бросился бежать, но с каким же трудом и как медленно его тело рассекало вязкий, липучий воздух ... Он обернулся -- чудовище нагоняло! Из последних сил Франц рванулся вперед, но было поздно: длинное зеленое щупальце с острым когтем на конце обвилось вокруг его правой щиколотки. Он упал ничком, а инопланетный монстр навалился сверху трясущейся полужидкой массой. Распластавшись под неимоверной тяжестью, Франц зажмурился и приготовился умереть, однако чудище лишь ласково трясло его за плечи и приговаривало человеческим голосом: "Просыпайся, малыш, просыпайся ..." О, Боже, это-то и было страшней всего! "А-а-а!!!" -- беззвучно заорал Франц и раскрыл глаза. 
    Он лежал на животе, укрытый по шею оделом, а на краю кровати сидела смутно знакомая женщина и теребила его за плечи. "Просыпайся, малыш, -- повторила она, видя, что Франц открыл глаза, -- просыпайся ... Пошли на речку купаться." Он перевернулся на спину и сел -- лучистое утреннее солнышко непривычно светило в окно ... какая речка? Все еще не понимая, где он находится и зачем, Франц недоуменно посмотрел на женщину: та нисколько не походила на склизкого зеленого монстра. Совсем напротив -- вид ее был в высшей степени приятен: бедра обернуты полотенцем, на голой груди с маленькими розовыми сосками блестят невытертые капли воды. Он почувствовал укол желания ... и немедленно вспомнил все. "Иди сюда. -- он потянул ее за руку к себе, -- Или нет, подожди, я сейчас ... -- он попытался встать, завернувшись в одеяло, -- одеяло падало. -- Не смотри на меня, пожалуйста, а?" "Ну, ты даешь ..." -- с удивлением сказала Таня, отворачиваясь. Он вышел из спальни. "Можешь использовать мою зубную щетку ..." -- крикнула она вдогонку. 
    Когда он пришел из ванной, придерживая завязанное на поясе полотенце, шторы на окнах были опущены. Абсолютно нагая Таня лежала поверх одеяла на кровати и смотрела на него распутными зелеными глазами. "Иди ко мне." -- шепнула она, протягивая ему руку. Плохо завязанное полотенце с влажным шлепком упало на пол, но Францу уже было все равно.

    20. Днем
    Когда Франц проснулся в следующий раз, Таня уже успела полностью одеться: рубашка, джинсы, кеды -- и жевала бутерброд с салями. "Вставай, малыш, я сварила кофе." -- сказала она, увидав, что он открыл глаза. "Сколько сейчас времени?" -- хрипло спросил Франц; "Час дня. -- ответила Таня, -- пошли, очень хочется в речке искупаться ..." Франц спустил ноги на пол: "А спать?" "Ночью нужно было спать! -- строго сказала Таня и рассмеялась, -- Cкорей, малыш, кофе стынет ..." 
    Нагруженные позаимствованным на Вилле пляжным снаряжением, они прошли два километра по лесной тропинке и вышли к довольно широкой (метров пятьдесят) реке. Вода была кристально чиста, имелся также песчаный пляж, и они сразу же пошли купаться. Потом, полежав с полчаса на горячем песке, переплыли на другую сторону и пошли вдоль берега по течению вверх. 
    Летали стрекозы. Жарко светило солнце. Франц и Таня медленно шли по покрытому травой берегу, перебрасываясь ничего не значащими словами. Франц держался чуть позади и сбоку, с удовольствием раглядывая танину фигуру: тонкую талию, длинные стройные ноги, узкие бедра ... Сначала река текла по кромке бескрайнего поля, засеянного неизвестным злаком, потом по опушке негустого леса, столь же ухоженного, сколь и поле. (Францу казалось, что им вот-вот встретится компания гномов, суетливо корчующих пенек или подстригающих травку.) Примерно через час они сделали привал, искупались еще раз и минут тридцать посидели в тени, поедая прихваченные с собой яблоки. Обратно шли уже по противоположному берегу, а когда пришли -- расстелили на траве скатерть и разложили принесенные с Виллы консервы. Ели долго, развалясь на надувных матрасах и болтая друг с другом. Франц поведал о своих приключениях у Следователя и Раввина, а Таня, отсмеявшись, рассказала о своем визите к Попу (оказавшемуся еще похлеще ребе Александра). После еды они покидали грязную посуду в пластиковый мешок и стали играть в летающую тарелку и бадминтон. Царило полное безветрие. Время текло. Около четырех спортивные игры кончились -- надоело. Франц пошел на разведку в маячившие на горизонте холмы -- несмотря на недосып, он чувствовал себя довольно бодро. Таня осталась рисовать какой-то