рана. На  фо-
кусников посетители не похожи, но лапки съели.
   - Ну, что?
   А что тут скажешь? Крыть вроде нечем. Но вот фильм недавно показывали
"Освобождение", и Гитлер там. Но ведь это не Гитлер совсем, а артист  из
ГДР. Диц его имя. Вот если бы ты, полковник, сам лягушку съел, тут бы  я
тебе поверил, а в кино что угодно показать можно, даже  Гитлера,  не  то
что лягушек.
   - Ну, что? - повторяет он.
   Что ему скажешь? Скажи, что поверил, он тут же и прицепится,  да  как
же ты, разведчик, такой чепухе поверил? "Я тебе всякую чушь показываю, а
ты веришь? Да как же ты, офицер информации, сможешь отличать ценные  до-
кументы от сфабрикованных?
   - Нет, - говорю, - этому фильму я поверить не могу. Подделка.  Дешев-
ка. Если людям есть нечего, то они в крайнем случае  могут  съесть  кота
или собаку. Зачем же лягушек? - Мне ясно совершенно, что фильм  учебный.
Сообразительность проверяют. Вон у дамы какой пудель пушистый  был.  Тут
меня проверяют, заметил я пуделя или нет. Ну, конечно, я его заметил.  И
вывод делаю, которого вы явно от меня добиваетесь: не станет  нормальный
человек лягушку есть, если у него в запасе есть пудель. Не логично  это.
А Марчук уже сердится:
   - Лягушки денег стоят - и немалых.
   Я молчу. В полемику не ввязываюсь. Каждому ясно, что  не  могут  быть
лягушки дорогими. Но с полковником соглашаюсь дипломатично, неопределен-
но, оставляя лазейку для отхода:
   - С жиру бесятся. Буржуазное разложение.
   - Ну вот. Наконец поверил. Я тебе фильм вот зачем  показал:  люди  их
едят, а ты даже в руки их взять боишься. Откровенно говоря, лягушку  или
змею я и сам в руку взять не могу, но мне это и не надо. А  ты,  Виктор,
начинающий молодой перспективный офицер разведки, тебе это надо.
   Внутри холодеет все: неужели и есть заставят? Марчук психолог. Он мои
мысли, как в книге, читает:
   - Не бойся, есть мы тебя лягушек не заставим. Змей -  может  быть,  а
лягушек - нет.
 
   4.
 
   Солдатик совсем маленький. Личико детское. Ресницы длинные, как у де-
вочки. Диверсант. Спецназовец. Четыре батальона диверсионной бригады ог-
ромными солдатами укомплектованы. Идут по городку, как стая медведей. Но
одна рота в бригаде укомплектована разнокалиберными солдатиками,  совсем
маленькими иногда. Это особая профессиональная рота.  Она  опаснее,  чем
все четыре батальона медведей, вместе взятых.
   Тоненькая шейка у солдатика. Фамилия не русская у него - Кипа. Однако
в особой роте он не зря. Значит, он специалист в какой-то особой области
убийств. Видел я однажды, как он отбивал атаку четырех, одетых в  защит-
ные доспехи, вооруженных длинными шестами. Отбивался он от шестов  обыч-
ной саперной лопаткой. Не было злости в нем, а умение  было.  Такой  бой
всегда привлекает внимание. Куда бы диверсант ни спешил, а  если  видит,
что на центральной площадке бой идет,  обязательно  остановится  посмот-
реть. Ах, какой хороший бой был! И вот солдатик этот  передо  мной.  Че-
му-то он меня обучать будет?
   Вот достает он из ведра маленькую зеленую лягушку  и  объясняет,  что
лучше всего привыкать к ней, играя.  С  лягушкой  можно  сделать  удиви-
тельные вещи. Можно, например, вставить соломинку и надуть ее. Тогда она
на поверхности плавать будет, но не сможет нырнуть, и это очень  смешно.
Можно раздеть лягушку: стриптиз сотворить.  Солдатик  достает  маленький
ножичек и показывает, как это нужно делать. Он делает небольшие  надрезы
на уголках рта и одним движением снимает с нее кожу. Кожа,  оказывается,
с нее снимается так же легко, как перчатка с руки. Раздетую лягушку Кипа
пускает на пол. Видны все ее мышцы, косточки и сосуды.  Лягушка  прыгает
по полу. Квакает. Такое впечатление, что ей и не больно совсем. Солдатик
запускает руку в ведро, достает еще одну лягушку, снимает  с  нее  кожу,
как шкуру банана, и пускает ее на пол. Теперь вдвоем прыгайте,  чтоб  не
скучали.
   - Товарищ старший лейтенант, полковник Марчук приказал  мне  показать
вам все мое хозяйство и немного вас к этим зверюшкам приучить.
   - Ты и со змеями так же легко обращаешься?
   - С ними-то я и обращаюсь. А лягушки в моем хозяйстве - только  чтобы
змеюшек кормить.
   - Ты и этих к змеям отправишь?
   - Раздетых? Ага. Зачем добру пропадать?
   Он берет двух голых лягушек и ведет  меня  в  змеиный  питомник.  Тут
влажно и душно.
   Он открывает крышку и опускает  двух  лягушек  в  большой  стеклянный
ящик, где застыла в углу серая отвратительная гадина.
   - Ты с какими змеями работаешь?
   - С гадюками, с эфами. В разведке Туркестанского округа мы кобру про-
сили, но она еще не прибыла. Такая чепуха, но дорога перевозка. Ее в пу-
ти греть нужно, кормить, поить. Существо нежное, нарушишь режим - непре-
менно окочурится.
   - Тебя кто этому ремеслу обучал?
   - Самоучка я. Любитель. С детства увлекался.
   - Любишь их?
   - Люблю. - Сказал он это буднично и совсем нетеатрально. И понял я  -
не врет солдатик. Любитель худев со своими змеями!
   В этот момент обе голые лягушки пронзительно закричали.  Это  толстая
ленивая гадина наконец удостоила их своим вниманием.
   - Садитесь, товарищ старший лейтенант. - Глянул я на стул.  Убедился,
что не свернулась на нем прохладная скользкая гадина.  Сел.  Передернуло
меня.
   Кипа улыбается:
   - Через десять уроков вы сюда сами проситься будете,
   Но не сбылось его пророчество. Змеи мне все так же отвратительны.  Но
все же я могу держать змею в руке. Я знаю, как хватать ее голой рукой. Я
знаю, как потрошить ее и жарить на длинной палочке или на куске проволо-
ки. И если жизнь поставит альтернативу: съесть человека или змею, я сна-
чала съем змею.
 
   5.
 
   Вертолет оставил нас на заболоченном острове. Кравцова вертолет скоро
заберет, а я останусь один на контрольной точке.
   - Если группа начнет входить в связь,  не  организовав  наблюдение  и
оборону, такой группе, штрафной час прибавляй...
   - Понял.
   - За любое нарушение в подготовке шифрованного сообщения с соревнова-
ний снимай всю группу.
   - Понял.
   - Смотри, чтобы пили воду правильно. Воду глотать нельзя. Нужно  нем-
ного в рот набрать и держать ее несколько секунд во рту, смачивая язык и
гортань. Тот, кто воду глотает, тот никогда не напьется, тот потеет, то-
му воды никогда не хватает, тот из строя быстро выходит. Увидишь, непра-
вильно воду пьют, смело по пять штрафных рисуй, можешь и по десять.
   - Я все понимаю, товарищ полковник. Не первый раз на контроле. Вы  бы
поспали немного. Вертолет через час вернется. Самое  время  вам.  Вы  уж
сколько времени не спите...
   - Да это, Виктор, ничего. Служебные заботы я и за заботы  не  считаю.
Хуже, когда партийное руководство донимает. Везет нам: во  Львове  между
партийным руководством и командованием округа хорошие отношения. А вот в
Ростове командующему Северо-Кавказским военным округом генерал-лейтенан-
ту танковых войск Литовцеву несладко приходится. Местные партийные воро-
тилы вместе с КГБ ополчились против него. Жизни не дают. Жалобы в  Цент-
ральный Комитет пишут. Уже написали жалоб и доносов больше, чем Дюма ро-
манов...
   - И никто генералу Литовцеву помочь не может?
   - Как тебе сказать... Друзей у него много. Но ведь как поможешь? Люди
мы подневольные. Уставы, наставления, военное законодательство чтим,  не
нарушаем... Как ты ему в рамках закона поможешь?
   - Товарищ полковник, может, я чем помочь могу?
   - Чем же ты, Витя, старший лейтенант, генераллейтенанту поможешь?
   - У меня впереди ночь длинная, я подумаю...
   - Думать вообще-то много не надо... Все уж продумано. Действовать на-
до. Кажется, вертолет гудит... Это за мной, наверное. Вот  что,  Виктор,
тут на учениях присутствует мой коллега, начальник разведки  Северо-Кав-
казского военного округа генерал-майор Забалуев. Он хочет лично  посмот-
реть прохождение диверсионных групп, но диверсантов своим  званием  сму-
щать не желает. Завтра он тут с тобой на контрольной точке будет сидеть.
Форма у него наша, обычная: куртка серая без знаков различия. В действия
групп он вмешиваться не станет. Просто хочет понаблюдать да с тобой  по-
толковать... Если ты и вправду помочь желаешь, попроси...
   - Вы думаете, товарищ полковник, что после окончания соревнований мне
придется заболеть?
   - Я тебе такого приказа не давал. Если сам чувствуешь, что  надо,  то
тогда конечно. Но помни: в нашей  армии  так  просто  не  болеют:  нужно
справку от врача иметь.
   - Будет справка.
   - Только  смотри,  бывают  ситуации,  когда  человек  чувствует  себя
больным, а врач - нет. Это нехорошая ситуация. Нужно так болеть, чтобы у
врача сомнений не было. Температура действительно должна  быть  высокой.
Знаешь, как бывает, сам чувствуешь себя больным, а температуры нет.
   - Будет температура.
   - Ладно, Виктор. Успехов тебе желаю. У тебя есть, чем генерала накор-
мить?
   - Есть.
   - Только с водкой не суйся... если сам не попросит.
 
   6.
 
   Через девять дней являюсь к полковнику Кравцову доложить,  что  после
соревнований заболел, но теперь себя чувствую хорошо. Он улыбается мне и
журит слегка. Тренированный разведчик  никогда  не  болеет.  Нужно  себя
контролировать. Нужно гнать болезнь от тела. Наше тело  подчинено  нашей
воле, а усилием воли можно выгнать из  себя  любую  болезнь,  даже  рак.
Сильные люди не болеют. Болеют слабые духом.
   Он ругает меня, а сам цветет. А сам улыбку свою погасить не в  силах.
Он улыбается ярко и открыто. Так солдаты улыбаются после штыкового  боя:
не тронь наших! Только тронь, кишки штыками выпустим.
 
   7.
 
   Много у тебя, брат-диверсант, врагов. Ранний рассвет  и  поздний  за-
кат-против тебя. Звенящий комар и ревущий вертолет - твои  враги.  Плохо
тебе, брат, когда солнце в глаза. Плохо тебе, парень, когда ты попал под
луч прожектора. Плохо тебе, когда сердце твое галопом скачет. Плохо  те-
бе, когда тысячи электронных  устройств  эфир  прослушивают,  ловя  твой
хриплый шепот и срывающееся дыхание. Плохо тебе, брат, всегда. Но бывает
хуже. Бывает совсем плохо. Совсем плохо  -  это  когда  появляется  твой
главный враг. Много еще против тебя придумают всяких хитростей: противо-
пехотных мин и электронных датчиков, но главный  враг  всегда  останется
главным. У главного твоего врага, мой друг, уши торчком, желтые клыки  с
каплями злой слюны, серая шерсть и длинный хвост. Глаза у него  карие  с
желтыми крапинами и рыжая шерсть под ошейником. Главный твой враг  быст-
рее тебя. Он твой запах носом чувствует. У главного твоего врага  прыжок
гигантский, когда он на твою шею бросается.
   Вот он. Вражина. Главный. Наиглавнейший. У, гад, как клычищи-то оска-
лил. Шерсть дыбом. Хвост поджал. Уши прижал. Это перед прыжком.  Сейчас,
зараза, прыгнет. Не рычит. Хрипит только.  Слюна  липкая  вокруг  пасти.
Точно бешеный. В КГБ для таких собак особая графа  в  персональном  деле
предусмотрена. Называется "злостность". И пишут умудренные специалисты в
этой графе страшные слова: злостность хорошая,  злостность  отличная.  У
этого пса наверняка в графе о злостности одни восклицательные знаки. Зо-
вут зверюгу Марс, и принадлежит он пограничным войскам  КГБ.  Не  скажу,
что огромен пес. Видел я псов и покрупнее. Но опытен  Марс.  И  это  все
знают.
   Сегодня не я против Марса. Сегодня против Марса Женя Быченко  работа-
ет. Прокричали мы Жене слова напутственные,  мол,  держись,  Женя,  мол,
всыпь ты ему, мол, продемонстрируй хватку диверсантскую и все, чему тебя
в Спецназе учили. Советы в таком деле кричать не положено,  не  принято.
Совет, даже самый расчудесный, в самый последний  момент  может  отвлечь
внимание бойца, и вцепится ему свирепое животное прямо в глотку.  Оттого
советчиков в такой ситуации посылают - ...за горизонт,
   Нож Женя в левой руке держит, а куртку - в правой. Но не  обмотал  он
руку курткой. Просто ее на весу держит, на  вытянутой  вперед  руке.  Не
нравится это псу. Необычно это. И нож в левой руке не нравится. Почему в
левой? Не спешит пес. Взгляд свой звериный бросает с ножа на глотку и  с
глотки на нож. Но и на куртку пес смотрит. Почему ее человек вокруг руки
не обернул? Знает серый своим песьим разумением, что у  человека  только
одна рука решающая, вторая только дополняющая, только отвлекающая. И на-
до ему, псу, не ошибиться. Надо ему на ту руку броситься, которая страш-
нее, которая решающая. А может, все же за  горло?  Бросает  свой  взгляд
пес, выбирает. Когда он свое песье решение примет,  то  остановится  его
взгляд, и бросится он. И человек на арене, и мы,  зрители,  ждем  именно
этого момента. Перед прыжком у собаки взгляд останавливается, у человека
будет короткое мгновение для встречного удара. Но опытен Марс. И бросил-
ся он внезапно, без рыка и хрипа. Бросился он, как другие собаки не бро-
саются. Бросился Марс, не остановив своего взгляда,  не  сжавшись  перед
прыжком. Его длинное тело вдруг повисло в воздухе, его пасть, его страш-
ные глаза вдруг полетели на Женьку, и не крикнул никто, не визгнул.  Мо-
мент прыжка не уловил никто. Мы прыжок ожидали секундой позже. И  оттого
в тишине пес на Женькино горло летел. Только Женькина куртка стегнула по
глазам. Только черный его сапог подковой сверкнул. Только взвыл пес, от-
летев в угол. Взревели мы от восторга. У-у-у-у-у-у... Зарычали  мы,  как
кабаны дикие. Завизжали от радости.
   - Режь его, Женька! Режь серого! Ножичком его, ножичком! Топчи  серо-
го, пока не встал!
   Но не стал Женька топтать пса скулящего. Не стал резать  задыхающего-
ся. Перемахнул Женька через  барьер  прямо  в  объятия  ликующей  дивер-
сантской братии.
   - Ну, Женька! Как ты его сапожищем-то! На выходе поймал! На излете. В
полете прямо! Женька!
   - А на арене, в опилках, возле издыхающего пса плакал солдатик в  яр-
ко-зеленых погонах и зачем-то совал в окровавленную звериную пасть кусо-
чек замусоленного сахара.
 
   8.
 
   - Товарищ старший лейтенант, вас вызывает начальник строевого отдела.
   - Иду.
   Из всех отделов штаба строевой отдел самый маленький. В штабах  воен-
ных округов отделами обычно командуют полковники, управлениями  -  гене-
рал-майоры, и только в строевом отделе начальником  -  майор.  Но  когда
офицера в строевой отдел вызывают, он подтягивается весь. Что  же,  черт
побери, ждет меня? Строевой отдел - это небольшой зал, в котором  старый
седой майор, крыса канцелярская, да трое ефрейторов-писарей. Мурашки  по
коже бегут у любого, когда в строевой отдел вызывают.  Неважно,  старший
лейтенант ты или генерал-майор. Строевой отдел - это учреждение, в кото-
ром воля командующего округом превращается в письменный  приказ.  А  что
написано пером... Строевой отдел -  это  канал,  по  которому  Верховный
Главнокомандующий, Министр обороны, начальник Генерального штаба доводят
свои приказы до подчиненных. Строевой отдел эти приказы доводит до  тех,
кому они адресованы.
   - Товарищ майор! Старший лейтенант Суворов по вашему приказанию  при-
был!
   - Удостоверение на стол.
   Вздохнул я глубоко, маленькую зеленую книжечку с золотой звездой  пе-
ред майором положил. Майор спокойно взял "Удостоверение личности  офице-
ра", внимательно осмотрел его, почему-то  долго  рассматривал  страницу,
где зарегистрировано мое личное оружие, и страницу, где  обозначена  моя
группа крови. Ни один мускул на его дряблом лице не дрогнет.  Делает  он
свою работу точно, как машина, и бесстрастно, как палач. Майор ефрейтору
передал удостоверение. У ефрейтора на столе уже все готово. Обмакнул еф-
рейтор длинное золотое перо в черную тушь и что-то аккуратно  написал  в
нем. Я стою вытянувшись, но шею не вытягиваю, чтобы ефрейтору через пле-
чо глянуть. Потерпим. Через минуту объявит майор чье-то решение. Промок-
нул ефрейтор черную тушь, удостоверение майору возвращает. Глянул  майор
на меня испытующе, достал из маленького  потайного  кармашка  затейливый
ключ на цепочке, открыл огромную дверь  сейфа,  достал  большую  печать,
долго примерялся и вдруг четко и резко ударил ею по только что  исписан-
ной странице удостоверения.
   - Слушай приказ!
   Вытянулся я.
   - Приказ по личному составу Прикарпатского военного, округа  э  0257.
Секретно. Пункт 17. Старшему лейтенанту Суворову В. А" офицеру 2-го  Уп-
равления штаба Округа присвоить досрочно воинское звание капитан, в  со-
ответствии с представлением начальника 2-го Управления полковника  Крав-
цова и начальника штаба  округа  генерал-лейтенанта  Володина.  Подпись:
"Генераллейтенант танковых войск Обатуров".
   - Служу Советскому Союзу!
   - Поздравляю вас, капитан.
   - Спасибо, товарищ майор. Примите приглашение на вынос тела.
   - Спасибо, Витя, за приглашение. Но не могу я его принять. Если бы  я
каждое предложение принимал, то спился бы давно. Не обижайся. Вот только
сегодня 116 человек в списке. 18 из них досрочно. Не обижайся, Витя.
   Майор протянул мне удостоверение и руку.
   - Еще раз спасибо, товарищ майор.
   Лечу я, как на крыльях, по лестницам и коридорам.
   - Ты чего счастливый такой?
   - Тебя зачем к Барсуку в нору вызывали?
   Не отвечаю никому. Нельзя отвечать сейчас. Плохая примета.  Первым  о
присвоении командир мой должен узнать и никто больше.
   - Витя, чего цветешь? Звание, что ли, тебе досрочно присвоили?
   - Нет, нет. Мне до капитана еще полтора года ждать.
   Ах, скорее в отдел. Уж эти чертовы двери бронированные, эти допуски и
пропуски.
   - Товарищ полковник, разрешите войти.
   - Войди. - Кравцов от карты не отрывается.
   - Товарищ полковник, старший лейтенант Суворов. Представляюсь по слу-
чаю досрочного присвоения воинского звания капитан.
   Осмотрел меня Кравцов. Почему-то под ноги себе глянул.
   - Поздравляю, капитан.
   - Служу Советскому Союзу!
   - В Советской Армии капитан больше всех звездочек имеет, аж четыре. У
тебя, Витя, в этом отношении максимум. Поэтому я  не  желаю  тебе  много
звездочек, я тебе желаю мало звездочек, но больших.
   - Спасибо, товарищ полковник. Разрешите пригласить вас на вынос тела.
   - Когда?
   - Сегодня. Когда же еще?
   - Что ты думаешь, если мы на завтра перенесем? В ночь нам  на  подго-
товку учений ехать. Перепьются ребята вечером, не соберешь их. А  выйдем
в поле, там завтра и справим.
   - Отлично.
   - На сегодня ты свободен. Помни, что выезжаем в три ночи.
   - Я помню.
   - Тогда свободен.
   - Есть.
 
   9.
 
   Учения обычно из года в год проводят на одних и тех же полях и  поли-
гонах. Штабные офицеры хорошо знают местность,  на  которой  развернутся
учебные бои. И все же перед большими учениями офицеры, которым предстоит
действовать в качестве посредников и проверяющих, должны еще  раз  выйти
на местность и убедиться в том, что  все  к  учениям  готово:  местность
оцеплена, макеты, обозначающие  противника,  расставлены,  опасные  зоны
обозначены специальными указателями. Каждый проверяющий на своем участке
должен прочувствовать предстоящее сражение и подготовить для своих  про-
веряемых и обучаемых вводные вопросы и ситуации, соответствующие  именно
этой местности, а не какой-нибудь другой.
   Оттого, что проверяющие знают районы предстоящих учений неплохо (мно-
гие здесь имели свой лейтенантский старт, тут их самих  когда-то  кто-то
проверял), выезд на местность перед учениями превращается в своего  рода
маленький пикник, небольшой коллективный  отдых,  некоторую  разрядку  в
нервной штабной суете.
   - Всем все ясно?
   - Ясно, - дружно взревели штабные.
   - Тогда и отобедать пора. Прошу к столу.  Сегодня  Витя  Суворов  нас
угощает.
   Стола, собственно, никакого нет. Просто десяток серых солдатских оде-
ял расстелены на чистой полянке в ельнике у звенящего  ручья.  Все,  что
есть, - все на столе: банки рыбных и мясных консервов, розовое сало лом-
тиками, лук, огурцы, редиска. Солдаты-водители картошки в костре напекли
да ухи наварили.
   Я полковнику Кравцову рукой на почетное место указываю. Традиция  та-
кая. Он отказывается и мне на это место указывает. Это