начения слились 
воедино. 

89 Дальнейший текст в данном абзаце до слов "Здесь мы ограничимся" добавлен 
Энгельсом в издании 1891 года. - Ред. 

90 Прежнее название ненцев. - Ред. 

91 "Gewanne". 

92 Gehoferschaft. 

93 - "партиях". - Ред. 

94 За несколько дней, проведенных в Ирландии, я снова живо осознал, в какой 
степени еще сельское население живет там представлениями родовой эпохи. 
Землевладелец, у которого крестьянин арендует землю, представляется последнему 
все еще своего рода вождем клана, обязанным распоряжаться землей в интересах 
всех, крестьянин полагает, что уплачивает ему дань в форме арендной платы, но в 
случае нужды должен получить от него помощь. Там считают также, что всякий более 
богатый человек обязан помогать своим менее состоятельным соседям, когда они 
оказываются в нужде. Такая помощь - не милостыня, она по праву полагается менее 
состоятельному члену клана от более богатого или от вождя клана. Понятны жалобы 
экономистов и юристов на невозможность внушить ирландскому крестьянину понятие о 
современной буржуазной собственности, собственность, у которой одни только права 
и никаких обязанностей, просто не умещается в голове ирландца. Но понятно также, 
что ирландцы, внезапно попадающие со столь наивными, свойственными родовому 
строю, представлениями в большие английские или американские города, в среду с 
совершенно иными нравственными и правовыми воззрениями, - что такие ирландцы 
легко оказываются совершенно сбитыми с толку в вопросах морали и права, теряют 
всякую почву под ногами и часто в массовом масштабе становятся жертвами 
деморализации. (Примечание Энгельса к изданию 1891 года.) 

95 В издании 1884 г. за этими словами следует текст, опущенный Энгельсом в 
издании 1891 года. "Такое же право - в Северной Америке оно встречается на 
крайнем северозападе довольно часто - действовало также и у русских; его 
отменила великая княгиня Ольга в Х веке". Далее приводится абзац о "коммунистических 
хозяйствах крепостных семей в Ниверне и Франш-Конте, подобных славянским 
семейным общинам в сербско-хорватских землях", перенесенный Энгельсом в издании 
1891 г. в главу II и включенный им в несколько измененном виде в одно из 
добавлений к этой главе. - Ред. 

96 - рода Юлиев. - Ред. 

97 Дальнейший текст до слов "Как у мексиканцев и греков, так и у германцев" 
включен Энгельсом в изда ние 1891 г вместо напечатанного в издании 1884 г 
следующего текста "Таким образом мы видим, что один из германских народов, и 
именно опять-таки свевы, расселился здесь родами, gentes, и каждому роду была 
отведена определенная территория. У бургундов и лангобардов род назывался fara, 
а употребляемое в "Бургундской правде" наименование членов рода (faramanni) 
одновременно означает также и самих бургундов, в противоположность римскому 
населению, которое, естественно, не входило в состав бургундских родов. 
Распределение земель происходило, следовательно, у бургундов также по родам. Так 
решается вопрос о faramanni, над которым сотни лет понапрасну ломали головы 
германские юристы. Название fara едва ли было общим обозначением рода у всех 
германцев, хотя мы и находим его у одного народа готской и у другого народа 
герминонской (верхненемецкой) ветви. В немецком языке существует большое 
количество корней, применяемых для обозначения родства, и они одновременно 
используются в выражениях, которые, как мы можем предположить, имеют отношение к 
роду". - Ред. 

98 - по немецки fahren. - Ред. 

99 - по-немецки Sippe. - Ред. 

100 Sif. 

101 - по-немецки Konig. - Ред. 

102 Особенно тесная по своей природе связь между дядей с материнской стороны и 
племянником, ведущая свое происхождение от эпохи материнского права и 
встречающаяся у многих народов, известна грекам только в мифологии героического 
периода. Согласно Диодору (IV, 34) Мелеагр убивает сыновей Тестия, братьев своей 
матери Алтеи. Последняя видит в этом поступке такое ничем не искупимое 
преступление, что проклинает убийцу своего собственного сына и призывает на него 
смерть. "Боги, как рассказывают вняли ее желаниям и прервали жизнь Мелеагра". По 
словам того же Диодора (IV, 43 и 44) аргонавты под предводительством Геракла 
высаживаются во Фракии и находят там, что Финей, подстрекаемый своей новой женой, 
подвергает позорному истязанию своих двух сыновей, рожденных от отвергнутой жены 
его Бореады Клеопатры. Но среди аргонавтов оказываются также Бореады братья 
Клеопатры, то есть братья матери истязуемых. Они тотчас же вступаются за своих 
племянников, освобождают их и убивают стражу. 

103 Дальнейший текст до слов "Впрочем во времена Тацита" добавлен Энгельсом в 
издании 1891 года. - Ред. 

104 Слова "по крайней мере более ему известных" добавлены Энгельсом в издании 
1891 года. - Ред. 

105 Дальнейший текст до слов "Тогда как у Цезаря германцы" (см настоящий том, с. 
337) добавлен Энгельсом в издании 1891 года. - Ред. 

106 Принятое здесь число подтверждается одним местом у Диодора о галльских 
кельтах: "В Галлии живет много народностей неодинаковой численности. У 
крупнейших из них численность населения достигает приблизительно 200000 человек, 
у самых малых - 50000" (Diodorus Siculua, V, 25). В среднем, следовательно, - 
125000, галльские отдельные народы, ввиду более высокой ступени их развития, 
безусловно следует считать несколько большими по численности, чем германские. 

107 - Великая Германия. - Ред. 

108 - дольщики. - Ред. 

109 - белых бедняков. - Ред. 

110 По словам епископа Лиутпранда Кремонского, в Х веке в Вердеие, следовательно, 
в Священной германской империи 17 в, главным промыслом была фабрикация евнухов, 
которые с большой прибылью вывозились в Испанию для мавританских гаремов. 

111 Gau. 

112 Gaugrafen. 

113 Конец фразы от слов "и столь громадным увеличением населения" добавлен 
Энгельсом в издании 1891 года. - Ред. 

114 - Дать земледельцам средства для коллективного и постепенного освобожденияю. 
- Ред. 

115 Слова "чаще всего на два" добавлены Энгельсом в издании 1891 года. - Ред. 

116 В особенности на севере западном побережье Америки - см. у Банкрофта. У 
племени хайда на островах Королевы Шарлотты встречаются домашние хозяйства, 
охватывающие под одной кровлей до 700 человек. У нутка под одной кровлей жили 
целые племена. 

117 В издании 1884 г вмести слов "обособленную собственность" ("Sonde-reigenthum") 
напечатано "частную собственность" ("Privateigenthum"). - Ред. 

118 Слова "домашним общинам, наконец" добавлены Энгельсом в издании 1891 года. - 
Ред. 

119 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 343. - Ред. 

120 - ты этого хотел, Жорж Данден! (Мольер. Жорж Данден, акт I, сцена девятая). 
- Ред. 

121 Число рабов в Афинах см. выше, с. 117 [в настоящем томе см. с. 315. - Ред.] 
В Коринфе в эпоху расцвета города оно доходило до 460 000, в Эгине - до 470 000, 
в обоих случаях в десять раз превышая численность свободных граждан. 

122 Первым историком, который имел хотя бы приблизительное представление о 
сущности рода, был Нибур, и этим, - но также и своими почерпнутыми прямо оттуда 
ошибками, - он обязан своему знакомству с родами Дитмаршена. 

123 В издании 1884 г. вместо слов "силу человека" напечатано "рабочую силу 
человека". - Ред. 

124 "Система приобретенных прав" Лассаля во второй части вращается главным 
образом вокруг положения, что римское завещание столь же старо, как и самый Рим, 
что в римской истории никогда "не существовало времени без завещаний", что 
завещание возникло скорее в доримский период из культа умерших. Лассаль, как 
правоверный старогегельянец, выводит римские правовые нормы не из общественных 
отношений римлян, а из "спекулятивного понятия" воли, и приходит при этом к 
указанному утверждению, полностью противоречащему истории. Это неудивительно в 
книге, автор которой на основании того же спекулятивного понятия приходит к 
выводу, что у римлян при наследовании передача имущества была чисто 
второстепенным делом. Лассаль не только верит в иллюзии римских юристов, в 
особенности более раннего времени, но идет еще дальше этих иллюзий. 

125 Я сначала собирался привести рядом с моргановской и моей собственной 
критикой цивилизации блестящую критику цивилизации, которая встречается в 
различных местах произведений Шарля Фурье. К сожалению, у меня нет времени 
заняться этим. Замечу только, что уже у Фурье моногамия и земельная 
собственность служат главными отличительными признаками цивилизации и что он 
называет ее войной богатых против бедных. Точно так же мы уже у него находим 
глубокое понимание того, что во всех несовершенных, раздираемых противоречиями 
обществах отдельные семьи (les families incoherentes) являются хозяйственными 
единицами. 

126 См. также Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 269. - Ред. 





Ф. ЭНГЕЛЬС
Письма об историческом материализме 1890-1894

ЭНГЕЛЬС-КОНРАДУ ШМИДТУ В БЕРЛИН Лондон, 5 августа 1890 
ЭНГЕЛЬС - ЙОЗЕФУ БЛОХУ В КЕНИГСБЕРГ Лондон, 21[-22] сентября 1890 г.
ЭНГЕЛЬС - КОНРАДУ ШМИДТУ В БЕРЛИН Лондон, 27 октября 1890 г.
ЭНГЕЛЬС - ФРАНЦУ МЕРИНГУ В БЕРЛИН Лондон, 14 июля 1893 г.
ЭНГЕЛЬС - В. БОРГИУСУ В БРЕСЛАВЛЬ Лондон, 25 января 1894 г.
ПРИМЕЧАНИЯ




ЭНГЕЛЬС-КОНРАДУ ШМИДТУ
В БЕРЛИН
Лондон, 5 августа 1890 г.
...О книге Пауля Барта' я читал в венском журнале "Deutsche Worte" отзыв, написанный злополучным Морицем Виртом2, и эта критика оставила у меня неблагоприятное впечатление также и о самой книге. Я просмотрю ее, но должен сказать, что если Морицхен правильно его цитирует, то Барт утверждает, будто он во всех сочинениях Маркса смог найти всего лишь один пример зависимости философии и т. д. от материальных условий существования, а именно тот, что Декарт объявляет животных машинами. Мне просто жалко человека, который может писать подобные вещи. И раз этот человек еще не понял, что хотя материальные условия существования являются primum agens 1), это не исключает того, что идеологические области оказывают в свою очередь обратное, но вторичное воздействие на эти материальные условия; раз это ему неясно, то он не способен понимать и тот предмет, о котором пишет. Но, повторяю, ведь это все из вторых рук, Морицхен же - опасный друг. И у материалистического понимания истории имеется теперь множество таких друзей, для которых оно служит предлогом, чтобы не изучать историю. Дело обстоит совершенно так же, как тогда, когда Маркс говорил о французских "марксистах" конца 70-х годов: "Я знаю только одно, что я не марксист".
Вот также в "Volks-Tribune" происходила дискуссия о распределении продуктов в будущем обществе - будет оно происходить соответственно количеству труда или иначе3. К вопросу подошли тоже сугубо "материалистически" в противоположность известным идеалистическим фразам о справедливости. Но, как ни странно, никому не пришло в голову, что ведь способ распределения существенным образом зависит от того, какое количество продуктов подлежит распределению, и что это количество, конечно, меняется в зависимости от прогресса производства и организации общества, а следовательно, должен меняться и способ распределения. Но все участники дискуссии рассматривают "социалистическое общество" не как что-то постоянно меняющееся и прогрессирующее, а как нечто стабильное, раз навсегда установленное, что должно, следовательно, иметь также раз навсегда установленный способ распределения. Но если рассуждать здраво, то можно все-таки: 1) попытаться отыскать способ распределения, с которого будет начато, и 2) постараться найти общую тенденцию дальнейшего развития. Но об этом я во всей дискуссии не нахожу ни слова.
Вообще для многих молодых писателей в Германии слово "материалистический" является простой фразой, которой называют все, что угодно, ее давая себе труда заняться дальнейшим изучением, то есть приклеивают этот ярлычок и считают, что этим вопрос решен. Однако наше понимание истории есть прежде всего руководство к изучению, а не рычаг для конструирования на манер гегельянства. Всю историю надо изучать заново, надо исследовать в деталях условия существования различных общественных формаций, прежде чем пытаться вывести из них соответствующие им политические, частноправовые, эстетические, философские, религиозные и т. п. воззрения. Сделано в этом отношении до сих пор немного, потому что очень немногие люди серьезно этим занимались. В этом отношении нам нужна большая помощь, область бесконечно велика, и тот, кто хочет работать серьезно, может многое сделать и отличиться. Но вместо этого у многих немцев из молодого поколения фразы об историческом материализме (ведь можно все превратить в фразу) служат только для того, чтобы как можно скорее систематизировать и привести в порядок свои собственные, относительно весьма скудные исторические познания (экономическая история ведь еще в пеленках!) и затем возомнить себя великими. И тогда-то и может явиться какой-нибудь Барт и взяться за то, что в его среде, во всяком случае, сведено уже к пустой фразе.
Однако все это, конечно, выравняется. Мы в Германии теперь достаточно сильны, чтобы вынести многое. Одной из величайших услуг, оказанных нам законом против социалистов 4, было то, что он освободил нас от навязчивости немецкого студента с социалистическим налетом. Теперь мы достаточно сильны, чтобы вынести и этого немецкого студента, который снова очень уж заважничал. Вы, действительно уже кое-что сделавший, сами, вероятно, заметили, как мало среди молодых литераторов, связанных с партией, таких, которые дают себе труд изучать политическую экономию, историю политической экономии, историю торговли, промышленности, земледелия, общественных формаций. Многие ли из них знают о Маурере больше, чем одно только его имя! Самомнение журналиста должно все преодолеть, а этому соответствуют и результаты. Эти господа воображают, что для рабочих все годится. Если бы они знали, что Маркс считал свои лучшие вещи все еще недостаточно хорошими для рабочих, что он считал преступлением предлагать рабочим что-нибудь не самое лучшее!..
Печатается по тексту Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, 
изд. 2, т. 37, стр. 370-372








ЭНГЕЛЬС - ЙОЗЕФУ БЛОХУ В КЕНИГСБЕРГ
Лондон, 21[-22] сентября 1890 г.
...Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение - это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу .участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует). В противном случае применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать простое уравнение первой степени.
Мы делаем нашу историю сами, но, во-первых, мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются в конечном счете решающими. Но и политические и т. п. условия, даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую. Прусское государство возникло и развивалось также благодаря историческим и в конечном счете экономическим причинам. Но едва ли можно, не сделавшись педантом, утверждать, что среди множества мелких государств Северной Германии именно Бранденбург был предназначен для роли великой державы, в которой воплотились экономические, языковые, а со времени Реформации и религиозные различия между Севером и Югом, и что это было предопределено только экономической необходимостью, а другие моменты не оказывали также влияния (прежде всего то обстоятельство, что Бранденбург благодаря обладанию Пруссией был втянут в польские дела и через это в международные политические отношения, которые явились решающими также и при образовании владений Австрийского дома). Едва ли удастся кому-нибудь, не сделавшись посмешищем, объяснить экономически существование каждого маленького немецкого государства в прошлом и в настоящее время или происхождение верхненемецкого передвижения согласных, превратившего географическое разделение, образованное горной цепью от Судет до Таунуса, в настоящую трещину, проходящую через всю Германию.
Во-вторых, история делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновения множества отдельных воль, причем каждая из этих воль становится тем, что она есть, опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил, и из этого перекрещивания выходит одна равнодействующая - историческое событие. Этот результат можно опять-таки рассматривать как продукт одной силы, действующей как целое, бессознательно и безвольно. Ведь то, чего хочет один, встречает противодействие со стороны всякого другого, и в конечном результате появляется нечто такое, чего никто не хотел. Таким образом, история, как она шла до сих пор, протекает подобно природному процессу и подчинена, в сущности, тем же самым законам движения. Но из того обстоятельства, что воли отдельных людей, каждый из которых хочет того, к чему его влечет физическая конституция и внешние, в конечном счете экономические, обстоятельства (или его собственные, личные, или общесоциальные), что эти воли достигают не того, чего они хотят, но сливаются в нечто среднее, в одну общую равнодействующую,- из этого все же не следует заключать, что эти воли равны нулю. Наоборот, каждая воля участвует в равнодействующей и постольку включена в нее.
Далее, я прошу Вас изучать эту теорию по первоисточникам, а не из вторых рук,- право же, это гораздо легче. Маркс не написал ничего, в чем бы эта теория не играла роли. В особенности великолепным образцом ее применения является "18 брюмера Луи Бонапарта"2). Точно так же множество указаний есть и в "Капитале"3). Затем я вправе, пожалуй, указать на мои сочинения: "Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом"4) и "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии"5), в которых я дал самое подробное, насколько мне известно, изложение исторического материализма из всех существующих.
Маркс и я отчасти сами виноваты в том, что молодежь иногда придает больше значения экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчеркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда находилось время, место и возможность отдавать должное остальным моментам, участвующим во взаимодействии. Но как только дело доходило до анализа какого-либо исторического периода, то есть до практического применения, дело менялось, и тут уже не могло быть никакой ошибки. К сожалению, сплошь и рядом полагают, что новую теорию вполне поняли и могут
ее применять сейчас же, как только усвоены основные положения, да и то не всегда правильно. И в этом я могу упрекнуть многих из новых "марксистов"; ведь благодаря этому также возникала удивительная путаница...
Печатается по тексту Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса,
изд. 2, т. 37, стр. 394-396







ЭНГЕЛЬС - КОНРАДУ ШМИДТУ
В БЕРЛИН
Лондон, 27 октября 1890 г.
Дорогой Шмидт!
Пользуюсь пе