что дал ему три миллиона долларов просто под честное слово. И он готов их вернуть.
     - Это он так говорит.
     - Но он мне нравится! - с вызовом закончила Рэчел.
     При этих ее словах лицо Грэма исказилось, но тотчас же снова стало профессионально бесстрастным.
     - И это, - сказал он сухо, - конечно же, не имеет абсолютно никакого отношения к тому обстоятельству, что мистер Делафилд - точная копия Томаса Шеридана?
     Рэчел невольно вспыхнула. Грэм напомнил ей о том, о чем она сама старалась не думать. Тем не менее Рэчел справилась с собой и сумела выдержать его взгляд.
     - Этого я пока не знаю, - сказала она. - Но я узнаю.
     Адвокат покачал головой.
     - Неужели тебя не беспокоит тот факт, что с тех пор, как Эдам Делафилд появился в твоей жизни, с тобой стали происходить престранные вещи? Два таких происшествия за неделю - не многовато ли?
     - Конечно, это меня беспокоит, - ответила Рэчел как можно спокойнее. Теперь она боялась, что, если обнаружит свой страх или неуверенность, Грэм начнет действовать решительно и может наломать дров. - Не знаю, утешит это тебя или нет, но Эдам обеспокоен происходящим почти так же сильно, как и ты. Он считает, что у отца могли быть враги, которые по какой-то причине хотят убрать с дороги и меня.
     Грэму очень не хотелось ни в чем соглашаться с Эдамом, но профессиональная объективность взяла верх, и он сказал:
     - Чем богаче человек, тем больше у него врагов - тут мистер Делафилд, безусловно, прав. Но даже если у твоего отца были... недоброжелатели, я не понимаю, зачем им было покушаться на тебя.
     - Я тоже этого не понимаю. - Рэчел нахмурилась. - Иногда мне кажется, что это может быть как-то связано с компанией. Ведь я еще не решила, что мне делать с моей долей акций. Неужели кто-то пытается таким образом заставить меня продать их?
     - Ты подозреваешь Ника Росса?
     - Нет, - почти без колебаний ответила Рэчел. - Ник и без того является фактическим главой банка и может делать все, что ему захочется. Поэтому ему мои акции не нужны. К тому же, когда я говорила с ним об этом, я обещала, что не стану вмешиваться в управление компанией, и думаю, что он мне поверил. Кстати, Ник посоветовал мне нанять Мерси, чтобы управлять моими акциями. Если я решу оставить отцовский пай за собой.
     - В таком случае, - заметил адвокат, - я просто не представляю, кому еще могло понадобиться вынуждать тебя к продаже твоей доли.
     - Но я вовсе не утверждаю, что все дело именно в этом, - возразила Рэчел. - Это просто один из возможных вариантов, и я нисколько не настаиваю на том, что именно он - правильный. Я даже не уверена, что эти два происшествия действительно были покушениями. Тормоза могли испортиться сами, взрыв в магазине тоже мог не иметь ко мне никакого отношения. Повторяю, Грэм, я ничего не знаю...
     - Ты знаешь достаточно, чтобы вести себя с предельной осторожностью.
     Рэчел вздохнула.
     - Вот и Эдам говорит то же самое...
     Упоминание имени Эдама, да еще в таком контексте, не понравилось Грэму. Он упорно отказывался признавать, что столь антипатичный ему мистер Делафилд может изрекать правильные вещи. Адвокат, однако, ограничился тем, что сказал:
     - Это говорит здравый смысл, обычный здравый смысл, Рэчи. Тебе, кстати, не следовало выезжать сегодня в город одной. Где ты оставила машину - на стоянке или перед зданием?
     - Перед зданием, - пробормотала Рэчел, смущенно опуская голову.
     - Ну вот! - Грэм снял трубку внутреннего телефона и велел секретарше вызвать такси. Потом он снова посмотрел на Рэчел.
     - Сделаем так: ты оставишь ключи от "Форда" мне, а сама вернешься домой на такси. Эту машину я сдам, а тебе пригоню другую, такую же. И ты должна обещать мне, что никогда не будешь оставлять ее где попало. Договорились?
     Рэчел достала из сумочки ключ от зажигания и перебросила его Грэму.
     - Договорились.
     - И еще одно... - сказал Грэм, убирая ключ в стол. - Могу я попросить тебя хотя бы некоторое время никуда не ездить? Посиди немного дома - наверняка тебе есть чем заняться. Потом, когда мы будем знать больше, ты сможешь ездить куда захочешь.
     Рэчел не хотелось этого обещать, поэтому она поспешно спросила:
     - Знать больше о чем? О прошлом Эдама?
     - В том числе и об этом.
     - А еще? Что еще ты надеешься узнать?
     - Я хочу пересмотреть свои дубликаты деловых документов твоего отца - контрактов, договоров, протоколов деловых встреч и заседаний. Быть может, мне удастся найти что-нибудь такое, что даст нам ключ...
     - Но ведь один раз ты уже изучал их.
     - Верно, но одно дело заниматься наследством, и совсем другое - искать объяснение всем этим странным событиям. На этот раз я буду просматривать документы именно с этой точки зрения. Вряд ли я что-нибудь обнаружу, но сделать это надо.
     Рэчел кивнула и поднялась.
     - Хорошо, займись этим. И еще - в понедельник во второй половине дня я должна подписать договор, аренды с агентством недвижимости. Я решила останов виться на помещении, которое находится на Куин-стрит.
     - Пришли мне копию договора - я должен на него взглянуть, прежде чем ты подпишешь.
     Рэчел состроила недовольную гримасу, но, возразить было нечего, и она снова кивнула.
     - Ладно, я пришлю его тебе по факсу. Ну а пока я хочу заняться отцовскими личными бумагами. Быть может, мне повезет и я что-нибудь раскопаю.
     - О'кей. И не забудь, что я тебе говорил. Будь осторожна.
     - Хорошо. Я все понимаю...
     Когда она вышла, Грэм долго сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Наконец он очнулся и потянулся к телефону.

***

     Когда автомобиль затормозил у тротуара, из густой тени, отбрасываемой стеной пакгауза, появился Эдам. Оглядевшись по сторонам, он открыл дверцу и скользнул на сиденье.
     - Неужели обязательно было встречаться в такой час? - ворчливо спросил сидевший за рулем человек. - Уже поздно, и мне давно пора быть дома, в постели. И район ты выбрал дурацкий. Полиция даже днем сюда не захаживает, а уж ночью и подавно. Я не могу выключить двигатель даже на минуту, иначе мне порежут покрышки или снимут колеса.
     - Ладно, Майкл, перестань, - перебил его Эдам. - Покажи лучше, что ты мне принес.
     Майкл сунул руку во внутренний карман своего просторного темного плаща и вытащил оттуда небольшой прозрачный пакет.
     - Вот эта штука. Я взял ее со склада вещественных доказательств, и если до завтра я не успею вернуть эту штуку на место, меня просто вышвырнут на улицу. Тебе ведь она нужна ненадолго?
     В голосе Майкла прозвучали тревожные нотки, но Эдам и не подумал отвечать. Вместо этого он спросил:
     - Это то самое устройство, которое эксперты нашли на месте?
     - Да. Теперь уже никто не сомневается, что это был поджог.
     Вместо того чтобы зажечь свет под потолком салона, Эдам извлек из кармана крошечный потайной фонарик размером не больше авторучки. Включив его, он принялся внимательно рассматривать сквозь прозрачный пластик содержимое пакета.
     В пакете лежали почерневшие от огня металлические детали, спутанные провода, куски оплавленной пластмассы.
     - У следователя есть кто-нибудь на примете?
     Майкл покачал головой.
     - Нет. Это дело выделено в отдельное производство, так как все остальные поджоги на нашем участке совершались с помощью бензина и спичек. Тот, кто взорвал магазин на улице Клейборн, проявил гораздо больше изобретательности и технической сметки. Эксперты утверждают, что это сложное взрывное устройство оригинальной конструкции с дистанционным управлением. Или с таймером - этого, к сожалению, установить не удалось. Мы проверяли по компьютеру все случаи нераскрытых поджогов и взрывов, но эти обломки не подходят ни под одно из описаний.
     Эдам что-то проворчал.
     - Что? - насторожился Майкл. - Тебе это устройство знакомо? Ведь ты, как-никак, специалист по всяким электрическим штукам.
     - Нет, оно мне незнакомо, - ответил Эдам, выключая свой фонарик. - Послушай, я точно не могу оставить его у себя хотя бы на сутки?
     - Послушай, приятель, я, конечно, твой должник, но не настолько же! - возмутился Майкл. - Я же сказал, если эта история откроется, меня выставят в два счета. Я не хочу рисковать.
     - Ладно, не переживай. - Эдам вернул ему пакет. - Как-нибудь обойдусь. Кстати, вот еще что, Майкл, не мог бы ты достать мне копию экспертного заключения?
     Майкл застонал.
     - Нет, ты точно хочешь моей смерти!
     - Просто копию, - продолжал настаивать Эдам. - Ты же можешь ее достать?
     - Хорошо, попробую, - неохотно согласился Майкл. - Но я ничего не обещаю.
     - Спасибо, дружище.
     Майкл, прищурившись, посмотрел на Эдама.
     - Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело? Из-за чего весь сыр-бор?
     - Одному моему другу, возможно, угрожает опасность. И я хочу исключить любые неожиданности,
     - Ты имеешь в виду Рэчел Грант? - Майкл усмехнулся. - Половина мужчин в Ричмонде желали бы иметь такого друга.
     Эдам поерзал на сиденье, но сказал только:
     - А что ты можешь сказать по этому поводу?
     - То есть не думает ли кто-то из наших, что покушение было организовано с целью отправить наследницу на тот свет?
     - Да, примерно это я и имел в виду.
     - Нет, насколько мне известно. Все считают, что это просто совпадение. А что? Ты знаешь что-нибудь такое, что мы упустили?
     - Нет. Я просто спросил.
     - Если уж речь зашла о покушениях, - заметил Майкл, - то мне кажется, что жертвой этого несчастного случая должна была стать не Рэчел Грант, а ты. За свою жизнь ты обзавелся изрядным количеством врагов, которые хотели бы тебе отомстить.
     - Да, - спокойно согласился Эдам. - Но ведь это Ричмонд, а не Чикаго, не Лос-Анджелес и не Нью-Йорк.
     - И все же мне кажется, что один-два твоих приятеля так тебя "любят", что готовы последовать за тобой хоть на Северный полюс.
     Эдам медленно повернул голову и уставился на Майкла.
     - Кого ты имеешь в виду?
     - Макса Гэллоуэя. Я видел его буквально на днях. Он - та песчинка, которая может попасть в часовой механизм и вывести его из строя. Или, вернее, не песчинка, а нечто более увесистое. И опасное.
     - Что Макс делает в Ричмонде? Что он задумал?
     - Честно говоря, не знаю. Но готов поставить свой последний доллар, что ничего хорошего.
     - А ты можешь это выяснить?
     - Вряд ли. Мы можем взять его за бока, только если он нарушит закон. Но он, похоже, не собирается предпринимать ничего такого. Полиции Ричмонда Макс, во всяком случае, неизвестен. Один я знаю, что это за фрукт, потому что когда-то я работал в Калифорнии и в Чикаго.
     - Может быть, стоит предупредить копов?
     - Возможно, я так и поступлю. Но до тех пор, Эдам, я рекомендую тебе почаще оглядываться. Гэллоуэй никогда не скрывал, что ненавидит тебя. Не исключено, что он приехал в Ричмонд, чтобы, наконец, поквитаться с тобой.
     Эдам ничего не ответил, но когда он выходил из машины, лампочка под потолком осветила его лицо. Оно было спокойным, хотя и бледным.
     - Спасибо, что дал мне взглянуть на вещественное доказательство, - сказал он, придерживая дверцу. - Когда достанешь заключение экспертов - позвони. Я буду ждать.
     - Дай мне несколько дней, - попросил Майкл.
     - Хорошо. - Эдам захлопнул дверцу.
     Не тратя времени даром, Майкл включил передачу и отъехал. Когда красные тормозные огни его машины в последний раз мелькнули вдали и пропали за углом, Эдам зашагал в противоположном направлении. Ночная прохлада, которую он неожиданно почувствовал, заставила его поднять воротник куртки. Улица, по которой он шел, была пустынна, хотя из расположенной неподалеку "Старой таверны" доносились нестройные пьяные крики. Это, да еще шорох его шагов и шелесч газетных обрывков, которые тащил по асфальту порывистый северный ветер, были единственными звуками, нарушавшими ночную тишину.
     Макс Гэллоуэй.
     Что это - случай? Паутина, сплетенная богинями судьбы? Тяготеющее над ним проклятие? Как еще объяснить, что его злейший враг появился в Ричмонде именно сейчас, когда столько поставлено на карту?
     Как давно Макс в Ричмонде? Что он делает? Наблюдает? Выжидает? Или уже действует?
     Эдам покачал головой и невольно ускорил шаг. Насколько он знал своего врага, Макс Гэллоуэй никогда не отличался терпением. Прежде Эдам просто не позволял ему подойти к себе достаточно близко, чтобы нанести удар, но теперь, когда он вынужден был делить свое внимание между безопасностью Рэчел и собственными проблемами, его бдительность неизбежно должна была ослабеть. И Макс мог воспользоваться первой же представившейся ему возможностью.
     Стало быть, ему тоже грозит опасность. И не только ему, но и Рэчел...
     Эдам машинально поднял руку, чтобы потрогать под рубашкой золотой медальон. Но это прикосновение лишь усилило его тревогу.
     Макс Гэллоуэй.
     Рэчел.
     Господи Иисусе!..
     Эдам Делафилд бросился бежать.

***

     Выйдя из ванной комнаты, Рэчел опустила полотенце и тряхнула влажными волосами. И остолбенела. На мгновение ей показалось, что она снова почувствовала ускользающе тонкий запах одеколона Томаса.
     "Опять мое дурацкое воображение разыгралось", - подумала Рэчел, но эта мысль ее не успокоила.
     Сев перед зеркалом, Рэчел стала приводить себя в порядок, однако движения ее были автоматическими и, глядя на себя в зеркало, она почти ничего не видела. Почудившийся ей запах снова пробудил в ней воспоминания, совладать с которыми было нелегко. Ну разве могла она не вспомнить, как Том добродушно поддразнивал ее тем, что туалетная вода, которую она подарила ему и которая потом так нравилась ей самой, была той, что усиленно рекламировалась по телевизору. В рекламе утверждалось, что каждая женщина "мечтает о том, чтобы от ее мужчины пахло морскими просторами", и Том говорил, что, когда одеколон кончится, ему придется бросить летать и пойти матросом на нефтеналивной танкер или на какую-нибудь пропахшую сырой рыбой посудину. Теперь-то Рэчел понимала, что сам Том никогда не купил бы себе ничего подобного, однако ради нее он постоянно пользовался именно этой водой. Томас... Он любил писать ей записки и делать маленькие подарки, которые прятал здесь же, в доме или в саду, а потом заставлял искать, счастливо смеясь всякий раз, когда она их находила. Он нашептывал ей на ухо горячие слова любви, и Рэчел чувствовала, как ее охватывает сладкая истома. Он рассказывал Рэчел об их долгой и счастливой жизни, которую Том обещал ей в самом ближайшем будущем.
     Но и это обещание он не сумел сдержать. Когда эта мысль пришла ей в голову, Рэчел неожиданно почувствовала такое острое разочарование, что ее грезы прервались сами собой, и она в мгновение ока вернулась из сладостного прошлого в одинокое воскресное утро, которое она не знала, чем занять.
     Посмотрев на себя в зеркало, Рэчел увидела, что ее щеки мокры от слез.
     "Этого еще не хватало!"
     Разозлившись на себя, она схватила со столика салфетку и поспешно вытерла глаза.
     Да, Том не сумел сдержать свое обещание, и не только то, которое он дал ей, отправляясь в свой последний полет. Часто бывало, что, пообещав ей что-то под влиянием минутного настроения, порыва, простой прихоти, он впоследствии оказывался не в состоянии сдержать слово. Когда это случалось, Том всегда искренне сожалел и горячо извинялся, и Рэчел вполне мирилась с этой особенностью его характера, но сейчас ей совершенно неожиданно пришло в голову, что из Тома вряд ли бы вышел идеальный муж.
     Это соображение снова расстроило ее, и она поспешила занять себя чем-нибудь, чтобы отогнать непрошеные мысли. Рэчел поднялась, подошла к стенному шкафу и стала одеваться. Она уже повернулась, чтобы выйти из спальни, когда вдруг заметила розу. Цветок лежал на ее подушке. Роза была такая свежая, что на желтых матовых лепестках еще блестели капли росы.
     Сначала Рэчел не удивилась. Она всегда любила розы, особенно - желтые. Лишь когда она взяла цветок в руку и поднесла к носу, чтобы вдохнуть сладкий, легкий аромат, Рэчел неожиданно поняла, насколько все это странно. Откуда здесь взялась эта роза? Час назад, когда она пошла в ванную комнату, никакой розы здесь не было - в этом Рэчел была совершенно уверена. Значит, пока она принимала душ, кто-то заходил к ней в спальню. Но кто?
     Она посмотрела на часы. Вряд ли это был Кэмерон - как все артистические натуры, дядя Рэчел любил поспать подольше, особенно в выходные. Фиона? Тоже нет. По самому складу своего характера старая экономка вряд ли была способна на подобное проявление сентиментальности. Кроме того, в саду не было ни одного куста желтых роз, а представить себе Фиону, едущую за цветами в Ричмонд, Рэчел не могла при всем желании.
     Значит, в спальне побывал кто-то чужой. Но кто?

***

     Только после обеда Рэчел сумела заставить себя засесть за разборку отцовских бумаг. Откровенно говоря, этой работе она предпочла бы любую другую, однако сознание того, что кто-то пытается запугать или даже убить ее, пугало Рэчел даже больше, чем перспектива остаться один на один с памятью отца.
     По крайней мере она надеялась, что страх поможет ей справиться с болью.
     В первый час она, однако, занималась в основном тем, что доставала из верхних ящиков стола их содержимое и аккуратно раскладывала по столешнице. В одной кучке оказалось несколько перекидных календарей за разные годы, которые Рэчел собиралась просмотреть позднее. Рядом она сложила личные письма, однако пока читать их не стала. Карандаши, ручки, скрепки для бумаг и прочие канцелярские принадлежности она сметала в картонную коробку, чтобы отдать их Фионе - пусть разберется и выбросит все ненужное или испорченное. Отдельно Рэчел положила карточки из плотной бумаги, на которых рукой ее отца были сделаны разнообразные пометки, не всегда понятные ей или просто загадочные. В последней маленькой стопке лежала деловая корреспонденция, не имевшая отношения к компании.
     Среди бумаг Рэчел увидела две крошечные записные книжки. В них подробно, с указанием дат, были расписаны все вклады и снятия денежных сумм с личного номерного счета Дункана Гранта.
     Счет был открыт в одном из швейцарских банков в Женеве.
     Открыв одну из записных книжек, Рэчел стала медленно ее перелистывать. Руки ее дрожали.
     Счет был открыт ее отцом больше двадцати лет назад. С тех пор отец регулярно пополнял его или, наоборот, снимал со счета определенные суммы. Некоторые из них были совсем маленькими. Некоторые, наоборот, были представлены шести-или семизначными цифрами.
     Миллионы! Миллионы проходили через этот секретный счет.
     Когда первое потрясение прошло, Рэчел разыскала в кипе канцелярских принадлежностей чистый блокнот и заточенный карандаш и принялась за вычисления. Ей потребовалось всего полчаса, чтобы заметить, что в том, как пополнялся или худел счет, была своя система.
     В первые пять лет Дункан Грант только клал деньги в банк. Когда же общая сумма вклада превысила десять миллионов долларов, он впервые снял со счета пятьсот тысяч долларов.
     Впоследствии, примерно один или два раза в год, Дункан Грант снимал со счета энную сумму, однако пополняя его затем в один или несколько приемов. Например, взяв со счета двести тысяч, он в тот же год вносил миллион, или, наоборот, сняв два миллиона, клал только пятьсот тысяч, да и то не сразу, а частями. Несмотря на это, общая сумма вклада год от года почти не менялась, колеблясь в районе двенадцати миллионов, хотя, после особенно крупных вкладов, она подскакивала до пятнадцати или, напротив, после снятия значительных сумм со счета падала до семи миллионов.
     Иными словами, сумма снятых отцом денег всегда в конечном итоге оказывалась равна сумме возвращенных.
     Некоторое время спустя Рэчел выяснила, что, кроме дат, каждая финансовая операция сопровождалась коротеньким комментарием, часто представлявшим собой лишь несколько цифр и букв. Последних было строго по две, и Рэчел поняла, что это могут быть только инициалы. Тогда, взяв наугад одно из самых крупных изъятий, помече