-- Снизу вверх -- проще простого: клади в Лифт, да отправляй. Только зачем?... 
    -- А почему считается, что Четвертый Ярус хуже Третьего, если вы о нем ничего не знаете? 
    -- Об®ективных данных к тому нет. Думаю, что причина здесь психологического характера: люди со Второго Яруса попадают сюда, намучившись, -- ну и решают, что от добра добра не ищут. 
    Франц взял с тумбочки стакан воды и отпил несколько глотков. Оживление, испытываемое им в начале разговора, улетучилось -- он чувствовал лишь усталость. 
    -- Ладно, -- сказал он. -- Бог с ней, со смертью, Бог с ним, с Четвертым Ярусом ... Но ведь не может вся здешняя физика быть той же самой -- иначе каким же образом мое тело в мгновение ока перенеслось сюда после аварии? А где находится этот мир по отношению к "досмертному" миру -- на другой планете, в девятом измерении? Где находятся остальные ярусы? Да это противно человеческой природе -- удовлетвориться изучением одного, пусть даже очень большого, куска мира и игнорировать все остальное! 
    -- Вы слишком любопытны, -- с еле заметной усмешкой произнес Фриц. -- это мешает концентрации. Ничего, побудете у нас подольше ... 
    -- У меня есть два вопроса. -- перебил его Франц, -- Первый: в каком виде появляются здесь люди, умершие от старости? 
    -- Никто никогда не умирает от одной старости. Всегда есть какие-нибудь болезни или травмы -- а когда человек оказывается здесь, они исчезают без следа. Иными словами, Бог переносит сюда всех абсолютно здоровыми, а потом дает дожить отпущенный каждому срок жизни до конца -- так сказать, разрешает доиспользовать попытку. 
    -- Тогда почему же средний возраст здешних людей не превышает намного средний возраст досмертного мира? -- удивился Франц, -- Ведь люди, в основном, умирают в старости! 
    -- Вы не учитываете родившихся здесь детей. -- отвечал Фриц, -- Но, вообще-то, вы правы: средний возраст у нас заметно выше, чем в досмертном мире. Ну, а население первых двух ярусов состоит из декораций ... у них возраста нет. 
    -- Тогда второй вопрос, -- сказал Франц, -- если Бог испытывает человека, то чем Он испытывает его здесь, на Третьем Ярусе? 
    Перед ответом Следователь сделал паузу -- дождь заполнил ее барабанной дробью капель по черному стеклу окна. 
    -- Счастьем. -- Фриц улыбнулся, лицо его осветилось. -- Человек может быть здесь очень счастлив, Франц. Если только он хочет этого: интересная работа, любимая женщина ... друзья, понимающие с полуслова и интересующиеся тем же, чем и он ... Что вам нужно еще? 
    -- Не знаю, может быть, и ничего. -- Франц прислушался к себе. -- Нет: мне нужен, как минимум, еще один ингредиент. 
    -- Какой? 
    -- Я хочу понимать все. 
    Фриц выпрямился на своем стуле и, подняв указательный палец, покачал рукой, как стрелкой метронома. 
    -- Это невозможно. 
    Слово "невозможно" упало на пол, как гиря. 
    -- Почему? 
    Прежде чем ответить, Следователь помедлил, собираясь с мыслями. 
    -- Что такое понимание? -- он поправил на переносице очки, -- Для вас -- человека, обладающего навыками логического мышления, -- понимание есть сведение сложных явлений к элементарным законам. Но, что вы хотите считать элементарным? Если физические законы, то это нереально: слишком велико расстояние между надежным миром физики и здешним непредсказуемым хаосом. Или нет, не совсем так: нереально для одного человека, начинающего с нуля ... 
    -- Погодите, Фриц! Вы забываете, что я пришел не на пустое место. Ведь до меня здесь существовали вы, а до вас -- ваши предшественники! Вы накопили море информации -- разве это называется "начинать с нуля"? 
    Фриц улыбнулся -- он явно наслаждался дискуссией. 
    -- Вы путаете две близкие, но, все же, различающиеся вещи: знание и понимание. Знание можно накопить и передать по наследству, понимание -- нельзя. Понимание является знанием лишь на одну четверть, а на остальные три -- принятием и приятием мира, в котором живешь. Однако здешний мир слишком другой: если вы не родились в нем, вам никогда не достигнуть того интеллектуального комфорта, который называется "полным пониманием" ... 
    -- Достигают ли его родившиеся здесь дети? 
    -- Достигают, но только в том, что касается Третьего Яруса, а о Первом и Втором они имеют еще меньше понятия, чем вы. И, кстати, Третий Ярус -- самый логичный, с точки зрения досмертной жизни. 
    -- Вы усложняете. -- сказал Франц после недолгой паузы. -- Для меня понимание является знанием на 99 процентов, а не на 25. И еще: чувство интеллектуального комфорта мне дает не столько конечная цель, сколько движение к ней. -- он помолчал, проверяя свою логику, -- Я должен непрерывно двигаться к абсолютному пониманию -- иначе я сойду с ума! 
    -- Вы делаете серьезную ошибку, Франц. -- возразил Следователь, -- Абсолютное понимание -- это химера, мираж ... движение в этом направлении не приведет вас ни к чему хорошему. Сделайте уступку, стремитесь к ограниченному пониманию -- к пониманию ближайшей к вам части мира. Как я. 
    Воцарилась тишина. 
    -- Не могу. -- наконец, ответил Франц, -- Прежде, чем я умру во второй раз, я должен попытаться понять все. 
    -- Экзистенциальное нетерпение ... -- усмехнулся Фриц, -- да еще в такой тяжелой форме! Странно видеть боязнь не "уложиться" в отведенный ему срок жизни в человеке, уже пережившем одну смерть. 
    -- Я не хочу сейчас об этом думать ... -- к усталости Франца добавилась головная боль. -- У меня ведь есть время? 
    -- До завтра. -- ровным голосом произнес Следователь. -- Завтра в восемь утра мне нужен ответ ... Таня разве вам не говорила? 
    -- Нет ... Какой ответ? 
    -- Остаетесь ли вы здесь или переходите на Четвертый Ярус. 
    -- Что-о? -- вскричал Франц. -- Да я в первый раз об этом слышу! Почему завтра? 
    -- Обычный порядок: не позднее семидесяти дней по прибытии на Третий Ярус. 
    -- Вот это новость! -- Франц резко выпрямился на подушке и тут же, сморщившись от боли, бессильно откинулся назад. -- Да я и не думал об этом. Ну, я ей скажу ... -- он внезапно разозлился на идиотский поступок Тани, забывшей сообщить ему о предстоящем решении. -- А почему такая спешка? У вас что -- инструкция? 
    -- Инструкция?... -- Фриц озадаченно поправил на переносице очки. -- Да нет ... мы просто всегда так делали. Ну, если хотите, могу дать вам отсрочку -- скажем, до послезавтрашнего вечера, хорошо? -- Следователь подобрал с пола свой атташе-кейс и встал на ноги. -- Подумайте, время есть ... да и решение, в общем-то, очевидно. -- уже от двери он обернулся назад, -- Я приду послезавтра в семь вечера: подпишем бессрочную приостановку следствия, и все дела ... До свиданья. 
    -- До свиданья. -- отозвался Франц, опустил голову на подушку и отвернулся к окну. 
    Черное стекло окна отражало лишь белый потолок.

    3. Таня: Прощание
    Отклонения от привычного распорядка дня начались сразу же, как только Франц формально отказался от приостановки следствия. Стоило лишь Следователю Фрицу выйти из палаты, унося в своем атташе-кейсе Постановление о передаче дела на Четвертый Ярус, как в дверь вошла Вторая Медсестра, отсоединила от францевой руки провода и отключила аппаратуру на этажерке у стены. Очевидно, он более не считался пациентом Госпиталя -- в соответствии с чем восьмичасовый визит Доктора также оказался отменен. 
    Следующая по счету неожиданность произошла сразу после ужина: Медсестра принесла большую хрустальную вазу с осенними листьями и, сказав что-то ласково-обволакивающее, поставила на тумбочку. Франц глубоко вздохнул -- и наяву ощутил снившийся ему сквозь закрытое окно запах осени. 
    Наконец, перед сном ему не дали очередной порции таблеток: Вторая пришла в палату с пустыми руками -- ни блюдечка с лекарствами, ни стакана воды. Франц вопросительно посмотрел на нее и изобразил, как бросает таблетку в рот и запивает ее водой, но Медсестра, мягко улыбаясь, покачала головой. Потом она подошла к постели, наклонилась и неожиданно поцеловала его в губы. Пока ошеломленный Франц приходил в себя, Вторая погасила свет и вышла, оставив позади себя, как чеширский кот, реющую в темноте воздуха улыбку. 
    Франц остался один. Из-под полупрозрачной кисеи облаков в окно просвечивала полная луна, дождя не было. Спать он пока не собирался -- он собирался думать. Хотя чего там думать? Постановление подписано -- обратного пути нет ... 
    Он закрыл глаза, в который раз проверяя правильность своего решения внутренними ощущениями ... на душе было смутно. Подписание Постановления не казалось бесповоротным, все еще может десять раз измениться ... 
    Хотя, с другой стороны, что может измениться: завтра в восемь за ним заедет Фриц -- и все, конец Третьему Ярусу. 
    И все, конец его роману с Таней. 
    Немного притупившаяся боль ожила вновь -- чуть ниже раны в груди, в районе солнечного сплетения. А еще говорят, что от любви должно болеть сердце ... чушь -- скорее, ближе к желудку. Франц усмехнулся -- целебная ирония спасет его, как всегда. 
    А может, все-таки остаться? Попросить Фрица порвать проклятое Постановление -- и пусть подбросит его завтра утром на своей машине до таниного дома! Франц представил себе, как нажимает кнопку звонка и ничего не ожидающая, еще сонная Таня открывает дверь. И тогда он скажет ей: "Я остаюсь!" -- а она бросится ему на грудь и прильнет теплым тоненьким телом. Господи, зачем он все это затеял?!... 
    -- Господи, зачем ты все это затеял?!... 
    Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза: дверь в палату была приоткрыта, на пороге, черным силуэтом, -- Таня. 
    -- Закрой дверь. -- тихо сказал Франц. -- И говори шепотом, если не хочешь, чтобы тебя вывели со скандалом. Как ты вообще сюда пробралась? 
    Плохо различимая в темноте комнаты, Таня отделилась от притолоки и с громким щелчком затворила дверь. 
    -- Через вход. -- сказала она в полный голос. -- В корпусе никого, кроме нас, нет. 
    -- Откуда ты знаешь? 
    -- Чувствую. 
    Она невесомо присела на край кровати. 
    -- Что, подписал? 
    -- Подписал. -- Франц нажал на кнопку, чтобы приподнять изголовье, но кровать осталась в горизонтальном положении. -- Что за черт!... 
    -- Электричества нигде нет -- можешь не пытаться. 
    -- А свет в коридорах? 
    -- Говорю тебе, нет нигде. 
    От нее исходил слабый запах духов и осенней свежести. 
    -- Почему ты не хочешь остаться на Третьем Ярусе? -- спросила Таня. 
    -- А почему ты не хочешь уйти со мной на Четвертый? 
    -- Я тебе говорила: я боюсь. 
    -- И я тебе говорил: я не могу жить, не понимая. 
    -- А я тебе на это отвечала: ты все равно не сможешь понять все и до конца. 
    -- А я тебе на это отвечал: я должен хотя бы попытаться. 
    Поток серебристого света, струившийся в окно, плавно усиливался -- облачко, закрывавшее луну, сползало, уносимое ветром. Если б не зеленые глаза, лицо Тани казалось бы сделанным из гипса. 
    -- Чушь! -- с неожиданным озлоблением выдохнула она. -- В какой дурацкой книжке ты это вычитал? Такая чепуха не может быть настоящей причиной -- нормальный человек не поедет черт знает куда из-за выдуманного идиотизма! Так делают только герои подростковых романов про покорение Антарктики! -- Таня захлебывалась словами, -- Да скажи ты мне, наконец, правду, идиот ... мучитель ... 
    -- Я тебе уже сказал -- постарайся понять. 
    -- Я не могу. 
    На несколько секунд стало тихо. 
    -- Извини. Я была не права. 
    Таня встала и отошла к окну. 
    -- Постарайся понять, -- повторил Франц, -- как бы книжно это ни звучало: я не могу быть счастлив, не поняв произошедшего. Я должен дойти до конца. 
    -- Конца чего? 
    -- Конца Лабиринта. 
    -- А если у него нет конца? -- по голосу Тани было слышно, что она вот-вот заплачет. 
    -- Тогда я просто должен идти. В нужном направлении. 
    -- Нужном кому? 
    -- Мне. Для моего понимания. 
    Раздались всхлипывания -- тихие и жалостливые. 
    -- Перестань, малыш. -- скривившись от боли, Франц сел на постели. -- Иди сюда. 
    Черный силуэт у окна не шевельнулся. 
    -- Брось ... -- Таня вздохнула, сдерживая всхлипы, -- Если б ты меня жалел, то остался бы здесь. 
    -- А если б ты меня любила, то пошла бы со мной. 
    -- Я тебя люблю -- ты это знаешь. 
    Прежде чем ответить, Франц прислушался к своим ощущениям. 
    -- Знаю. 
    Резким движением Таня повернулась к нему. 
    -- Может, все-таки останешься? Если мне не веришь, так хоть послушай Фрица: здесь можно быть счастливым. Хочешь заниматься наукой? Занимайся -- физикой, математикой, чем угодно ... Не хочешь математикой -- разбирайся вместе с ним в этом идиотском балагане, в котором мы живем. Ну чего тебя несет на Четвертый Ярус? 
    -- Я тебе уже говорил: сидя здесь, я ни в чем разобраться не смогу. 
    -- А как же Фриц? Он что, этого не понимает? -- Таня шагнула вперед. -- Если хочешь знать, ты даже похож на него внешне -- только без очков. Даже имя -- и то похоже! 
    -- Да при чем здесь имя? 
    -- При том: если он может быть здесь счастлив, значит и ты сможешь! 
    -- Не значит. 
    -- Ну, что тебе еще сказать? -- было видно, что Таня старается успокоиться. -- Подумай еще раз, может ... 
    -- Я уже подписал Постановление -- ты знаешь. 
    Таня шагнула вперед и опустилась на край кровати. 
    -- Знаю. -- тихо сказала она. -- А я подписала бумажку, что остаюсь. 
    Стало тихо. 
    Первым нарушил молчание Франц: 
    -- Слушай, если б ты согласилась уйти со мной, то, может, мы смогли бы уговорить Фрица ... 
    -- Я тебе говорила сто раз -- я боюсь. 
    -- Боишься чего? 
    -- Всего: боли, голода, пыток, унижений ... Боюсь неизвестности. 
    -- Кто сказал, что на Четвертом Ярусе тебя будут пытать? Да по всем теориям Фрица ... 
    -- Не знаю я ваших дурацких теорий. И не хочу знать -- ни одна теория не может предсказать то, что будет дальше. 
    Франц откинулся на подушку. 
    -- Сначала ты перетащила нас -- против моей воли! -- с Первого Яруса на Второй. -- с закипающим раздражением сказал он, -- А теперь, руководствуясь столь же иррациональными аргументами, хочешь оставить здесь. 
    Ответом было молчание. 
    -- Трудно с тобой. Ты не слушаешься голоса разума. 
    -- А ты? -- Таня гневно повернулась к Францу. -- Ты слушаешься? Только законченный идиот попрется отсюда неизвестно куда! 
    -- Ты можешь разговаривать спокойно? Или хотя бы вежливо? 
    Таня опять встала и отошла к окну. 
    -- Извини. -- и после долгого молчания. -- Я, наверно, пойду -- мы с тобой не договоримся ... 
    -- Подожди. -- Францу стало страшно, что она действительно уйдет. -- Подожди, я согласен -- никакие теории не могут предсказать то, что будет на Четвертом Ярусе. Но предчувствия ... предчувствиям ведь ты веришь? 
    -- У меня нет предчувствий насчет Четвертого Яруса. -- голос Тани звучал глухо и бесстрастно. 
    -- А у меня есть -- насчет Третьего. Я чувствую фальшивку. 
    -- Ты не умеешь чувствовать. Ты умеешь только наблюдать и делать выводы. 
    -- Называй это, как хочешь, -- но здесь слишком чисто, слишком тепло ... Этот Фриц -- слишком дружелюбен и слишком увлечен своей наукой ... А при этом не понимает и половины того, что происходит вокруг! Здесь есть что-то от Первого Яруса: медсестры и врачи, разговаривающие на никому не известном языке, какие-то таблетки ... 
    Таня резко обернулась и подошла к кровати. 
    -- Ну, тогда все сходится: если Третий Ярус похож на Первый, то тогда Четвертый будет похож на Второй. Это как раз то, во что они здесь верят! -- Она опять села на край постели и склонилась над Францем. -- Может, все-таки, останешься? 
    -- Знаешь, чем наш разговор отличается от партии в шахматы? 
    -- Чем? -- недоуменно переспросила Таня. 
    -- Тем, что после троекратного повторения позиции шахматные игроки автоматически соглашаются на ничью. 
    Какое-то мгновение Таня молчала, склонившись в темноте над Францем, потом громко всхлипнула. 
    -- Ты ... ты ... 
    На его лицо закапали слезы -- это была неудачная шутка. 
    -- Извини меня, малыш, -- торопливо сказал Франц, -- я не хотел тебя обидеть. -- он притянул ее к себе за шею.

    4. Таня: Развязка
    Осторожно, чтобы избежать щелчка, Таня закрыла дверь. Теперь: два пролета вниз по лестнице, двенадцать шагов до машины, двадцать два километра до Города. А сколько лет до конца жизни? Ей всего тридцать три -- остатка жизни может хватить надолго. 
    "Без Малыша -- НЕ ХОЧУ ЖИТЬ! 
    Тогда иди с ним вместе. 
    А идти с ним -- НЕ МОГУ! Легко ему говорить, когда он не знает, как эта гадина мучила меня на Втором Ярусе." 
    Она медленно пошла в кромешной темноте коридора, ведя рукой по стене, чтобы не пропустить вход на лестницу. 
    "А что ему до того?... Она ему, вроде, даже понравилась. 
    Перестань, ну что ты городишь! 
    А чего он оттолкнул ее в сторону, когда те начали стрелять? 
    Добрый он, оттого и оттолкнул. А ты -- дура! Скажи спасибо, что он не помнит, что ты тогда в Лифте наговорила! 
    Пускай вспоминает -- мне до этого дела нет. Все равно он меня бросил!" 
    На улице было темно, моросил дождь. Таня тихонько прикрыла дверцу машины и пристегнулась, потом в последний раз посмотрела на черную глыбу больничного корпуса и окно францевой палаты. Вот оно, рукой подать -- на стекле блестят дождевые капли. Какое у него было мирное лицо, когда она уходила ... Секунд десять Таня сидела, бессильно уронив руки на руль и опустив голову. Все, пора. Она завела мотор и плавно, на малых оборотах, тронулась с места. 
    "Господи, как теперь жить? 
    А так -- как раньше. До того, как встретила Малыша. И не кривляйся, пожалуйста: выживешь. Поплачешь, помучаешься -- и выживешь. Помнишь, как от тебя Иван ушел? А до этого -- Сашка? 
    Да по сравнению с Малышом, Сашка и Иван -- просто недоделки! Что ты их равняешь! 
    Не в том дело, что недоделки -- дело в тебе! Ты всю жизнь прожила одна -- и выжила. А Сашка и Иван, а теперь Малыш, -- даны тебе от щедрот ... Много ли, мало -- но это избыток, добавок, подарок ... несущественный для выживания." 
    Выхватываемое фарами из темноты, девственно пустое шоссе набегало на машину монотонной нитью. Воздух со свистом разбивался о ветровое стекло. Не сводя взгляда с дороги, Таня протянула руку назад и зажгла лампу под потолком кабины. Затем, вытянув шею, посмотрела на себя в зеркало заднего обзора: на левой скуле лихорадочный румянец, на правой -- красноватый шрам вылез из под толстого слоя грима, под глазами -- черные круги и разводы туши. Кошмар ... "Ладно, сначала отплачусь, потом отосплюсь ... поскорей бы до дома добраться." Таня выключила свет и нажала посильней на акселератор -- машина, урча мощным мотором, плавно ускорилась до ста двадцати. 
    "А зачем же ты своему Малышу изменяла, если так его любишь?" 
    "Только б не было дома этого ... красавца-мужчины. Дура я, дура ... сто, тысячу раз дура ... Зачем дала ему ключи? А вдруг он сейчас заявился и ждет? -- на мгновение ее захлестнула паника, -- Нет, он, помнится, собирался за Город с ночевкой ..." 
    Таня облегченно вздохнула. 
    "А-а, молчишь ... нечего сказать? Что, может, Малыш тебе как мужчина не подходил? Нет, сама говорила: с ним -- лучше всех! Может, он тебе внешне не нравился? Тоже нет: самый красивый, самый лучший. Может, у него характер вредный? Опять же нет: самый добрый, самый умный, самый веселый! Как ты могла спутаться с этим абсолютно чужим тебе человеком? Зачем?!" 
    "А и вправду, зачем?" -- неожиданно холодно подумала Таня.

    Танины воспоминания. Часть 1
    Сколько она себя помнила -- у нее либо никого не было, либо сразу двое. А то и трое ... Впрочем, трое бывало не очень часто -- пожалуй, даже реже, чем никого. Точнее сказать, только четыре раза и бывало ... и, кстати, третий появлялся лишь на короткое время и сразу же исчезал. 
    Странно, она никогда не считала себя шлюхой ... да и никто, вроде бы, не считал, кроме сашкиной маменьки. Просто: опытная женщина. 
    И ей никогда не приходилось лгать: зачем лгать, когда мож