покупают. Вот им и давай лучшие арбузы да по минимальной  цене.  Их
немного, но они о тебе славу разносят, рекламу тебе делают,  мол,  чест-
ный, точный и арбузы сладкие. Они тебе очередь  формируют.  Раз  две-три
возле тебя стоят, значит, десять других вслед им пристроются. Но это уже
покупатели одноразовые. Им-то и давай обычные арбузы похуже, а бери мак-
симум с них. Понял?
   Картон с ценами он над моей головой приладил. Со стороны не видно, но
стоит мне голову вверх задрать, вроде цену вычисляя, - все  цены  передо
мной.
   Так и пошла торговля. Быстро да с доходом. Хороши арбузы! Ах, хороши!
Подходи, налетай! Через день окрестные домохозяйки меня узнавать  стали.
Улыбаются. Я им арбузы по минимальной цене - улыбаюсь. Всем остальным  -
по максимальной, тоже улыбаюсь.
   С одного покупателя - доли копеечки. С другого тоже.  Вдруг  я  понял
выражение, что деньги к деньгам липнут. Не обманывал я людей, просто до-
ли копейки в свою пользу округлял, но появились  в  моем  левом  кармане
трешки мятые, рубли рваные, иногда и пятерки.
   Подсчитаю доход - все лишние деньги у меня. Сдам колхозу выручку, а в
моем собственном кармане все прибывает. Появилась  в  кармане  хрустящая
десятка. Пошел я к дяде Мише, протягиваю.
   - Спасибо, дядя Миша, - говорю. - Научил, как жить.
   - Дурак, - говорит дядя Миша, - вон милиционер стоит. Ему  дай.  А  у
меня и своих достаточно.
   - Зачем же милиционеру? - дивлюсь я.
   - Просто так. Подойди и дай. От тебя не убудет. А милиционеру  прият-
но.
   - Я же преступления не совершаю. Зачем ему давать?
   - Дай, говорю, - дядя Миша сердится. - Да  когда  давать  будешь,  не
болтай. Просто сунь в карман и отойди.
   Пошел я к милиционеру. Суровый стоит. Рубаха на нем серая,  шея  пот-
ная, глаза оловянные. Подошел к нему прямо вплотную. Аж страшно. А он  и
не шевелится. В нагрудный карманчик ему ту десятку, трубочкой свернутую,
сунул. А он и не заметил. Стоит, как статуя, глазом не моргнет.  Не  ше-
лохнется. Пропали, думаю, мои денежки. Он и не почувствовал, как  я  ему
сунул.
   На следующее утро тот милиционер снова на посту: "Здравствуй,  Витя",
- говорит.
   Удивляюсь я. Откуда б ему имя мое знать?
   - Здравствуйте, гражданин начальник, - отвечаю.
   А каждый вечер машина из колхоза приезжала.  Отвалят  мужики  две-три
тонны арбузов на новый день, а я за прошедший  день  отчет  держу:  было
ровно две тонны; продал 1816 кг, остальные не проданы - битые  и  мятые,
их 184 кг. Вот выручка - 308 рублей 72 копейки.
   Взвесят мужики брак, в бумагу запишут, и домой поехали. А я битые ар-
бузы корзиной через весь базар на свалку таскаю. За этим  занятием  меня
дядя Миша застал. Охает, кряхтит, моей тупости дивится. Отчего, говорит,
ты тяжелую грязную работу делаешь, да еще и без всякой для себя прибыли?
   - Какая от них польза? - удивляюсь я. - Кто же их, гнилые  да  битые,
купит?
   Опять он сокрушается, глаза к небу закатывает. Продавать, говорит, их
не надо. Но и таскать их на свалку тоже не  надо.  Оставь  их,  сохрани.
Придет завтра контроль, а ты их и покажи второй раз, да вместе  с  теми,
что завтра битыми окажутся. Продашь ты завтра допустим 1800 кг, а  гово-
ри, что только 1650. А еще через день снова продашь 1800,  но  показывай
все битые арбузы, что за три дня скопились, и говори, что  удалось  про-
дать только 1500 килограммов. Так и пошло.
   - Не увлекайся, - дядя Миша учит. - Жадность фраера губит.
   Это я и сам понимаю. Не увлекаюсь. Если 150 кг в день у меня битых, я
только 300 кг показываю, но не больше. А ведь мог бы  и  полтонны  пока-
зать. На этих битых арбузах в день я по 25 рублей в  свой  левый  карман
клал. В колхозе я и в месяц по стольку не зарабатывал. Да от  долей  тех
копеечных в карманах оседало. Да еще несколько секретов дядя  Миша  шеп-
нул.
   В последний вечер захватил я шесть бутылок коньяка, надел новые туфли
лакированные, пошел к дяде Мише.
   - Дурак, - говорит дядя Миша. - Ты, - говорит,-  эти  бутылки  своему
председателю отдай, чтоб он и на следующее лето твою кандидатуру на соб-
рании выдвинул.
   - Нет, - говорю, - у тебя, может, и своих много, но возьми и мои  то-
же. Возьми их от меня на память. Если не нравятся - разбей об стенку. Но
я тебе их принес и обратно не заберу.
   Взял он их.
   - Я, - говорю, - две недели торговал. А вы сколько?
   - Мне, - отвечает, - семьдесят три сейчас, а вошел я  в  коммерцию  с
шести лет. При Государе Николае Александровиче.
   - Вы за свою жизнь, наверное, всем торговали?
   - Нет, - отвечает,- только шнурками.
   - А если б золотом пришлось торговать, сумели бы?
   - Сумел бы. Но не думай, что на золоте проще деньги  делать,  чем  на
других вещах. Вдобавок все наперед знают, что ты  миллионер  подпольный.
На шнурках больше заработать можно и спокойнее с ними.
   - А чем тяжелее всего торговать?
   - Спичками. Наука - исключительной сложности. Но если овладеть ею, то
миллион за год сколотить можно.
   - Вы, дядя Миша, если бы в капиталистическом мире жили, то давно мил-
лионером были...
   На это он промолчал.
   - А у нас-то в социализме не развернешься, быстро расстреляют.
   - Нет, - не соглашается дядя Миша, - и при социализме не всех миллио-
неров расстреливают. Нужно только десятку трубочкой свернуть - и милици-
онеру в кармашек. Тогда не расстреляют.
   А еще говорил дядя Миша, что деньги собирать не надо. Их тратить  на-
до. Ради них на преступление идти не стоит и рисковать из-за  них  неза-
чем. Не стоят они того. Другое дело, если они сами к рукам липнут -  тут
уж судьбе противиться не нужно. Бери их и наслаждайся. А  на  земле  нет
такого места, нет такого человека, к которому бы миллион сам в  руки  не
шел. Правда, многие этих возможностей просто не видят, не используют. И,
сказав это, он трижды повторил, что  счастье  не  в  деньгах.  А  в  чем
счастье, он мне не сказал.
   Редко дядя Миша мне снится. Трудно сказать почему, но в те ночи, ког-
да добрый старик приходит ко мне на пыльный базар, я  плачу  во  сне.  В
жизни я редко плакал, даже и в детстве. А во сне - только когда его  ви-
жу. Шепчет дядя Миша на ухо мудрость жизни, а я все запоминаю и радуюсь,
что ничего не упустил. И все им сказанное в  уме  стараюсь  удержать  до
пробуждения. Все просто, истины - прописные. Но просыпаюсь - и не  помню
ничего.
   Разбудил меня лучик яркого света. Потянулся я и улыбнулся мыслям сво-
им. Долго вспоминал, что мне дядя Миша на ухо  шептал.  Нет,  ничего  не
помню. А было что-то важное, чего никак забывать нельзя. Из тысячи  пра-
вил только самый маленький кусочек остался: людям улыбаться надо.
 
   * ГЛАВА III *
 
   1.
 
   Главный элемент снаряжения диверсанта - обувь, После парашюта, конеч-
но.
   Матерый диверсант со шрамом на щеке выдал мне со склада пару ботинок,
и я их с интересом разглядываю. Обувь эта - не то что ботинки, но  и  не
сапоги. Нечто среднее. Гибрид, сочетающий в себе лучшие качества и сапо-
га и ботинка. В ведомости эта обувь числится под названием Бэ-Пэ-Ботинки
Прыжковые. Так их и будем называть.
   Сделаны эти ботинки из толстой мягкой воловьей кожи и  весят  гораздо
меньше, чем это кажется по их виду. Ремней и пряжек  на  каждом  ботинке
много: два ремня вокруг пятки, один широкий вокруг ступни, два -  вокруг
голени. Ремни тоже очень мягкие. Каждый ботинок - это опыт  тысячелетий.
Ведь так ходили в походы наши предки: обернув ногу мягкой кожей и  затя-
нув ее ремнями. Мои сапоги именно так и сделаны: мягкая кожа да ремни.
   Но вот таких подошв наши предки не знали. Подошвы толстые, широкие  и
мягкие. Мягкие, конечно, не значит, что непрочные. В каждой  подошве  по
три титановые пластинки, они, как чешуя, одна на  другую  наложены  -  и
прочно и гибко. Такие титановые  пластинки-чешуйки  в  бронежилетах  ис-
пользуются - пулей не пробьешь. Конечно, в подошвы они  не  против  пуль
вставлены. Эти титановые  пластинки  защищают  ступни  ног  от  шипов  и
кольев, что в изобилии встречаются на подступах к особо важным объектам.
При случае с такими подошвами и по огню бегать можно,  У  пластинок  еще
одна роль: они чуть выступают в стороны из подошв и служат  опорами  для
лыжных креплений.
   Рисунок на подошвах ботинок - с подошв солдатской обуви наших вероят-
ных противников. В  зависимости  от  того,  в  каких  районах  предстоит
действовать, мы можем оставлять за собой стандартный американский, фран-
цузский, испанский или любой другой след.
   И все же главная хитрость не в этом. Диверсионный, точнее,  прыжковый
ботинок имеет каблук впереди, а подошву сзади. Так, что когда  диверсант
идет в одну сторону, его следы повернуты в другую. Понятно, что  каблуки
сделаны более тонкими, а подошвы более толстыми, так,  чтобы  ноге  было
удобно, чтобы перестановка-каблук вперед, подошва назад -  не  создавала
трудностей при ходьбе.
   Опытного следопыта вряд ли, конечно, обманешь. Он-то знает,  что  при
энергичной, быстрой ходьбе носок оставляет более глубокую  вмятину,  чем
пятка. Но много ли людей всматриваются в  отпечатки  солдатских  подошв?
Многие ли из них знают, что носок оставляет более четкий след? Многие ли
обратят внимание на то, что вдруг появился след, у которого  все  наобо-
рот? Многие ли смогут по достоинству оценить увиденное? Кому может прий-
ти идея, что есть сапоги, у которых каблуки на носке, а подошва на  пят-
ке? Кому придет мысль, что если следы ведут на восток,  значит,  человек
прошел на запад?
   Да ведь и мы не глупые. Диверсанты, как волки, они по одному  не  хо-
дят. И, как волки, мы идем след в след. Пойми поди, сколько нас в группе
было, трое или сто. А когда по одному следу прошло много ног, то уловить
тонкий нюанс, что наши каблуки вдавили грунт больше,  чем  носки,  почти
невозможно.
   К диверсионному ботинку есть только один тип  носка:  очень  толстый,
чистой шерсти. И куда бы мы ни шли, в тайгу или в знойную пустыню, носки
будут всегда одинаковыми: очень толстые шерстяные, серого  цвета.  Такой
носок и греет хорошо, и хранит ногу от пота, не трет ее и  не  стирается
сам. А носков у диверсанта две пары. Хоть на день идешь, хоть на  месяц.
Две пары. Крутись как хочешь.
   Белье льняное, тонкое. Оно должно быть новым, но уже немного ношенным
и минимум один раз стиранным. Поверх тонкого белья одевается  "сетка"  -
второе белье, выполненное из толстых мягких веревок  в  палец  толщиной.
Так что между верхней одеждой и тонким бельем всегда остается  воздушная
прослойка почти в сантиметр. Умная голова это придумала. Если жарко, ес-
ли пот катит, если все тело горит, такая сетка-спасение. Одежда  к  телу
не липнет и вентиляция под  одеждой  отменная.  Когда  холодно-воздушная
прослойка хранит тепло, как перина, и вдобавок не весит ничего. Сетка  и
еще одно назначение имеет. Комариный нос, проткнув  одежду,  попадает  в
пустоту, не доставая до тела. Диверсант в лесу, на болоте. Он  часами  в
жгучей осоке, огненной крапиве лежит под  звенящим  комариным  зудом.  И
только сетка его и спасает. А уж сверху брюки и куртказеленые, из  хлоп-
чатой ткани. Швы везде тройные. Куртка и брюки мягкие,  но  прочные.  На
сгибах, на локтях и коленях, на  плечах  материя  тройная,  для  большей
прочности.
   На голове диверсанта шлем. Зимой он кожаный меховой с шелковым  подш-
лемником, летом - хлопчатый. Диверсионный шлем состоит из  двух  частей:
собственно шлем и маска. Шлем не должен слетать с головы  ни  при  каких
условиях, даже при десантировании, не должен иметь никаких  пряжек,  ре-
мешков и выступов на внешней части, ибо он  в  момент  прыжка  находится
прямо у парашюта. На шлеме не должно быть ничего, что могло бы  помешать
куполу и стропам четко раскрыться. Поэтому десантный шлем выполнен точно
по форме человеческой головы и плотно закрывает голову, шею  и  подборо-
док, оставляя открытыми только глаза, нос и рот. Во время сильных  моро-
зов, а также маскировки ради, глаза, нос и рот закрываются маской.
   Есть у диверсанта еще и куртка. Она толстая, теплая, легкая, непромо-
каемая. В ней можно в болоте лежать, не промокнешь, и спать в снегу - не
замерзнешь. Длина куртки-до середины бедра: и ходить не мешает, и,  если
надо на льду сутками сидеть, сиденьем служит. Снизу куртка широкая.  При
беге и быстрой ходьбе это очень важно - вентиляция. Но если нужно,  ниж-
няя часть может быть стянута туго, облегая ноги и сохраняя тепло. Раньше
диверсанты и брюки такие же имели, толстые да теплые. Но это было непра-
вильно. Когда идешь сутками не останавливаясь, такие  брюки-помеха.  Они
всю вентиляцию нарушают. Наши предки мудрые были, никогда  меховых  брюк
не надевали. Вместо этого у них были длинные шубы до пят. Правы они  бы-
ли. В меховых брюках сопреешь, а в длинной шубе - нет. Древний опыт  те-
перь учтен, и диверсант имеет только куртку, но в случае необходимости к
ней пристегиваются длинные полы, которые закрывают тело почти  до  самых
пят: всегда тепло, но никогда не жарко. Эти полы легко  отстегиваются  и
скручиваются рулоном, не занимая много места в багаже диверсанта.
   Раньше куртки выворачивались на две стороны. Одна  сторона  -  белая,
другая - серо-зеленая, пятнистая. Но и это было неправильно. Куртка  из-
нутри нежной должна быть, как кожа женщины, она должна ласкать тело  ди-
версанта. А снаружи она должна быть грубой, как шкура носорога.  Поэтому
куртки теперь не выворачиваются на две стороны. Они нежные изнутри и ко-
рявые снаружи. А цвета они светло-серого, как прошлогодняя трава или как
грязный снег. Цвет выбран очень удачно. Ну, а если нужда острая,  поверх
куртки можно надеть белый легкий маскировочный халат.
   Все снаряжение диверсанта умещается в РД - ранец десантный. РД, как и
вся одежда, и снаряжение диверсанта, светло-серый. Он  небольшой,  форма
его прямоугольная. Выполнен он из плотной материи.  Чтобы  не  оттягивал
плечи назад, он сделан плоским, но широким и длинным. Крепления  десант-
ного ранца выполнены так, что он может закрепляться на теле в самых раз-
ных положениях. Его можно повесить на грудь, можно закрепить  высоко  за
спиной, можно опустить вниз на самую задницу и закрепить на поясе,  выс-
вободив на время уставшие плечи.
   Куда бы диверсант ни шел, у него только одна фляга воды -  810  грам-
мов. Кроме этого, он имеет флакончик с маленькими коричневыми  обеззара-
живающими таблетками. Такую таблетку можно бросить в воду,  загрязненную
нефтью, бациллами дизентерии, мыльной пеной. Через минуту вся грязь осе-
дает вниз, а верхний слой можно слить и выпить. Чистая вода,  полученная
таким способом, имеет отвратительный вкус и режущий запах хлора. Но  ди-
версант пьет ее. Тот, кто знает, что такое настоящая жажда, пьет и такую
воду с величайшим наслаждением.
   Если диверсант идет на задание на неделю или на месяц (время роли ни-
какой не играет), он несет с собой всегда одинаковое  количество  продо-
вольствия - 2 765 граммов. Часто в ходе  выполнения  задания  ему  могут
подбросить с самолета и продовольствия, и воды, и боеприпасов. Но  этого
может и не случиться, и тогда живи как знаешь. Почти три килограмма про-
довольствия - это очень много, учитывая необычайную калорийность  специ-
ально разработанной и приготовленной пищи. Но если этого не хватит, про-
довольствие нужно добывать самостоятельно. Можно убить оленя или кабана,
можно наловить рыбы, можно есть ягоды, грибы, ежей, лягушек, змей,  ули-
ток, земляных червей, можно вываривать березовую кору и желуди, можно...
да мало ли что может съесть голодный человек, особенно если  он  владеет
концентрированным опытом тысячелетий.
   Кроме продовольствия, в десантном ранце диверсант несет с собой четы-
ре коробки саперных спичек, которые не намокают, горят на любом ветру  и
под водой, У него сто таблеток сухого спирта. Он не имеет  права  разжи-
гать костер. Поэтому он греется и готовит пищу у огонька таблетки.  Этот
огонек точно такой же, как огонек спички, только более устойчив на  вет-
ру.
   Есть в его ранце и два десятка других таблеток, на этот раз медицинс-
ких. Это от всяких болезней и против отравлений.
   А еще в десантном ранце - одно полотенце, зубная щетка и паста, безо-
пасная бритва, тюбик жидкого мыла, рыболовный крючок с леской, иголка  с
ниткой. Расческу диверсант с собой не носит. Перед выброской его стригут
наголо - меньше голова потеет и волосы мокрые не залепят глаза. За месяц
отрастают новые волосы, но не настолько длинные, чтобы тратить драгоцен-
ное место для расчески. Он и так много несет на себе.
   Есть два варианта вооружения диверсанта: полный комплект вооружения и
облегченный комплект.
   Полный комплект - это автомат Калашникова АКМС и 300 патронов к нему.
Некоторые автоматы имеют дополнительно ПБС - прибор бесшумной и  беспла-
менной стрельбы и НБП-З - ночной бесподсветный прицел. Во время десанти-
рования автомат находится в чехле, чтобы не помешать правильному раскры-
тию парашюта. Чтобы в первый момент после приземления не оказаться  без-
защитным, каждый диверсант имеет бесшумный пистолет П-8 и 32  патрона  к
нему. А кроме того,  на  правом  голенище  висит  огромный  диверсионный
нож-стропорез, а на левом голенище - четыре запасных  лезвия  для  ножа.
Диверсионный нож - необычный. В его лезвии могучая пружина. Можно  снять
предохранитель, а затем нажать на кнопку спуска, и лезвие ножа с  жутким
свистом метнется вперед, отбрасывая руку с пустой рукояткой назад. Тяже-
лое лезвие ножа выбрасывается вперед на 25 метров. Если  оно  попадет  в
дерево, то вытащить его обратно не всегда возможно,  и  тогда  диверсант
вставляет в пустую рукоять новое запасное лезвие, всем своим телом нава-
ливаясь на рукоять, чтобы согнуть мощную пружину.  Затем  предохранитель
застегивается, и диверсионным ножом снова можно пользоваться, как  обыч-
ным: резать людей и хлеб, пользоваться им как напильником или  саперными
ножницами для резания колючей проволоки.  Если  диверсант  несет  полный
комплект вооружения, то вдобавок ко всему этому в его сумке  шесть  гра-
нат, пластическая взрывчатка, мины направленного действия или другое тя-
желое вооружение.
   Облегченный комплект вооружения несут офицеры  и  солдаты-радисты.  В
облегченный комплект входит автомат со 120 патронами, бесшумный пистолет
и нож. Все это на складе выдает мне бывалый диверсант. Пистолет  у  меня
настоящий. Я иду с группой диверсантов посредником. Я проверяющий, и по-
тому мне не нужно стрелять. Но я тоже  офицер  разведки  и  тоже  должен
чувствовать вес автомата и патронов. Поэтому мой автомат учебный. Он та-
кой же, как и боевые автоматы, но уже порядочно изношен и списан. В пат-
роннике ствола просверлено отверстие и выбита надпись: "учебный". Я  ве-
шаю автомат через плечо. Носить учебный автомат с  дыркой  в  патроннике
мне не приходилось уже много лет. С таких автоматов начинают службу  са-
мые молодые солдаты и курсанты военных училищ. Тот, кто носит такой  ав-
томат, обычно является в армии объектом легких, незлых шуток. Я,  конеч-
но, не чувствую себя молодым и желторотым.  Но  все  же  в  диверсионных
войсках я совсем новый человек. И, получив автомат с дыркой,  вдруг  со-
вершенно автоматически решаю проверить, не считают ли они меня  желторо-
тым и не подбросили ли они мне одну из старых армейских шуток. Я  быстро
снимаю ранец с плеч, открываю его, из небольшого карманчика достаю  лож-
ку. На ложке, как и на казеннике автомата, просверлена дырка и красуется
точно такая же надпись "учебная".
   - Извините, товарищ старший лейтенант,  -  матерый  диверсант  делает
смущенное лицо, - не досмотрели.
   Ему немного жаль, что я в армии не первый день, знаю все эти  древние
шутки и проявил достаточно бдительности. Он вызывает  своего  помощника,
совсем молоденького солдата, и тут же при мне отчитывает его за невнима-
ние. И он и я понимаем, что молоденький солдатик тут  ни  при  чем,  что
учебную ложку мне подсунул сам сержант. Сержант тут же приказывает учеб-
ную ложку немедленно