ле. Это сложная наука.  Но  он  стара-
тельный ученик. Настойчивый. Энтузиаст. Последний его удар  был  сильнее
предыдущих. А может быть, мне это так показалось,  ведь  все  по  одному
месту. В принципе, зачем я пытаюсь встать. Мне ведь можно просто  сидеть
и требовать консула. А пока консула не позовут, не дать им втянуть  себя
в разговор. Итак, я прекращаю вставать. Попытаюсь еще три раза и все.
   Следующий удар был выполнен мастерски и с большой любовью  к  профес-
сии. Поэтому следующий вопрос я не понял. Знаю, что был  вопрос,  но  не
знаю какой. Несколько секунд думал, что же мне отвечать, а потом  нашел-
ся:
   - Позовите консула!
   Такой допрос мне начал надоедать и им  тоже.  И  тогда  большие  руки
вновь вдавили мои плечи в сиденье, а кто-то вставил карандаши между моих
пальцев. Эти штучки я знаю. Это очень просто и очень эффективно, и  вдо-
бавок не оставляет никаких следов. Пока не сжали ладонь, я вспоминаю всю
науку: первое - не закричать, второе -  наслаждаться  своей  собственной
болью и желать для себя еще большей  боли.  Это  единственное  спасение.
Чья-то потная рука ощупала мою ладонь, поправила карандаши  между  моими
пальцами и вдруг сжала, как тисками. Два прожектора дрогнули,  задрожали
и бешено закружились. Я поплыл куда-то из большой темной комнаты с  кир-
пичным полом. Я желал только большей боли себе и смеялся над кем-то.
 
   12.
 
   Над Москвой серое холодное утро. Ноябрь. Еще все спят. Проехала  поч-
товая машина. Полусонный дворник метет улицу. Я лежу на мягком  сиденье,
откинутом далеко казад. Москва летит мимо меня. Боковое стекло чуть при-
открыто, и морозный ветер уносит обрывки каких-то кошмаров. Я  чувствую,
что щеки мои не бриты, а волосы на голове слиплись. Лицо почему-то  мок-
рое. Но мне хорошо. Меня кто-то куда-то везет на большой черной  машине.
Я поворачиваю голову к водителю. Это Слон. Это он меня везет.
   - Товарищ полковник, я им ничего не сказал.
   - Я знаю, Витя.
   - Куда мы едем?
   - Домой.
   - Они отпустили меня?
   - Да.
   Я долго молчу. И вдруг мне стало страшно. Мне показалось, что я расс-
казал им все, когда смеялся.
   - Товарищ полковник, я... раскололся?
   - Нет.
   - Вы уверены?
   - Уверен. Я все время рядом с тобой был, даже во время ареста.
   - В чем моя ошибка?
   - Ошибки не было. Ты оторвался и вышел  к  тайнику  чисто.  Но  место
слишком хорошее. Его московское КГБ знает. Ты использовал место, которое
используют настоящие иностранные шпионы. Место очень хорошее,  и  потому
оно под постоянным контролем. Они тебя взяли как настоящего  шпиона,  не
зная, кто ты. Но мы вмешались тут же.  Арест  был  настоящим,  а  допрос
учебным.
   - А Генка как?
   - Генка хорошо. Его слегка помурыжили, но он тоже  не  раскололся.  В
таком деле мобилизоваться надо. Нельзя жалеть себя и  нельзя  мечтать  о
мести, тогда выдержишь что угодно. Спи. Я тебя на настоящую работу реко-
мендовать буду.
   - А Генку?
   - И Генку.
 
   13.
 
   - Ты когда-нибудь был в Мытищах?
   - Нет.
   - Тем лучше. - Слон вдруг стал очень серьезным. - Слушай  учебно-бое-
вую задачу. Объект: Мытищинский ракетный завод. Задача: найти подходяще-
го человека и завербовать его. Цель первая: получить практику  настоящей
вербовки. Цель вторая: выявить возможные пути, которые вражеская развед-
ка может использовать для вербовки наших людей на объектах  особой  важ-
ности. Ограничения. Первое - во времени: можно использовать для вербовки
только свое личное время, выходные дни и отпуска, никакого особого  вре-
мени на проведение вербовки не отпускается; второе -  финансовое:  можно
расходовать только свои личные деньги, сколько угодно, хоть все, ни  ко-
пейки государственных денег не выделяется. Вопросы?
   - Что знает об этом КГБ?
   - КГБ знает, что с разрешения отдела административных  органов  Цент-
рального Комитета мы такие операции проводим постоянно и по всей Москве.
Если КГБ тебя арестует - мы тебя спасем... но за рубеж не пошлем.
   - Что я могу сказать вербуемому человеку о себе и своей организации?
   - Все что угодно. Кроме правды. Ты его вербуешь не от имени советско-
го государства - это и дурак сумеет сделать, - а от собственного имени и
за свои деньги.
   - Значит, если я его завербую, он будет по-настоящему считаться шпио-
ном?
   - Именно так. С той разницей, что переданная им информация  не  уйдет
за рубеж.
   - Но это никак не смягчает его вины?
   - Никак.
   - Что же его ждет?
   - 64-я статья Уголовного кодекса. Разве ты этого не знаешь?
   - Знаю, товарищ полковник.
   - Тогда желаю тебе успеха. И помни, ты делаешь большое  государствен-
ное дело. Ты не только учишься, но и помогаешь нашему государству избав-
ляться от потенциальных предателей. Вся группа получает подобную  задачу
- только на других объектах. И вся академия делает то же самое. И каждый
год. И последнее - распишись вот тут  в  получении  задачи.  Это  вполне
серьезная задача.
 
   14.
 
   Теория вербовки говорит, что вначале нужно найти заданный объект. Это
нетрудно. Мытищи-городок небольшой, а в нем  огромный  завод.  Проволока
колючая на роликах. Ночью завод залит морем слепящего света.  Псы  кара-
ульные тявкают за забором. Тут сомнений быть не может. А  еще  у  завода
соответствующее имя должно быть. Если на воротах написано, что это завод
тракторной электроаппаратуры, то это может означать, что  кроме  военной
продукции завод выпускает что-то и для тракторов, но если название ниче-
го не выражает: "Уралмаш", "Ленинская кузница", "Серп  и  молот"  -  тут
сомнения отбрасывайте в сторону: военный завод  без  всяких  посторонних
примесей.
   Второе правило вербовки говорит, что через забор лезть не надо.  Люди
из завода сами выходят. Они идут в библиотеки, в спортзалы, в рестораны,
в пивные. Вокруг крупного завода должен быть район, где живут многие ра-
бочие, где есть школы для их детей и детские сады. Где-то есть  поликли-
ника, туристическая база, зона отдыха и т. п. Все это надо найти.
   Третий закон вербовки гласит, что не нужно  вербовать  директора  или
главного инженера - их секретарши вербуются легче,  а  знают  совсем  не
меньше, чем их начальники. Но вот беда, условия  учебно-боевой  вербовки
запрещают нам вербовать женщин. За рубежом - пожалуйста, во время трени-
ровок - нет. Нужно найти чертежника, оператора электронной машины,  хра-
нителя секретных документов, копировальщика и пр.
   Каждый из нас получил подобное задание и каждый  готовит  свой  план,
как перед генеральным сражением. Учебная вербовка для нас ничуть не про-
ще боевой. Если тебя арестуют за подобным занятием в любой стране  Запа-
да, то расплата только одна - выгонят в Советский Союз.  Если  совершишь
ошибку на тренировке и арестует КГБ, то плата более высокая - никогда не
выпустят на Запад. На боевой работе - тебе принадлежит все твое время  и
финансы ничем не ограничены, а тут экзамены проходят  по  стратегии,  по
тактике, по вооруженным силам Соединенных Штатов,  по  двум  иностранным
языкам. Крутись как хочешь. Хочешь - к экзаменам готовься, хочешь - вер-
буй.
 
   15.
 
   Прежде всего я мысленно очертил для себя невидимый круг шириной в ки-
лометр вокруг всей огромной заводской стены. В этом пространстве я решил
не появляться ни под каким предлогом. В этом пространстве каждый  санти-
метр под надзором КГБ, и там мне делать нечего.
   Теперь я жду конца смены. Вот она. Через проходные устремился  черный
поток людей. Шум, топот, смех.
   На автобусной остановке огромные толпы. Снег скрипит.  Морозная  мгла
вокруг фонарей. Шумит людской поток. Повалил народ по кабакам да по пив-
ным. Но это меня пока не интересует - это легкий путь, и его я приберегу
на случай, если другие варианты не пройдут. Мне сейчас библиотека нужна.
Как ее найти? Просто. Нужно смотреть, куда очкастые в своем  большинстве
валят. Я увязался за группой очкастых интеллигентного вида парней. Я  не
ошибся. Они шли в библиотеку. Нет, это не секретная библиотека.  Секрет-
ная внутри завода. Это обычная библиотека. И вход  туда  всем  разрешен.
Вот и я с группой затесался. Молоденькой библиотекарше за прилавком под-
мигнул, она мне улыбнулась, и я уже у книжных полок.
   Теперь я роюсь в книгах и внимательно смотрю за тем, кто чем  интере-
суется. Мне нужен контакт. Вот рыжий очкастый перебирает научную фантас-
тику. Хорошо. Подождем его. Вот он отошел к другой полке, к третьей...
   - Извините, - шепчу я на ухо, - а где тут научная фантастика?
   - Да вон там.
   - Да где же?
   - Идите сюда, покажу.
   Хороший контакт у меня получился только на третий вечер.
   - Что-нибудь про космонавтов? Про Циолковского?
   - Да это вот тут.
   - Где?
   - Идите сюда, покажу.
 
   16.
 
   Фильмы про шпионов показывают офицера разведки в блеске  остроумия  и
красноречия. Доводы шпиона неотразимы, и жертва соглашается на его пред-
ложение. Это и есть брехня. В жизни все наоборот. Четвертый  закон  вер-
бовки говорит, что у каждого человека в голове есть  блестящие  идеи,  и
каждый человек страдает в жизни больше всего оттого, что  его  никто  не
слушает. Самая большая проблема в жизни для каждого человека - найти се-
бе слушателя. Но это невозможно сделать, так как все остальные люди  за-
няты тем же самым - поиском слушателей для себя, и потому у  них  просто
нет времени слушать чужие бредовые идеи.
   Главное в искусстве вербовать - умение внимательно слушать собеседни-
ка. Научиться слушать, не перебивая, - это гарантия  успеха.  Это  очень
тяжелая наука. Но только тот становится лучшим другом, кто слушает  нас,
не перебивая. Я нашел себе друга. Он перечитал все  книги  про  Цандера,
Циолковского, Королева. Говоря о них, он говорил и  о  тех,  о  ком  еще
нельзя было писать книг: о Янгеле, Челамее, Бабакине, Стечкине.  Я  слу-
шал.
   В библиотеке нельзя говорить громко, да  и  вообще  разговаривать  не
принято. Поэтому я слушал его на заснеженной поляне в лесу, где мы ката-
лись на лыжах. В кинотеатре, в который мы ходили смотреть "Укрощение ог-
ня", в маленьком кафе, где мы пили пиво.
   Пятый закон вербовки - это закон клубники. Я люблю клубнику. Я  люблю
ловить рыбу. Но если рыбу я буду кормить клубникой, то не поймаю ни  од-
ной. Рыбу надо кормить тем, что она любит, -  червями.  Если  ты  хочешь
стать другом кому-то, - не говори о клубнике, которую ты любишь.  Говори
о червяках, которых любит он.
   Мой друг был помешан на системах подачи топлива от емкостей к  двига-
телям ракеты. Подавать топливо можно, используя турбонасосы или вытесни-
тельные системы. Я слушал его и соглашался. На первых германских ракетах
использовались турбонасосы. Почему же сейчас забыт этот простой и  деше-
вый путь? А действительно-почему? Этот способ, хотя и  требует  создания
очень прочных и точных турбин, гарантирует нас от большой неприятности -
от взрыва емкостей с топливом при повышении давления вытеснительной сме-
си. С этим я был полностью согласен.
   На следующую встречу я имел в кармане магнитофон, выполненный в форме
портсигара. Провод от магнитофона шел через рукав моего пиджака к часам,
в которых был микрофон. Мы сидели в ресторане и болтали  о  перспективах
использования четырехокиси азота в качестве окислителя и жидкого  кисло-
рода в сочетании с керосином в качестве основного топлива. Это сочетание
ему казалось хотя и старым, но вполне проверенным и надежным на два  де-
сятка лет вперед.
   На следующее утро я прокрутил пленку Слону. Я допустил довольно круп-
ную техническую ошибку: микрофон нельзя иметь в часах, когда беседа идет
в ресторане. Звон вилки, которая постоянно у самого микрофона, был прос-
то оглушительным, а наши голоса звучали где-то вдали. И это страшно раз-
веселило Слона. Насмеявшись, он серьезно спросил:
   - Что он о тебе знает?
   - Что меня зовут Виктор.
   - А фамилия?
   - Он никогда не спрашивал.
   - Когда у тебя следующая встреча?
   - В четверг.
   - Перед встречей я организую тебе консультацию в  Девятом  управлении
информации ГРУ. С тобой будет говорить настоящий офицер, который  анали-
зирует американские ракетные двигатели. Он, конечно, знает  многое  и  о
наших двигателях. Информатор поставит тебе настоящую задачу, такую,  ко-
торая его бы интересовала, если бы ты познакомился с американским ракет-
ным инженером. Если ты из очкарика вырвешь достаточно вразумительный от-
вет, то считай, что тебе повезло, а ему нет.
 
   17.
 
   Информация ГРУ желала знать, что мой знакомый знает о  бороводородном
топливе.
   Мы сидим в грязной пивной, и я говорю своему другу о том, что борово-
дородное топливо никогда применяться не будет. Не знаю почему, но он ду-
мает, что я работаю в 4-м цехе завода.
   Я ему этого никогда не говорил, да и не мог говорить,  ибо  не  знаю,
что такое 4-й цех.
   Он долго испытующе смотрит на меня:
   - Это у вас там, в четвертом, так думают. Знаю я вас,  перестраховщи-
ков. Токсичность и взрывоопасность... Это так. Но  какие  энергетические
возможности! Вы там об этом подумали? Токсичность можно снизить,  у  нас
этим 2-й цех занимается. Поверь мне, будет успех, и тогда перед нами не-
объятные горизонты...
   За соседним столиком я узнаю чью-то  знакомую  спину.  Неужели  Слон?
Точно. Рядом с ним еще какие-то очень внушительные личности...
   Следующим утром Слон поздравил меня с первой вербовкой.
   - Это учебная. Но ничего. Котенок, если хочет стать настоящим  котом,
должен начинать с птенчиков, а не с настоящих воробьев. А про  бороводо-
родное топливо забудь. Это не твоего ума дело.
   - Есть, забыть.
   - И про очкастого забудь. Его дело, с твоими отчетами и магнитофонны-
ми лентами, мы передадим кому следует. Чтобы держать КГБ в  узде,  Цент-
ральному Комитету нужен конкретный материал о  плохой  работе  КГБ.  Где
взять этот материал? Вот этот материал! - Слон распахивает сейф с  отче-
тами моих товарищей о первых учебно-боевых вербовках.
   Но с вытеснительными системами  и  бороводородным  топливом  мне  еще
пришлось встретиться. Перед самым выпуском из академии нам дали  возмож-
ность поговорить с конструкторами вооружения - для того, чтобы мы в  об-
щих чертах представляли проблемы советской военной  промышленности.  Нам
показывали танки и артиллерию в Солнечногорске, новейшие самолеты в  Мо-
нино, ракеты в Мытищах. Мы проводили по несколько суток с ведущими инже-
нерами и конструкторами, конечно, не зная их имен. Они  тоже  не  совсем
понимали, кто мы такие (какие-то хлопцы молодые из Центрального  Комите-
та).
   И вот в Мытищах меня провезли через три проходных пункта, через массу
контролеров и охранников. В высоком светлом ангаре нам показали  зеленую
тушу. После долгих объяснений я спросил, а почему бы не вернуться к ста-
рым испытанным турбонасосам вместо вытеснительных систем.
   - Вы ракетчик? - полюбопытствовал инженер,
   - В некотором роде...
 
   * ГЛАВА VIII *
 
   1.
 
   На третий день после прибытия в Вену  меня  вызвал  резидент  венской
дипломатической резидентуры ГРУ. генерал-майор Голицын.
   - Чемоданы уже распаковал?
   - Нет еще, товарищ генерал.
   - И не спеши.
   - ?
   Его кулачище обрушился на дубовый стол и нежная кофейная чашечка  жа-
лобно взвизгнула:
   - Потому что в пятницу в Москву идет наш самолет. Я тебя, лентяя, на-
зад отправлю. Где твои вербовки?
   Из генеральского кабинета я, красный от стыда, вылетел  в  "Забой"  -
большой зал резидентуры, где на мое появление решительно никто не  обра-
тил внимания. Все были слишком заняты. Двое склонились над огромной кар-
той города. Один что-то быстро печатал на машинке. Двое безуспешно пыта-
лись уместить огромный серый электронный блок с французскими надписями в
контейнер дипломатической почты. И только один старый волк разведки, ви-
димо, поняв мое состояние, посочувствовал:
   - Навигатор, конечно, тебе обещал, что выгонит следующим самолетом.
   - Да, - подтвердил я в поисках поддержки.
   - А ведь и выгонит. Он у нас такой.
   - Что же мне делать?
   - Работать.
   Это был хороший совет, и лучшего ждать не  приходилось.  Если  кто-то
знает, где и как конкретно можно добыть секретную бумагу, то он сам ее и
добывает. Зачем ему делиться со мной своей славой?
   И я начал работать. За оставшиеся четыре дня я,  конечно,  не  сделал
вербовку. Но я сделал первые шаги в правильном направлении. Поэтому  мое
возвращение в Москву было отложено еще на одну неделю, а потом и еще  на
одну. Так я проработал у генерала Голицына четыре года. Впрочем, все ос-
тальные, включая и его первого заместителя (Младшего лидера), находились
в том же положении.
 
   2.
 
   Я - шпион.
   Я окончил Военно-дипломатическую академию и полгода работал в 9-м Уп-
равлении службы информации ГРУ. Потом из обработки информации меня пере-
вели в добывание.
   Нет, добывание - это не только за рубежом.
   Советский Союз посещают миллионы иностранцев, и часть  из  них  знает
такие вещи, которые интересны нам. Этих иностранцев надо выделять  среди
всех остальных и вербовать их, и вырывать из  них  секреты  силой,  хит-
ростью или деньгами.
   Работа в добывании - это свирепая борьба тысяч офицеров КГБ и ГРУ  за
интересных иностранцев. Работа в добывании - это поистине собачья  рабо-
та. Не зря нас зовут борзыми. Работа в добывании - это  бездушный  гене-
рал-майор ГРУ Борис Александров, который руководит добыванием на  терри-
тории Москвы, для которого любые невыполнимые нормы кажутся  недостаточ-
ными, который, не задумываясь, ломает судьбы молодым разведчикам за  не-
выполнение плана и за малейшее упущение. В управлении генерала Александ-
рова я работал год. Это был самый тяжелый год моей жизни. Но это был год
моей первой вербовки, год первого, добытого  самостоятельно,  секретного
документа. Только тот, кто сумеет сделать это в Москве, где  неизвестных
нам секретов не так уж много, может попасть за рубеж. Кто умеет работать
в Москве, тот сумеет делать это где угодно. Поэтому я сейчас сижу в  ма-
ленькой венской пивной, сжимая в руке холодную, чуть  запотевшую  кружку
ароматного, почти черного пива.
   Я - добывающий офицер. В Вене у меня бурный старт. Не потому,  что  я
очень успешно выискиваю носителей секретов. Совсем  нет.  Просто  многие
мои старшие товарищи очень успешно работают. И каждую из проводимых опе-
раций необходимо обеспечивать. Нужно отвлекать полицию, нужно  контроли-
ровать работающего на маршруте проверки и охранять его во время  секрет-
ной встречи,  нужно  принимать  от  него  добытые  материалы  и,  рискуя
карьерой, поставлять их в резидентуру. Нужно выходить на тайники и явки,
нужно контролировать сигналы, нужно делать тысячи вещей, в чьих-то инте-
ресах, часто не понимая смысла своей работы. Все это труд, все это риск.

   3.
 
   Я докладываю о своих первых шагах. Навигатор слушает молча, не  пере-
бивая. Он смотрит в стол. Это мне кажется странным.  Первое,  чему  учат
шпиона, - смотреть собеседнику в глаза: учат выдерживать долгие взгляды,
учат владеть своим взглядом, как боевым оружием. Отчего этот волк  мате-
рый не выполняет элементарных требований? Тут что-то не так. Я  напряга-
юсь, не спуская с него взгляда и мысленно готовясь к худшему.
   - Хорошо, - наконец говорит он, не отрывая глаз  от  своих  бумаг,  -
впредь так и будешь работать под личным контролем моего первого замести-
теля, но два раза в месяц я буду слушать тебя лично. За первые недели ты
сделал немало, поэтому я ставлю тебе более серьезную задачу. Пойдешь  на
встречу с живым человеком. Человек завербован моим первым заместителем -
Младшим лидером. Но послать Младшего лидера на операцию я не рискую. По-
этому пойдешь ты. Завербованный человек  имеет  исключительную  важность
для нас. Сам товарищ Косыгин следит за нашей работой в  данной  области.
Потерять такого человека мы не имеем права. Он работает в Западной  Гер-
мании и передает нам детали американских противотанковых ракет "Toy". Мы
тайно перебросим тебя