ялись за малей-
шие нарушения лагерных правил.
    Начальство главного управления безопасности рейха, поощряя  систему
концентрационных лагерей, выдвинуло кандидатуру  Коха  на  повышение.  В
1939 году ему было поручено организовать концентрационный лагерь  в  Бу-
хенвальде. На новое место службы комендант отправился вместе с женой.
   Бухенвальд считался "исправительным" лагерем, как и все его предшест-
венники. Предназначение лагеря изменится к середине войны, когда  гитле-
ровская  программа  уничтожения  людей  будет  окончательно  введена   в
действие.
   Впоследствии Бухенвальд, как и  Освенцим,  имел  двойное  назначение.
Тех, кто был болен, слаб или слишком мал, чтобы работать, сразу  отправ-
ляли на смерть. Тех, кто казался подходящим дня работы на рейх,  застав-
ляли трудиться в нечеловеческих условиях на производящей вооружение фаб-
рике по соседству с лагерем. Скудный рацион и непосильный труд неизбежно
приводили узников к смерти.
   В то время как Кох упивался властью, наблюдая за ежедневным уничтоже-
нием людей, его жена испытывала еще большее удовольствие от  мук  заклю-
ченных. В лагере ее боялись больше самого коменданта.
   Садистка обычно прохаживалась по лагерю, раздавая удары плетью любому
встречному в полосатой одежде. Иногда брала с собой свирепую  овчарку  и
приходила в восторг, натравливая собаку на беременных женщин или узников
с тяжелой ношей. Неудивительно, что заключенные  прозвали  Ильзу  "сукой
Бухенвальда".
   Когда измученным вконец узникам казалось, что уже не существует более
страшных истязаний, садистка изобретала новые зверства. Она  приказывала
заключенным мужчинам раздеться. Те, у кого не было татуировки  на  коже,
Ильзу Кох мало интересовали. Но когда она видела на чьем-то теле экзоти-
ческий узор, в глазах садистки вспыхивала плотоядная усмешка. А это  оз-
начало, что перед ней - очередная жертва.
   Позже Ильзу Кох прозвали "фрау Абажур". Она  использовала  выделанную
кожу убитых мужчин для создания разнообразной домашней утвари, чем чрез-
вычайно гордилась. Наиболее подходящей для поделок она находила кожу цы-
ган и русских военнопленных с наколками на груди и спине. Это  позволяло
делать вещи весьма декоративными". Особенно Ильзе нравились абажуры.
   Один из узников, еврей Альберт Греновский, которого  заставили  рабо-
тать в патологоанатомической лаборатории Бухенвальда, рассказывал  после
войны, что отобранных Ильзой заключенных с татуировкой доставляли в дис-
пансер. Там их убивали, используя смертоносные инъекции.
   Был только один надежный способ не попасть "суке" на абажур -  изуро-
довать себе кожу или умереть в газовой камере. Некоторым и это  казалось
благом.
   Тела, имеющие "художественную ценность", доставляли в  патологоанато-
мическую лабораторию, где их обрабатывали спиртом  и  аккуратно  сдирали
кожу. Затем ее высушивали, смазывали растительным маслом и упаковывали в
специальные пакеты.
   А Ильза тем временем совершенствовала свое мастерство. Из кожи заклю-
ченных она стала шить перчатки и ажурное нижнее белье. "Татуировку,  ук-
расившую трусики Ильзы, я видел на спине одного цыгана из моего блока", -
рассказывал Альберт Греновский.
   По-видимому, изуверские развлечения Ильзы Кох сделались модными среди
ее коллег в других концентрационных лагерях,  которые  множились  в  на-
цистской империи как грибы. Для нее было удовольствием переписываться  с
женами комендантов других лагерей и давать им подробные инструкции,  как
превратить человеческую кожу в  экзотические  переплеты  книг,  абажуры,
перчатки или скатерти для стола.
   Это людоедское "ремесло" не осталось не замеченным властями. В  конце
1941 года супруги Кох предстали перед судом СС в Касселе по обвинению  в
"чрезмерной жестокости и моральном разложении". Пытки  и  убийства  были
для эсэсовцев нормальным явлением. Но получать от этого удовольствие ли-
цемерная  нацистская  Фемида  считала  "безнравственным".   Крестоносцам
"третьего рейха" не хотелось публично выступать в роли садистов.  Разго-
воры об абажурах и книгах просочились из лагеря и привели Ильзу  и Карла
на скамью подсудимых, где они должны были держать ответ  за  "превышение
власти".
   Однако в тот раз садистам удалось избежать наказания. Суд решил,  что
они стали жертвой оговора со стороны недоброжелателей. Бывший  комендант
некоторое время был "советником" в другом  концентрационном  лагере.  Но
вскоре супруги-изуверы вновь вернулись в Бухенвальд. И только в 1944 го-
ду состоялся суд, на котором садистам не удалось уйти от  ответственнос-
ти.
   Карл Кох предстал перед военным трибуналом по  обвинению  в  убийстве
эсэсовца, который неоднократно жаловался  на  наглые  вымогательства  со
стороны коменданта лагеря. Обнаружилось, что большая часть  награбленных
ценностей вместо того, чтобы поступить в  сейфы  рейхсбанка  в  Берлине,
осела в виде астрономических сумм на  секретном  счете  супругов  Кох  в
швейцарском банке.
   Карл Кох вырывал у мертвых золотые коронки, у живых отнимал драгоцен-
ности, обручальные кольца и деньги,  которые  они  пытались  спрятать  в
одежде. Таким образом комендант лагеря рассчитывал обеспечить свое  пос-
левоенное благосостояние. Кох был преданным нацистом, но  еще  более  он
был предан себе и понимал, что Германия проигрывает войну. Комендант Бу-
хенвальда не собирался погибать вместе с "третьим рейхом". Но он не учел
одного: не пытки и убийства, а воровство являлось в глазах высших  чинов
СС самым тяжким преступлением.
   Нацисты отыскали пастора, который должен был  дать  показания  против
Коха на заседании трибунала. Свидетеля держали под бдительной охраной  в
тюрьме. Непостижимо, но он был найден убитым в своей камере за  день  до
судебного заседания. Но эта смерть означала конец и для подсудимого Кар-
ла Коха: во внутренностях пастора при вскрытии был  обнаружен  цианистый
калий, и стало ясно, кто и почему убил свидетеля.


   Последние дни Бухенвальда

   Кох, обвиненный еще и в убийстве пастора, был приговорен  к  смертной
казни. Закрытый трибунал СС заслушал судью Конрада Моргена, который, по-
лучив полномочия от Гиммлера, ездил в Бухенвальд для установления винов-
ности коменданта в кражах.  Он  обнаружил  свидетельства  многочисленных
преступлений обвиняемого. Была найдена крупная сумма денег, спрятанная у
Коха под кроватью, - эти деньги он "реквизировал" у  заключенных.  Бывший
комендант умолял, чтобы ему дали шанс искупить вину в штрафном батальоне
где-нибудь на Восточном фронте. Эта просьба была отклонена.
   Репутация Коха оказалась ниже предела, допускаемого  даже  нацистской
"моралью". И в холодное апрельское утро 1945  года,  буквально  за  нес-
колько дней до освобождения  лагеря  союзными  войсками,  Карл  Кох  был
расстрелян во дворе того самого лагеря, где он совсем  недавно  распоря-
жался тысячами человеческих судеб.
   Овдовевшая Ильза была виновна в неменьшей степени, чем ее муж. Многие
заключенные считали, что Кох совершал преступления под дьявольским влия-
нием своей жены. В глазах же СС вина ее была незначительна. Садистку ос-
вободили из-под стражи.
   Тем не менее она не вернулась в Бухенвальд.  Незадолго  до  окончания
войны преступница уже находилась на родительской ферме рядом с  Людвигс-
бергом.
   Но ее имя не было забыто теми, кто выжил. Известный американский  ра-
диокомментатор Эдвард Мэрроу потряс слушателей рассказом о том,  что  он
увидел, когда союзные войска освободили Бухенвальд: "Мы достигли главно-
го входа. Заключенные сгрудились за колючей проволокой. Едва мы миновали
ворота, как вокруг меня собралась толпа людей, которые  пытались  дотро-
нуться до меня. Они были в лохмотьях. Смерть уже дохнула на них, но  они
улыбались одними глазами. Когда я добрался до бараков и вошел в один  из
них, то услышал слабые аплодисменты узников, уже неспособных подняться с
нар. Я вышел во двор. Один человек на моих глазах упал  замертво.  Люди
представляли собой скелеты, обтянутые кожей... Дети цеплялись за мои ру-
ки и смотрели на меня как на чудо. Мужчины подходили и пытались  загово-
рить со мной. Здесь были люди со всей Европы. Многие больные  вообще  не
могли двигаться. Я спросил о причине смерти упавшего человека. Врач ска-
зал: "Туберкулез, голод, физическая усталость и  полная  утрата  воли  к
жизни".
   Умоляю поверить в то, что я рассказал о Бухенвальде.  Но  это  только
маленькая часть огромной правды, которую мир будет постигать долгие  го-
ды".


   Против чего стоит воевать

   Генерал Эйзенхауэр приказал, чтобы 80-я дивизия, освобождавшая Бухен-
вальд, увидела страшную картину своими глазами.  "Они,  может  быть,  не
знали, за что воевали, - заметил он, - но сейчас, по крайней мере,  видят,
против чего стоит бороться".
   Американцы пытались постигнуть смысл такого массового истребления лю-
дей. Тем, кто принимал в этом активное участие, не пришлось долго  оста-
ваться в тени. В дни, последовавшие за освобождением Бухенвальда, посто-
янно всплывали два имени.
   После крушения "третьего рейха" Ильза Кох пряталась, зная, что власти
ловят более крупную рыбу в СС и гестапо. Она находилась  на  свободе  до
1947 года, когда правосудие наконец настигло ее.
   До суда бывшую нацистку содержали в тюрьме. Сорокалетняя  Ильза  была
беременна от немецкого солдата. В Мюнхене она предстала перед американс-
ким военным трибуналом, чтобы отвечать за свои преступления.
   Несколько недель множество бывших заключенных с горящими гневом  гла-
зами приходили в зал судебного  заседания,  чтобы  рассказать  правду  о
прошлом Ильзы Кох.
   "Кровь более пятидесяти тысяч жертв Бухенвальда на ее руках, -  заявил
прокурор, - и тот факт, что эта женщина в данный момент беременна, не ос-
вобождает ее от наказания".
   Американский генерал Эмиль Киль зачитал приговор: "Ильзе Кох - пожиз-
ненное заключение".
   Попав в тюрьму, Ильза сделала заявление, в котором уверяла, что  была
только "слугой" режима. Она отрицала изготовление вещей из  человеческой
кожи и утверждала, что была окружена тайными врагами рейха, которые ого-
варивали ее, пытаясь отомстить за служебное усердие.
   В 1951 году в жизни Ильзы Кох наступил перелом. Генерал Лусиус  Клей,
верховный комиссар американской оккупационной зоны в Германии, своим ре-
шением поверг в шок мир по обе стороны Атлантики - как  население  своей
страны, так и федеративной Республики Германии, возникшей на  обломках
поверженного "третьего рейха". Он подарил Ильзе Кох свободу, заявив, что
имеются лишь "несущественные свидетельства" того,  что  она  приказывала
кого-нибудь казнить, а ее причастности к изготовлению поделок из  татуи-
рованной кожи нет доказательств.
   Когда военная преступница была освобождена, мир отказался поверить  в
обоснованность этого решения. Больше всех возмутился вашингтонский адво-
кат Уильям Денсон, который был обвинителем на суде, приговорившим  Ильзу
Кох к пожизненному заключению. Он говорил от имени миллионов  мертвых  и
живых: "Это чудовищная ошибка правосудия. Ильза Кох была одной из  самых
отъявленных садисток среди нацистских преступников.  Невозможно  подсчи-
тать количество людей, желающих свидетельствовать против нее  не  только
потому, что она была женой коменданта лагеря, но и потому, что это прок-
лятое Богом существо".
   Однако фрау Кох не суждено  было  насладиться  свободой.  Как  только
Ильза вышла из американской военной тюрьмы в Мюнхене, она была арестова-
на немецкими властями и снова посажена за решетку.


   Возмездие

   Фемида новой Германии, стремясь как-то  загладить  вину  за  массовые
преступления нацистов, незамедлительно посадила Ильзу Кох на скамью под-
судимых. Баварское министерство юстиции занялось поиском бывших  узников
Бухенвальда, добывая новые доказательства, которые позволили бы запереть
военную преступницу в тюремной камере до конца ее дней.
   240 свидетелей давали показания в суде. Они рассказывали о злодеяниях
садистов в нацистском лагере смерти. На этот раз Ильзу Кох судили немцы,
во имя которых нацистка, по ее убеждению,  верно  служила  "фатерланду".
Военная преступница вновь была приговорена к пожизненному заключению. Ей
было твердо заявлено, что на этот раз она не сможет рассчитывать на  ка-
кое-либо снисхождение.
   В 1967 году в письме сыну Уве, которого  Ильза  родила  вскоре  после
первого приговора, она с возмущением сетовала на то, что  стала  "козлом
отпущения" за чьи-то грехи, в то время как многим важным особам  удалось
избежать наказания. Однако в этих письмах не было и тени раскаяния.
   В тот год 1 сентября в камере баварской тюрьмы она съела свой послед-
ний шницель с салатом, написала прощальное письмо сыну, связала простыни
и повесилась. "Сука Бухенвальда" собственноручно свела счеты с жизнью.
   Никому, пожалуй, не пришло  бы  в  голову  искать  оправдания  бухен-
вальдским палачам, но один человек решил сделать это в  1971  году.  Уве
Кохлер, взяв девичью фамилию матери, попытался в судебном порядке  восс-
тановить недоброе  имя  Ильзы  Кох".  Он  обратился  с  прочувствованным
письмом в газету "Нью-Йорк тайме": "Так как пересмотр дела в  судах  За-
падной Германии фактически невозможен, я подумал, что американцы, приго-
ворившие мою мать к пожизненному заключению, должны  знать  ее  истинную
историю".
   Уве родился в 1947 году. Своим появлением на свет он обязан случайной
связи Ильзы и бывшего немецкого солдата в Лавдебергской тюрьме. Мальчика
сразу же направили в один из баварских приютов - первый из многих, кото-
рые он пройдет, пока вырастет, оставаясь в полном неведении, кто его ро-
дители и живы ли они.


   Никакого снисхождения!

   В восемь лет Уве случайно увидел свое свидетельство о рождении с име-
нем матери и запомнил его. Через одиннадцать лег юноша прочитал в  одной
газете заголовок: "Нет снисхождения Ильзе Кох". Назначенный государством
опекун подтвердил, что речь идет о матери Уве.
   На Рождество 1966 года он впервые посетил  свою  мать  в  Лавдеберге.
"Для меня она не была "сукой Бухенвальда", -  говорил  Уве. -  Я  был  рад
встрече с матерью". Он продолжал навещать мать вплоть до  того  момента,
когда она покончила с собой.
   Уве говорил: "В разговоре с ней я всегда избегал упоминаний о  войне.
Она сама касалась этой темы, отрицала свою вину и  говорила,  что  стала
жертвой вероломства. Я не обсуждал эти вопросы более детально,  так  как
было ясно, что это для нее болезненно. Я хотел, чтобы она  надеялась  на
то, что после 20 лет тюрьмы ее выпустят. Мне трудно представить себе  ее
во время войны. Я  не  убежден  в  том,  что  она  была  невиновной.  Но
чувствую, что систему концентрационных лагерей она приняла подобно  мно-
гим, кто не умел или не мог противостоять этому. Она была охвачена исте-
рией времени".
   Историки и психиатры нередко возвращаются  к  "феномену"  Ильзы  Кох,
погрузившейся в бездну самого тяжкого греха на земле, и сходятся во мне-
нии, что у этой женщины изначально был целый "букет"  дурных  наклоннос-
тей.
   Но историк Чарльз Лич с этим не согласен: "До Карла Коха и после него
у Ильзы не наблюдалось той жестокости, которой она "прославилась" в  Бу-
хенвальде. Ее безумие, если таковое действительно было, вызвано исключи-
тельно связью с этим мужчиной. С его смертью, кажется,  колдовские  путы
спали. Возможно, если бы они не  встретились  как  поистине  дьявольские
партнеры, не случилось бы и того, что произошло".
   С этим утверждением, впрочем, трудно согласиться. "Роковые"  совпаде-
ния здесь ни при чем. Дело не столько в личных качествах того или  иного
нацистского преступника, сколько в преступном,  человеконенавистническом
характере самой нацистской системы. То, что произошло с ней и ее "обслу-
живающим персоналом", вовсе не было случайностью. Так распорядилась  Ис-
тория.


   БРЕЙДИ И ХИНДЛИ: Детоубийцы

   Ни один убийца в британской истории не вызывал к себе такого отвраще-
ния, какое вызывали у англичан  Иэн  Брейди  и  Майра  Хиндли.  В  своем
дьявольском союзе они хладнокровно пытали и убивали детей. Истинное чис-
ло их жертв так и осталось неизвестным.

   В свои двадцать семь лет он был обычным клерком на бирже. Но внутрен-
ний мир этого человека был весьма странным. Он идеализировал  Гитлера  и
после бутылки дешевого немецкого вина  погружался  в  фантасмагорические
видения, сопровождаемые бравурными маршами "третьего рейха".  Его  парт-
нершу, вне сомнения, можно было бы назвать "бимбо" - смазливой. Это была
двадцатидвухлетняя крашеная блондинка легкого поведения, которая лелеяла
мечту о "вечной любви". Эта мечта, по ее мнению, воплотилась во  встрече
с мужчиной, поразившим ее своим взглядом гипнотизера и  вспыльчивым  ха-
рактером. Иэн и Майра вошли в британскую историю криминалистики как зло-
деи, убивавшие детей.
   Даже в сегодняшнем полном насилия мире их гнусные действия составляют
особую группу преступлений.  Дети,  похищенные  этой  парочкой,  умирали
страшной смертью и были захоронены в неизвестных могилах. Но смерть - не
единственное, что эти извращенцы готовили своим жертвам. Детей, которым,
увы, не следовало входить в чужой дом, подвергали насилию, что было  за-
печатлено на фотографиях, а в одном случае крики с мольбой о пощаде были
даже записаны на магнитофонную ленту. Эта запись, позднее воспроизведен-
ная на суде, повергла в ужас всех, кому довелось ее услышать.
   Иэн Брейди и Майра Хиндли -  классический  пример  преступного  парт-
нерства.
   Каждый в отдельности был обыкновенным человеком, который мог  прожить
столь же обычную жизнь. Составив дьявольский дуэт, они впали  в  состоя-
ние, которое психоаналитики характеризуют как помешательство. Майра была
единственной девушкой, которую мог поразить такой человек, как Иэн Брей-
ди; он был для нее "странствующим рыцарем", которому она должна была по-
дарить душу и тело. Их объединила извращенная склонность  к  жестокости.
Злодеяния этой преступной парочки потрясли британское общество, на  дол-
гие годы оставив о себе зловещую память.
   Тесные отношения между этими людьми завязались на работе. Иэн  Брейди
любил смотреть фильмы с детективным сюжетом и увлекался нацистской фило-
софией. Незаконнорожденный, не знавший своего отца  мальчик  оказался  в
трущобах шотландского порта Глазго. Мать Брейди, не имея средств на  со-
держание ребенка, пристроила маленького  сына  в  добропорядочную  семью
Слоунов. Доброта, которую приемные родители дарили несчастному  ребенку,
не пошла впрок: он рос холодным и мрачным, принимающим доброту  за  сла-
бость, сострадание за глупость. Постепенно, кирпичик за  кирпичиком,  он
возвел вокруг себя огромную непроницаемую стену и утвердился  в  превос-
ходстве над всеми. Угрюмый, нелюдимый подросток на глазах превращался  в
преступника.
   После отбытия срока за кражу со взломом Иэн Брейди как  несовершенно-
летии преступник получил возможность избежать тюрьмы для взрослых: судья
из Глазго настаивал, чтобы подросток жил с родителями. Мать к этому вре-
мени переехала в Манчестер с новым мужем, ирландским  разнорабочим.  Она
пыталась наставил" своего непутевого сына на путь истинный. Но юношеское
бунтарство Иэна уже переросло во что-то более угрожающее.
   Он читал нацистские книги, пропитанные ядом антисемитизма,  и  прист-
растился к спиртному. Временами он находил работу, но тут  же  терял  ее
из-за постоянных запоев.
   Наконец ему удалось получить должность клерка в химической компании в
Манчестере. Тогда-то и возник этот преступный союз: 16 января 1961  года
Иэн Брейди познакомился с Майрой Хиндли. Знакомство  переросло  в  нечто
большее...
   В дневниках того времени Майра предстает  обыкновенной  простушкой  с
городской окраины, доверявшей бумаге свои надежды и страхи. "Не  уверена
в том, что я ему нравлюсь. Говорят, Иэн играет на скачках. Я  люблю  его
все больше!" И потом: "У него простуда, и я бы очень хотела ухаживать за
ним". Немного дальше следует запись о том, что молоды