о Германии. 

[9. Идеалистическое понимание истории
и мнимый коммунизм Фейербаха]

Из всего этого анализа видно также, до какой степени ошибается Фейербах, когда 
он ("Wigand's Vierteljahrsschrift", 1845, т. 2) при помощи определения "общественный 
человек" объявляет себя коммунистом {69}, превращая это определение в предикат "Человека" 
и считая, таким образом, что можно вновь превратить в голую категорию слово "коммунист", 
обозначающее в существующем мире приверженца определенной революционной партии. 
Вся дедукция Фейербаха по вопросу об отношении людей друг к другу направлена 
лишь к тому, чтобы доказать, что люди нуждаются и всегда нуждались друг в друге. 
Он хочет укрепить сознание этого факта, хочет, следовательно, как и прочие 
теоретики, добиться только правильного осознания некоторого существующего факта, 
тогда как задача действительного коммуниста состоит в том, чтобы низвергнуть это 
существующее. Мы, впрочем, вполне признаем, что Фейербах, стремясь добиться 
осознания именно этого факта, идет настолько далеко, насколько вообще может 
пойти теоретик, не переставая быть теоретиком и философом. Но характерно то, что 
святые Бруно и Макс немедленно подставляют фейербаховское представление о 
коммунисте на место действительного коммуниста, что отчасти делается уже для 
того, чтобы они и с коммунизмом могли бороться как с "духом от духа", как с 
философской категорией, как с равным противником, а у святого Бруно это делается 
еще и из прагматических интересов. 

В качестве примера, иллюстрирующего признание и в то же время непонимание 
существующего, – а это признание и это непонимание Фейербах все еще разделяет с 
нашими противниками, – напомним то место в "Философии будущего", где он 
доказывает, что бытие какой-нибудь вещи или какого-нибудь человека является 
вместе с тем и его сущностью {70}, что определенные условия существования, образ 
жизни и деятельность какого-нибудь животного или человеческого индивида есть то, 
что доставляет его "сущности" чувство удовлетворения. Всякое исключение 
определенно рассматривается здесь как несчастный случай, как ненормальность, 
которую нельзя изменить. Если, следовательно, миллионы пролетариев отнюдь не 
удовлетворены условиями своей жизни, если их "бытие" [29] даже в самой 
отдаленной степени не соответствует их "сущности",- то, согласно упомянутому 
месту, это является неизбежным несчастьем, которое следует, мол, спокойно 
переносить. Однако эти миллионы пролетариев или коммунистов думают совершенно 
иначе и в свое время докажут это, когда они практически, путем революции 
приведут свое "бытие" в соответствие со своей "сущностью". В подобных случаях 
Фейербах никогда не говорит поэтому о мире человека, но каждый раз спасается 
бегством в область внешней природы, и притом такой природы, которая еще не 
подчинена господству людей. Но с каждым новым изобретением, с каждым шагом 
вперед промышленности от этой области отрывается новый кусок, и та почва, на 
которой произрастают примеры для подобных фейербаховских положений, становится 
таким образом все меньше и меньше. Ограничимся одним положением: "сущность" рыбы 
есть ее "бытие", вода. "Сущность" речной рыбы есть вода реки. Но эта вода 
перестает быть ее "сущностью", она становится уже неподходящей средой для ее 
существования, как только эта река будет подчинена промышленности, как только 
она будет загрязнена красящими веществами и прочими отбросами, как только ее 
станут бороздить пароходы, как только ее вода будет отведена в каналы, где рыбу 
можно лишить среды для ее существования, просто прекратив подачу воды. 
Провозглашение всех противоречий подобного рода неизбежной ненормальностью в 
сущности не отличается от того утешения, которое святой Макс Штирнер дает 
недовольным, говоря, что это противоречие является их собственным противоречием, 
это плохое положение – их собственным плохим положением, причем они могут или 
успокоиться на этом, или оставить свое собственное недовольство при себе, или же 
фантастическим образом взбунтоваться против этого положения. Столь же мало 
отличается эта концепция Фейербаха и от упрека святого Бруно: эти злополучные 
обстоятельства проистекают, мол, из того, что те, кого постигло несчастье, 
застряли в дерьме "субстанций", не дошли до "абсолютного самосознания" и не 
познали эти плохие отношения как дух от своего духа. 

[III]

[1. Господствующий класс и господствующее сознание. 
Как сложилось гегелевское представление 
о господстве духа в истории]

[30] Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими 
мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую 
материальную силу общества, есть вместе с тем и его господствующая духовная сила. 
Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, 
располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в силу этого 
мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются в общем 
подчиненными господствующему классу. Господствующие мысли суть не что иное, как 
идеальное выражение господствующих материальных отношений, как выраженные в виде 
мыслей господствующие материальные отношения; следовательно, это – выражение тех 
отношений, которые как раз и делают один этот класс господствующим; это, 
следовательно, мысли его господства. Индивиды, составляющие господствующий класс, 
обладают, между прочим, также и сознанием и, стало быть, мыслят; поскольку они 
господствуют именно как класс и определяют данную историческую эпоху во всем ее 
объеме, они, само собой разумеется, делают это во всех ее областях, значит 
господствуют также и как мыслящие, как производители мыслей; они регулируют 
производство и распределение мыслей своего времени; а это значит, что их мысли 
суть господствующие мысли эпохи. Например, в стране, где в данное время за 
господство борются королевская власть, аристократия и буржуазия, где, 
следовательно, господство разделено, там господствующей мыслью оказывается 
учение о разделении властей, которое и объявляется "вечным законом". 

Разделение труда, в котором мы уже выше (стр. [15-18]) нашли одну из главных сил 
предшествующей истории, проявляется теперь также и в среде господствующего 
класса в виде разделения духовного и [31] материального труда, так что внутри 
этого класса одна часть выступает в качестве мыслителей этого класса (это – его 
активные, способные к обобщениям идеологи, которые делают главным источником 
своего пропитания разработку иллюзий этого класса о самом себе), в то время как 
другие относятся к этим мыслям и иллюзиям более пассивно и с готовностью 
воспринять их, потому что в действительности эти представители данного класса и 
являются его активными членами и имеют меньше времени для того, чтобы строить 
себе иллюзии и мысли о самих себе. Внутри этого класса такое расщепление может 
разрастись даже до некоторой противоположности и вражды между обеими частями, но 
эта вражда сама собой отпадает при всякой практической коллизии, когда опасность 
угрожает самому классу, когда исчезает даже и видимость, будто господствующие 
мысли не являются мыслями господствующего класса и будто они обладают властью, 
отличной от власти этого класса. Существование революционных мыслей в 
определенную эпоху уже предполагает существование революционного класса, о 
предпосылках которого необходимое сказано уже выше (стр. [18-19, 22-23]). 

Когда, однако, при рассмотрении хода истории отделяют мысли господствующего 
класса от самого господствующего класса, когда наделяют их самостоятельностью, 
когда, не принимая во внимание ни условий производства этих мыслей, ни их 
производителей, довольствуются утверждением, что в данную эпоху господствовали 
такие-то и такие-то мысли, когда, стало быть, совершенно оставляют в стороне 
основу этих мыслей – индивидов и историческую обстановку, – то можно, например, 
сказать, что в период господства аристократии господствовали понятия "честь", "верность" 
и т.д., а в период господства буржуазии – понятия "свобода", "равенство" и т.д. 
В общем, сам господствующий класс создает себе подобные иллюзии. Это понимание 
истории, свойственное – начиная главным образом с XVIII века – всем историкам, с 
необходимостью наталкивается на [32] то явление, что к господству приходят все 
более и более абстрактные мысли, т.е. такие мысли, которые все более принимают 
форму всеобщности. Дело в том, что всякий новый класс, который ставит себя на 
место класса, господствовавшего до него, уже для достижения своей цели вынужден 
представить свой интерес как общий интерес всех членов общества, т.е., выражаясь 
абстрактно, придать своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как 
единственно разумные, общезначимые. Класс, совершающий революцию, – уже по 
одному тому, что он противостоит другому классу, – с самого начала выступает не 
как класс, а как представитель всего общества; он фигурирует в виде всей массы 
общества в противовес единственному господствующему классу {71}. Происходит это 
оттого, что вначале его интерес действительно еще связан более или менее с общим 
интересом всех остальных, негосподствующих классов, не успев еще под давлением 
отношений, существовавших до тех пор, развиться в особый интерес особого класса. 
Поэтому многим индивидам из других классов, не восходящих к господству, победа 
этого класса тоже идет на пользу, но лишь постольку, поскольку она ставит этих 
индивидов в положение, позволяющее им подняться в ряды господствующего класса. 
Когда французская буржуазия свергла господство аристократии, перед многими 
пролетариями открылась в силу этого возможность подняться над пролетариатом, но 
это достигалось лишь постольку, поскольку они превращались в буржуа. Таким 
образом, основа, на которой каждый новый класс устанавливает свое господство, 
шире той основы, на которую опирался класс, господствовавший до него; зато 
впоследствии также и противоположность между негосподствующим классом и классом, 
достигшим господства, развивается тем острее и глубже. Оба эти обстоятельства 
приводят к тому, что борьба, которую негосподствующему классу приходится вести 
против нового господствующего класса, направлена, в свою очередь, на более 
решительное, более радикальное отрицание предшествующего общественного строя, 
чем [33] это могли сделать все прежние классы, добивавшиеся господства. 

Вся эта видимость, будто господство определенного класса есть только господство 
известных мыслей, исчезнет, конечно, сама собой, как только господство классов 
перестанет вообще быть формой общественного строя, как только, следовательно, 
исчезнет необходимость в том, чтобы представлять особый интерес как всеобщий или 
"всеобщее" как господствующее. 

После того как господствующие мысли были отделены от господствующих индивидов, а 
главное, от отношений, порожденных данной ступенью способа производства, и таким 
образом был сделан вывод, что в истории всегда господствуют мысли, – после этого 
очень легко абстрагировать от этих различных мыслей "мысль вообще", идею и т. д. 
как то, что господствует в истории, и тем самым представить все эти отдельные 
мысли и понятия как "самоопределения" Понятия, развивающегося в истории. В таком 
случае вполне естественно, что все отношения людей могут выводиться из понятия 
человека, из воображаемого человека, из сущности человека, из "Человека". Это и 
делала спекулятивная философия. Гегель сам признаёт в конце "Философии истории", 
что он "рассматривал поступательное движение одного только понятия" и в истории 
изобразил "истинную теодицею" (стр. 446). И вот после этого можно снова 
вернуться к производителям "понятия", к теоретикам, идеологам и философам, и 
сделать вывод, что-де философы, мыслители как таковые, испокон веков 
господствовали в истории, – вывод, который, как мы видели, был высказан уже 
Гегелем {72}. 

Итак, весь фокус, посредством которого на историческом материале доказывается 
верховное господство духа (иерархия у Штирнера), сводится к следующим трем 
приемам. 

[34] № 1. Мысли господствующих индивидов, – господствующих в силу эмпирических 
причин, при эмпирических условиях и в качестве материальных индивидов, – надо 
отделить от самих этих господствующих индивидов и тем самым признать в истории 
господство мыслей или иллюзий. 

№ 2. В это господство мыслей надо внести некий порядок, надо доказать 
существование некоей мистической связи между следующими друг за другом 
господствующими мыслями. Достигается это тем, что они рассматриваются как "самоопределения 
понятия" (возможно это потому, что мысли эти действительно связаны друг с другом 
при посредстве своей эмпирической основы, и еще потому, что, взятые только как 
мысли, они становятся саморазличениями, различиями, которые делает мышление). 

№ 3. Чтобы устранить мистический вид этого "понятия, определяющего само себя", 
его превращают в некое лицо – "Самосознание" – или же, чтобы показать себя 
заправским материалистом, в ряд лиц, являющихся в истории представителями "понятия", 
– в "мыслящих", в "философов", в идеологов, которых, в свою очередь, определяют 
как творцов истории, как "совет стражей", как господствующих {73}. Таким путем 
из истории устраняются все материалистические элементы, и теперь можно спокойно 
опустить поводья и дать волю своему спекулятивному коню. 

Этот исторический метод, господствовавший в Германии, а также причину, почему он 
господствовал преимущественно там, надо объяснять, исходя из его связи с 
иллюзиями идеологов вообще, – например, с иллюзиями юристов, политиков (включая 
и практических государственных деятелей), – исходя из догматических мечтаний и 
извращенных представлений этих субъектов. А эти иллюзии, мечтания и извращенные 
представления очень просто объясняются их практическим положением в жизни, их 
профессией и существующим разделением труда. 

[35] В то время как в обыденной жизни любой shopkeeper {74} отлично умеет 
различать между тем, за что выдает себя тот или иной человек, и тем, что он 
собой представляет в действительности, наша историография еще не дошла до этого 
тривиального познания. Она верит на слово каждой эпохе, что бы та о себе ни 
говорила и ни воображала. 

Примечания

"Фейербах" – 1-я глава первого тома "Немецкой идеологии", совместного 
произведения К.Маркса и Ф.Энгельса, над которым они работали в Брюсселе в 1845-1846 
годах. Работа над рукописью началась в ноябре 1845 г. и завершилась к началу 
июня 1846 г. Рукопись состояла из двух томов, первый из которых содержал критику 
послегегелевской философии, а второй – критику "истинного социализма". Однако 
опубликовать рукопись не удалось. Впервые "Немецкая идеология" была опубликована 
в Советском Союзе Институтом Маркса - Энгельса - Ленина: в 1932 году на немецком 
языке, а в 1933 году – на русском. 

В 1-й главе первого тома "Немецкой идеологии" изложено основное положительное 
содержание всего труда, поэтому она является важнейшей главой всего произведения 
и имеет самостоятельное значение. Здесь впервые в систематической форме дано 
изложение материалистического понимания истории. 

Рукопись первой главы состоит из трех частей черновой рукописи и двух беловиков 
начала главы. В соответствии с этим текст главы разделяется на четыре части. 

I часть главы представляет собой второй вариант беловика с добавлением из 
первого варианта того, что не было использовано во втором варианте. II часть 
является первоначальным ядром всей главы. III и IV части – это теоретические 
отступления, перенесенные из главы о Штирнере (III глава 1 тома). Общее 
содержание каждой из четырех частей может быть сформулировано следующим образом. 
I часть: Введение, общая характеристика идеализма немецкой послегегелевской 
философии. Предпосылки, сущность и общие контуры материалистического понимания 
истории. II часть: Материалистическая концепция исторического процесса и выводы 
из материалистического понимания истории. Критика идеалистического понимания 
истории вообще, критика младогегельянцев и Фейербаха в особенности. III часть: 
Как возникло идеалистическое понимание истории. IV часть: Развитие 
производительных сил, разделение труда и форм собственности. Классовая структура 
общества. Политическая надстройка. Формы общественного сознания. 

Все редакционные заголовки и необходимые редакционные вставки заключены в 
квадратные скобки. В квадратных скобках указаны также номера страниц рукописи. 
Листы основного, второго беловика, пронумерованные Марксом и Энгельсом, 
указываются буквой "л" и цифрой: [л. 1] и т.д. Страницы первого беловика не 
имеют авторской пагинации, они указываются буквой "с" и цифрой: [с. 1] и т.д. 
Страницы трех черновых частей рукописи, пронумерованные Марксом, указываются 
просто цифрой: [1] и т.д. 

Имеется в виду основное произведение Д.Ф.Штрауса "Жизнь Иисуса" (D.F.Strau?. "Das 
Leben Jesu". Bd. 1-2, T?bingen, 1835-1836), положившее начало философской 
критике религии и разложению гегелевской школы на старогегельянцев и 
младогегельянцев. 

Диадохи – полководцы Александра Македонского, вступившие после его смерти в 
ожесточенную борьбу друг с другом за власть. В ходе этой борьбы (кон. IV – нач. 
III в. до н.э.) монархия Александра, представлявшая собой непрочное военно-административное 
объединение, распалась на ряд отдельных государств. 

Буквально: мертвая голова, здесь в смысле: мертвые остатки. 

Далее в первом варианте беловика следовало зачеркнутое место: 

"[с. 2] Мы предпосылаем поэтому специальной критике отдельных представителей 
этого движения некоторые общие замечания, выясняющие общие им всем 
идеологические предпосылки. Этих замечаний будет достаточно, чтобы 
охарактеризовать точку зрения нашей критики в той мере, в какой это необходимо 
для понимания и обоснования последующих отдельных критических очерков. Мы 
направляем эти замечания [с. 3] именно против Фейербаха, потому что он 
единственный, кто сделал хотя бы некоторый шаг вперед и чьи работы можно 
разбирать de bonne foi [всерьез]. 

1. Идеология вообще, в частности немецкая философия 

А. Мы знаем только одну-единственную науку, науку истории. Историю можно 
рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю 
людей. Однако обе эти стороны неразрывно связаны: до тех пор, пока существуют 
люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга. История 
природы, так называемое естествознание, нас здесь не касается; историей же людей 
нам придется заняться, так как почти вся идеология сводится либо к превратному 
пониманию этой истории, либо к полному отвлечению от нее. Сама идеология есть 
только одна из сторон этой истории". 

Далее в первом варианте беловика следует незачеркнутое место о предпосылках 
материалистического понимания истории. В настоящем издании это место включается 
ниже в текст основного (второго) варианта беловика в виде §2. 

Основные категории Ф.Штрауса и Б.Бауэра. 

Основные категории Л.Фейербаха и М.Штирнера. 

Далее в рукописи перечеркнуто: "выступившей с притязанием на роль абсолютной 
спасительницы мира от всякого зла. Религия все время рассматривалась и 
трактовалась как последняя причина всех противных этим философам отношений, как 
главный враг". 

– Макс Штирнер 

– целиком, от начала до конца. 

Имеются в виду Л.Фейербах, Б.Бауэр и М.Штирнер. 

"Миропотрясающие мысли" – выражение из одной анонимной статьи в журнале "Wigand's 
Vierteljahrsschrift" за 1845 г., т. IV, стр. 327. См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 
изд. 2, т. 3, стр. 86. 

"Wigand's Vierteljahrsschrift" ("Трехмесячник Виганда") – философский журнал 
младогегельянцев; издавался О.Вигандом в Лейпциге в 1844-1845 годах. В журнале 
участвовали Б.Бауэр, М.Штирнер, Л.Фейербах и др. 

Далее в рукописи основного варианта беловика остальная часть страницы не 
заполнена текстом. Затем