ерпевшую Красавчик.
     -  Я же вам рассказала:  вошла,  вышла, и все... - Лена растерянно развела
руками. - Извините, мысли путаются...
     Я  воспользовался моментом и  мягко перехватил ее  запястья.  Она  уже  не
сопротивлялась и  покорно  позволила закатать рукава  своей  куртки.  На  обоих
предплечьях краснело по паре точек от внутривенных инъекций.
     -  Скажите честно,  Лена, в последнюю неделю вам не доводилось прибегать к
услугам медиков? - вежливо спросил я, указывая на следы от уколов.
     -  Нет, - она удивленно посмотрела на свои руки.
     -  А  друзья  на  каких-нибудь  посиделках вас  ничем  предосудительным не
угощали? - вмешался в беседу Красавчик.
     -  Я даже не курю,  -  без всякого возмущения ответила девушка, - а на то,
чтобы через грязную иголку вливать в  себя  какую-то  дрянь,  не  соглашусь под
страхом смерти...
     -  Это правильно,  -  одобрил Красавчик.  -  Лучше принять несколько рюмок
национального  напитка,   чем  гробить  здоровье  на  благо  теневой  экономики
среднеазиатских республик.
     -  Я  и  не пью ничего,  крепче сухого вина,  если вы на это намекаете,  -
слабо улыбнувшись, ответила Лена.
     -  Да боже упаси! - воскликнул мой напарник. -
     Никаких намеков!
     На самом деле он,  конечно же, проверял все возможные версии, ведь то, что
Лена не выглядела ни алкоголичкой,  ни наркоманкой,  вовсе не означало, что она
таковой не являлась. В нашей практике не раз встречались внешне благополучные и
даже уважаемые люди,  которые исчезали на срок от пары дней до недели,  а потом
чудесным образом воскресали из  небытия.  При  этом  у  них  пропадали деньги и
документы,  а в памяти образовывались глубокие и необратимые провалы. Обнаружив
таких любителей приключений,  мы чаще всего сдавали их медикам, и те укладывали
пострадавших еще на недельку - подлечиться от по-хмельного синдрома, отравления
растворенным  в   алкоголе   клофелином  или   от   букета   свежеприобретенных
венерических болезней... Выбор курса лечения зависел от того, где мнимая жертва
злодеев провела выпавшие из памяти дни и ночи.
     В  случае  с  Леной  не  было  ни  суррогатов  алкоголя,   ни  пронырливых
незнакомцев,  которые предложили бы ей выпить из плохо закупоренной бутылки,  а
следы от уколов были единичными и на редкость аккуратными. Чем можно накачивать
человека с интервалом в двенадцать часов так,  чтобы он не приходил в себя,  но
по  окончании процедур очнулся и  спустя  час-другой  ушел  своими ногами?  Мои
познания  в   фармакологии  стыдливо  молчали.   Шанс  это  выяснить  я   решил
предоставить экспертам, а сам вернулся к менее специальным деталям.
     -  Ира, ты записала момент появления Лены в Доме?
     -  Я  думала,  ты  никогда не спросишь,  -  с  прохладцей ответила Ирина и
включила повтор записи.
     В избушке было очень темно, но чувствительная камера все же зафиксировала,
как  от  дальней стены  отделяется едва  различимый силуэт.  Сработавший датчик
Движения в ту же секунду зажег установленный нами для подсветки фонарь,  и Лена
прикрыла глаза  рукой.  К  моменту включения света  она  стояла  уже  на  самой
середине дома. Никаких странностей в стене, от которой она начала свой маршрут,
я не заметил.  Стенка была,  как и раньше,  сплошной, а значит, за время нашего
отсутствия никто  никакой  двери  в  ней  прорезать не  успел.  Как  в  избушке
оказалась Лена, оставалось загадкой.
     -  Та же история,  что с автоматчиками, - словно отвечая на мой незаданный
вопрос, заметила Ирина. - Шаг вперед - и ты в Севостьяновке, шаг назад - и ты у
черта на рогах...
     -  Я пришла в себя,  только когда зажегся свет,  - прокомментировала фильм
Лена. - Перепугалась до смерти...
     -  Мне кажется,  что за нами следят,  -  неожиданно вмешался в нашу беседу
Алексей.
     Он указал вверх,  и Красавчик тотчас прильнул к стеклу, рассматривая ясное
голубое небо. Где-то, чуть левее очертаний первых городских построек, на высоте
птичьего полета висела темная точка.  Даже без  бинокля было понятно,  что  гак
летать может только вертолет.
     -  Маршрут менять не станем,  -  сказал я.  - В городе они будут вынуждены
отказаться от помощи авиации, а с наземными группами мы как-нибудь разберемся.
     -  Я предлагаю нанести визит Сидорову,  -  вдруг высказался Красавчик. - В
контору возвращаться пока небезопасно.
     -  Чем нам поможет майор? - задумчиво спросила Ира.
     -  Он   засвидетельствует  избавление  нашей  очаровательной  спутницы  от
невзгод,  и противник лишится главного козыря,  - пояснил Красавчик. - Не знаю,
какую организацию представляют враги, но поднимать шум они не намерены, это уже
понятно, а значит, отбивать Элен у милиции не рискнут.
     -  Все  зависит  от  того,  насколько важные  сведения может  передать нам
потерпевшая, - возразил я. - Извините, Лена, что говорю о вас в третьем лице.
     Девушка вновь слабо улыбнулась и обхватила себя руками за плечи.  Любой на
ее  месте чувствовал бы себя це лучшим образом.  Объектом охоты быть неприятно,
даже если тебя к  этому готовили инструкторы лучшей диверсионной школы.  Что же
говорить об ощущениях обычной молодой женщины?
     Алексей  воспринял наши  рассуждения как  руководство к  действию и  вывел
планер на дорогу, которая заканчивалась у крыльца Управления внутренних дел.
     Сидоров прибыл на службу практически одновременно с нами.  Его лицо, после
сна еще слегка одутловатое, выражало неудовольствие. Это наверняка было вызвано
тем, что мы застали его врасплох, да к тому же перед аудиенцией у начальства.
     -  Как вы меня нашли? - покосившись на Лену, спросил майор.
     -  Ты забыл, что мы телепаты? - Красавчик округлил глаза.
     -  Особенно ты, - огрызнулся Сидоров, - с примесью обормота...
     -  Ты же сам говорил,  что по пятницам начинаешь рабочий день "на ковре" у
генерала, - успокоил я майора. - Девица в машине...
     -  Я заметил, - Сидоров кивнул. - Только тут одна загвоздка получается...
     Он отвел меня в сторону и расстегнул потертый портфель.
     -  Вот  рапорт от  гаишников...  -  Майор вынул несколько листков и  пачку
довольно приличных фотографий.
     На  снимках  красовалась  искореженная груда  металла,  которая,  по  всей
видимости,  когда-то  была  автомобилем.  Вторая  фотография  запечатлела "море
крови"  и  лежащий посреди него  труп.  На  третьей тело  было  заснято крупным
планом.  Я  внимательно всмотрелся в черты лица погибшего человека и в сомнении
потер подбородок.
     -  Вот протокол,  -  Сидоров протянул мне первый из листков.  - Вот здесь.
Читай.
     -  Женщина,  двадцать восемь -  тридцать...  рост...  волосы светлые, лицо
овальное, глаза голубые... Похожа, конечно, но...
     -  Ты до конца дочитай,  -  предложил майор.  Я  прочел фамилию погибшей и
вынул из кармана документы нашей новой знакомой.
     -  Полная тезка,  -  согласился я с сомнениями Сидорова.  -  И похожа, как
сестра. Странно...
     -  Не то слово,  -  майор отнял у  меня свои бумаги и  сложил их обратно в
портфель. - Я тебе ничего не показывал!
     -  Само собой, - ответил я. - А копий с документов погибшей у тебя нет?
     -  Хватит с тебя протокола,  -  заупрямился Сидоров, - и так слишком много
узнал.
     -  Снова чекисты насели? - предположил я.
     -  Угадал,  - мрачно ответил майор. - Лезут прямо под руку. За день второе
дело отбирают...
     -  А почему стражи дорожного порядка начали теребить и тебя,  и ФСБ? Разве
в  этом происшествии есть криминал?  -  спросил я немного удивленно.  -  Это не
обычная авария?
     -  Как бы да и как бы нет,  - загадочно ответил майор. - Скользкая дорога,
не справилась с управлением,  перевернулась и в осветительный столб.  По версии
ДПС.  Но мне их раскладка почему-то не понравилась. Ну, ты же понимаешь почему?
Мы  ее ищем,  а  она тут как тут...  в  собственном соусе.  Странное получается
совпадение. А я даже в детстве не верил ни в странности, ни в совпадения. С тех
пор, как Конан Доила начитался. Потом, стоило мне появиться поблизости от места
происшествия,  как тут же прискакали сотрудники вашего приятеля Павла и  отняли
все улики.  Второй раз отняли,  заметь!  Про ответы на все мои вопросы я  и  не
говорю.  Они,  сам понимаешь,  ничем новым не  блеснули:  "дело государственной
важности". Права погибшей спрятали, как фокусники, чуть ли не в рукав. Но я все
же переговорил со спасателями, которые тело из обломков вытаскивали. Один видел
ее документы и  клянется,  что и  водительское удостоверение,  и техпас-порт не
наши.  На наших все по-русски, а потом фамилия и имя дублируются на английском,
так?
     -  Верно, - согласился я.
     -  Вот,  -  Сидоров снова полез в  портфель,  -  а  на  ее  документах все
написано какими-то закорючками, а дублирующая надпись как раз по-русски. И фото
не слева, а справа. А еще он подарил мне табличку из-под капота машины...
     Майор поднес к  моему лицу  металлическую пластинку,  похожую на  те,  что
крепятся в  моторном отсеке и  несут на  себе  идентификационный номер кузова и
двигателя.  Цифры отличались лишь легким наклоном влево,  и,  возможно, их было
чуть больше,  чем обычно,  но странным мне показалось вовсе не это.  По нижнему
краю таблички шли целых три строки символов, сильно напоминающих арабскую вязь.
Мне  сразу же  вспомнился странный окурок и  то,  что  надпись на  нем не  смог
прочесть именитый востоковед.
     -  Может быть, ее авто было эмиратской сборки? - предположил я.
     -  Ты думаешь?  -Сидоров посмотрел на меня довольно скептически.  - Тогда,
возможно, ты объяснишь и какой марки была машина?
     -  Судя по очертаниям, что-то японское, - выдвинул я предположение.
     -  Вот именно -  что-то, - майор поднял вверх указательный палец. - Тот же
спасатель только развел руками,  а  гаишники до  сих  пор листают автокаталоги.
Теперь,  правда, из чисто спортивного интереса, ведь остатки машины увезли туда
же, куда и тело вместе с документами...
     -  Черт!  -  выругался я.  -  А  Павел приедет только завтра...  Без  него
чекисты нам не скажут ни единого слова.
     -  Что же он,  без телефона путешествует?  -  удивился майор.  -  А как же
этот, как его... роуминг во всех городах? Реклама воздуха?
     -  Да  нет,  реклама не  врет,  но  его  номер почему-то  переадресован на
дежурного. Видимо, наш дружище решил отдохнуть от всех и вся.
     -  Не похоже на него,  -  с сомнением сказал Сидоров.  -  Ну,  ладно, день
можно и подождать...
     -  Если  за  этот день не  произойдет что-нибудь непоправимое,  -  пожимая
плечами, ответил я. - Дай мне табличку на пару минут...
     -  Это зачем?
     -  Суну ее в сканер,  -  пояснил я.  -  Очень интересно узнать, что на ней
написано.
     -  Только мухой, а то я опоздаю, - Сидоров обеспокоенно взглянул на часы.
     Спустя ровно минуту я  отдал ему загадочную пластинку и вернулся в машину.
Сидоров почему-то воровато посмотрел по сторонам и,  спрятав улику в  портфель,
торопливо зашагал в сторону управления.
     -  Все слышали? - спросил я у своих сотрудников.
     -  И  видели,  -  указывая на снимки,  которые теперь демонстрировались на
экране бортового компьютера, ответил Красавчик.
     Никакого чуда  в  этом  трюке не  было,  просто,  рассматривая,  я  держал
фотографии так,  чтобы напарник мог заснять их  на  камеру.  Прием был не самый
честный, но по поводу выбора средств на войне я уже высказывался.
     Самое  большое впечатление снимки  произвели,  конечно же,  на  Лену.  Она
прикрыла лицо руками и тихо заплакала. Как и Сюртукова, я понимал ее очень даже
хорошо.
     -  Это не я, - сквозь слезы пробормотала она.
     -  Конечно,  не вы,  -  пытаясь успокоить,  я  погладил ее по голове,  чем
заработал неодобрительный взгляд от Иры.
     Женщина на фотографиях не могла быть Леной,  даже спящей.  Сомнению это не
подлежало,  поскольку поза трупа выглядела слишком сложной для живого человека.
В то же время в протоколе было точно указано имя жертвы. Я открыл страницу, где
Красавчик поместил подсмотренный протокол, и перечитал ее заново.
     -  У вас какая группа крови?  -  спросил я Лену.  Она, не в силах ответить
словами, показала три пальца.
     -  А резус?
     -  Отрицательный, - прошептала девушка.
     -  Редкость,  -  констатировал Красавчик,  одновременно указывая на данные
анализа крови погибшей.
     Там значилось:  "вторая, минус". Отрицательный резус-фактор меня несколько
смутил,  но первая характеристика сразу же развеяла все наши сомнения. Мы имели
дело  с  двумя  разными людьми,  и  ничего мистического в  их  сходстве уже  не
просматривалось.  Если честно,  я даже почувствовал некоторое облегчение.  Одно
дело,  когда встречаешься с  тщательно загримированными двойниками и совершенно
другое,  когда  эти  дублеры  необъяснимо  идентичны  главным  свидетелям,  как
говорится, "по всем статьям"...

Глава 10

     Основа работает! - воскликнул Красавчик, набирая на телефоне свой домашний
номер.  - Машенька, как дела? Кто звонил? А, понятно... Хорошо... нет, я приеду
только к вечеру. Ну пока... Целую.
     Я  вопросительно взглянул на  партнера.  Если  я  правильно понял,  кто-то
звонил ему домой.  Это вполне могла быть одна из бывших подружек, но тогда лицу
Красавчика надлежало принять не деловое,  а  озабоченное выражение.  К  тому же
звонок от обиженной девицы в столь ранний час представлялся маловероятным.
     -  Какая-то  бывшая возлюбленная попыталась выяснить отношения?  -  тем не
менее уточнил я.
     -  Нет,  -  Красавчик задумчиво покачал головой.  - Нашему рафинированному
интеллигенту приснился очередной кошмар.
     -  Василию?
     -  Ему самому, - подтвердил напарник. - Надо бы к нему наведаться.
     -  Для начала мы должны что-то решить по поводу Лены, - возразил я.
     -  Оставим ее под присмотром стажеров в  токсикологической лаборатории,  -
предложил Красавчик, - а сами смотаемся к Сюртукову.
     Я  не  видел  причин  отказываться.  Пока  медики брали  у  Лены  кровь  и
определяли,  чем двое суток подряд пичкали ее неизвестные похитители, мы вполне
могли  поговорить с  Василием,  тем  более  что  связь между этими двумя делами
становилась для меня все более очевидной.  Особенно после того, как у Лены тоже
нашелся двойник.  Кстати сказать, как и во всех случаях с Сюртуковым, двойник к
моменту обнаружения уже бесполезный...
     Василий встретил нас нечленораздельным мычанием и отчаянной жестикуляцией.
Его  полосатая,  больничного образца,  пижама была  жестоко измята и  пропитана
потом.   Редеющие  волосы  стояли  дыбом,  а  руки  дрожали.  Я  долго  пытался
встретиться с его плавающим взглядом, но Сюртуков постоянно отводил глаза.
     Мы  прошли в  его спальню и  осмотрели оставленную аппаратуру.  Ни один из
приборов ничего  существенного не  зафиксировал.  Датчик,  который  должен  был
отметить изменения в  картине мозговой активности,  мы  искали  дольше всего  и
нашли его не в  спинке дивана,  а  в цветочном горшке.  Приборчик был тщательно
разломан на три равные части и утоплен в сыром грунте.
     -  Зачем прибор-то сломали?  - Красавчик осуждающе взглянул на подопечного
и протянул ему на ладони все три обломка.
     -  Я? - Сюртуков помотал головой. - Я и не знал ничего. Это прибор?
     -  Прибор,  прибор,  -  подтвердил мой напарник. - А вы думали, инструмент
для рыхления почвы?
     -  Нет,  -  Василий заглянул в горшок и испуганно отпрянул. - Я не поливал
цветы уже три дня!
     -  Возможно, это сделала ваша жена? - предположил я.
     -  Нет, - Сюртуков снова покачал головой. - Видите ли, она... Она ушла три
дня назад.
     Было видно,  что это признание далось ему с большим трудом. Василий сложил
руки на груди и насупился.
     -  Что  ни  делается,   все  к  лучшему,  -  нейтральным  тоном  подбодрил
потерпевшего Красавчик. - Народная мудрость.
     -  Я не знаю, - Сюртуков присел на диван. - Может быть, мне стоило уделять
жене побольше внимания? Или ей действительно нужна более достойная пара?
     -  У вас дети есть? - спросил я с сочувствием.
     -  Нет,  -  Василий поднял на меня мутный взгляд. - Все никак не решались.
Теперь я понимаю, что так даже лучше...
     -  Ну вот,  я же говорил,  -  снова включился в беседу Красавчик, - что ни
делай...
     -  Все равно потом пожалеешь,  -  закончил фразу я.  -  Это вариант той же
народной мудрости в  интерпретации Кузьменко.  Он менее оптимистичен,  но более
правдив. В ретроспективе жизни всегда найдется что-то упущенное. Например, став
сыщиком, я так и не стал космонавтом, но жалеть о безвозвратно ушедшем глупо...
     -  Потеряв  жену,  вы  стали  свободным для  множества других,  обделенных
мужской  лаской,   женщин,   -  быстренько  извратил  логику  моих  рассуждений
Красавчик. - Только мой вам совет - в следующий раз, чтобы избежать нервотрепки
по поводу развода, вступать в брак не спешите.,
      - Я учту, - Сюртуков кивнул и уставился в пол.
     -  Так кто же сломал наш прибор? - вернулся я к теме. - У вас были гости?
     -  Нет, - Василий развел руками. - Я спал...
     -  А ключи у вашей бывшей жены остались?
     -  Они лежат на журнальном столике,  -  ответ Сюртуков. - Она сказала, что
не вернется сюда ни прикаких обстоятельствах.
     Красавчик неторопливо прошел в  большую комна  ту  и  вернулся со  связкой
ключей.
     -  Эти?
     -  Да,  -  подтвердил Василий. - Третий комплект хранится у моей тетки, но
она сейчас за границей.
     -  Проверим,  -  сказал Красавчик и, бросив ключи на тумбу, спросил: - Что
же вам привиделось на этот раз?
     -  Это было гораздо хуже,  чем тогда,  - Сюртуков махнул рукой за спину, -
во время путешествия в горячую точку. Я был на дне...
     Он вдруг закрыл лицо руками и всхлипнул.
     -  Ну,  ну,  успокойтесь.  -  Я  сочувственно похлопал Василия по  плечу и
попросил напарника принести воды.
     Красавчик быстро вернулся с полным стаканом. Отпив немного, наш подопечный
успокоился и смог продолжить...
     "Сюртуков давно привык к невыносимой вони колодца. Как, впрочем, и к любой
другой.  Вонь сопровождала его везде и всегда.  Поначалу, в те забытые времена,
когда  он  был  инженером в  никому  не  нужном НИИ,  во  время  многочисленных
перекуров,  его  пропитывали мерзким  запахом отечественных сигарет сослуживцы.
Потом,  когда от него ушла жена,  а он так и не научился толком стирать белье и
убирать  за  ленивым  черным  котом,  его  стал  преследовать холостяцкий запах
"недочистоты".  С ним Сюртуков боролся,  как мог,  но почти в то же время в его
квартире  стали  появляться  странные  приятели,   то  занимавшие  десятку,  то
предлагавшие скоротать время за портвейном и  партией в "дурака".  От них несло
чесноком, потом и потерей стремлений. Поначалу Сюртуков морщил нос и задерживал
дыхание,  но  вскоре перестал обращать на  это  внимание,  а  полюбив портвейн,
перестал задумываться над  ходом  событий  и  поплыл  по  течению.  Привыкнув к
стойкому амбре спиртного и грязных носков,  он смирился и с характерным запахом
заживо  разлагающейся  личности.   Мир   для  Василия  вдруг  обрел  отчетливую
полярность:   с  одной  стороны,  благоухающий  польско-французскими  ароматами
"минус",  а  с  другой -  "плюс",  то  есть он  сам,  одинокий,  горделивый,  с
патриотическим  запахом   "Тройного"  одеколона   изо   рта.   Признавать  себя
неудачником он  не спешил,  хотя у  него все реже получалось сделать что-нибудь
правильно,  достойно или  хотя бы  до  конца.  Девизом его жизни стали лозунги:
"почему бы и нет",  "если захочу - брошу" и, обидчивый, "вам меня не понять". С
течением времени  лозунгов и  вони  прибавлялось,  а  интерес к  чему-то  менее
декларативному -  например,  к  остальной части  жизни,  в  обрывочные фразы не
умещавшейся, - практически исчез. Также незаметно и бесследно исчезла квартира,
работа и  средства к  существованию.  Сюртуков помнил что-то  из  своей прошлой
жизни,  но  это  казалось ему ка