с Недом парой слов и поздравить его.
   А потом, конечно, пришлось спускаться с  облаков  на  грешную  землю.
Западная  Пенсильвания  -  место  спокойное,  но  все  же  не  кладбище.
Загорелся дом в Погус-Сити (этот  городишко  такой  же  Сити,  как  я  -
эрц-герцог Фердинанд), на дороге 20 перевернулась повозка амишей.  Амиши
держался обособленно, но в таких  случаях  от  помощи  не  отказываются.
Лошадь не пострадала, а это главное. Основные происшествия  с  повозками
приходятся на вечера пятницы и субботы, когда молодые  ребята  в  черном
отдают. должное спиртному. Иной раз какой-нибудь  доброхот  покупает  им
бутылку или ящик пива "Айрон-Сити", иногда они пьют  пойло  собственного
приготовления, убойный самогон, который не поднесешь и заклятому  врагу.
Таковы реалии жизни. Это наш мир, и  мы  по  большей  части  его  любим,
включая амишей с их богатыми  фермами  и  оранжевыми  треугольниками  на
задках маленьких аккуратных тележек.
   И конечно, на мне лежала работа с документацией, с бумагами,  которых
с каждым годом становилось все больше. Теперь я уже не  понимаю,  почему
хотел стать начальником. Я сдал экзамен на звание сержанта,  когда  Тони
Скундист обратился ко мне с  таким  предложением,  следовательно,  тогда
видел в этом какой-то смысл, но нынче точно не вижу.
   Где-то в шесть  вечера  я  вышел  покурить.  Для  этого  у  нас  есть
специальная скамья у автомобильной стоянки.  С  нее  открывается  совсем
неплохой вид. Нед Уилкокс сидел на скамье с  письмом  из  Питтсбургского
университета в одной руке, а по его лицу катились  слезы.  Посмотрел  на
меня, отвернулся, вытер глаза ладонью свободной руки.
   Я сел рядом, хотел обнять за плечо, но не стал этого  делать.  Обычно
такое сочувствие выглядит фальшиво. По моему разумению.  Я  -  холостяк,
все мои знания об отцовстве могут уместиться на булавочной головке,  где
еще останется место для молитвы "Отче наш". Поэтому я закурил и какое-то
время вдыхал и выдыхал дым.
   - Все нормально, Нед, - наконец выдавил я из себя;
   Все, что смог придумать, хотя так и не понял, что могли означать  мои
слова.
   - Я знаю, - ответил он сдавленным, пытающимся сдержать слезы  голосом
и тут же добавил, словно продолжил предложение, мысль:
   - Нет, не нормально.
   И по интонации я понял,  что  он  очень  обижен.  Что-то  его  крепко
мучило, не давало покоя.
   Я курил и молчал. На дальней стороне  автостоянки  стояли  деревянные
постройки, которые давно следовало или подновить, или снести.  Раньше  в
них хранилась разнообразная дорожная техника округа  Стэтлер,  грейдеры,
бульдозеры, асфальтоукладчики, но десять лет  назад  для  них  построили
новый большой  каменный  ангар,  очень  напоминающий  тюрьму.  От  всего
дорожного хозяйства осталась огромная куча соли (солью мы  пользовались,
отщипывали помаленьку, но куча, можно сказать, гора, не убывала).
   Среди этих построек находился и гараж Б. Черные буквы на раздвигаемых
воротах  заметно  выцвели,  но  еще  читались.  Думал  ли  я  о  "бьюике
роудмастере", который стоял за  этими  воротами,  когда  сидел  рядом  с
плачущим парнишкой и неловко хотел обнять его? Не знаю. Может, и  думал,
но не уверен, что нам самим известны все наши мысли.
   Фрейд, конечно, напридумывал много всякой чуши, но в  этом,  пожалуй,
не ошибался. Я ничего не знаю о подсознании, но в голове каждого из  нас
есть свой пульс, это точно так же, как и в груди, и пульс этот  несет  в
себе бесформенные, не выражаемые словами мысли, которые по большей части
мы не можем даже понять, хотя обычно это важные мысли.
   - Что сказала твоя мать, когда ты показал ей это письмо?
   Он рассмеялся.
   - Не сказала. Закричала, словно только что выиграла  в  телевикторине
поездку на Бермуды. А потом заплакала. - Нед повернулся ко мне. Слезы на
щеках высохли, но глаза заметно покраснели. И выглядел  он  куда  моложе
своих №-. семнадцати. На лице сверкнула короткая улыбка. - Конечно,  она
очень обрадовалась. Как и маленькие Джи.  Как  и  вы.  Ширли  поцеловала
меня.., у меня по коже пробежали мурашки.
   Я рассмеялся, подумав, что мурашки пробежали и по коже Ширли. Он  ей,
конечно, нравился, парень-то симпатичный, и мысль  сыграть  роль  миссис
Робинсон вполне могла прийти ей в голову.  Необязательно  приходила,  но
могла. Ее муж уже двадцать лет как пропал из виду.
   Улыбка Неда поблекла. Он посмотрел на письмо из университета.
   - Я знал, что  ответ  положительный,  как  только  достал  письмо  из
почтового ящика. Каким-то образом мог  это  знать.  И  мне  снова  стало
недоставать его. Совсем как раньше.
   - Я знаю. - Но, разумеется, я не  знал.  Мой  отец  жив  и  сейчас  -
крепкий,  энергичный,  любящий  крепкое  словцо  семидесятичетырехлетний
мужчина. И моя мать в свои семьдесят особо не жалуется на здоровье.
   Нед вздохнул, посмотрел на холмы.
   - Он так глупо погиб. Я даже не смогу сказать своим.. детям, если они
у меня будут, что их дедушка пал под градом пуль,  преследуя  грабителей
банка или террористов, пытавшихся заложить бомбу  под  здание  окружного
суда. Ничего такого не было.
   - Да, - согласился я, - не было.
   - Я даже не смогу сказать, что он потерял бдительность.
   Он просто.., мимо проезжал пьяница, и он просто...
   Нед наклонился вперед, словно старик, у которого  скрутило  живот,  и
тут я положил руку ему на спину. Он очень старался не расплакаться,  это
было видно. Старался выглядеть настоящим мужчиной, уж не знаю,  что  это
означало для восемнадцатилетнего парнишки.
   - Нед. Не надо.
   Он яростно замотал головой.
   - Если есть Бог, тогда должна быть причина. - Он смотрел в землю. Моя
рука все еще лежала у него на спине, и я чувствовал, как она поднимается
и опускается, словно он только что пробежал длинную  дистанцию.  -  Если
есть.;
   Бог, должна быть какая-то логика  событий.  Но  ее  нет.  Во.  всяком
случае, я ее не вижу.
   - Если у тебя будут дети, Нед, ты сможешь  сказать,  что  их  дедушка
умер, выполняя свой долг. Потом приведи их сюда, покажи им  его  фамилию
на доске павших, рядом с другими.
   Он вроде бы меня не слышал.
   - Мне снится сон. Плохой сон. - Он замолчал,  словно  задумался,  как
выразить свою мысль словами, потом продолжил:
   - Мне снится, что все это сон. Вы понимаете, о чем я?
   Я кивнул.
   - Я просыпаюсь в слезах,  оглядываю  комнату.  Она  залита  солнечным
светом. Поют птицы. Утро. Снизу доносится запах кофе, и я думаю;  "Он  в
порядке, Слава тебе, Господи, мой отец жив и здоров".  Я  не  слышу  его
голоса, просто знаю. И думаю: что за глупость, конечно  же,  он  не  мог
идти вдоль трейлера, чтобы сказать водителю, что у него с заднего колеса
сорвало протектор, и попасть под автомобиль,  за  рулем  которого  сидел
пьяница. Такую глупость можно увидеть только в глупом сне, где все может
показаться таким реальным.., и я начинаю перекидывать  ноги  через  край
кровати.., иногда я вижу, как мои лодыжки попадают в  полосу  солнечного
света.., даже чувствую его тепло.., а  потом  просыпаюсь,  еще  ночь,  я
укрыт одеялом, но мне очень холодно, я просто дрожу от  холода  и  знаю,
что это всего лишь сон.
   - Ужасно, - ответил я, вспомнив, что в детстве мне снился точно такой
же сон. Только про мою собаку. Собрался уже сказать ему,  но  передумал.
Горе, оно всегда горе, но собака - не отец.
   - Все было бы не так плохо, если б я  видел  этот  сон  каждую  ночь.
Тогда, думаю, я бы понял, даже во сне, что не пахнет никаким кофе  и  до
утра еще далеко. Но каждую ночь он не приходит.., не приходит.., а когда
я  его  вижу,  он  опять  обманывает  меня.  Я  такой  радостный,  такой
счастливый, думаю, что чем-нибудь порадую его,  скажем,  куплю  на  день
рождения армейский нож, который ему так нравился.., и просыпаюсь.  Вновь
чувствую себя обманутым. - Может, мысли о дне рождения отца,  который  в
этом году не праздновали, вызвали новый поток слез. -  Это  так  ужасно,
быть обманутым. Совсем как в тот день, когда мистер Джонс вызвал меня  с
урока всемирной истории, чтобы сообщить,  что  случилось,  только  хуже.
Потому что я один, когда просыпаюсь в темноте.
   Мистер Гренвиль, наш школьный  психолог,  говорит,  что  время  лечит
раны, но прошел почти год, а я все вижу этот сон.
   Я кивнул. Я помнил Десять Фунтов, застреленного  охотником  как-то  в
ноябре, уже остывшем в луже собственной крови, под белым небом, когда  я
его нашел. Белое небо обещало снежную зиму. В моем сне я всегда  находил
другую собаку, не  Десять  Фунтов,  и  всякий  раз  испытывал  безмерное
облегчение. До той секунды, как просыпался. Подумав о Десяти  Фунтах,  я
вспомнил нашего пса-талисмана давних времен. Его назвали Мистер  Диллон,
в честь шерифа из телесериала, сыгранного Джеймсом Арнессом. Хороший был
пес.
   - Мне знакомо это чувство, Нед.
   - Правда? - Он с надеждой посмотрел на меня.
   - Да. И со временем оно уходит. Поверь мне, уходит.
   Но он был твоим отцом, не одноклассником или соседом.
   Возможно, этот сон будет тебе снится и следующий год;
   Возможно, и десять лет ты будешь, хоть и реже, видеть его.
   - Это кошмар.
   - Нет. - Я покачал головой. - Это память.
   - Если бы была причина. -  Он  впился  в  меня  взглядом.  -  Чертова
причина. Вы понимаете?
   - Конечно.
   - Думаете, она есть?
   Я уже хотел сказать ему, что ничего не  знаю  насчет  причин,  только
насчет цепочек событий.., как  они  формируются,  звено  за  звеном,  из
ничего, как вплетаются в уже существующий мир. Иногда  можно  ухватиться
за такую вот цепь и; воспользовавшись ею, вытянуть себя из  темноты.  Но
по. большей части в них запутываются. Если просто запутываются,  считай,
что повезло. Если же цепи становятся удавками - то нет.
   И тут я заметил, что опять  смотрю  через  автостоянку  на  гараж  Б.
Смотрю и думаю: если с умом  воспользоваться  тем,  что  стоит  под  его
крышей, Нед Уилкокс, возможно, привыкнет жить без отца.  Люди  привыкают
практически ко всему. Полагаю, это главный закон нашей жизни. И  конечно
же, главный кошмар.
   - Сэнди? О чем вы думаете?
   - Я думаю, ты обратился не по адресу. Я многое  знаю  насчет  работы,
надежды. Как отправить какого-нибудь психа на встречу с ЗПД.
   Он улыбнулся.  В  патрульном  взводе  Д  о  ЗПД  все  говорили  очень
серьезно,  словно  речь  шла  об  одном  из  подразделений  сил   охраны
правопорядка.  На  самом  деле  эта  аббревиатура  расшифровывалась  как
"золотые пенсионные денечки". Я думаю, ЗПД ввел  в  наш  лексикон  Хадди
Ройер.
   - Я также знаю, как сохранять вещественные доказательства,  чтобы  ни
один шустрый адвокат не  вышиб  из-под  тебя  стул  во  время  судебного
процесса, выставив на посмешище. А  в  остальном  я  обычный,  мало  что
понимающий в этой жизни американский мужчина.
   - По крайней мере вы - честный.
   Но был ли я честен? Или ждал этого чертова вопроса?
   Честным я себя тогда не чувствовал.  Скорее  ощущал  себя  человеком,
который, не умея плавать, смотрит на ребенка, барахтающегося на глубокой
воде. И вновь мой взгляд вернулся  к  гаражу  Б.  "Здесь  холодно?  -  в
стародавние времена спросил отец этого мальчика. - Здесь холодно или мне
кажется?"
   Нет, ничего ему не казалось.
   - О чем вы задумались, Сэнди?
   - Ничего особенного, - ответил я. - Как ты собираешься  провести  это
лето?
   - А?
   - Что ты собираешься делать этим летом? - Уж точно не играть в  гольф
в Мэне или ходить под парусом на озере Тахо.  Стипендия  или  нет,  Неду
требовались зелененькие бумажки.
   - Наверное, пойду  в  департамент  парков  и  организации  отдыха,  -
ответил он. - Я работал там прошлым летом, до того как.., вы знаете.
   До того, как погиб его отец. Я кивнул.
   - Я получил письмо от Тома Маккланнахэна. Пишет, что держит для  меня
место. Упомянул о тренировке детской бейсбольной команды, но, думаю, это
всего лишь приманка. В основном придется махать лопатой и  устанавливать
распылители для полива, как в прошлом году. Я могу махать лопатой  и  не
боюсь испачкать руки. Но, Том... - Он пожал плечами, вместо  того  чтобы
закончить фразу.
   Я знал, о чем умолчал Нед. Есть два  вида  алкоголиков,  которые  еще
способны работать.  Одни  такие  крепкие,  что  им  удается  и  пить,  и
работать, другие такие милые, что люди покрывают их промашки,  пока  они
не переходят черту безумия. Том относился к крепким  -  последний  побег
семейного дерева, укоренившегося в плодородной  почве  округа  в  начале
девятнадцатого столетия. Маккланнахэны подарили обществу сенатора,  двух
членов  палаты  представителей,   полдесятка   членов   законодательного
собрания Пенсильвании: и множество чиновников округа  Стэтлер.  Том,  по
всем  меркам,  был  строгим  боссом,  лишенным,  правда,   политического
честолюбия. И ему нравилось учить подростков вроде Неда, тихих и  хорошо
воспитанных, добиваться своего и толкаться  локтями.  И  разумеется,  по
мнению Тома, им никогда не хватало ни настырности, ни силы в локтях.
   - Пока не пиши ответа, - сказал  я.  -  Сначала  я  хочу  кое  с  кем
переговорить.
   Я думал, он проявит любопытство, но Нед только кивнул. Я  смотрел  на
него, сидящего на скамье, с письмом на колене, и думал,  что  он  больше
похож на юношу, которому отказали в приеме в колледж, чем на получившего
сообщение, что его не только приняли, но и положили большую. стипендию.
   Потом пришла другая мысль. Отказали не в приеме в. колледж, а в месте
в жизни. Конечно, действительности это  не  соответствовало,  письмо  из
Питтсбурга - тому свидетельство, но в тот момент у меня сложилось  такое
вот впечатление. Не знаю, почему успех иной раз повергает нас в  большее
уныние, чем неудача, но это так. И помните, ему было лишь  восемнадцать,
возраст Гамлета, если таковой реально существовал.
   В какой уж раз я посмотрел на гараж Б, думая о том, что в нем  стоит.
Никто из нас этого не знал.

***

   Наутро я Позвонил полковнику Тегью в Батлер, где  располагалось  наше
региональное управление. Объяснил ситуацию, подождал, пока он свяжется с
большими шишками в Скрантоне. Много времени  Тегью  не  потребовалось  и
вернулся он с хорошими новостями. Потом я  переговорил  с  Ширли,  очень
порадовав ее: она благоволила и к отцу, а уж сына просто обожала.
   И когда Нед во второй половине дня пришел на нашу базу, я спросил, не
хотел бы он провести лето, обучаясь работе диспетчера и получая  за  это
приличные  деньги,  вместо  того  чтобы  слушать  стоны  и  вопли   Тома
Маккланнахэна в департаменте парков и организации отдыха.  На  мгновение
он  остолбенел..,  застыл,  как  статуя.  А  потом  его  лицо   осветила
широченная улыбка. Я думал, он бросится мне на шею.  Если  б  я  прошлым
вечером обнял  его,  точно  бы  бросился.  Но  я  не  обнял,  вот  и  он
ограничился тем, что сжал кулаки и победно их вскинул, крикнул:
   "Да-а-а-а!"
   - Ширли согласилась взять тебя в ученики, и  ты  получил  официальное
разрешение из Батлера. Махать лопатой, как для  Маккланнахэна,  тебе  не
придется, но...
   На этот раз он бросился  мне  на  шею,  радостно  смеясь,  и,  должен
отметить, мне понравилось. К такому я мог бы и привыкнуть.
   Обернувшись, он увидел Ширли, которая стояла между двумя патрульными,
Хадди Ройером и Джорджем Станковски. В серой форме  все  трое  выглядели
очень уж серьезными. Хадди и Джордж еще и надели форменные шляпы, отчего
их рост увеличился чуть ли не до девяти футов.
   - Вы не возражаете? - спросил Нед Ширли. - Правда?.
   - Я научу тебя всему, что знаю, - ответила Ширли.
   - Да? - спросил Хадди. - И что он будет делать после первой недели?
   Ширли ткнула его локтем. Удар пришелся чуть повыше рукоятки "беретты"
и достиг цели. Хадди картинно воскликнул: "О-о-ох!" - и пошатнулся.
   - Я тут для тебя кое-что приготовил, - сказал Джордж очень  спокойно,
с добродушной улыбкой. Одну руку он держал за спиной.
   - Что? - чуть нервно спросил Нед,  хотя  на  лице  по-прежнему  сияла
радостная улыбка. За спиной Джорджа, Ширли  и  Хадди  начали  собираться
другие патрульные.
   - Только терять это нельзя,  -  добавил  Хадди  назидательным  тоном,
очень серьезно.
   - Что это, что? - В голосе Неда добавилось нервозности.
   Рука Джорджа появилась из-за спины с маленькой белой  коробочкой.  Он
протянул ее юноше. Нед посмотрел на коробочку, на патрульных,  взял  ее,
открыл. Внутри лежала большая  пластиковая  звезда  с  выбитыми  на  ней
словами "ПОМОЩНИК ШЕРИФА".
   - Добро пожаловать в  патрульный  взвод  Д,  Нед.  -  Джордж  пытался
сохранять серьезность, но ему это не удалось.  Он  загоготал,  а  вскоре
смеялись и все остальные, окружив Неда, пожимая ему руку.
   - Ну вы и весельчаки, - говорил он, - вот уж шутка так  шутка.  -  Он
улыбался, но я подумал, что он вот-вот расплачется. Внешне это ничем  не
проявлялось, но слезы  могли  политься  в  любой  момент.  Думаю,  Ширли
Пастернак тоже это почувствовала. И когда  парнишка  извинился,  сказав,
что ему надо в туалет, я догадался:  ему  нужно  время  прийти  в  себя,
убедиться, что происходящее с ним - не очередной сон. Иногда, когда  все
идет  наперекосяк,  мы  получаем  больше  помощи,  чем   надеялись.   Но
случается, что и ее не хватает, ***

   Благодаря Неду о том лете у нас остались наилучшие  воспоминания.  Он
нам нравился, и ему нравилось быть с нами. А особенно часы, проводимые в
коммуникационном центре. Какое-то время он изучал коды,  но  в  основном
учился правильно реагировать на запросы и осваивал  методику  ответа  на
одновременные звонки. Он  быстро  набирался  опыта,  выдавал  патрульным
запрошенную информацию, пальцы  его  бегали  по  клавиатуре,  словно  по
клавишам пианино, при необходимости  связывался  с  другими  патрульными
подразделениями, как это случилось после сильных гроз,  обрушившихся  на
Западную Пенсильванию в конце июня. Слава Богу, обошлось без торнадо, но
уж на дождь, ветер, громы и молнии природа не поскупилась.
   Единственный раз он едва не запаниковал днем или двумя  позже,  когда
такой-то мужчина, представший перед мировым судьей округа Стэтлер, вдруг
тронулся умом и начал бегать кругами, срывая  с  себя  одежду  и  что-то
крича про Иисуса Пениса. Именно так и кричал, у меня где-то даже  рапорт
сохранился.  С  коммуникационным   центром   сразу   связались   четверо
патрульных. Двое уже находились на месте, двое мчались  туда  на  полной
скорости. Пока Нед пытался разобраться с ними, на связь вышел патрульный
из  Батлера,  сказал,  что  он  на  дороге  99,  преследует   нарушителя
скоростного  режима..,  бах!  Связь  оборвалась.  Нед  предположил,  что
патрульная машина  слетела  с  дороги  и  перевернулась,  и  предположил
правильно  (водитель  остался  Цел  и  невредим,  но  погоня  для   него
закончилась и нарушитель вышел сухим из  воды).  Вот  тут  Нед  принялся
звать Ширли, отпрянул от компьютера, телефонов,  микрофона,  словно  они
раскались добела. Она быстро перехватила  бразды  правления,  но  успела
обнять его и поцеловать, прежде чем занять покинутое им кресло. Никто не
погиб, никто не получил серьезных травм, а мистер Иисус Пенис отправился
в психиатрическое  отделение  Стэтлеровской  мемориальной  больницы  для
освидетельствования. То был единственный раз, когда Нед дал маху, но  он
не стал зацикливаться на случившемся, наоборот,  сделал  соответствующие
выводы.
   А в целом его прогресс впечатлял.
   Ширли с удовольствием учила его. Удивляться  не  приходилось;  она  и
раньше проявляла желание поделиться с ним  премудростями  своей  работы,
рискуя вылететь со службы, потому что официального разрешения  ей  никто
не давал. Она знала, мы все знали, что  Нед  не  собирается  работать  в
полиции, во всяком случае, он об этом даже не заикался, но Ширли это  не
волновало. Тем более что ему нравился ритм  нашей  жизни.  Нравилось  не
спадающее напряжение, он от него как бы подзаряжался. О его единственном
промахе я уже написал, и, по-моему, это только пошло Неду на пользу.