оронней помощи), Франц быстро выполнил предписанные измерения и занес результаты в Анкету. Дальше дело пошло медленнее. 
    Вторая Анкета "Ваша работа" представляла собой об®емистую брошюру без оглавления -- раздел, посвященный математике, Франц нашел лишь на третьей с конца странице. Заполнив его почти целиком, он с неприятным удивлением прочитал последний пункт: "Есть ли у вас печатные труды, сочинения из других отраслей Человеческой Мысли? Если да -- заполните соответствующий раздел настоящей Анкеты." Теперь надо было разыскивать раздел "Литературное творчество": в бытность свою студентом Франц имел неосторожность написать и опубликовать научно-фантастический рассказ. В результате, с этой Анкетой он покончил лишь через пятнадцать минут. 
    Из оставшихся Анкет особенным идиотизмом поражала Шестая -- "Ваш культурный уровень" ("Сколько вы прочитали книг? Много, мало, не могу сказать -- нужное подчеркнуть" и тому подобное). Франц опять начал злиться, но все-таки заполнял ненавистные Анкетки. 
    (Вспоминая впоследствии свои приключения в Регистратуре, он не переставал удивляться собственной покладистости -- тем более странной, что он всегда считал себя независимым человеком. Что могло так подчиняюще подействовать на него?... Может быть, логика? Да-да, при всей своей вопиющей бессмысленности, это дикое место было логично и непротиворечиво! И если ты единожды подчининялся его нелепым законам, то тем самым соглашался нести их оковы до самого конца Лабиринта!) 
    Перед девятой -- последней -- Анкетой ("В чем вы видите смысл жизни и видите ли вообще?") Франц позволил себе отдохнуть. Он прогуливался возле стендов с образцами, рассеянно скользя глазами по откровениям неведомых каллиграфов: Смит был неприлично толст, Шварц много читал, жизнь Родригеса была бессмысленна. Франц также обнаружил одиночную Анкету No 4 Анны-Марии-Луизы Бедлон, матери семерых детей. Анкета была неинтересная -- "Ваше отношение к семье", и никаких других сведений об Анне-Марии-Луизе на стендах не имелось. (Минут пять Франц размышлял, полностью ли отношение к семье определяется наличием семерых детей, и пришел к выводу, что не полностью ... Надо же забивать голову такой ерундой, тьфу!) Он также обнаружил в углу Зала малозаметную, под цвет обоев (запертую) дверь. Постучав и не получив ответа, Франц вернулся за стол и приступил к заполнению девятой Анкеты. Он уже дописывал последние слова ответа на последний вопрос, как вдруг услыхал приглушенное звякание ключей -- дверь в углу Зала кто-то отпирал. Поставив жирную точку и сложив анкеты аккуратной стопкой, Франц откинулся на стуле. "Ну, если это старина Иоаннович ..." -- подумал он с вожделением. 
    Но это был не Иван Иоаннович. 
    В комнату впорхнуло Небесное Создание в Расцвете Молодости и Красоты. Покачивая умопомрачительными бедрами и мягко улыбаясь, оно пересекло Зал Заполнения Анкет и уселось напротив Франца. 
    -- Здравствуйте, -- с интимным придыханием пролепетало Создание, -- меня зовут ...

    5. ... Джейн
    Впоследствии Франц часто удивлялся, как мало конкретных деталей ее внешности удержала его память. Осталось только расплывчатое ощущение русых волос, лазурно-голубых глаз, негромкого обволакивающего голоса, нежных округлостей подбородка и груди ... Доминировавшим цветом был сливочно-кремовый, основными линиями -- дуги эллипсов. И тонкий аромат духов ... 
    -- Меня зовут Джейн, -- повторило Небесное Создание, обольстительно улыбаясь, -- я приму у вас Анкеты и произведу Окончательную Регистрацию. Ваша фамилия ... -- она зашелестела Анкетами, -- господин ... 
    -- Франц ... Зовите меня Франц. -- Помимо воли улыбнувшись в ответ, он добавил, -- У меня к вам много вопросов, Джейн. 
    Лицо девушки опять осветилось сладостной улыбкой. 
    -- Конечно-конечно, Франц, я отвечу на ваши вопросы. Но сначала мы должны проверить правильность заполнения Анкет. Это займет не дольше десяти минут ... 
    Из-за десяти минут артачиться было глупо. Они погрузились в работу. 
    Создание деловито проглядывало Анкеты, иногда возвращая их Францу ("Вы забыли указать дату", "Сокращения здесь недопустимы" и тому подобное). Франц старался не отставать, вносил исправления и дополнения, стирал, писал и опять стирал написанное резинкой. По второму разу монотонная работа шла туго, отупение и сонливость снова овладели им -- и когда через десять минут Создание положило на стол последнюю проверенную Анкету, Франц все еще возился с Анкетой No 5. Джейн начала подсказывать ему, потом попросту диктовать -- он бездумно записывал, а если она замолкала, то бросал писать и откровенно глазел на нее, разинув рот. Да, что-то с ним действительно было не в порядке ... Наконец, Анкеты кончились, и Францу пришлось приложить колоссальное усилие, чтобы понять, что нужно делать. А-а, вопросы ... 
    -- Мы закончили? -- хрипло спросил он и откашлялся. -- Я хотел бы спросить ... 
    -- Конечно-конечно, Франц, -- не глядя на него, Создание быстро сортировало Анкеты по номерам, -- у вас есть так-называемое Право Трех Вопросов. Пожалуйста, спрашивайте, только ... 
    -- Где я? -- не удосужившись вдуматься в смысл ее слов, тупо спросил Франц. 
    И был немедленно наказан. 
    -- Вы находитесь в Зале Заполнения Анкет 21-го Потока 17-го Сектора Регистратуры. 
    Девушка закончила с Анкетами и теперь, не мигая, смотрела на него. Круглые голубые глаза придавали ей невинный вид. 
    -- То есть, как ... -- начал было Франц и осекся, среагировав, наконец, на слова "Право Трех Вопросов", -- Почему это ... -- он хотел закончить: "... трех?" и осекся опять: уж на что он плохо сейчас соображал, а все ж понял, что любой, даже самый бессмысленный, вопрос будет зачтен ему как один из трех дозволенных. ("Дозволенных кем? Чушь какая-то ..." -- голова работала плохо, и он не додумал эту мысль до конца.) Первый вопрос пропал -- данный на него формальный ответ не нес никакой информации; теперь нужно было не оплошать с двумя оставшимися. Франц на мгновение задумался: про аварию спрашивать глупо: здесь просто необозримое поле для уверток -- скорее, стоит задать более общий вопрос ... Или нет, общий вопрос он уже задавал, уж лучше теперь частный. Он должен зафиксировать что-нибудь одно, но зато стопроцентно конкретное (в памяти всплыл изобретатель Зингер, запатентовавший из всей конструкции швейной машинки одну лишь иголку с ушком возле острия). Это, пожалуй, правильная мысль ... 
    -- Эта Регистратура, -- осторожно начал Франц, -- да и вообще любая регистратура, не только эта, бывает только при каком-нибудь учреждении, не сама по себе. Не можете же вы просто регистрировать -- и все, верно? И тогда ... 
    -- Верно, не можем. -- перебило Создание. 
    -- Что? -- не понял Франц. 
    -- Вы задали вопрос -- я на него ответила: мы действительно не можем "просто регистрировать и все". 
    -- Но это же нечестно! -- вскричал Франц. -- Вы меня обманули, это ... 
    -- Напротив, -- мягко возразила девушка, -- было бы нечестно, если б не ответила. Хотя, с другой стороны ... 
    Франц не дал ей договорить. Еще один вопрос пропал, и, раздираемый злостью, он закричал: 
    -- При каком учреждении существует ваша чертова Регистратура? 
    Прежде, чем ответить, Создание на мгновение задумалось, потом улыбнулось и мелодичным голосом произнесло: 
    -- На один из трех вопросов -- по своему выбору -- я имею право не отвечать. 
    Франц задохнулся и несколько секунд не мог выдавить из себя ни звука. Потом его прорвало. 
    -- Так какого же черта вы не об®яснили этого раньше? Вы ... -- подходящего цензурного эпитета не нашлось. Он готов был броситься на лживое Создание и задушить его голыми руками. 
    -- Да я и хотела об®яснить, но вы дважды не дали мне договорить. -- в голосе девицы звучало искреннее сожаление. -- Прошу меня извинить. 
    ("Мне нужно успокоиться, -- подумал Франц, -- глупо впадать в истерику из-за этой негодяйки. Я должен признать, что не знаю правил этой игры. Да и не рассчитаны они на то, чтоб я их знал! Единственная надежда -- это логика ... та дикая логика, которая лежит в основе этого конвейера, -- ибо она делает его уязвимым, оставляя лазейку для человека, умеющего рассуждать. Единственное, что требуется в качестве начального капитала, -- это информация ... минимум информации. Которой нет. -- кисло признался он самому себе. -- Что ж, в любом случае нужно вовлечь эту девицу в разговор. 'Разговаривайте с подозреваемыми больше, -- говорил Эркюль Пуаро, -- и преступник обязательно выдаст себя.'") 
    -- Я протестую! -- заявил Франц, -- Если вы уклоняетесь от ответа, то тем самым нарушаете мое "Право Трех Вопросов". 
    -- Вовсе нет. Вам гарантируется возможность задать три вопроса, а не получить три ответа. Это во-первых. Во-вторых, если вам так уж хотелось получить ответ именно на этот вопрос, то его следовало бы задать первым или вторым: если б я уклонилась от ответа, вы бы спросили еще раз. И наконец, в-третьих, я иногда отвечаю на все три вопроса. 
    Она помолчала, а потом с неожиданной прямотой добавила: 
    -- Хотя это случается довольно редко. 
    Создание говорило уверенно и было подготовлено к дискуссии явно лучше, чем Франц. 
    Последнее, впрочем, не удивительно. 
    На мгновение воцарилась тишина -- Франц не знал, что ему делать, девица молчала. Потом она выдвинула со своей стороны стола ящик и достала наручные часы с металлическим браслетом. Его часы. 
    -- В какое время суток вам предпочтительнее оказаться на Первом Ярусе? 
    -- Каком еще Ярусе? 
    -- Извините, -- кокетливо улыбнулось Создание, -- это уже четвертый вопрос. 
    -- Тогда в двенадцать ночи. -- злобно сказал Франц. 
    Создание установило на часах время и протянуло их через стол. Застегивая браслет, Франц посмотрел на циферблат -- часы показывали 23:53. 
    -- Пойдемте. -- девица встала и направилась к выходу. 
    Ни о чем не думая (а, может быть, думая ни о чем), Франц поплелся за ней.

    6. Лифт
    Дверь, через которую получасом раньше Создание вошло в комнату, вела в коридор -- точную копию того коридора, где Франц делал свои первые шаги в этой Стране Чудес. Тот был пуст, этот же ... 
    Десятки небесных созданий -- брюнеток, блондинок, рыженьких -- в обоих направлениях порхали по коридору. Некоторые курили, сидя в креслах, другие, сбившись в стайки по три-четыре головы, оживленно щебетали мелодичными голосками. Помимо легкомысленных созданий, по коридору солидно прохаживались разнообразные иваны иоанновичи -- в сюртуках, фраках или старомодных пиджаках, в белых сорочках, иногда с брыжжами, седые, лысые, в очках или пенсне, с серебряными часовыми цепочками, исчезавшими в жилетных карманах. Черно-белые доспехи иоанновичей диссонировали с многоцветными нарядами созданий ... да и не в одной одежде было дело: более несовместимую компанию Франц вообразить не мог. Однако старики и девицы одинаково уверенно плавали в плотном гудении, наполнявшем коридор и состоявшем в равных долях из писклявого щебетания первых и басовитого говора вторых. Франц растерянно озирался, стараясь не терять из виду своей провожатой, та же ловко лавировала в толпе, перебрасываясь шутками с другими созданиями и почтительно приветствуя иоанновичей. Пройдя по коридору метров сто, она свернула в узкий боковой проход -- тот был пуст и через семь-восемь метров упирался в маленькую квадратную площадку. Справа располагались какие-то раздвижные двери. Создание нажало на кнопку на стене, и Лифт разверз свою пасть. 
    -- Входите. -- сказала (приказала?) девица. 
    Спорить Франц не стал. Он шагнул в Лифт, повернулся -- и только тут заметил, что Создание, не входя в кабину, нажало на кнопку еще раз. Двери начали закрываться и через секунду закрылись бы совсем, если б Франц не вставил ногу в дверной проем. Наткнувшись на препятствие, двери загудели громче, но Франц был сильнее и, удерживая их руками, встал на пороге. 
    -- Что еще? -- спросила девица. 
    -- Скажите, я жив? -- он сам не ожидал от себя этого вопроса. 
    -- Нет! -- хрипло выкрикнуло Создание. -- Вы погибли там, на площади перед Университетом и теперь мертвы, мертвы, мертвы ... 
    С недевичьей силой она толкнула Франца в грудь -- тот влетел в Лифт, больно ударившись затылком о заднюю стенку. Двери захлопнулись. Кабина дернулась вверх, выровнялась и с равнодушным гудением поползла без ускорения. Франц посмотрел на часы -- 23:57. Последние слова Создания не произвели на него ровно никакого впечатления -- так, еще один мазок на абстрактном полотне абсурда. Он просто ждал остановки, а когда дождался, и двери растворились, то сделал два шага вперед. 
    Он стоял на мощеной брусчаткой площади какого-то города. Была ночь. Над площадью заунывно плыли мерные удары башенных часов. "Один, два, три, -- считал Франц, -- четыре, пять, шесть ..." 
    Было -- нет, било -- двенадцать.

    ПЕРВЫЙ ЯРУС

    1. Ночной Дежурный

    Франц стоял в центре обширной, плохо освещенной площади, возле небольшой кирпичной будки -- выхода из Лифта. Тускло мерцал над головой фонарь -- единственный источник света в радиусе ста метров. Царило полное безветрие, сквозь тонкую кисею облаков на черном небе просвечивала луна. Двери кабины закрылись автоматически, как только Франц вышел наружу; никаких кнопок на стенах будки видно не было. Как подсказывал ему внутренний голос, с Регистратурой он распрощался навсегда и, не выбирая направления, он пошел прочь -- звуки шагов по брусчатой мостовой повисали в неподвижном воздухе. Несмотря на полную неизвестность будущего и полную непонятность прошлого, настроение Франца улучшалось на глазах: никто не морочил ему голову притворными истериками, дурацкими анкетами и жульническими правилами. Ночная прохлада овевала разгоряченное лицо, и он был предоставлен самому себе. Насвистывая мелодию из феллиниевского "Амаркорда", Франц приближался к краю площади, обозначенному цепочкой тусклых фонарей. 
    Здание, к которому он вышел, оказалось серой тяжеловесной постройкой в готическом стиле с изобилием башенок, статуй в нишах и всевозможных украшений. Все окна были темны -- единственным источником света являлся фонарь перед входом. "Магистратура" -- прочитал Франц на вывеске. Перейдя через улицу, уходившую от площади лучом, он подошел к следующему дому -- приземистому павильону, похожему на спичечную коробку. Тут его ждала неожиданность: маленькая табличка на стене у входа в павильон гласила: "Выдача направлений на поселение с 8:00 до 19:00". И чуть пониже: "С 19:00 до 8:00 направления на поселение выдаются Ночным Дежурным в окне No 1". Франц похолодел, однако же послушно (опять!) вошел в павильон. 
    Он оказался в абсолютно пустом прямоугольном зале. Дальняя стена была стеклянной, за стеклом располагались десятки кабинок -- сейчас темных и пустых. Крайняя левая кабинка была освещена -- туда-то и направился Франц, уныло волоча ноги и шаркая подошвами по каменному полу. Гулкое эхо его шагов заполнило все пространство под сводами павильона ... стало жутковато. Освещенная кабинка приближалась -- Франц увидел спящего в кресле худого мужчину лет сорока с нервным лицом. Голова мужчины неприятно запрокинулась назад, рот был открыт. Неширокий стол отделял кресло от (закрытого) переговорного окошка, на столе лежали блокнот, ручка и потрепанный роман Стивена Кинга "Кэрри"; сбоку стояли монитор компьютера, клавиатура и маленький принтер. Франц постучал по стеклу костяшками пальцев -- мужчина вздрогнул, но не проснулся. Франц постучал еще раз, громче. Глаза Ночного Дежурного открылись, удерживая еще несколько секунд ошалелое сонное выражение, потом прояснились -- он нервно почесал плохо выбритую щеку, переложил с места на место ручку и отпер дверцу. Выражение его лица можно было описать как смесь недоверия с неудовольствием в пропорции один к двум. 
    -- Слушаю вас. -- сказал он. 
    -- Это я слушаю вас. -- отозвался Франц. 
    Ночной Дежурный с сомнением пожевал губами, открыл и закрыл рот, снова переложил ручку и почесал щеку еще раз. Руки его дрожали. 
    -- Имя, фамилия? 
    -- Я уже говорил ... там, в Регистратуре. 
    Лицо нервного Дежурного злобно исказилось. 
    -- Извольте отвечать на вопросы! Отвечать! -- пальцы его, перебиравшие немногочисленные предметы на столе, ходили ходуном. -- Фамилия! 
    (Стоит ли спорить с сумасшедшим?...) 
    -- Шредер. 
    -- Имя? 
    -- Франц. 
    -- Возраст? 
    -- Тридцать три. 
    -- Пол? 
    (А ведь он и вправду псих ...) 
    -- Мужской. 
    -- Сексуальность? 
    -- Гетеросексуалист. 
    Сумасшедший Ночной Дежурный щелкнул включателем сбоку компьютерного монитора у себя на столе и стал с остервенением бить по клавишам. Принтер затрещал и высунул узкую бумажную полосу -- Дежурный яростно оторвал распечатку и с ненавистью сунул ее в окошко. Дверца с громким стуком захлопнулась, чуть не прищемив Францу пальцев; вся процедура, включая безобразную сцену вначале, заняла не более полутора минут. 
    Бумажка, которую держал в руках Франц, выглядела так:

    Направление на поселение
    Настоящим направляется Шредер Франц (33, мужск., гетеросекс.) на поселение в Общежитие 21/17/1.

    Все было ясно, оставалось лишь выяснить, где находится Общежитие 21/17/1. Франц посмотрел сквозь захватанное стекло на Ночного Дежурного и решил вопросов не задавать. 
    Все те десять секунд, в течение которых Франц, непрерывно ускоряя шаг, шел к выходу, ненавидящий взгляд Дежурного жег ему спину.

    2. Ночной город
    И опять -- наверно, по контрасту со странными и беспокойными людьми, населявшими Страну Чудес, -- тишина ночного города в одно мгновенье умиротворила Франца. Действительно, стоило ли расстраиваться из-за того, что безумец Дежурный не сказал ему, куда идти? Так ведь, если рассудить, это и хорошо, что не сказал! Теперь, никуда не спеша, можно в свое удовольствие прогуляться по городу и хоть на время отдалить встречу с новой компанией сумасшедших, коими кишит (в этом сомнения нет!) пресловутое Общежитие 21/17/1. Франц завернул за угол павильона и быстро зашагал по широкой улице, уходившей от площади по геометрически прямой линии. Как следовало из вывесок на домах, улица именовалась Генеральный проспект. 
    Что ж, в этом городе было на что посмотреть ... Больше всего он походил на старинный европейский город, однако чувствовался план: улицы простирались прямы и широки, хорошо ухоженные скверы вписывались в окружающий пейзаж, стоявшие рядом дома гармонировали друг с другом. Большинство зданий были не выше четырех-пяти этажей, все -- выкрашены свежими яркими красками. Брусчатка на проезжей части и плиты тротуара блистали чистотой -- ни целлофановых пакетов, ни картонных стаканов, ни прочего городского мусора. Город выглядел чистым, но не стерильным, -- ощущения безжизненности не было. В некоторых окнах горел свет, сквозь задернутые занавески просвечивали силуэты людей -- безлюдье на улицах казалось удивительным. Заинтригованный Франц остановился под растворенным окном на первом этаже и стал слушать доносившуюся оттуда тихую струнную музыку. "А ну, не трогай мою юбку!" -- сварливо произнес женский голос над самым его ухом. "Да кому ты нужна!" -- презрительно отвечал мужской бас, и Франц торопливо зашагал дальше. 
    Магазинов было немного -- большей частью антикварные и букинистические лавки. Франц видел два-три супермаркета (в обоих случаях помещавшихся в отдельно стоявших современных зданиях). А вот чего он не видел совсем -- так это бензозаправочных станций, да и выхлопных газов в воздухе не чувствовалось. И сразу стало ясно, отчего улицы кажутся такими просторными: нигде не было видно припаркованных автомобилей. 
    Франц прошел по Генеральному проспекту километров пять, прежде чем заметил, что облик города стал меняться. Сперва он увидел островерхий католический собор, через несколько домов стояла лютеранская кирха, напротив располагалась еще одна католическая церковь. Дальше -- больше: жилые дома исчезли совсем, и по обеим сторонам дороги стена к стене выстроились всевозможные религиозные заведения: красочные христианские церкви всех разновиднос