К.Маркс и Ф.Энгельс
	Сочинения
	

К. МАРКС Критика Готской программы
Карл Маркс К ЕВРЕЙСКОМУ ВОПРОСУ
Фридрих Энгельс ПРИНЦИПЫ КОММУНИЗМА
Карл Маркс МАНИФЕСТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ
К. МАРКС ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА
Фридрих Энгельс К ИСТОРИИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО ХРИСТИАНСТВА
Карл Маркс ЭКОНОМИЧЕСКО-ФИЛОСОФСКИЕ РУКОПИСИ 1844 ГОДА
К.Маркс и Ф.Энгельс ФЕЙЕРБАХ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО И ИДЕАЛИСТИЧЕСКОГО ВОЗЗРЕНИЙ
К. МАРКС ТЕЗИСЫ О ФЕЙЕРБАХЕ
Фридрих Энгельс ПРИНЦИПЫ КОММУНИЗМА
Фридрих Энгельс РОЛЬ ТРУДА В ПРОЦЕССЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯНЫ В ЧЕЛОВЕКА
Ф. ЭНГЕЛЬС ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА
Ф. ЭНГЕЛЬС Письма об историческом материализме 1890-1894



К. МАРКС  
Критика Готской программы(1) 

Содержание: 

Предисловие Ф.Энгельса 

К.Маркс Письмо к Браке 

К.Маркс Замечания к программе германской рабочей партии 

Глава I. 

Глава II. 

Глава III. 

Глава IV. 

Ф.Энгельс Письмо к А.Бебелю 

Ф.Энгельс Письмо к К.Каутскому 

Примечания 


ПРЕДИСЛОВИЕ Ф. ЭНГЕЛЬСА(2) 

Публикуемая здесь рукопись — критика проекта программы вместе с сопроводительным 
письмом к Бракке — была в 1875 г., незадолго до объединительного съезда в Готе(3) 
отправлена Бракке с просьбой показать ее Гейбу, Ауэру, Бебелю и Либкнехту и 
вернуть затем обратно Марксу. Так как партийный съезд в Галле(4) поставил в 
порядок дня партии дискуссию по поводу Готской программы, то я полагаю, что с 
моей стороны было бы преступлением, если бы я и дальше продолжал откладывать 
опубликование этого важного документа, пожалуй, самого важного из всех, 
относящихся к данной дискуссии. 

Но рукопись эта имеет еще и другое, более широкое значение. В ней впервые ясно и 
четко выражено отношение Маркса к той линии, которой придерживался Лассаль с 
того момента, как он начал участвовать в агитации, и притом как к экономическим 
принципам Лассаля, так и к его тактике. 

Беспощадная резкость, с какой Маркс анализирует здесь проект программы, 
неумолимость, с какой он высказывает сделанные им выводы, вскрывая недостатки 
проекта,— все это теперь, спустя пятнадцать лет, никого уже не может задеть. 
Специфические лассальянцы существуют еще только за Границей в виде отдельных 
обломков, а от Готской программы, как совершенно неудовлетворительной, 
отказались в Галле даже ее творцы. 

Тем не менее там, где это было возможно без ущерба для дела, я опустил некоторые 
резкие выражения и оценки, относящиеся к отдельным лицам, заменив их точками. 
Маркс сам поступил бы так же, если бы публиковал теперь эту рукопись. Ее местами 
резкий тон был вызван двумя обстоятельствами. Во-первых, Маркс и я срослись с 
германским движением теснее, чем с каким-либо другим, так что решительный шаг 
назад, обнаружившийся в этом проекте программы, должен был возмутить нас 
особенно сильно. Во-вторых, мы находились тогда — после Гаагского конгресса 
Интернационала (5) едва прошло два года — в самом разгаре борьбы с Бакуниным и 
его анархистами, которые возлагали на нас ответственность за все, что 
происходило в германском рабочем движении, так что мы должны были ожидать, что 
нам припишут и тайное отцовство в отношении этой программы. Эти соображения 
теперь отпадают, а вместе с ними отпадает и необходимость тех мест, о которых 
идет речь. 

Некоторые фразы заменены точками также и по цензурным соображениям. Там, где мне 
приходилось выбирать более мягкое выражение, я заключал его в прямые скобки. В 
остальном рукопись перепечатана дословно. 

Лондон, 6 января 1891 г, 

Ф. Энгельс 

К. МАРКС 

ПИСЬМО В. БРАККЕ 

Лондон, 5 мая 1875 г. 

Дорогой Бракке! 

Нижеследующие критические замечания к объединительной программе будьте добры по 
прочтении передать для ознакомления Гейбу и Ауэру, Бебелю и Либкнехту. Я завален 
работой и вынужден переступать уже далеко за рамки рабочего времени, 
разрешенного мне врачами. Поэтому мне отнюдь не доставило особого “удовольствия” 
исписать так много бумаги. Но это было необходимо для того, чтобы партийные 
друзья, для которых предназначается это сообщение, не истолковали впоследствии 
ложно те шаги, которые я, со своей стороны, должен буду предпринять.— Я имею в 
виду краткое заявление, которое Энгельс и я опубликуем после объединительного 
съезда; мы заявим, что мы совершенно непричастны к указанной принципиальной 
программе и не имеем с ней ничего общего. 

Это необходимо, так как за границей распространено заботливо поддерживаемое 
врагами партии мнение — мнение совершенно ложное,—будто мы тайно руководим 
отсюда движением так называемой эйзенахской партии(6). Еще в своей недавно 
появившейся на русском языке книге Бакунин возлагает, например, на меня 
ответственность не только за все программы и т. д. упомянутой партии, но даже и 
за каждый шаг, сделанный Либкнехтом со дня его сотрудничества с Народной партией. 

Помимо того, мой долг не позволяет мне, хотя бы лишь посредством 
дипломатического молчания, признать программу, которая, по моему убеждению, 
решительно никуда не годится и деморализует партию. 

Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ. Поэтому, если нельзя 
было — а обстоятельства этого не допускали — пойти дальше эйзенахской программы, 
то следовало бы просто заключить соглашение о действиях против общего врага. 
Составляя же принципиальные программы (вместо того чтобы отложить это дело до 
того момента, когда оно будет подготовлено более длительной совместной работой), 
воздвигают тем самым перед лицом всего мира вехи, по которым люди судят об 
уровне партийного движения. 

Вожди лассальянцев пришли к нам потому, что их вынудили к этому обстоятельства. 
Если бы им заявили с самого начала, что ни на какое торгашество принципами не 
пойдут, то они должны были бы удовлетвориться программой действия или 
организационным планом в целях совместного действия. Вместо этого им разрешают 
являться во всеоружии мандатов и, со своей стороны, признают эти мандаты 
обязательными, т. е. сдаются на милость или немилость тех, кто сам нуждается в 
помощи. К довершению всего они созывают съезд еще до согласительного съезда, 
между тем как собственная партия созывает свой съезд только post festum 1)Здесь 
явно стремились сорвать всякую критику и не дать опомниться собственной партии. 
Известно, что рабочих удовлетворяет самый факт объединения; но ошибаются те, кто 
думает, что этот минутный успех куплен не слишком дорогой ценой. 

Впрочем программа никуда не годится и независимо от того, что она канонизирует 
лассалевский символ веры. 

В ближайшее время я пришлю Вам последние выпуски французского издания “Капитала”. 
Печатание было на долгое время задержано запрещением французского правительства. 
На этой неделе или в начале следующей книга будет готова. Получили ли Вы 6 
первых выпусков? Сообщите мне, пожалуйста, также адрес Бернхарда Беккера, 
которому я тоже должен послать последние выпуски 6. 

У книгоиздательства “Volksstaat” своеобразные нравы. Так, например, мне до сих 
пор даже не прислали ни одного экземпляра нового издания “Кёльнского процесса 
коммунистов” (7). 

С сердечным приветом 

Ваш Карл Маркс 


К. МАРКС 

ЗАМЕЧАНИЯ К ПРОГРАММЕ ГЕРМАНСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ 

I. 

1. "Труд есть источник всякого богатства и всякой культуры, а так как приносящий 
пользу труд возможен лишь в обществе и при посредстве общества, то доход от 
труда принадлежит в неурезанном виде и на равных правах всем членам общества”. 

Первая часть параграфа: “Труд есть источник всякого богатства и всякой культуры”. 

Труд не есть источник всякого богатства. Природа в такой же мере источник 
потребительных стоимостей (а из них-то ведь и состоит вещественное богатство!), 
как и труд, который сам есть лишь проявление одной из сил природы, человеческой 
рабочей силы. Приведенную выше фразу вы встретите во всяком детском букваре, и 
она правильна постольку, поскольку в ней подразумевается, что труд совершается 
при наличии соответствующих предметов и орудий. Но в социалистической программе 
не должны допускаться подобные буржуазные фразы, обходящие молчанием те условия, 
которые одни только и придают им смысл. Поскольку человек заранее относится к 
природе, этому первоисточнику всех средств и предметов труда, как собственник, 
обращается с ней как с принадлежащей ему вещью, постольку его труд становится 
источником потребительных стоимостей, а следовательно, и богатства. У буржуа 
есть очень серьезные основания приписывать труду сверхъестественную творческую 
силу, так как именно из естественной обусловленности труда вытекает, что человек, 
не обладающий никакой другой собственностью, кроме своей рабочей силы, во всяком 
общественном и культурном состоянии вынужден быть рабом других людей, 
завладевших материальными условиями труда. Только с их разрешения может он 
работать, стало быть, только с их разрешения — жить. 

Но оставим уж эту фразу, как она есть, каковы бы ни были ее недостатки. Какого 
же заключения надо бы ожидать? Очевидно, следующего: 

“Так как труд есть источник всякого богатства, то ни один член общества не может 
и присваивать себе богатство иначе, как присваивая продукт труда. Если же он сам 
не работает, то он живет чужим трудом, и свою культуру он также приобретает за 
счет чужого труда”. 

Вместо этого при помощи словечек “а так как” к первому предложению 
пристегивается второе, чтобы вывод сделать из этого второго предложения, а не из 
первого. 

Вторая часть параграфа: “Приносящий пользу труд возможен лишь в обществе и при 
посредстве общества”. 

Согласно первому положению, труд являлся источником всякого богатства и всякой 
культуры, а следовательно, никакое общество не возможно без труда. Теперь же мы 
узнаем, наоборот, что никакой “приносящий пользу” труд не возможен без общества. 

С таким же успехом можно было бы сказать, что только в обществе бесполезный или 
даже вредный для общества труд может стать отраслью промышленности, что только в 
обществе можно жить праздно и т. д. и т. д.,— короче, переписать всего Руссо. 

А что такое “приносящий пользу” труд? Ведь это всего лишь такой труд, который 
достигает намеченного полезного результата. Дикарь (а человек — дикарь, после 
того как он перестал быть обезьяной), который убивает камнем зверя, собирает 
плоды и т. д., совершает “приносящий пользу” труд. 

В-третьих. Заключение: “А так как приносящий пользу труд возможен лишь в 
обществе и при посредстве общества, то доход от труда принадлежит в неурезанном 
виде и на равных правах всем членам общества”. 

Вот так заключение! Если приносящий пользу труд возможен только в обществе и при 
посредстве общества, то доход от труда принадлежит обществу, а на долю 
отдельного рабочего придется из этого дохода лишь то, что не требуется на 
содержание “условия” труда — общества. 

И в самом деле, во все времена защитники каждого данного общественного строя 
выдвигали это положение. Прежде всего выступают притязания правительства и всего 
того, что к нему липнет,— ведь правительство является, мол, общественным органом 
для сохранения общественного порядка; затем следуют притязания различных видов 
частной собственности, так как различные виды частной собственности составляют, 
мол, основы общества, и так далее. Эти пустые фразы можно, как видите, вертеть и 
поворачивать как угодно. 

Сколько-нибудь разумную связь первая и вторая части параграфа могут иметь лишь в 
следующей редакции: 

“Источником богатства и культуры труд становится лишь как общественный труд”, 
или, что то же самое, “в обществе и при посредстве общества”. 

Это положение бесспорно правильно, так как если обособленный труд (предполагается, 
что его вещественные условия имеются налицо) и может создавать потребительные 
стоимости, то ни богатства, ни культуры он создать не может. 

Но столь же бесспорно и другое положение: 

“По мере того как происходит общественное развитие труда и таким образом труд 
становится источником богатства и культуры,— развивается бедность и 
обездоленность на стороне рабочего, богатство и культура на стороне нерабочего”. 

Это — закон всей истории до настоящего времени. Следовательно, вместо общих фраз 
о “труде” и “обществе” нужно было ясно показать, как в современном 
капиталистическом обществе были, наконец, созданы те материальные и прочие 
условия, которые делают рабочих способными сокрушить это общественное проклятие 
и заставляют их это сделать. 

На самом же деле весь этот параграф, неудачный по форме, ошибочный по содержанию, 
вставлен здесь лишь для того, чтобы лассалевскую формулу о “неурезанном трудовом 
доходе” написать в качестве первого лозунга нa партийном знамени. Я еще вернусь 
к “трудовому доходу”, к “равному праву” и пр., так как то же самое повторяется в 
несколько иной форме и дальше. 

2. “В современном обществе средства труда являются монополией класса 
капиталистов. Обусловленная этим зависимость рабочего класса есть причина нищеты 
и порабощения во всех формах”. 

Это заимствованное из устава Интернационала положение в данной “исправленной” 
редакции ложно. 

В современном обществе средства труда составляют монополию земельных 
собственников (монополия земельной собственности является даже основой монополии 
капитала) и капиталистов. В соответствующем пункте устав Интернационала не 
называет ни того, ни другого класса монополистов. Он говорит о “монополии на 
средства труда, т. е. на источники жизни”. Добавление “источники жизни” 
достаточно показывает, что в средства труда включена также и земля. 

Исправление было сделано потому, что Лассаль по мотивам, в настоящее время всем 
известным, нападал только на класс капиталистов, но не на земельных 
собственников. В Англии капиталист по большей части не является собственником 
даже той земли, на которой стоит его фабрика. 

3. “Освобождение труда требует возведения средств труда в достояние всего 
общества и коллективного регулирования совокупного труда при справедливом 
распределении трудового дохода”. 

“Возведение средств труда в достояние всего общества” (!) обозначает, по-видимому, 
их “превращение в достояние всего общества”. Но это лишь мимоходом. 

Что такое “трудовой доход”? Продукт труда или же его стоимость? А в последнем 
случае, вся ли стоимость продукта или только та часть стоимости, которую труд 
присоединил к стоимости потребленных средств производства? 

“Трудовой доход” — расплывчатое представление, выдвинутое Лассалем вместо 
определенных экономических понятий. 

Что такое “справедливое” распределение? 

Разве буржуа не утверждают, что современное распределение “справедливо”? И разве 
оно не является в самом дело единственно “справедливым” распределением на базе 
современного способа производства? Разве экономические отношения регулируются 
правовыми понятиями, а не наоборот, не возникают ли правовые отношения из 
экономических? И разве разные социалистические сектанты не придерживаются самых 
различных представлений о “справедливом” распределении? 

Чтобы знать, что в данном случае подразумевают под словами “справедливое” 
распределение, мы должны сопоставить первый параграф с этим параграфом. 
Последний предполагает такое общество, в котором “средства труда составляют 
общественное достояние и совокупный труд регулируется коллективно”, а в первом 
параграфе мы видим, что “доход от труда принадлежит в неурезанном виде и на 
рапных правах всем членам общества”. 

“Всем членам общества”? Даже и неработающим? Где же тогда “неурезанный трудовой 
доход”? Только работающим членам общества? Где же тогда “равное право” всех 
членов общества? 

Но “все члены общества” и “равное право” — очевидно только фразы. Суть же дела в 
том, что в этом коммунистическом обществе каждый работник должен получить 
лассалев-ский “неурезанный трудовой доход”. 

Если выражение “трудовой доход” мы возьмем (шачала в смысле продукта труда, то 
коллективный трудовой доход окажется совокупным общественным продуктом. 

Из него надо теперь вычесть: 

Во-первых, то, что требуется для возмещения потребленных средств производства. 

Во-вторых, добавочную часть для расширения производства. 

В-третьих, резервный или страховой фонд для страхования от несчастных случаев, 
стихийных бедствий и так далее. 

Эти вычеты из “неурезанного трудового дохода” — экономическая необходимость, и 
их размеры должны быть определены на основе наличных средств и сил, отчасти на 
основе теории вероятности, но они никоим образом не поддаются вычислению на 
основе справедливости. 

Остается другая часть совокупного продукта, предназначенная служить в качестве 
предметов потребления. 

Прежде чем дело дойдет до индивидуального дележа этой оставшейся части, из нее 
вновь вычитаются: 

Во-первых, общие, не относящиеся непосредственно к производству издержки 
управления. 

Эта доля сразу же весьма значительно сократится по сравнению с тем, какова она в 
современном обществе, и будет все более уменьшаться по мере развития нового 
общества. 

Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, 
как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее. 

Эта доля сразу же значительно возрастет по сравнению с тем, какова она в 
современном обществе, и будет все более возрастать по мере развития нового 
общества. 

В-третьих, фонды для нетрудоспособных и пр., короче — то. что теперь относится к 
так называемому официальному призрению бедных. 

Лишь теперь мы подходим к тому “распределению”, которое программа, под 
лассалевским влиянием, так ограниченно только и имеет в виду, а именно к той 
части предметов потребления, которая делится между индивидуальными 
производителями коллектива. 

“Неурезанный трудовой доход” незаметно превратился уже в “урезанный”, хотя все 
удерживаемое с производителя как частного лица прямо или косвенно идет на пользу 
ему же как члену общества. 

Подобно тому как исчезла фраза о “неурезанном трудовом доходе”, так исчезает 
теперь и фраза о “трудовом доходе” вообще. 

В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами 
производства, производители не обенивают своих продуктов; столь же мало труд, 
затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих 
продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в 
противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не 
окольным путем, а непосредственно существует как составная часть совокупного 
труда. Выражение “трудовой доход”, неприемлемое и в настоящее время из-за своей 
двусмысленности, теряет таким образом всякий смысл. 

Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на 
своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как 
раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в 
экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого 
общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный 
производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, 
сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный 
трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму 
индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного 
производителя — это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в 
нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то 
количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой 
квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов 
потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, 
которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме. 

Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулируе