ями
переливались через невидимый край,  исчезая  в  бесконечной  пустоте  внизу.
Казалось,  что  комната  выходит  прямо  в  космос;  круглая  черная   софа,
утопленная в пол между двумя водными потоками, и тианьги, создающие  соленый
бриз, вызывали иллюзию лодки, плывущей под звездами на  краю  плоского  мира
древних. Ваннис с мимолетным удовольствием отметила, как удачно она  выбрала
платье: звездный свет струился по серебряному шитью на  плече,  запястьях  и
подоле.
   Укрепившись духом, она обратила взор вниз, где сидели остальные, и  стала
слушать.
   Могло показаться, что это всего лишь обед для  друзей,  но  Тау  Шривашти
никого не приглашал к себе просто так, без цели. И то, что они собирались  в
центральном салоне яхты, где обычно бывали только самые  близкие  Тау  люди,
подчеркивало важность встречи: только здесь он мог быть уверен, что  его  не
подслушает никто, даже собственный персонал.
   - Мне почти нечего сказать о его визите,  -  мягким  хрипловатым  голосом
сказал Тау. - Эренарх - интригующий молодой человек.  Он,  право  же,  очень
мил. Напоминает манерами свою мать - и очень ловко владеет руками.
   "Тау неспокоен - даже сердит", - подумала Ваннис. Интересно  знать,  чего
он хотел? Одно ясно: он не получил этого.
   -  Мне  Эренарх  кажется  привлекательным.  -  Фиэрин  улыбнулась,  играя
пальцами Тау.
   - Веское замечание. - Тау поцеловал ее ладони, одну за другой. - Даже те,
у кого нет явных амбиций, могут очаровать своих сторонников, когда захотят.
   Проявление слабости, столь редкое у Тау, повеселило  Ваннис.  Неужели  он
действительно  находит  что-то  в  банальной  фразочке  Фиэрин?  Значит,  он
влюблен? Обычно он подбирал своих  женщин  с  дальним  прицелом,  но  Фиэрин
лит-Кендриан никакого политического веса  не  имела.  Легкомысленна,  но  не
глупа, решила Ваннис, познакомившись с ней. На  первый  взгляд  казалось  не
слишком умным то, что она не принимает  фамильный  титул  и  не  вступает  в
законное владение значительным состоянием. Но затем Ваннис пришла к  выводу,
что Фиэрин прекрасно знает, что делает, - она завоевывает  общее  сочувствие
своим неортодоксальным отношением к печальному прошлому своей семьи.
   Забавно,  что  у  Тау  еще  сохранилась  сентиментальная  струнка.  Если,
конечно, у Кендрианов нет каких-то тайных козырей.
   - По всей видимости, он ведет жизнь затворника,  -  впервые  подал  голос
эгиос Харкацуса. Здесь явно слышался подтекст: "Несмотря на то,  что  о  нем
говорят".
   - Но концерт все-таки устраивает, -  сказала  Фиэрин.  -  Я  слышала,  он
уговорил китари выступить с этим ансамблем из Музыкальной Академии. Разве их
религия позволяет им выступать с посторонними? Раньше они, по-моему, никогда
этого не делали.
   - А вот на этот раз сделают. - Тау обвел взглядом собравшихся. - Кажется,
Его Высочество завербовал еще и флотский оркестр. И сам составил программу.
   - Какая прелесть, - сверкнула улыбкой Фиэрин.
   - Титул - великое дело, - с легким нетерпением вставил Кестиан  Харкацус.
- Кто посмеет ему отказать?
   - Китари посмели бы, - сказал Тау. - Они не служат никому,  кроме  своего
Иефата. А для Флота даже Эренарх не имеет особого  веса,  если  у  него  нет
военного звания.
   - Наконец-то он соизволил пошевелиться, - сказал Штулафи  Й'Талоб.  -  Не
связано ли это с критическим сроком?  -  Голос  Ториганского  Архона  звучал
резко. - Мы узнали об этом из своих источников,  но  сообщил  ли  кто-нибудь
ему?
   - Можно предположить, что да, - произнес Тау. - Что до приема, который он
устраивает, почтите ли вы меня своим терпением, если я попрошу вас  подумать
еще раз: зачем ему это?
   Й'Талоб учтиво поклонился, но его тяжелое лицо и скрещенные руки выражали
презрение.
   - Вероятно, он предложит нам новый Малый Совет между двумя пунктами своей
концертной программы.
   "Он хотя бы программу способен составить, дуралей",  -  подумала  Ваннис,
глядя на Тау.
   Старая Архонея Цинцинната прищурилась и сказала скрипучим голосом:
   - Умело  организованный  концерт  еще  не  доказывает,  что  он  способен
править. Но время позволяет нам взять паузу. Кто из нас знает этого молодого
человека хорошо?
   Все переглянулись, жестами выражая  свое  бессилие,  и  несколько  взоров
обратились к Ваннис.
   Она знала, что ее уход из круга  должен  означать,  что  ей  скучен  этот
разговор. На самом деле она  не  хотела,  чтобы  проницательный  взгляд  Тау
разгадал истинную причину ее двойственной политики.
   Но последний вопрос призывал ее обратно: все знали, что только она жила в
Артелионском дворце вместе с тогдашним Крисархом.
   - Мы так мало общались, - с долей сожаления молвила она.
   Всей своей манерой она ссылалась на Семиона. Крепкая  все  еще  память  о
покойном Эренархе и его всем известное мнение о брате говорили в ее  пользу.
Ей не нужно было объясняться или рисковать разоблачением.
   Тау благодушно заявил:
   - Семион лит-Аркад был сильным лидером и при нормальном  течении  событий
стал бы сильным Панархом. Нельзя ожидать, что третий по очереди наследник за
несколько  дней  обретет  прозорливость,   необходимую   тому,   кто   хочет
властвовать. Новому Эренарху понадобятся  союзники,  искушенные  в  вопросах
правления.
   Сердце Ваннис стукнуло о ребра. Вот оно.
   Архонея, поджав губы, поболтала льдинками в своем бокале.
   - Он говорит о спасении Панарха.
   - Его сердце там, вместе с его отцом, - прошептала  Гештар  аль-Гессинав,
женщина зловещего  вида,  пресентор  Аланнатского  Инфонетического  Комба  в
Красном  Северном  октанте.  -  Но  нельзя  управлять   триллионами   людей,
руководствуясь только сердцем.
   - Думаю, мы можем согласиться с этими мудрыми словами, откликнулся Тау.
   - Я хотела бы помочь, - с искренним порывом сказала Фиэрин. - Я стану ему
другом - по крайней мере попытаюсь.
   Тау погладил ее  руку,  остальные  одобрительно  загудели  и,  словно  по
сигналу, перешли в смежную комнату, где Фелтон терпеливо ждал, чтобы  подать
обед.
   Тау с невысказанным вопросом посмотрел на Ваннис через головы  остальных.
На миг ей показалось, что они остались наедине, иона ощутила  на  себе  силу
его воли.
   Ваннис похолодела, но благодаря многолетней работе  над  собой  сохранила
полнейшую безмятежность. Итак, этим вечером  будут  заложены  основы  нового
правительства. И ей предстоит участвовать в этом.
   Торжество и честолюбивые помыслы изгнали из  памяти  голубоглазый  образ.
Она улыбнулась Тау, сошла с возвышения и оперлась на руку Архона.
   - Скажите, чем я могу вам помочь?

***

   Ивард изменил походку  и  стал  ступать  бесшумно,  чтобы  лучше  слышать
шелестящие шажки эйя.
   Внезапно они остановились, обратив вверх свои индиговые фасеточные глаза,
повернули головы к Иварлу, как всегда в унисон,  и  засемафорили,  пользуясь
знаниями, которым обучил их Мандериан:
   Мы слышим то, что причиняет боль. Мы дальше не пойдем.
   Ивард летал с эйя на одном корабле, но они были для него закрытой книгой,
пока Мандериан не научил их  языку  жестов.  С  незнакомыми  им  людьми  они
по-прежнему избегали общаться, но Иварда сопровождали охотно, практикуясь  в
новом языке.
   Иногда он даже слышал их мысли, но почти всегда при  этом  присутствовали
келли. А эйя должны были испытать сильный  стресс,  чтобы  келлийский  геном
донес до Иварда их шепот и многочисленные образы.
   От внезапного видения каюты, забрызганной кровью,  и  двух  длинных  тел,
сцепившихся в страстной, почти смертельной схватке, у паренька  все  сжалось
внутри, и он отогнал это воспоминание.
   Эйя заныли тонкими голосами: им хотелось подойти поближе к гиперрации, но
пси-заградники их не пускали.  Если  Ивард  сосредотачивался,  он  тоже  мог
чувствовать слабый ультразвуковой гул, не слишком приятный.  Интересно,  как
это действует на эйя.
   Ивард сфокусировал внимание, и толчок чужеродной энергии пронизал его  до
костей. Он не мог разгадать, о чем они думают, и показал знаками:
   Мы уходим.
   Мы уходам, - ответили зйя.
   "Вот мы и начинаем понемногу понимать друг друга", - радостно подумал он,
когда они двинулись .в долгий обратный путь к Пятому блоку.
   Чем бы их развлечь? Дома они, вероятно, сразу уйдут в свой морозильник  и
опять впадут в спячку на несколько дней. Можно, конечно, посмотреть, как они
ткут. Он не знал, откуда они берут микроволокна,  из  которых  плетут  такие
чудесные узоры; может быть, дергают из обыкновенной материи, подумал  Ивард,
посмотрев на игольчатые концы их длинных тоненьких пальцев.
   Пять пальцев. У них пять пальцев,  как  у  людей.  Ивард  дивился  этому.
Значит, обе их расы как-то связаны? Не свидетельствует ли  это  о  том,  что
первая волна людей, попавших  в  Воронку,  была  отброшена  далеко-далеко  в
прошлое?
   Надо снова посмотреть тот исторический чип о людях, покинувших Землю, и о
том, как Воронка разбросала их нетолько в пространстве, но и во времени.  Он
говорил об этом с Мандерианом, и старый должарианец сказал,  что  его  народ
почти  наверняка  происходит  от  этой  первой  волны,  как-то  преодолевшей
временной разрыв и приспособившей для жизни суровую, трудную планету.
   Ивард в который раз задался вопросом, почему Вийя  не  любит  говорить  с
Мандерианом. Ведь это радость - встретить человека, который говорит на твоем
языке, особенно если он не имеет отношения к тем мерзостям, из-за которых ей
пришлось спасаться с Должара.
   Иварду Мандериан нравился, и с Тате Кагой он тоже любил говорить.  Старый
нуллер показал ему вещи, которые перекликались с  тем  странным,  что  Ивард
испытал на Дезриене. А еще больше мальчик, любил келли. Они рассказывали ему
о том, чего другие не знали,  чего  не  могли  ни  видеть,  ни  слышать,  ни
объяснить. Они умели улавливать мысли эйя.
   Мысли, которые в его присутствии не высказывались.  Например,  о  Вийином
плане побега. Иварду стало не по себе, когда он вспомнил об этом.
   Войдя с эйя в транстуб, он стал думать о Вийе. В его первом  воспоминании
о ней она представала как  высокая  темная  фигура  рядом  со  светловолосым
Маркхемом. В те дни она была  другой:  он  помнил,  как  она  смеялась,  как
преображалось при этом ее лицо. Смех был беззвучным - только сияющая  улыбка
и внезапный огонек в опушенных длинными ресницами глазах.
   Теперь она перестала смеяться.
   Мысль о том, что она замышляет побег, вызывала у Иварда  легкую  дурноту.
Он мог и сам о себе позаботиться  -  Грейвинг  его  так  воспитала,  но  его
обижало, что Вийя и Марим строят свои планы втайне от него.
   "Что ж они, не доверяют мне?"
   В голове у него отозвался саркастический смех  Локри.  Как-то  раз  Ивард
случайно подслушал спор Локри и Грейвинг о доверии. Локри  высмеивал  ее  за
то, что она вообще употребляет это слово. И Грейвинг  перестала  это  делать
при нем - но не при Иварде.
   "Если найдешь себе капитана,  которому  можешь  доверять,  и  сам  будешь
достоин доверия, дольше будешь жить, - говорила  она  брату.  -  Пусть  себе
Локри смеется. Он-то никогда не будет водить собственный  корабль,  хотя  бы
всю жизнь проторчал на Дисе. Вот увидишь".
   Хотя Грейвинг сама прожила недолго после этих слов, насчет  доверия  она,
видимо, говорила правду. После налета на Артелион поговаривали о том,  чтобы
потратить часть добычи на третий корабль, для их  флотилии  -  управлять  им
должны были Жаим и Рет Сильвернайф, а Ивард  занял  бы  место  навигатора  и
обучился на запасного пилота. Это при том, что Локри умел водить корабль  не
хуже, чем Жаим или Рет.
   Ивард всегда мечтал управлять своим  кораблем  -  и  Вийя,  казалось  бы,
готовила его как раз для этого,
   Но теперь все стало не так.
   Мы перестали быть нужны ей с тех пор, как появился Аркад. Но почему?
   В Пятом блоке он пошел за эйя, которые помчались в  их  общее  жилье.  Он
знал, что они захотят пожаловаться Вийе на то, что пси-заграднйки не пускают
их к гиперрации. Он побудет при этом и посмотрит, что  удастся  разнюхать  о
других вещах.
   Эйя подались прямо к Вийе, которая сидела за пультом. Увидев их и Иварда,
она быстро спрятала свою работу. Эйя  стояли  у  ее  колен.  Вийя  наклонила
голову, поддерживая ее пальцами, словно она болела.  Теперь  она  часто  так
делала, хотя Ивард не помнил, чтобы видел такое раньше.
   Внезапно эйя повернулись и ушли в свою комнату. В приоткрывшуюся  на  миг
дверь просочился шум холодильной установки.
   В глазах у Вийп, когда она взглянула на  Иварда,  была  усталость  и  еще
что-то, заставившее его выговорить:
   - Жаим говорил, что весь наш экипаж, кроме Локри, идет на концерт Аркада.
Тебе тоже надо пойти.
   Она не улыбнулась, но чуть-чуть смягчилась.
   - Монтроз только что приходил. Ладно, пойду, чтоб не приставали.
   - Но почему ты не хочешь?  Ты  ведь  любила  музыку,  когда  Маркхем  был
капитаном.
   - Может, у чистюль музыка не такая.
   Ивард рассмеялся, изумленный. Вийя и шутить перестала давным-давно -  это
впервые за долгое время.
   Прищурив глаза, она опять занялась пультом.
   - Ты должен помнить, что, когда ты с эйя, они слышат  все  твои  мысли  -
даже самые, казалось бы, тайные.
   У Иварда запылали щеки.
   - Ладно, пусть. Я знаю, что вы с Марим разрабатываете план побега. А меня
вы с собой не берете?
   - А ты хотел бы?
   Он открыл было рот, чтобы сказать "конечно", но подумал о  том,  что  ему
придется расстаться с келли, Тате Кагой, новыми друзьями. Это напомнило  ему
о другой,  беспокоившей  его  вещи.  Его  внимание  на  миг  разделилось,  и
Архонский  геном  воспользовался  случаем,  чтобы  наполнить   мозг   своими
образами. Но Ивард уже научился справляться с этим  и  вернулся  к  насущным
делам.
   - Вы могли бы позволить мне выбрать.
   - Что ж, это честно. Но Марим до поры до времени лучше не говори, что  ты
знаешь.
   Предательский жар снова сжег щеки. Теперь  Ивард  окончательно  убедился,
что Марим взяла его в любовники только для того, чтобы заграбастать его долю
артелионской добычи. Он испытывал сильное искушение  рассказать  кому-то  об
этом, например, мужчине, с которым Марим встречалась теперь,  но  не  сделал
этого. Грейвинг задолго до того, как он стал  испытывать  интерес  к  сексу,
вдалбливала ему, что желание - вещь недолговечная, как и верность; и если не
ждать слишком многого, то и не разочаруешься.
   "Если честно, Марим пыталась сказать мне то же самое, только  по-своему",
- подумал он. Вийя ждала. Возможно, она и сейчас слышала какие-то его  мысли
через эйя - от того делалось тошно. Правда, она никогда не использовала свое
знание против кого-нибудь из своих.
   - Ладно, буду молчать, - сказал он.
   - Вот и хорошо. - Ее лицо смягчилось еще немного.
   Тут всплыла прежняя проблема, и он брякнул:
   - Регентский совет - это хорошо или плохо?
   Вийя подобралась, слегка нахмурясь.
   - Что-что?
   - Такая чистюльская штука. Я поискал на чипах - там говорится только, что
это  "правящий  орган,   подающий   советы   правителю   до   его   или   ее
совершеннолетия". Нормально вроде бы. Но этот придурок Данденус...
   - Не говори ни с кем об этом, - сказала Вийя.
   - Значит, это плохо. Но почему? А может, сказать Аркаду? Келли прочли это
в Данденусе, который попользовался отцовским босом  -  и  говорят,  что  это
заговор против Аркада.
   - Вот пусть келли и скажут, - с ледяной улыбкой отрезала она.
   - Они говорят, что не станут мешаться в человеческие дела.
   - И правильно. Пусть Аркад сам о себе заботится. Или его охрана. А вот  у
тебя охраны нет, и эти чистюли-политики не шутят - тут дело идет о  жизни  и
смерти. Обещай мне, что ничего не скажешь Аркаду.
   - А Жаиму можно?
   - Нет. - Она поколебалась и добавила:
   - Это для него опасно.
   - Вот гадство, - вздохнул Ивард. Ну и пусть Вийя слышит его  мысли,  зато
она за него боится, иначе не стала бы предупреждать. - Ладно, обещаю.
   Она сделала ему знак, и он подошел к ее пульту.
   - Мой план начинается вот с чего...

***

   Антон Фазо продвинулся вперед и  стал  слушать,  морщась  про  себя,  как
Масо-младший бубнит свои поздравления. Он не любил присутствовать при  чужом
унижении и отвел глаза, прислушиваясь к разговорам вокруг.
   Мальчишка отвесил корявый поклон, взглянул на  мать  и  по  ее  застывшей
улыбке понял, что справился с делом из рук вон плохо.
   Когда он отошел, Антон прочел облегчение на лицах Бестан нир-Хестерфельдт
и ее супруга, эгиоса Кольм-Искандира,  стоящих  по  обе  стороны  от  своего
новорожденного младенца.
   Язык Фазо с привычной легкостью  произносил  красивые  слова  из  ритуала
Наречения Имени, глаза разглядывали родителей: оба как будто очень гордились
этим комочком человеческой  плоти,  лежащим  на  бархатной  подушке,  ничего
вокруг себя не воспринимая.
   Антон поклонился, родители поклонились в  ответ,  и  он  присоединился  к
своей спутнице.
   - Она чуть не потеряла этого ребенка, -  шепнула  Кэт  Й'Мандев.  -  Роды
начались в пути.
   Антон подавил гримасу. Тайны продолжения рода его не волновали; он всегда
радовался тому, что в их семье наследником был Танри.
   Но теперь... Горе обожгло его. Ему до сих пор не верилось, что Танри нет.
Но это, конечно, правда. Сам Эренарх преодолел множество световых лет, чтобы
вручить ему перстень Танри, и Антон прочел сочувствие  в  глазах  Себастьяна
Омилова, встретившись с ним на приеме.  Танри  погиб,  и,  видимо,  нелегкой
смертью. Интересно, жива ли Бикара. Омилова Антон  не  стал  спрашивать-если
тот молчит, значит, ничего хорошего сказать нс может.
   Если она погибла, то надеюсь, что хотя бы вместе с ним.
   Фазо направился к столу с закусками.  Перстень  оттягивал  руку  особенно
тяжело. Танри не оставил  наследника  -  значит,  либо  старинный  род  Фазо
угаснет, либо Антону придется принять на себя обязанность, которой он всегда
наделся избежать.
   Он  оглянулся  на  счастливое  семейство.  Его  внимание  привлекала   не
маленькая Илара, а отношения се родителей - сразу видно, что этих мужчину  и
женщину связывает не только брачный контракт.
   Он перевел взгляд на свою спутницу, думающую, что же ей  выбрать:  паштет
странного вида или нечто воздушное с кремом. Она счастливо прожила несколько
десятков  лет  со  своим  коллегой  по  службе,  но,   являя   этим   полную
противоположность Энре Й'Мандеву, очень любила бывать в  обществе.  И  часто
сопровождала в свет офицеров из штаба Найберга, когда это бывало необходимо.
   - Попробуй вот то, Антон. Повар Бестан  -  мастер  по  разным  голголским
штучкам.
   - Угум. - Он положил что-то себе на тарелку.
   Кэт усмехнулась со своим обычным добродушием, наклонив голову набок.
   - Ну, кажется, поздравления закончились - пойду поболтаю  с  Бестан.  Она
нигде не появлялась с тех пор, как родила.
   Антон посмотрел, как она лавирует между гостями. Отбросив мысли о  личном
и вспомнив о долге,  он  тоже  начал  циркулировать,  вслушиваясь  в  каждый
разговор.
   Вскоре, убедившись, что эта болтовня не стоит ни официального, ни  вообще
какого-либо внимания, он занял позицию на заднем плане и стал наблюдать.  Он
отметил с некоторым  облегчением,  что  Хестерфельдт  и  Искандир  не  стали
залучать на свое торжество особ крейсерского класса. Самой высокой по  рангу
здесь была Чаридхе Масо, и ясно было, что она  снизошла  до  этого  пестрого
сборища лишь для того, чтобы придать немного  лоска  юному  Джофу  Масо.  Не
менее ясно было, что  главный  враг  Джофа  не  подростковая  неуклюжесть  и
повышенная чувствительность, а присутствие грозной, висящей у него над душой
матери. Он получал от нее только мрачные взгляды и шипящие укоры.
   Немного погодя парень ретировался в дальний угол, спрятавшись за  вазоном
с цветами. Нетронутая тарелка с едой стояла у него на коленях.  Его  матушка
восседала на почетном месте рядом с хозяйкой и  вела  беседу,  перемежая  ее
взрывами сердитого смеха.
   Но тут в дверях появился  дворецкий  и  объявил  бесстрастным,  но