свой жанр, ту языковую форму, которая идентифицировала
положения носителя типологических свойств в социальной системе и в то же время
позволяла обмениваться содержательными высказываниями и координировать
взаимные действия. Список жанров, определенных в однозначных отношениях с
идеальными социальными типами, дан в рис. 49

*_Рисунок 49._ Структура диалектов доперестроечного языка, заданная их
жанрами. *


  формы деятельности уровни социальной структуры     функционирование
диссидентство     бытование
  функциональный     официальные партийно-советские (деревянные) тексты
разоблачительные выступления партийных функционеров     сплетни и анекдоты из
жизни партийных и прочих функционеров
  диссидентский     обращения в международные организации с разоблачениями и
политическими заявлениями     язык истины - Сам и Тамиздат     легенды и
сплетни из истории государства и партии
  обывательский     письма в газеты, жалобы в инстанции, доносы в КГБ и
парткомы     политические анекдоты     бытовой мат и бытовые анекдоты


В матрице задан полный (относительно порождающих отношений) список жанров.
Матрица может считываться следующим образом - чистый функциональный
(деревянный) диалект представлен в официальных речах и официальных текстах.
Это жанр ЕГОРА ЛИГАЧЕВА. Чистый диссидентский диалект представлен в Сам- и
Тамиздате. Это жанр АНДРЕЯ САХАРОВА. Чистый бытовой диалект представлен в
бытовых анекдотах и бытовом мате. Это жанр НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧА ИВАНОВА.

Функционеры государства в "моменты истины" (на аппаратных совещаниях или на
других аналогичных мероприятиях) использовали элементы диссидентского
диалекта. Типичным примером такого использования являются речь Хрущева на ХХ
сьезде КПСС. Это жанр АЛЕКСАНДРА ЯКОВЛЕВА.

Функционеры государства при общении на бытовом уровне рассказывали друг другу
сплетни об отношениях между своими начальниками и руководителями государства,
вели доверительные разговоры, в которых пересказывали друг другу слухи об
отношениях между руководителями государства и их возможных перемещениях в
иерархиях власти. Это жанр НОМЕНКЛАТУРНЫХ СПЛЕТНИКОВ И ИНТРИГАНОВ.

Диссиденты при обращениях к собственному правительству или к мировому
сообществу и в других акциях, направленных на официальные инстанции
использовали элементы функционального (деревянного) диалекта. Типичным
примером одеревянивания языка могут выступать письма в защиту других
диссидентов, подвергавшихся карательным санкциям или судебному преследованию,
широко распространенные в семидесятые годы. Это жанр РОЯ МЕДВЕДЕВА.

Языковые особенности диссидентского общения на обыденном уровне представлены в
в политических анекдотах. Это жанр АВТОРОВ И ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ
АНЕКДОТОВ.

Жанр функционирующих обывателей представлен в текстах заявлений в
государственные институты и организации, в особенности в доносах на других
граждан государства в партийные и профсоюзные организации и в органы
безопасности. Это жанр СТУКАЧЕЙ И КЛЯУЗНИКОВ.

Обыденное общение на диссидентском уровне происходило на специфическом языке
очереди или разговоров на кухне в интеллигентских семьях. Это жанр ДЕТЕЙ
АРБАТА.


Компоненты функционального диалект (элементы деревянного языка)

Язык официального общения не сводится к своим конституирующим компонентам.
Функциональный диалект предполагает существование антитезы - диссидентского
диалекта, и некий синтез официоза и его отрицания - диалект обыденного
общения.

Если исходить из матрицы, то список компонентов функционального диалекта можно
задать суммой элементов строки "функциональный уровень" и столбцом
"функционеры". Функциональный диалект включал в себя речи на официальных
открытых мероприятиях и публикации этих речей в официальных изданиях
(известно, что сами речи и их официальные тексты часто сильно отличаются друг
от друга), речи и выступления на аппаратных совещаниях с признанием ошибок и
разоблачением недостатков, сплетни о руководителях государства и
высокопоставленных функционерах, письма и обращения к мировому сообществу с
разоблачением тоталитарного режима, заявления в официальные инстанции и доносы
в компетентные органы и партийные организации.

Элементы официального диалекта, расположенные симметрично относительно
диагонали матрицы в значительной степени дополняли друг друга. Так, речи на
аппаратных совещаниях с признанием ошибок и разоблачением недостатков были
дополнительны к жанру обращений к мировому сообществу или правительству страны
и в какой то степени им эквивалентны. Сплетни и доносы также
взаимодополнительны: сплетни служили основанием для доносов на тех, кто их
рассказывает и слушает, а ситуация доноса была типичным сюжетом сплетни.


Элементы диссидентского диалекта (компоненты языка истины)

"Язык истины" не сводился к своему чистому виду - Cам- и Tамиздату, но включал
в себя и элементы, общие с официозом и бытовым диалектом. Список компонентов
диссидентского диалекта можно задать суммой элементов столбца "диссиденты" и
строки "диссидентский уровень". "Язык истины" включал в себя письма и
обращения к мировому сообществу, речи на аппаратных совещаниях с признанием
ошибок и разоблачением недостатков, разговоры в очередях, коммунальных
квартирах и на кухнях в интеллигентских семьях, а также политические анекдоты.

Внутренняя структура диссидентского диалекта очень сложна и противоречива.
Так, язык коммуналок и интеллигентских кухонь был дополнителен к языку речей
на аппаратных совещаниях и часто служил источником тем для разоблачительных
выступлений функционеров. В то же время, язык писем и обращений в высокие
инстанции был несовместим с диссидентским языком обыденного уровня. Темы и
авторы диссидентско-официозных текстов снижались в политических анекдотах.


Компоненты обыденного диалекта.

Структура бытового диалекта может быть представлена совокупностью элементов,
принадлежащих к столбцу "обыватели" и строке "бытовой уровень". Обыденный
диалект состоял из политических анекдотов и сплетен о жизни функционеров
государства, из заявлений в официальные инстанции и доносов, из разговоров в
очередях и на кухнях в интеллигентских семьях. Интегрирующим элементом
обыденного диалекта выступает бытовой мат и бытовые анекдоты.

Для социальной и географической провинции в СССР была (и остается) характерной
уплощенная структура языкового пространства. В ней отсутствовал диссидентский
уровень организации и соотвествующий диалект. Структура провинциального
варианта языкового пространства образована всего четырьмя жанрами -
официальными речами и текстами, сплетнями об отношениях между функционерами
государства, заявлениями и доносами обывателей, и бытовым матом как языком
обыденного общения. Провинциализм выступал гарантом идеологической надежности
для претендентов на функциональные места в системе управления государством
именно из-за несоциализированности провинциалов в диссидентской онтологии и
идеологии.


Люди в языковой среде перестройки.

Доперестроечное обыденно-государственное сознание было устроено весьма
своеобразно. В средствах массовой информации безраздельно господствовала
государственная мифологема, выраженная в словах функционального диалекта. В
общественном сознании доминировали отрицания государственных представлений о
мире и человеке в форме слухов, сплетен, легенд и мифов. Государственная
мифологема и ее общественные отрицания (диссидентство) были неотделимы друг от
друга: всякому позитивному утверждению функционеров диссиденты
противопоставляли развенчивающие его тексты, сплетни и слухи, и наоборот. Эти
отношения между государственной мифологией и негативистским общественным
сознанием устанавливались несколько десятилетий, за которые накопилось
несметное, казалось бы, количество самой разной по природе "чернухи".

Роль государственной мифологемы была огромной, и функционеры, диссиденты и
обыватели начинали день с чтения газет, а кончали просмотром программы
"Время". Содержание этих изданий и передач служило основанием для сплетен и
слухов, политических анекдотов и обращений к мировому сообществу, и только
сочетание официоза и его отрицания давало основание для выработки линии
поведения.

Гласностью стало называться такое изменение отношений между государством и
обществом, при котором сплетни, слухи и мифы о государственных реалиях (т.е.
диссидентский диалект) стали содержанием государственных же средств массовой
информации. Cаму перестройку имеет смысл в первую очередь рассматривать как
государственную институализацию типов диссидентов (АЛЕКСАНДРА ЯКОВЛЕВА, РОЯ
МЕДВЕДЕВА, АНДРЕЯ САХАРОВА, ДЕТЕЙ АРБАТА И ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ
АНЕКДОТОВ).

Социальное действие в мифологизированном обществе заключается в говорении, и
гласность стала первой формой социального действия после того, как ослабли
механизмы административного режима. В эпоху гласности мифологизированные
убеждения обывателей и диссидентов вышли на страницы перестроечной печати.
Гласность при всем своем внешнем отличие от официоза позволяла государственным
деятелям и обывателям строить поведение, нюхом ориентируясь на то, что можно и
нужно делать для того, чтобы сохранить единственное богатство, возможное при
социализме - социальный статус.

Поток разоблачений заполнил перестроечные издания и обеспечил им
фантастическое увеличение читательской аудитории. Этот же поток создал
условия, при которых стала возможной ликвидация КПСС и самого государство
победившего социализма. Вместе с государством исчезли и те реалии, которые
были ценными в нем, в первую очередь определенность социального статуса и
возможность вырабатывать линии поведения, направленные на его сохранение и
повышение. Гласность, заменившая было на время официоз, отмерла вместе с ним,
и в равной степени ненужными, бессмысленными и смешными стали как старые
догмы, так и их отрицания.

Начало перестройки можно связать с процессом, при котором распались формы
связи между стратами огосударствленного общества и носители типологических
свойств превратились в политических субьектов. Распространение сплетен,
политических и бытовых анекдотов из инициативной деятельности отдельных людей
стало содержанием политики гласности и оформилось в особые социальные статусы
редакторов новых изданий и ведущих программ ТВ. Доносы и кухонные разговоры из
интимного жанра стали публичным занятием митингующих и демонстрирующих на
улицах крупных городов и столиц. Ранее целостная и в общем-то понятная картина
мира за несколько месяцев распалась на относительно самостоятельные
функциональный, диссидентстский и обыденный фрагменты. И в этом она следовала
самому миру, в котором диссидентская реальность приобрела равный статус с
функциональной, а обыденная жизнь практически не изменилась, обрев, однако,
совершенно новые для себя средства выражения.

Страты социалистического общества на первом же этапе перестройки распались на
группы носителей элементарного мифологического сознания. Члены этих групп
связаны общим происхождением, весьма неприглядным, что давало и дает им
основание для конфликтов и взаимной неприязни и ненависти. Эти осколки
государства стали основой для возникновения нового социального и языкового
пространства, гораздо менее связного и упорядоченного, но в целом сохраняющего
свою предопределенную историей структуру.

На рис. 50 представлены первые результаты деструкции социалистической
государственности, когда типы социальной стратификации превратились в
политических субьектов, и специфические для типов жанры приобрели относительно
самостоятельный статус политических текстов перестройки.

*_Рисунок 50._ Перестроечные персонификации элементов социальной структуры.*


  формы деятельности уровни социальной структуры     функционирование
диссидентство     бытование
  функциональный     противники перестройки     прогрессивные государственные
деятели     авторы интриг перестройки
  диссидентский     прорабы перестройки     борцы за справедливость     авторы
эпохи гласности
  обывательский     народные депутаты     участники демократических митингов
  растерянные обыватели


Жанры в ходе перестройки остались неизменными, и говорение сохранило свой
статус как форма социального действия в рамках социальной структуры
социалистического общества. Собственно перестроечным было то, что на первом ее
этапе перестройки за жанрами закрепились их носители. ЕГОР ЛИГАЧЕВ стал
ПРОТИВНИКОМ ПЕРЕСТРОЙКИ, АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ - ПРОГРЕССИВНЫМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ
ДЕЯТЕЛЕМ, АНДРЕЙ САХАРОВ превратился в БОРЦА ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ, РОЙ МЕДВЕДЕВ
получил статус ПРОРАБА ПЕРЕСТРОЙКИ. ДЕТИ АРБАТА учредили Московскую Трибуну и
аналогичные организации, СТУКАЧИ и КЛЯУЗНИКИ легализовали свою активность и в
конечном счете стали депутатами Советов различных уровней, ИСПОЛНИТЕЛИ
ПОЛИТИЧЕСКИХ АНЕКДОТОВ превратились в ведущих авторов, а потом и РЕДАКТОРОВ
изданий эпохи гласности, НОМЕНКЛАТУРНЫЕ СПЛЕТНИКИ и ИНТРИГАНЫ активизировались
и вовлекли в круг сплетен и интриг совершенно новые темы, такие как личная
жизнь и экономическая активность первых лиц аппарата государственного
управления, а НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧИ превратились в РАСТЕРЯННЫХ ОБЫВАТЕЛЕЙ.


Деструкция социального и лингвистического пространства в ходе перестройки.

Распад социальной структуры постперестроечного общества можно представить в
виде набора схем, в которых прослежена логика того, как доперестроечная
социальная стратификация сменилась новой, генетически с ней связанной.
Описанные выше социальные типы были прямым следствием существования
функционального, диссидентского и обыденного уровней реальности, которые
воспроизводились государственными усилиями по поддержанию нормативной
социальной структуры, составленной из рабочих, крестьян и служащих. В свою
очередь, функционеры, диссиденты и обыватели, живя своей жизнью,
воспроизводили социалистическое государство и его нормативную социальную
структуру. Легализация диссидентства (собственное содержание перестройки)
нарушила отношения между стратами и в конечном счете привела к распаду
государства.

Если исходить из схемы предыдущего рисунка, то логику трансформация социальной
структуры можно представить следующим образом: прорабы перестройки вместе с
прогрессивными государственными деятелями, опираясь на авторитет борцов за
справедливость, начали борьбу с противниками перестройки. Эта борьба
выражалась в том, что деревянные тексты (речи) противников перестройки
подвергались критике в диссидентских выступлениях прогрессивных
государственных деятелей, в письмах и обращениях прорабов перестройки, в
эпохальных высказываниях борцов за справедливость.

*_Рисунок 51._ Функционально-диссидентское измерение социальной структуры.*

Итерации отношений между участниками этой словесной баталии привели к
формированию достаточно устойчивого лингвистического пространства на уровне
средств массовой информации, то есть собственно гласности. Естественным
образом возникла группа посредников, этаких медиаторов гласности, журналистов
новой перестроечной волны.

В то же время, народные депутаты (бывшие стукачи и кляузники), вместе с
авторами эпохи гласности (бывшими авторами и исполнителями политических
анекдотов), опираясь на поддержку борцов за справедливость, искали и находили
поддержку среди растерянных обывателей в своей словесной борьбе с
"тоталитарным режимом".

*_Рисунок 52._ Диссидентско-обыденное измерение социальной структуры.*

При итерациях отношений между участниками этого взаимодействия сформировался
слой посредников- политических активистов, составивших действующую массу
перестроечных и постперестроечных социально- структурных процессов. В языке
этих посредников смешались разные диалекты: бытовой мат естественно слился с
политическим анекдотом и самиздатовскими декларациями.

Третье измерение социальной структуры - функционально-обыденное - возникло в
отношениях между противниками перестройки, народными депутатами, авторами
сплетен и интриг перестройки и растерянными обывателями. В языке посредников,
носителей свойств этого измерения, естественно слились бытовой мат, сплетни,
доносы и жалобы. И все это отлилось в "деревянные" формы нового официоза.

*_Рисунок 53._ Функционально-обыденное измерение социальной структуры.*

*_Рисунок 54._ Постперестроечная социальная стратификация в России.*


  форма деятельности уровень деятельности     обыденное функционирование
обыденное диссидентство     публицистика
  функционально- обыденный     новые функционеры     новые диссиденты
официальные публицисты
  обыденно-диссидентский     государственные функционеры, не согласные с
официальной политикой     брюзжащие обыватели     публицисты оппозиции
  публицистический     официальные контактеры (пресс-атташе)     "светящиеся"
в СМК представители "оппозиции"     ведущие публицисты


Новые страты весьма неоднородны. Это прежде всего связано с тем, что не
сложилось государство, вернее оно представлено несколькими относительно
независимыми ветвями власти, интересы которых противоречат друг другу. Так
существует три правительства (см. Метод исчисления административных весов в
данной книге"), две палаты парламента, три ветви судебной власти,
внепарламентская оппозиция, и пр. В каждой из этих институализаций государства
существуют свои функционеры, агенты по связи со средствами массовой
информации, свои публицисты.

Можно представить две равновозможные иерархические интерпретации социальной
стратификации.

*_Рисунок 55._ Иерархическое представление социальной стратификации, при
котором высшей стратой являются государственные функционеры. *




    новые функционеры



    государственные функционеры, не согласные с официальной политикой
брюзжащие обыватели     новые диссиденты

  пресс-атташе     светящиеся в СМК представители оппозиции     ведущие
публицисты     публицисты оппозиции     официальные публицисты


*_Рисунок 56._ Иерархическое представление социальной стратификации, при
котором высшей стратой являются ведущие публицисты.*




    ведущие публицисты



    светящиеся в СМК представители оппозиции     брюзжащие обыватели
оппозиционные публицисты

  пресс-атташе     функционеры, не согласные с официальной политикоой
новые функционеры     новые диссиденты     официальные публицисты


В новой реальности, сформированной перестроечными разночинцами, смешались
ранее несоотносимые понятия и представления, и разные формы выражения своего
социального пложения приобрели в принципе равный статус. Это означает, что в
новой функциональной реальности (перестраивающемся государстве) в одной
плоскости деятельности оказались функционеры, с одной стороны, а с другой
диссиденты и обыватели, ставшие государственными людьми.

Каждый функционер (также как и диссидент и обыватель) был еще недавно приписан
к определенному классу. Однако эта метка мало что значила для человека,
который, если не становился ВРАГОМ НАРОДА, был обречен функционировать,
диссидентствовать или просто выживать. Распад государства был связан с
легализацией реальной социальной стратификации и социальной дифференциацией
общества, при которой дистанция между стратами стала ощутимой.

Легализация стратификации привела к тому, что разделение на классы перестало
быть основанием для управления. Классовая структура ранее была идентична
государству, вернее управлению им. Функционеры, диссиденты и обыватели могли
существовать только в социалистическом государстве, как теневые проекции
нормативной классовой структуры общества. После распада государства у людей
исчезла жизненная опора, тот каркас, который давал возможность
функционировать, обывательствовать и диссидентствовать. Исчезновение каркаса
переживается функционерами, диссидентами и обывателями как исчезновение
порядка и вызывает стремление к его наведению.

Группы озабоченных носителей мифологического сознания в поисках нового места в
социальной структуре обратились к нормативной классовой структур