лапы и вытряхивая снег  из
ярко-рыжей шерсти, - мы позвоним в охранную  компанию  и  установим  эту
самую подсветку. И повесим замок на ворота.
   Ее голос звучал  спокойно,  но  она  все  еще  слышала  бешеный  стук
собственного сердца и ощущала под  ложечкой  холод  и  сосущее  ощущение
тревоги, всегда появлявшееся после встречи с Гэри.
   Ей было страшно. Ненавистное ощущение,  периодически  посещавшее  ее.
Снова на память пришло предсказание Алекс Мелтон. +++
   "Не хочу вас пугать, Эбби, но вы  должны  соблюдать  осторожность.  Я
видела ваше возможное будущее, и оно... ничего хорошего в нем нет. Может
случиться... я видела, как он убивает вас, Эбби. Я не видела его лица  и
не знаю, кто он такой, но он был взбешен, сыпал проклятиями и держал вас
за горло.
   - Что? Что вы говорите?
   - Простите, простите меня. Мне так жаль. Вы должны быть осторожны. Он
сумасшедший, душевнобольной, и он убьет вас, если только...
   - Если только?
   - Будущее может меняться, Эбби. Даже пророчества  -  это  всего  лишь
толкования того, что видит прорицатель".

   Таково было предупреждение Александры Мелтон. Больше  она  ничего  не
захотела сказать.  Так  как  Эбби  всего  за  несколько  дней  до  этого
вышвырнула из дому своего драчливого мужа, она была склонна верить,  что
старая женщина прочувствовала  и  истолковала  ее  собственный  страх  и
волнение, что "пророчество" проистекает именно из этого источника.
   И все же она держалась настороженно, оглядывалась на каждом шагу.  Не
забывая о склонности Гэри к насилию, Эбби не сомневалась,  что,  если  у
Александры  и  было  прозрение  будущего,  сумасшедшим  в  ее   видении,
несомненно, мог стать только он, Гэри.
   И в этом убеждении она пребывала до тех самых пор, пока, по выражению
Мэтта, убийца не начал резать женщин. Теперь ей приходилось опасаться не
только своего бывшего мужа, но практически каждого встречного мужчины.
   С такими невеселыми мыслями Эбби отправилась  спать  в  эту  ночь.  И
когда Брайс взглянул  на  нее  умоляющими  глазами,  она  позволила  псу
растянуться на одеяле рядом с собой, что он и сделал с великой радостью.
   Всю ночь она обнимала его за шею.

25 февраля 1999 г.

   Утром Кэсси проснулась с непривычным для себя ощущением  ожидания.  В
комнате было необыкновенно светло, это  означало,  что  за  ночь  выпало
много снега. Ее сон в эту ночь оказался неожиданно крепким, глубоким  и,
насколько ей помнилось, лишенным сновидений. Впервые за долгое время она
чувствовала себя по-настоящему отдохнувшей.
   Вечер, проведенный с Беном, был... удивительным. Как он сам  заметил,
ей  не  требовалось  держаться  с  ним  настороже,  ограждать  себя   от
нежелательных контактов, но в то самое время, как  ее  "шестое  чувство"
мирно отдыхало, остальные пять разыгрались с  невиданной  прежде  силой.
Она с необычайной остротой ощущала его присутствие, его голос, движения,
жесты, улыбку.
   Особенно его улыбку.
   И еще она странным образом ощущала взаимный интерес с его стороны. Ей
это казалось странным, потому что для нее подобное ощущение было  чем-то
совершенно новым, неожиданным и непривычным.
   Всю свою сознательную жизнь Кэсси приходилось иметь дело - хотя всего
лишь на эмоциональном уровне - с агрессивно настроенными мужчинами.  Она
привыкла погружаться в их сознание, такова  была  ее  работа.  Возможно,
именно по этой причине у нее лишь изредка возникал личный интерес (да  и
то весьма мимолетный) к кому-либо из  представителей  мужского  пола.  И
всякий раз, когда естественные порывы и потребности  молодого  здорового
женского тела заявляли о  себе,  ей  без  труда  удавалось  подавить  их
сознательным усилием воли.
   Когда весь сексуальный опыт женщины сводится к леденящим душу образам
жестокого насилия, страха, страдания, агонии и смерти, у нее  нет  иного
выхода, кроме полного отторжения самой  мысли  о  возможной  близости  с
мужчиной.
   Находясь  в  искусственной  изоляции  от  заложенных  самой  природой
естественных инстинктов,  Кэсси  чувствовала  себя  глупой,  неумелой  и
неопытной во всем,  что  касалось  физической  стороны  отношений  между
мужчиной и женщиной.
   Бена влекло к ней, в этом у нее не было сомнений. О себе Кэсси  знала
точно: ее влекло к нему. Инстинкты, язык которых  она  сама  понимала  с
трудом, подсказывали ей, что это влечение стремительно нарастает  и  что
пройдет совсем немного времени...
   Прежде чем что? Прежде чем они окажутся вместе  в  постели?  Влюбятся
друг в друга? Прежде чем он подхватит ее и унесет  в  какую-то  дурацкую
волшебную сказку, хотя она не верила в сказки с восьмилетнего  возраста,
а может, и вообще никогда не верила?
   Кэсси  со  вздохом  отбросила  одеяло  и   села;   прежнее   ощущение
счастливого  ожидания  куда-то  улетучилось.   "Ты   ведешь   себя   как
законченная идиотка", -  сказала  она  себе.  Впервые  она  оказалась  в
обществе красивого и обаятельного мужчины, чей ум был для нее закрыт. Он
проявил к ней всего лишь обычное вежливое внимание, а она уже вообразила
себе бог весть что.
   Бен нуждался в ее помощи,  чтобы  поймать  маньяка,  угрожавшего  его
родному городу, и никаких других причин поддерживать с ней знакомство  у
него не  было.  Он  был  предан  городу  и  его  жителям,  он  ненавидел
свихнувшегося  убийцу,  а  ее  телепатические  способности  можно   было
использовать, чтобы спасти первых и уничтожить второго.
   Только и всего.
   Придя к такому выводу, Кэсси решила больше об  этом  не  думать.  Она
встала и оделась, разогрела кофе, натянула сапоги  и  позвала  Макса  на
утреннюю пробежку.
   Снегу намело в четыре дюйма толщиной: не так много, чтобы трудно было
ходить, но достаточно, чтобы  укрыть  поникшую  жухлую  траву  на  полях
белоснежным  пуховым  одеялом.  Голые  ветви  лиственных  деревьев  были
покрыты тонкой корочкой льда, а  сосны  несли  на  своих  прогибающихся,
словно от усталости, вечнозеленых ветвях царственную белую опушку.
   Кэсси сначала наблюдала за Максом, весело носившимся  вокруг  нее  по
заснеженному  полю,  а  потом  подняла  взгляд  на  горы.   Райанз-Блафф
угнездился в лощине у самого хребта Аппалачей; в  обычное  время  горная
гряда радовала глаз и почти всегда представала взору,  окутанная  легкой
дымкой, но в этот день угрюмый зеленовато-бурый  покров  горных  склонов
был усыпан снегом, в чистом морозном воздухе они,  казалось,  подступали
ближе, грозно нависая над долиной.
   Довольная улыбка сошла с лица  Кэсси,  пока  она  смотрела  на  горы.
Впервые  она  ощутила,  что  в  них  таится  угроза.  Глухие,   мрачные,
непроницаемые, они взирали на прилепившийся внизу городок чуть ли не  со
злобой.
   Они следили за ней.
   В точности как в кухне Айви Джеймсон, она почувствовала  стеснение  в
груди - сперва  едва  заметное,  но  постепенно  усиливающееся.  Ледяное
дыхание  земли  поднималось  волной,  проникая  в  ее  теплые   сапожки,
прокатываясь по всему телу и оставляя за собой холод и дрожь.
   Белоснежный ландшафт, окружавший  ее,  окрасился  в  грязновато-серый
оттенок, словно покрылся смогом,  глухой  гул  у  нее  в  ушах  сделался
громче. У нее возникло ощущение чего-то трепещущего, бьющего крыльями, и
это нечто пыталось проникнуть  в  нее,  причем  его  прикосновение  было
холодным, как могила.
   Ощущения показались ей такими тревожными  и  незнакомыми,  что  Кэсси
растерялась, не зная, что предпринять. Ей было страшно опустить защитные
барьеры, открыться и впустить неизвестно откуда  взявшееся  таинственное
"нечто" в свое сознание. Но, как она ни  была  напугана  и  насторожена,
предыдущий опыт давно уже  научил  ее,  что  любая  попытка  бороться  с
возможным контактом лишь продлит ожидание и может лишить ее сил.  Ей  не
хотелось утратить способность управлять происходящим.
   Если она вообще еще обладает такой способностью.
   Кэсси сделала глубокий вдох и медленно выпустила  воздух  из  легких,
глядя, как он превращается в морозное облачко у нее перед глазами. Потом
она закрыла глаза и распахнула душу навстречу  тому,  что  требовало  ее
внимания.

***

   Бен в сердцах швырнул пластиковый пакет на стол шерифа Данбара.
   - Кэсси по доброте душевной не рассердилась, но я тебя  очень  прошу,
Мэтт: побереги свое чувство юмора до другого случая.
   - Прошу прощения? - переспросил Мэтт с видом воплощенной любезности.
   - Не разыгрывай Красную Шапочку, тебе это  не  к  лицу.  Этот  лоскут
когда-то был твоей бойскаутской униформой.
   Мэтт удивленно поднял  брови  и  проводил  Бена  взглядом,  пока  тот
усаживался на стуле для посетителей.
   - Неужели она это просекла?
   - Она это просекла. Она сказала, что эта тряпка свидетельствует  лишь
о том, что у тебя есть чувство юмора, - в чем она прежде сомневалась.
   Мэтт не мог удержаться от улыбки, но в тот же самый момент его  брови
озабоченно сошлись на переносице.
   - Она сразу сказала, что тебя это вряд  ли  убедит,  -  заметил  Бен,
глядя на друга проницательным взглядом, - но по  крайней  мере  заставит
задуматься. Ради всего святого, Мэтт, какого лешего тебе еще нужно?
   Пропустив вопрос мимо ушей, Мэтт сказал:
   - Монеты не вывели нас  на  след.  Во-первых,  все  коллекционеры,  с
которыми нам удалось потолковать на сегодняшний  день,  старше  среднего
возраста. Все благополучно женаты, у всех есть дети. И ни один из них не
привлекался даже за не правильную парковку!
   - Другими словами, ни один из них не  соответствует  психологическому
портрету.
   - Если принять за чистую монету психологический портрет.
   - А сколько еще ты намерен упорствовать? И когда  наконец  признаешь,
что мы имеем дело с серийным убийцей?
   Мэтт поколебался, но в конце концов сокрушенно вздохнул:
   - Может, я и упрям, но я все-таки не осел, Бен.
   Единственное, что объединяет все три жертвы, это их пол и цвет  кожи,
да еще тот факт, что мы не можем  обнаружить  в  их  прошлом  ни  одного
врага, настолько злобного и мстительного, чтобы иметь веский  мотив  для
убийства. А это означает, что их скорее всего убил  кто-то  посторонний,
тот, с кем они были едва знакомы.
   - Что, в свою очередь, указывает на серийного убийцу.
   - Никакой  другой  возможности  я  не  вижу,  разрази  меня  гром!  -
взорвался Мэтт. - Когда-то их называли безмотивными убийствами,  ты  это
знал? До того как был изобретен термин "серийное убийство". Нет на свете
более  трудно  раскрываемого  преступления,  потому  что  не  существует
осязаемой связи между убийцей и жертвой.
   Бен кивнул:
   - Я кое-что прочел по этому предмету, особенно после  смерти  Айви  и
Джилл. Похоже, ты тоже даром времени не терял.
   - Да только все без толку. Практически все, что у меня  есть,  -  это
тот  жалкий  "психологический  портрет",  предложенный   твоей   нервной
дамочкой после убийства Бекки. Белый  мужчина  от  двадцати  четырех  до
тридцати двух, возможно, одинокий и  не  имевший  сексуального  опыта  с
женщиной, возможно, переживший трудное детство под  властью  одного  или
обоих  деспотичных  родителей.  Возможно,  страдает  импотенцией.   Черт
побери, я, возможно, здороваюсь с этим парнем каждый день, сам  того  не
подозревая!
   Бен прекрасно понимал чувства шерифа, потому что сам испытывал то  же
самое.
   - А хуже всего то, - мрачно продолжал Мэтт, - что вчера я уже  трижды
слышал от трех разных людей слова "серийный убийца", и как только пойдет
такой слух, весь город с ума сойдет. Мало нам того, что убийца бродит на
свободе, скажи людям, что это серийный убийца, и они просто  сорвутся  с
катушек. Все равно как выйти на пляж и закричать: "Акулы!"
   -  Большинство  женщин,  насколько  я  заметил,  ведут   себя   очень
осторожно, - примирительно вставил Бен. - Это уже кое-что. За всю неделю
я не встретил ни одной, идущей в одиночку.
   Мэтт хмыкнул:
   - Тут особенно хвастать нечем, Бен. Голая правда состоит в  том,  что
мы ни на шаг не приблизились к раскрытию дела с тех пор, как была  убита
Бекки. Ты не хуже меня знаешь: чем  дольше  мы  блуждаем  впотьмах,  тем
меньше у нас шансов вообще поймать этого гада. Мы  ловим  убийц,  потому
что они оставляют улики, которые нам удается расшифровать, или совершают
промахи; этот не сделал ни того, ни другого. Может быть, он снова  убьет
и  при  этом  обнаглеет  настолько,   что   оставит   нам   какие-нибудь
доказательства своей вины. А может, ему хватит трех смертей, и сейчас он
просто сидит и смотрит, как мы суетимся.
   - Кэсси считает, что он на этом не остановится.
   - Вот дерьмо! - В голосе  шерифа  слышалось  не  столько  отвращение,
сколько отчаяние.
   Стараясь говорить как можно спокойнее, Бен заметил:
   - Если мы собираемся воспользоваться  ее  способностями,  действовать
надо немедленно. Чем дольше это тянется, тем выше вероятность того,  что
этот ублюдок  застигнет  Кэсси  у  себя  в  мозгах  и  поймет,  что  она
представляет для него угрозу.
   Мэтт угрюмо взглянул на него:
   - Я вижу, ты знакомился с литературой не только о  серийных  убийцах,
но и об экстрасенсах тоже. Бен не стал этого отрицать.
   - Все эксперты сходятся в том, что некоторые люди обладают повышенной
чувствительностью к электромагнитной энергии  мозга.  По  тем  или  иным
проводящим каналам  они  способны  подключаться  к  энергии,  излучаемой
сознанием других людей, и читать их мысли,  интерпретировать  зрительные
образы и даже эмоции.
   - Что ты имеешь в виду под "проводящими каналами"?
   Это больше смахивало на науку, чем на обычное  шарлатанство,  поэтому
Мэтт был склонен прислушаться.
   - То, что Кэсси называет контактами. Физическое прикосновение -  либо
к человеку, либо к предмету, до  которого  он  дотрагивался.  Это  самый
распространенный  вид  контакта.  Экстрасенсам   очень   редко   удается
подключиться к чужому  разуму,  не  вступая  в  физический  контакт.  Но
существует совсем небольшая группа экстрасенсов (и я думаю, что Кэсси  в
нее входит), умеющих сохранять контакты. Я хочу сказать, что после того,
как первичный контакт - более или менее продолжительный - имел место, он
оставляет за собой что-то вроде контурной карты: тонкий,  едва  заметный
энергетический след между двумя умами. После этого экстрасенс может идти
по следу, когда пожелает. - Бен вздохнул. - К  сожалению,  существует  и
обратный путь: искомый объект может заметить связь и даже проследить  ее
обратно к экстрасенсу.
   - Даже если он сам не экстрасенс? - спросил Мэтт.
   - Есть предположение, что все дело в сознании серийного  убийцы.  Оно
настолько патологично, что  его  мысли  в  буквальном  смысле  "стреляют
вхолостую", и тогда электромагнитная энергия изливается в мозг,  вызывая
изменения   на   молекулярном   уровне.    Известно,    например,    что
черепно-мозговая травма может пробудить к жизни скрытые  экстрасенсорные
способности. Точно  так  же  действуют  и  эти  "холостые  выстрелы".  С
течением времени серийный убийца может, по сути, сам стать экстрасенсом.
Если это верно,  то  убийца  со  временем  научится  прослеживать  путь,
ведущий к ней.
   - Если только прежде не прочтет ее имя в газете, - проворчал Мэтт.
   Бен с ним согласился.
   - Это еще один рискованный момент, и  притом  куда  более  вероятный.
Рано  или  поздно  пройдет  слух,  что  Кэсси  экстрасенс  и  мы  с  ней
сотрудничаем.
   - Какой приятный подарок к следующим выборам!
   - Если к тому времени мы упрячем убийцу за решетку,  -  напомнил  ему
Бен, - вряд  ли  избиратели  будут  интересоваться  тем,  как  мы  этого
добились.
   - Может, оно и так. Но пока этого не случилось, нам  не  укрыться  от
всеобщего внимания. И твоя леди-экстрасенс окажется как раз посередке!
   - Перестань называть ее моей леди. Ты прекрасно знаешь, как ее зовут.
   - А ты что, обиделся? - усмехнулся Мэтт.
   - Дело не во мне. Так ты обратишься к Кэсси за помощью или нет?
   - Придется, - довольно легко уступил Мэтт. Бен с удивлением посмотрел
на друга:
   - И давно ты принял такое решение?
   Мэтт ощупал пластиковый пакетик, все еще лежавший перед ним на столе.
   - Когда ты сказал мне, что она распознала в этой  тряпке  кусок  моей
бойскаутской формы. Каким-то непостижимым  образом  она  узнала  правду.
Принимая во внимание все остальное, этого довольно, чтобы мне захотелось
узнать, что еще она знает.
   - Давно пора.
   - Ну чего ты на меня уставился? Давай звони ей.

***

   На первых порах Кэсси ничего не  ощущала,  кроме  холода.  Ни  зимний
ветер, ни морозная свежесть снега не шли ни в  какое  сравнение  с  этим
холодом: он был абсолютным, всепроницающим. Вот так,  смутно  подумалось
ей, съеживается человеческая плоть, соприкоснувшись с бездонным дыханием
вселенной. У нее возникло странное ощущение, будто даже кровь в ее жилах
замедляет ход, превращается в талый снег под воздействием холода.
   Трепет  бьющихся  крыльев  вернулся,  усилился  на  мгновение,  потом
пропал, и она почувствовала что-то другое.
   Кого-то другого.
   Кэсси медленно открыла глаза. Воздух вокруг нее оставался туманным  и
серым. Она различала в отдалении отчаянный лай собаки, но не видела  ее.
Она медленно повернула голову к лесу, казавшемуся особенно темным  из-за
преобладания раскидистых сумрачных сосен над голыми в  эту  зимнюю  пору
лиственными деревьями.
   На опушке под деревьями стояли люди.
   Их было не  меньше  дюжины,  в  основном  женщины,  но  попадались  и
мужчины, один - совсем еще подросток. Они смотрели на нее сурово, с  тем
же бесконечным  упреком,  который  за  несколько  дней  до  этого  Кэсси
прочитала в глазах Айви Джеймсон, когда увидела ее  сидящей  на  полу  в
кухне.
   Когда они двинулись к ней, Кэсси увидела раны. У одной  женщины  было
разорвано горло. Череп другой был размозжен, страшная  вмятина  с  одной
стороны говорила об ударе тяжелым  предметом,  нанесенном  с  чудовищной
силой. Один мужчина нес свою собственную окровавленную руку,  отделенную
от тела, другой зажимал жуткую рану, тянущуюся от груди до самого паха.
   Они упорно шли вперед, прямо к ней, выдвигаясь из лесной тени в поле,
заполненное снегом и серым туманом; невероятный  холод  исходил  от  них
волнами, от которых в воздухе дрожало марево.
   Они не оставляли следов на снегу.
   Кэсси услыхала слабый захлебывающийся стон и  вдруг  поняла,  что  он
исходит из ее собственного горла - жалкая замена  пронзительного  крика,
который так и не вырвался из ее груди, несмотря на все усилия. Она  была
заморожена, скована льдом. Она не могла  убежать  или  попятиться,  даже
вскинуть руку, чтобы защитить себя, и то не могла.
   Все, что она могла, это стоять и  смотреть,  как  они  подходят,  как
тянутся к ней.
   Чтобы схватить ее.

Глава 11

   Открыв глаза, Кэсси не сразу поняла, где находится  и  как  она  туда
попала. Черепичный потолок над головой показался ей смутно  знакомым,  и
она в конце концов сообразила, что точно такой же был в доме тети Алекс.
   То есть в ее доме.
   Странно. Последнее, что  она  помнила...  это,  как  встала  утром  с
постели. Сварила кофе - она слышала его аромат  -  и  пошла  погулять  с
Максом. А потом...
   Ничего.
   - Итак, вы очнулись.
   Кэсси  повернула  голову  на  голос,  и  действительность  сразу   же
вернулась  к  ней.  Она  лежала  -  вернее,  полусидела  -  на   диване,
откинувшись на подушки, и ощущала такой нечеловеческий холод, что все ее
тело сотрясалось от озноба, несмотря на шерстяное  одеяло,  которым  она
была укутана.
   Шериф стоял у камина, в котором весело полыхал огонь. Опираясь плечом
на каминную полку и засунув руки в карманы, он косился одним  глазом  на
крупного пса, а тот сидел в двух шагах и не скрывал своей враждебности.
   - Бен не успел нас познакомить, - сухо сообщил ей Мэтт,  увидев,  что
она в недоумении переводит взгляд с него на собаку. - Слава  богу,  этот
зверь хоть его признал, а то он не подпустил бы к вам ни одного из нас.
   - Не подпустил ко мне? А где я была? - Кэсси показалось,