остаточно, лоцманы попадают в плен очень редко, а трофейные карты Фрагментов стыкуются между собой с большими вероятностями ошибок. Технические Входы обнаруживаются только случайно. Информационная подкладка наращивается медленнее, чем мы с тобой хотим. Я пока не понимаю Метро, великий".
     И на том веселье кончается.
     - Ты не понимаешь? - сдержанно спрашивает человек. - Может быть мне все-таки подружиться с кем-нибудь, кто рвется понимать больше тебя? Например, с четвертым из династии Твердолапых?
     "Я заслужу твое прощение, вождь".
     Мальчик открывает глаза, вновь попадая в придуманный кем-то мир.
     - Зато я все понимаю! - радуется он. - Метро - это внепространственная энергетика, правильно? Вещество-волна. Входы - это преобразователи, Тоннели - это плоские волноводы, а Узлы - искривления плоскостей. Вот так.
     "Я думаю, надо просто подождать, - говорит тварь, не обратив внимания на помеху. - Создать службу Узора труднее, чем разработать технологию синтеза собственных капсул. Карта будет. Я подарю тебе Метро, вождь Гладкий".
     - Не получится! - опять встревает пленный. - Метро не материально, значит, Метро не существует!
     Мальчик хохочет, не удержав распирающую его радость. Хохочет и хохочет, потому что он счастлив.
     - О, Космос, - гадливо кривится друг Гладкий. - Хватит с меня. Эй, заткните ему пасть!
     Возникает манипулятор - с механическим впрыскивателем наперевес. Пленному сделана инъекция, точно в висок.
     - А мне не больно, - хвастается тот.
     Вождь продолжает:
     - Отправляй придурка обратно. Пусть старик займется делом, в конце концов, он больше всех мечтал взять Неуловимого живым. Пусть делает из него лоцмана, пока в Центре нам новый инкубатор не синтезировали. Я бы просто сжег мерзавца, я тоже люблю огонь...
     Голос растворяется в мутном воздухе. Свет меркнет, побежденный хохотом. Сил к сопротивлению не было и не будет. Камень тянет на дно, которого нет...

15.

     ...сон, это камень, тянущий в глубины океана. Туда, где нет дна и берегов, нет верха и низа, а есть Десять Координат, помогающих разуму справиться с вращением бесконечной звездной воронки. И есть Центр. Именно там, в черной прозрачной воде, висит зернышко, посеянное Первым Генеральным. "И была Точка, и родилась из Точки Плоскость..." О, загадочный Первый Генеральный! Этим гениальным человеком было создано Управление, во главе которого он встал в качестве Директора. Какой мальчишка не мечтает быть Генеральным! И пусть для этого надо построить новое Управление, преодолев всеобщий разброд...
     "Я, когда вырасту, буду Генеральным! - хохочет мальчик. - Я сложу из ваших кубиков новый дворец, покрепче старого!" Зернышко прорастает, раскидывает во все стороны отростки Тоннелей, и рождается Метро, пространство скручивается в Узлы, и рождается Узор, сначала простой, но генераторы-Веретена расползаются по Галактике, наматывая тонкую ткань слой за слоем, укладывая на Плоскость Фрагмент за Фрагментом, притягивая их к Точке, и призрак становится всеохватным. Несоединимые края мира оказываются поразительно близки, и крохотная организация, названная когда-то Управлением, превращается в гигантское властное образование, каких ещё не знала Галактика...
     Власть - это право принимать решения за других. Право и обязанность одновременно. Как записано в Хрониках, все главные инженеры, руководящие ключевыми службами, были родственниками Первого Генерального - и это правильно! Делиться властью с кем-либо - больно, обидно, опасно, да и просто вредно для дела. Очевидно, авторитет и воля этого человека могли сломить любое недовольство или непонимание. Цель ему дали, а средства определял он сам. Когда Первый умер, новый Директор был назначен из своих же, и таким образом принцип власти определился.
     Нет, все происходило не так просто, как должно было происходить. Хроники сберегли множество сюжетов, принять которые отказывается рассудок. Ненависть и смерть сотрясали Управление, прежде чем принцип власти определился окончательно. Но здравый смысл победил. Главные Инженеры Программ стали "гипами", передающими и принимающими свои полномочия по родовому праву; принадлежащие им технические службы стали "гипархатами"; и такая структура Управления как нельзя больше устроила покоренную людьми Галактику. Конечно, любому из зависимых Фрагментов гораздо удобнее платить дань, размер которой постоянен, властвующим семьям, чем иметь дело с ненасытными чиновниками, которые прорвались к должности на короткое время. И все встало на свои места. И начали рождаться Истинные, поколение за поколением, и были они прямыми потомками Первого Генерального. И оттого они сделались истинными хозяевами Метро, что Генеральный отныне выбирался только из круга Истинных, и ещё оттого, что каждый из гипов мечтал иметь своим наследником только Истинного. А хозяевами мира они сделались, когда Управление незаметно и естественно встало над окостеневшими трехмерными империями, оставаясь при этом сном - только сном, утянувшим рассудок в черную бездну...
     "Ничего, ничего, - азартно шепчет мальчик, - мы начнем сначала. У нас все будет новое - и слова, и мысли, и люди..." Однако история - точная наука. Понимает ли он это? Любая управляющая структура таких масштабов, какой бы "новой" ни была, разрушится неизбежно и быстро. Управление, к примеру, начало рассыпаться, едва объект был достроен. И вовсе не бесконечные конфликты между светской и технической властями тому причиной. Гипархаты Пустоты перестали расширять сеть Метро за пределы Галактики, остановившись по Окраинам, ведь централизованное финансирование прекратилось, а средства, получаемые в виде дани от зависимых Фрагментов, уходили на поддержание Тоннелей в работоспособном состоянии. Гипы один за другим отказались выполнять приказы Директората по личному составу, связанные с увольнениями и назначениями, а сделать что-либо силой было затруднительно, поскольку в каждом из гипархатов обнаружилась собственная служба безопасности. Мало того, все поголовно специалисты готовились гипархатами самостоятельно, местными службами образования, то есть инженерам со стороны нечего было и надеяться на получение сколь-нибудь значимых должностей. Структурная организация Управления дошла до логического завершения, когда ключевые подразделения - гипархаты Узора, Входов, Транспорта, Связи, - объявили монополию на свои услуги и установили куда более жесткую систему оплаты. Причем, вырученные средства решили не передавать гипархату Кассы даже в виде процентов. Таким образом, гипархат Кассы оказался ликвидирован. Финансовая политика Метро стала определяться на регулярных совещаниях, первое же из которых учредило постоянно действующую Цезиевую Комиссию, исключительно для контроля за рестрикционным и реверсионным движением платежных средств. Впервые Генеральный не был избран, и разжиревшая его служба устроила бунт, нелепый и кровавый, захватив все шестнадцать гипархатов Энергии, что едва не закончилось галактической катастрофой. Однако бунт благополучно выдохся, зато пришло время маленьких конфликтов, время личных ссор и разделов и
мущества, перерастающих в большие междоусобицы, и вот теперь - теперь недоделенные Узлы контролируются короткошерстными солдатами...
     "Я все равно буду Генеральным!" - хохочет мальчик, решительно прогоняя сон.
     Неожиданно приходит парикмахер Ласковый, щелкает огромными ножницами. Шерстяная пыль наполняет мир, лезет в горло, мешает дышать...

16.

     ...Свободный Охотник бурно чихает и просыпается.
     Стонет.
     В его ногах сидит зверь. Человек пытается приподняться, и тот пугливо отпрыгивает в сторону. На морде зверя - дыхательная маска, в лапках - модулятор. Сознание возвращается. Это очень странно, когда возвращается сознание: его не было, и вдруг оно есть, и вдруг понимаешь, что его не было, и становится страшно...
     - Ты кто? - стонет Свободный Охотник. - Ты ужасно похож на...
     Нет, невозможно. Тварь похожа на Ласкового. Так похожа, что мурашки по коже. "Х-холодно..." - шепчет герой, прошибаемый снизу доверху крупной дрожью. У шпиона был брат? Близкий родственник? Кто он, этот двойник? "Я не могу двигаться, - шепчет герой. - Мне плохо".
     "Формат счастья", - вспоминает он. - С индексом "сто". Я же идиот, поэтому мне плохо. Меня не стало. Но если я знаю, что меня не стало, следовательно я есть?" Судя по модулятору в цепких лапах, именно тварь нейтрализовала спектро-программу. Судя по самочувствию - это произошло только что. Из носа все ещё торчат усы нейро-антенн, мешают дышать. Следом за способностью мыслить восстановятся рефлексы - надо успокоиться и терпеть, надо надеяться. Несомненно одно: Свободный Охотник лежит внутри своего "Универсала". Вокруг - родной корабль, испытанный жизнью и смертью, - разграбленный, варварски обысканный, опоганенный позорным пленом...
     Зверь, подкравшись, осторожно кладет боевую маску пленнику на лицо.
     Отлично! Режим контроля. Жалкое подобие бортовой системы сохранено, послушно отзывается хозяину. Всеобщая, разумеется, заблокирована наглухо. Канал энергии открыт, оболочка не нарушена, но информационная подкладка пуста. Лететь можно, если безразлично, куда врезаться. Впрочем, внешний контроль и так показывает, что снаружи - вовсе не ангар, а что-то плотное, тяжелое, тесное. Не только лететь, но и взлететь нельзя. Плен.
     Декодер не стерт, запускается по первому требованию!
     - Ты кто?
     "Ты меня не узнал, Мастер Узлов?"
     - Ты похож на того, кому я обещал одежду. Но ведь он погиб.
     "Я не погиб, Мастер".
     - Значит, мои глаза ошиблись? Или ты меня предал, Ласковый, устроил недостойный солдата спектакль? Стой, стой, не прыгай! Ты мне обязательно все расскажешь, но сначала объясни другое. Где мы находимся?
     "В летающей крепости местного гипа".
     - Какой гипархат?
     "Гипархат Пустоты номер сорок семь".
     - Почему я в "Универсале"? Хотя, понятно, так проще и надежней. Крепость обслуживают люди или тва... или Голый Народ?
     "Крепость разделена на две части. "Универсал" поместили к Голому Народу. Дыхательная смесь снаружи непригодна для людей, но я приготовил тебе дыхательную маску".
     - Как ты смог меня разбудить?
     "Модулятор мне дала твоя подруга, Мастер. Название программы мне неизвестно. Если ты решишь снова усыпить себя, там есть вторая доза, особая".
     - Ты встречался с Хозяюшкой?" "Она спасла меня, нашла на свалке в Депо".
     - Что ж, это многое объясняет. Где она теперь?
     "Твоя подруга не могла сюда проникнуть, здесь она слишком заметна. Ее корабль ждет нас на границе с Пятидесятым".
     - Прекрасно. Повзрослела девочка, не рискует попусту. Как ты нашел меня?
     "Оказалось, что тебя охраняют хуже, чем ты заслуживаешь, как будто ты никому и не нужен. Прости, хозяин. По стаям прошел слух, что поймали великого гипа. Я восстановил прежние связи среди контрабандистов, предложил выкрасть великого гипа, и мне помогли. На это ушел весь запас валерианового концентрата..." - Я никогда этого не забуду, Ласковый. Правда, спрашивал я тебя вот о чем: как ты вообще узнал, где меня искать?
     "Твоя подруга указала точные координаты. Дала мне такие хитрые маршруты, что никто не обнаружил мою капсулу".
     - А она как узнала точные координаты?
     "Она постоянно следила за каким-то роботом-истребителем".
     - Что? - изумляется Свободный Охотник. - Что ты сказал?
     Герой смеется. Герой давится, захлебывается смехом, освобождается от проклятых ненавистных звуков, делавших его идиотом:
     - Значит, твари не сообразили сбросить свой же кодированный маяк? Ну, раззявы! Ну, балбесы!
     Он хватается рукой за боевую маску, плотнее прижимает волоконный интероцептор к глазам. Действительно, смертоносный аппарат, насквозь изъеденный инфо-грибком, как ни в чем не бывало занимает отведенный ему объем!
     И вдруг герой понимает, что способен двигаться.
     Он вырывает из носа антенны и вставляет их обратно в модулятор. Можно жить! На пальцах - следы крови. Он выползает из вскрытого кокона, принимает вертикальное положение. Дыхательная маска - раз; оружие - два; что еще? Что ещё взять с собой?
     - Я готов, - говорит Свободный Охотник. - Где твоя капсула, Ласковый?
     Однако красивый побег приходится отложить, потому что шлюз открывается самостоятельно. В "Универсал" входит новый гость. Это человек - старый, седой, неторопливый, - сбрасывает на грудь дыхательную маску. Богатая одежда. Перламутровая прядь в ухоженных волосах.
     - Итак, ты выздоровел, - удовлетворенно кивает старик. - Наконец-то мы можем побеседовать.
     - Мы незнакомы, - с достоинством отвечает Свободный Охотник. - Незнакомым людям трудно беседовать о чем-нибудь серьезном.
     Гость соглашается.
     - Я - главный инженер программы "Пустота", мой титул - Сорок Седьмой. А твой знак мне известен, Истинный. Мало того, ты удивительно похож на своего отца. Когда-то я знал его, можно сказать, мы дружили с ним, дружили и семьями, и империями, но впоследствии...
     - Что - впоследствии?
     - Теперь это неважно, мальчик. У нас с тобой очень мало времени.
     Включается декодер - на полную громкость:
     "Хозяин, берем его с собой!" Ласковый замер в боевой стойке: прижимается к полу, оскалившись, напружинив лапы, выгнув спину, и на спине его пучится горб микроформатного позитронного генератора, схваченного ремешками под брюхом. Короткое убийственное жало неотрывно следит за вошедшим.
     - Тесновато здесь, - гость спокойно озирается. - А этот зверек, значит, твой друг? Хороший друг. Я распорядился, чтобы ему не мешали тебя повидать, чтобы не вспугнули раньше времени. И аннигилятор у него хороший, мощный. Хотя, должен предупредить, снаружи довольно много бойцов Голого Народа, а сам я не ценю собственную жизнь даже в одну Неделимую - или "монаду", как теперь принято называть платежные средства. И еще, мои юные враги. К сожалению, кровь у меня меченая, испорчена тварями почти пятнадцать Единиц назад, её очень легко засечь по Всеобщей. Я - живой маяк, так что плохой из меня попутчик.
     - Мою кровь тоже испортили? - спрашивает Свободный Охотник.
     Человек улыбается.
     - Не стоит волноваться, это весьма дорогая операция. Слишком дорогая, чтобы на тебя тратились. Ты для моих подстриженных друзей, увы, пока абсолютно бесполезен. Я даже удивлен, что тебе до сих пор сохраняют жизнь. Ведь поначалу мне стоило большого труда убедить их, что гораздо выгоднее Неуловимого не уничтожить, а купить или запугать, любым способом заставить Неуловимого поработать лоцманом. Хотя, я-то лучше всех понимал, насколько мало шансов...
     - Нас сейчас видят? - перебивает его Свободный Охотник.
     - Поначалу тебя контролировали непрерывно. Зверюшки опасались, что ты притворяешься. Но теперь они успокоились и отстали от тебя, один я остался на посту, ведь твоя ценность для них и для меня несопоставима... Ты ещё так молод, сын гипа. Сколько тебе Единиц?
     - Двадцать, гип.
     - Надо же. Бывают же совпадения... Моему сыну также было двадцать Единиц, когда его отняли у меня. Мне иногда показывают его по Всеобщей, когда в очередной раз хотят моей помощи, даже поговорить чуть-чуть позволяют. Он уже совсем взрослый, ему тридцать пять.
     - Твоего сына держат в плену, как заложника?
     - Очень точная формулировка.
     - А других членов семьи?
     - Когда-то была жена, но она убежала, оставив записку всего лишь с двумя словами: "Гип Трусости". А я сделал все возможное, чтобы посланная вдогонку свора сбилась со следа, чтобы хоть жена спаслась, гордячка моя, и в результате потерял её навсегда. Других членов семьи, к счастью, не имею.
     Свободный Охотник садится обратно в кокон: ноги плохо стоят. Зато голос его упруг и подвижен:
     - Спасибо, гип, твоя информация столь же ценна, сколь и неожиданна. Кстати, было ещё упомянуто, что у нас мало времени.
     - Да, мальчик, ты прав. Неизвестно, до чьих ушей успел дойти слух о твоем чудесном выздоровлении. Я принял меры, чтобы эта новость застряла в моих куполах, но с тварями ничего нельзя гарантировать. Впрочем, ты, наверное, имеешь в виду, что я неподобающе много говорю? Просто я хочу искренности, когда настанет твоя очередь говорить. В отношении меня ты вряд ли ошибаешься, это очевидно. Молодые солдаты не умеют прятать взгляд. Итак, я предатель, который был гипом Пустоты номер сорок семь, а стал гипом Трусости, пусть и вынужденно. Однако я совершенно искренен. Теперь решай: ответишь ли ты на мои вопросы?
     - Разве сказано много? - возражает Свободный Охотник. - Несказанного осталось гораздо больше. Например...
     - Вот, смотри! - гип Пустоты резко поднимает руку. В пальцах его зажат информационный кристаллоноситель. - Здесь записан ответ на все твои будущие вопросы. Нетрудно догадаться, какие из военных тайн врага представляют интерес для такого стратега, как ты, поэтому я подготовился заранее. Ты получишь это, сын гипа.
     Свободный Охотник встает. Он возбужден, он в самом деле не умеет прятать взгляд.
     - Спрашивай.
     - Прости мое нетерпение, мальчик. Я слишком долго ждал этого, чтобы теперь упустить. Твои военные тайны мне не нужны, так же, как и наши собственные, поэтому, я надеюсь, тебе не придется тратить драгоценное время в поисках формулировок. Сначала о главном. Когда зверюшки пожаловали к нам в гости, моя жена была беременна. После того, как она сбежала, не поняв моих поступков, я не пытался её разыскивать, опасался привлечь к ней внимание. Я не знал, жива ли она, родился ли ребенок, и так далее. Не знал до тех пор, пока мои лохматые друзья не разнесли вдребезги Курорт. Оказывается, она пряталась в том Фрагменте - вместе с дочерью. Я был уверен, что вдвоем они и погибли. И вдруг, по прошествии многих Единиц, появляются странные сведения, будто по всей Галактике мотается какая-то девчонка, возникая в самых неожиданных местах, которая выдает себя за дочь Сорок Седьмого. Странность же в том, что она пытается вести переговоры от имени Неуловимого. Что за девушка? Как все это понимать?
     - Значит, ты охотился за мной только для того, чтобы расспросить о странной девушке?
     - Лично я - только для этого. Мои друзья, разумеется, для другого. Но ущерб, наносимый твоими разрушительными вылазками, меня не волновал.
     Свободный Охотник цепко рассматривает его лицо и решает сказать правду.
     - Она твоя дочь, гип Пустоты.
     - Ты уверен, мальчик?
     - Мать девочки была убита на Курорте, но сама она спаслась. Я тщательно изучил её семейные записи и собственноручно сделал анализ корней волос в месте Печати. Сразу, как мы познакомились. Ее знак истинный, закодирован не позднее первой же тысячной с момента рождения. А документы безоговорочно подтверждают претензии на титул, тем более, оспаривать их некому. Все ведь знают, что её отец героически погиб, защищая свой гипархат. Та, о ком ты спрашиваешь, гип, истинный твой потомок.
     Глаза старика блестят. Из-за влаги, покрывшей их? Из-за чего-то иного? Он говорит, пряча взгляд:
     - Я всегда соглашался с тем, что перстень гипа принадлежит жене гипа. Ибо женщина отвечает за чистоту рода, и Печать младенцу ставит женщина, и кто ещё кроме женщины может почувствовать разницу между Истинным и ложным? Традиции - это прекрасно, только традиции и позволяют нам выжить... О, Кварцевое Сердце, что за вздор я несу? - он непроизвольно придвигается к Свободному Охотнику - всего на шаг.
     Ласковый шипит, роняя слюну.
     "Не подходи к хозяину! - зашкаливает декодер. - Я включаю аннигилятор!" - Зачехли свой анни, друг, - морщится герой. - Этот человек, по-моему, совершенно безвреден.
     - Что тебя связывало с моей дочерью? - спрашивает старик.
     - Мы вместе жили. До тех пор, пока к нам не пришли усатые гости.
     - Она твоя жена?
     - Нет.
     - Будет твоей женой?
     - Удачная шутка, - смеется Свободный Охотник. - Я душевнобольной, к вашему разочарованию, да ещё в клетку посаженный... - взгляд его, впрочем, вовсе не весел.
     Старик размышляет.
     - Задал ты мне задачку, Неуловимый. Ускользаешь от простых вопрос