как они, оказывается, были сильны.
     Лишь только открыв дверь в комнату, Рэчел сразу узнала легкий запах вербены, которую ее мать раскладывала по бельевым ящикам. Ноздри ее уловили и тонкий аромат духов, которыми душилась Ирэн Грант. На кровати и на софе лежали круглые подушечки-думки в тонких полотняных наволочках, которые ее мать сама вышила цветами. На полочке трельяжа все еще стояли коробочки с дорогой бижутерией, которую она предпочитала самым изысканным ювелирным украшениям, а изящные золоченые козетки и обитые испанским бархатом мягкие стулья, казалось, все еще хранили тепло ее тела.
     И Рэчел, к которой лишь недавно вернулась способность чувствовать и переживать, впервые за много, много месяцев осознала всю тяжесть потери, всю глубину постигшего ее горя. Теперь она лучше понимала, насколько сложными могут быть отношения между людьми, и оплакивала даже те небольшие недоразумения и конфликты, ту легкую отчужденность, которая окончательно установилась между ней и матерью к тому моменту, когда Рэчел исполнилось шестнадцать. Наверное, это было неизбежно, поскольку Рэчел и ее мать были совсем разными людьми, и все же она казнила себя за то, что спохватилась слишком поздно, когда уже ничего нельзя поправить.
     Чувствуя непреодолимую потребность хотя бы сейчас почувствовать себя ближе к женщине, которую она так плохо знала при жизни, Рэчел присела к трельяжу и стала рассматривать лежавшие в коробочках безделушки. Она даже примерила ожерелье из искусственного жемчуга, которое Ирэн часто надевала, но, поглядев на себя в зеркало, улыбнулась и положила его обратно в шкатулку - ожерелье не шло ей.
     "Мы были слишком разными, - снова подумала Рэчел. - И все же я должна была постараться понять ее".
     Потом ей пришло в голову, что надо воспользоваться возможностью разобрать вещи и определить, что следует сохранить, а от чего - избавиться. И Рэчел решительно взялась за дело.
     С одеждой все было просто. Большинство платьев и костюмов следовало отправить в комиссионный магазин, вещи попроще могли пригодиться благотворительной организации.
     Рэчел разобралась и с постельными принадлежностями, хранившимися в большом комоде, и перешла к окну, где стоял принадлежавший матери изящный письменный стол из розового дерева. Выдвинув верхний ящик, она стала быстро просматривать его содержимое.
     Очень скоро Рэчел поняла, что кто-то уже рылся здесь. И совсем недавно.
     Кто-то побывал в комнате после смерти матери, Рэчел была в этом уверена, кто-то основательно покопался в ее вещах. У этого человека хватило времени даже на то, чтобы сложить все бумаги обратно. Рэчел поняла, что не ошиблась, когда увидела стопку каких-то старых квитанций, заботливо выровненных по обрезу и уложенных строго параллельно передней стенке ящика. Поверх этих квитанций был положен сломанный карандаш.
     Вряд ли мать Рэчел - или любой другой человек - стала бы держать под рукой ненужный карандаш. В лучшем случае она бы просто бросила его в ящик или засунула куда-то под бумаги, под те же квитанции, к примеру.
     - Поздравляю, мисс Рэчел Холмс, - пробормотала Рэчел сквозь зубы и, придвинув стул, опустилась на него. - Вы превзошли в логике самого Шерлока Холмса. Кто-то определенно здесь побывал. Только кто? И что нам это дает?..
     Рэчел хорошо помнила, что, в отличие от отца, который не только запирал все ящики стола, но и убирал ключи в сейф, откуда она сама достала их после его смерти, Ирэн Грант никогда не запирала даже дверь своей комнаты. Таким образом, у каждого из множества посторонних - сотрудников похоронного бюро, оценщиков, служащих налогового управления и прочих, побывавших в доме в последние месяцы, - была по крайней мере теоретическая возможность побывать в ее спальне. Но что интересного могло быть в ее письменном столе?! Письма и приглашения, пачка старых квитанций, конверты, рождественские открытки, писчая бумага, около дюжины авторучек и карандашей, начатый ежедневник, в котором было от силы пять-шесть записей о предстоящих встречах и приемах, флакончик с остатками лака для ногтей и коробочка со всякими канцелярскими мелочами - кнопками, скрепками, резинками, - вот и все, что здесь было.
     Нахмурившись, Рэчел встала из-за стола, чтобы проверить ящики трельяжа, комода и ночного столика. И везде она натыкалась на тот же неестественный, образцовый порядок. Кто-то заглядывал и сюда, и этот кто-то был мужчиной - Рэчел поняла это по тому, как неловко, при всей своей аккуратности, неизвестный сложил лифчики и нижние рубашки матери.
     Слегка пожав плечами, Рэчел заглянула в гардеробную матери. Эта была довольно большая комната, с зеркалами во всю стену. Внушительных размеров платяной шкаф, похоже, в свое время заносили по частям - целиком он вряд ли бы пролез в узкую дверь. Кроме отделения для верхней одежды, в нем было еще несколько полок и выдвижных ящиков, которые Рэчел стала не спеша проверять. Но и здесь она не нашла ничего интересного.
     Заглянув в калошницу и пошарив в пыли под старыми вешалками для шляп, которые, очевидно, просто не успели вынести в подвал, Рэчел перешла к узкому и длинному, как стойка бара, туалетному столику у зеркала. Здесь в нескольких ящиках хранилась коллекция старинных кружевных носовых платков, которые ее мать собирала всю свою жизнь.
     В третьем по счету ящике, который она осмотрела, Рэчел обнаружила кое-что любопытное.
     Второе дно.
     В тайнике лежала пачка писем, туго перетянутая полинявшей розовой ленточкой.
     Держа письма в руках, Рэчел вернулась в спальню и снова села за стол. Смутное предчувствие вдруг овладело ею, но она все же заставила себя перерезать ленточку и достала из верхнего конверта исписанный с обеих сторон листок пожелтевшей, потертой по краям бумаги.
     Почерк показался ей незнакомым, но вот подпись, аккуратную подпись с курчавым росчерком в конце, она узнала сразу.
     "У каждого свои секреты... - вспомнила Рэчел. - Этот дом - кладбище секретов".
     Судя по дате, это первое письмо было написано и отправлено адресату всего через месяц после ее, Рэчел, появления на свет. Начиналось оно просто и без затей:
     "Дорогая, любимая Ирэн..."

***

     - Мне это не нравится, - сказал Эдам и, прищурившись, поглядел по сторонам.
     - Думаешь, мне нравится? - спросил Ник, пожимая плечами. - Но этот парень сказал, что будет сам выбирать место для встречи. Иначе никакой встречи не будет вообще.
     Эдам снова огляделся. Склад, где им назначил свидание человек Уолша, располагался в заброшенном помещении. Снаружи в самом разгаре был теплый весенний день, но в огромном ангаре было темно, сыро и холодно.
     - Взгляни-ка вон туда, - сказал Эдам, указывая на висячие лестницы и трапы, смонтированные почти под самым потолком склада. - Шлепнуть нас оттуда - пара пустяков. Достаточно, поставить там несколько опытных стрелков, и...
     - Наверху никого нет. Я проверял, - отозвался Ник.
     - Ты что, шутишь?! Здесь хватит места, чтобы спрятать эскадрилью боевых вертолетов, не говоря уже о двух-трех снайперах, которым достаточно...
     - Что-то ты сегодня разнервничался, - спокойно заметил Ник.
     - Да, Ник, ты чертовски прав - я нервничаю! А знаешь почему? Потому что моя жизнь только-только начинает налаживаться, и мне бы очень не хотелось, чтобы какой-нибудь болван с винтовкой все испортил.
     - Тогда лучше бы тебе отойти от света, - хладнокровно посоветовал Ник, который стоял в тени, прислонившись плечом к пустому деревянному контейнеру, в то время как Эдам остановился как раз под отверстием в крыше, сквозь которое проникал в ангар сноп солнечных лучей.
     - У тебя что, совсем нет нервов? - удивился Эдам, делая шаг в сторону.
     - Есть, просто их не так много, чтобы на них жаловаться.
     Оба говорили очень тихо, и, несмотря на взвинченный тон Эдама, чувствовалось, что и он, и Ник вполне справляются с волнением и тревогой. Впрочем, им было не впервой подвергать свою жизнь опасности.
     - Меня очень беспокоит, что мы так и не сумели опознать второго человека, который следил за мной и Рэчел, - неожиданно сказал Эдам.
     - Если только Макс нам с перепугу не наврал, - насмешливо отозвался Ник.
     - Думаю, он сказал правду. Первый, кого он засек, это, конечно, Саймон, но второй... Высокий, светловолосый, хорошо одетый... Не коп, не фэбээровец...
     - Это Макс так считает. А Максу я бы не стал особенно верить. Хотя бы потому, что он сделал это важное признание, когда ты держал его за горло.
     - Но ведь и ты не уверен на все сто процентов, что Макс солгал! - нетерпеливо перебил Эдам. - А это означает, что в нашей игре, вероятно, участвует еще один игрок, о котором мы совершенно ничего не знаем. - Он неожиданно нахмурился. - Послушай, быть может, ты просто не удосужился мне сказать...
     Ник сложил руки на груди.
     - Ты нервничаешь, - сказал он категорическим тоном. - Нет, Эдам, я ничего от тебя не скрываю. Если бы я счел нужным ввести в дело дополнительные силы, ты узнал бы об этом в тот же день, даже в тот же час. Но я знаю не больше твоего.
     Эдам пристально посмотрел на друга, потом удовлетворенно кивнул.
     - О'кей, извини.
     Последовала продолжительная пауза, потом Ник снова подал голос.
     - А это не может быть один из людей Уолша? Он мог бы пустить за вами "хвост" просто для страховки. Или для того, чтобы использовать удобный момент, если кто-то из вас вдруг допустит ошибку.
     - Возможно, ты и прав, но я думаю, что в этом случае Уолш использовал бы кого-то, кому он доверяет. Скажем, одного из своих головорезов. Но у Макса на них глаз наметанный - если он и способен кого-то узнать, так это профессионального убийцу. Макс достаточно накуролесил, чтобы опасаться этих парней, - я, кажется, уже говорил, что он боится тюрьмы только потому, что там его в первый же день поставят на ножи.
     - В таком случае, - рассудительно сказал Ник, - у нас только один выход: решить эту головоломку прежде, чем нас успеют застать врасплох.
     - Да.
     Оба снова погрузились в молчание, и никто из них не проронил ни слова до тех пор, пока снаружи не раздался шум автомобильного мотора.
     - Ты уверен, что этот парень не будет возражать против моего присутствия? - спросил Эдам, отступая в тень.
     - Уверен. Сэмми слишком многим мне обязан - он не стал бы возражать, даже если бы я притащил с собой окружного прокурора.
     Еще минуты две они ждали. Потом створка ворот со скрежетом приоткрылась, и в ангар проскользнул худой мужчина примерно одного с Ником возраста.
     - Привет, Сэмми! - негромко окликнул его Ник. Сэмми посмотрел в его сторону, заметил Эдама и попятился.
     - Кто это с тобой? - спросил он с тревогой.
     - Мой друг, ему можно доверять. А где твой друг - тот, кого ты обещал привести?
     - Боюсь, мы его больше не увидим. - Голос Сэмми звучал ровно и монотонно, но под этим преувеличенным спокойствием угадывался панический ужас.
     - Почему ты так решил? - Ник не сдвинулся с места, и голос его не дрогнул, но Эдам догадался, что он тоже встревожен.
     - Я заехал за ним, чтобы привезти сюда, - мы так условились. Он живет... жил неподалеку от Арлингтона: знаешь, тихий такой, респектабельный райончик... Но когда я подъехал, я увидел возле дома полицейские машины и коронерскую труповозку... - Сэмми судорожно сглотнул, дернув острым кадыком.
     - Кому ты рассказывал, что он собирается развязаться с Уолшем? - резко спросил Эдам.
     - Я? Никому... - Сэмми испуганно вжал голову в узкие плечи. - Может быть, он... Я не знаю. Мне он говорил только то, что я уже сказал Нику, - что он боится уйти, но еще больше боится остаться. И еще что он много знает о делах Уолша, особенно об аферах, которые Джордан провернул здесь, в Ричмонде. Мой друг... - Сэмми упорно не называл своего знакомого по имени, хотя после убийства, о котором он рассказал, установить это было проще простого. - ...Он понимал, что жить ему осталось недолго, если он не заручится чьей-то поддержкой, и тогда я шепнул ему про Ника... Я разговаривал с ним, как я тебе говорил, - теперь Сэмми обращался уже непосредственно к Нику. - Я сказал ему, что у тебя есть связи и что ты сумеешь защитить его, кто бы за ним ни охотился. Сперва он колебался, но однажды он сказал, что согласен, потому что совершил ошибку и Уолш про это узнал. Он намекал на какие-то вещественные доказательства, из-за которых Уолш разрежет его на куски, и...
     - Вещественные доказательства? - Теперь уже и Ник не выдержал - голос, которым он задал этот вопрос, прозвучал резко.
     Сэмми испуганно заморгал.
     - Да, да... Он сказал, что несколько недель назад, когда он делал для Уолша какую-то работу, ему в руки попал компьютерный компакт-диск. И этот идиот взял его!..
     - Что было на диске?
     - Информация! Чертова уйма информации. Взятки, отступные, номера секретных счетов - все. Заказные убийства, их исполнители, списки подкупленных судей и копов, свои люди в правительстве штата и так далее, и так далее. В отдельных файлах были запротоколированы ричмондские операции Уолша - все, с самого начала. Вот уже несколько десятков лет Уолш был некоронованным королем этого города, Ник.
     - Но он приехал сюда всего несколько месяцев назад, - с сомнением сказал Ник. - До этого он никогда не бывал в Ричмонде.
     - Это ничего не значит. Он... он присутствовал здесь... в духе.
     - Тоже мне Иисус Христос... - пробурчал Эдам.
     Сэмми кивнул.
     - Если эта информация станет известна, Уолшу конец. И не только ему одному - вместе с ним пойдут ко дну многие и многие, в том числе и самые большие шишки. Если бы только он не трогал этот проклятый диск! - внезапно вырвалось у него.
     - Его все равно бы прикончили, - жестко сказа, Ник и сразу же спросил:
     - А ты точно знаешь, что у него действительно были все эти сведения?
     - Он показывал мне какой-то компакт-диск - вот и все, что я знаю. - Сэмми пожал плечами. - Он сказал...
     Он внезапно замолчал и насторожился, прислушиваясь.
     - Что?
     - Когда мы с ним разговаривали вчера вечером, мой друг сказал, что, если с ним что-нибудь случится, я должен буду отвезти тебя в одно место и... может быть, диск будет там.
     - Сэмми!.. - Ник осклабился, обнажая в улыбке крепкие, чуть желтоватые зубы - зубы хищника.
     - Клянусь, Ник! - Сэмми прижал к груди по-женски узкую ладонь. - У меня просто нет доступа в то место, где хранится диск. Но мой друг сказал, что ты сможешь взять его - тебе это будет проще простого. Он специально выбрал это место, когда я рассказал ему про тебя.
     - Если ты врешь, Сэмми, я...
     - Это правда, Ник. Богом клянусь! Разве я не обязан тебе жизнью? Разве я не поклялся, что когда-нибудь верну тебе долг? И вот - ты позвонил, и я сразу приехал. Ты можешь доверять мне, Ник.
     - Надеюсь, что так, Сэмми. Очень надеюсь,
     - Мне это не нравится, - вставил Эдам. - Это похоже на ловушку.
     - Нет же!.. - с оскорбленным видом воскликнул Сэмми. - Я же говорю - я обязан Нику жизнью.
     - Ты можешь и не знать об этом, Сэмми, - спокойно заметил Ник. - Уолш мог просто использовать и тебя, и твоего друга.
     На мгновение Сэмми задумался, потом отрицательно покачал головой.
     - Нет. Я уверен в нем - он не мог...
     - О'кей. - Ник вздохнул. - Тогда скажи, куда твой друг спрятал диск?
     Сэмми неожиданно повернулся и, прежде чем Ник успел его остановить, быстро зашагал к выходу.
     - Идем, - позвал он, обернувшись. - Я должен не просто сказать, где он, - я должен сам отвезти тебя туда.
     - Сэмми!...
     Но Сэмми был уже у входных ворот. Он широко распахнул их, и его худая фигура четко обрисовалась на фоне светлого прямоугольника.
     И в этот момент грохнул выстрел. Когда Эдам и Ник побежали к воротам, убийцы и след простыл - они поняли это по пронзительному скрипу покрышек по асфальту. Сэмми лежал в луже собственной крови. Его лицо было белым как бумага, и Ник с Эдамом переглянулись - обоим было ясно, что Сэмми осталось жить всего несколько минут.
     - Черт побери!.. - пробормотал Эдам сквозь зубы, а Ник опустился на колени рядом с Сэмми.
     - Ник... - Сэмми поднял руку и схватился окровавленными пальцами за лацкан его пиджака. - Слушай...
     Ник наклонился к нему совсем низко, так что его ухо оказалось всего в дюйме от посиневших губ Сэмми.
     - Говори, я слушаю!..
     Сэмми что-то прошептал, потом его рука упала, а остекленевший взгляд уперся в небо. Он был мертв.
     - Ну что? - нетерпеливо спросил Эдам, глядя, как Ник медленно встает с колен и отряхивает брюки. - Что он сказал? Ты слышал?
     Ник посмотрел на него тяжелым, немигающим взглядом.
     - Слышал. Мы выходим на финишную прямую.

Глава 18

     Рэчел потребовалось около часа, чтобы прочесть все письма. Она не хотела этого делать - они обжигали ей душу гораздо сильнее, чем Рэчел могла предположить. И все же она сумела заставить себя дочитать их до конца. В этом доме не должно быть секретов и тайн - так она решила.
     "Почему ты не сожгла их, мама?"
     Это были любовные письма. Любовные письма ее дяди к ее матери. Судя по датам, роман между ними вспыхнул всего через несколько месяцев после рождения Рэчел, в то лето, когда Кэмерон приезжал на каникулы после окончания колледжа. Продолжался он недолго - полгода или около того, но оба испытывали друг к другу подлинную страсть, которая не знала ни ограничений, ни преград.
     Единственное, что хоть как-то успокоило Рэчел, это то, что роман между ее матерью и Кэмероном начался после ее рождения, иначе найденные письма добавили бы ей сомнений. Правда, в своих письмах Кэмерон уверял Ирэн, что любит ее уже давно, однако тут же он писал, что открыто заговорить о своей любви решился только сейчас, только после того, как у нее появился ребенок.
     Рэчел, правда, было не совсем понятно, при чем тут она и почему ее дядя так долго молчал, однако раздумывать на эту тему она не хотела. С нее было вполне достаточно того, что она - не дочь Кэмерона.
     Из писем также следовало, что активной стороной был именно Кэмерон. Это он умолял Ирэн Грант бросить мужа и уйти к нему. Он обещал сделать ее счастливой, дать ей все, что она захочет, лишь бы она рассталась с человеком, которому она была не нужна и который уделял ей гораздо меньше внимания, чем своему бизнесу.
     С последним утверждением Рэчел не могла согласиться, хотя и припоминала, как ее мать пыталась привлечь мужа к участию в светской жизни, которая так нравилась ей и которой он почти демонстративно пренебрегал. Тогда - в далеком детстве и в юности - Рэчел не очень-то задумывалась о том, что может быть подлинной причиной этих споров, которые и спорами-то назвать было нельзя: ее мать просто предлагала отцу пойти с ней на прием или на благотворительный вечер, он спокойно отказывался, а она так же спокойно выражала свое разочарование. Ни один из них не выходил из себя и, казалось, не очень-то расстраивался, тем более что отказы Дункана не мешали Ирэн ходить на званые вечера и приемы: для этого всегда можно было найти сопровождающего из числа старых (часто - в буквальном смысле) друзей или дальних родственников, которые могли пойти с миссис Грант куда угодно, не компрометируя ее и не давая пищи для сплетен.
     Но сейчас Рэчел невольно спросила себя: не были ли и они любовниками Ирэн?
     Думать так о родной матери ей было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать.
     Сколько она себя помнила, у ее родителей всегда были раздельные спальни. Правда, отец и мать всегда относились друг к другу очень тепло, однако теперь Рэчел понимала, что это была скорее дружеская привязанность, чем настоящая супружеская любовь, не говоря уже о какой-либо страсти.
     Быть может, задумалась она, в этом все дело? Быть может, Ирэн не хватало именно романтики, пылкой страсти, которой не давал и не мог ей дать практичный и расчетливый Дункан Грант с его шотландскими корнями?
     Почему же тогда она вышла замуж за него, а не за его брата, который, в отличие от Дункана, пошел не в отца, а в мать и был романтичным, эмоциональным, порывистым