олько близко,  что мы  были вынуждены снова
отойти в глубь здания. Пока обмен заложниками не получался.
     -  Они  будут  штурмовать штаб  до  полного  изнеможения,  -  заметил  мой
двойник. - А если ничего не получится - просто взорвут здание к Иблису.
     -  Бешеные они, что ли? - удивленно спросил Паша.
     -  Просто им некуда деваться, - ответил "Эрик". - Если они не победят - их
расстреляет заградительный отряд.
     -  А если победят?
     -  Тогда получат по три лицензии на брата, - сказал двойник и ухмыльнулся.
     -  Каких лицензии? - не понял я.
     -  На отстрел социально вредных элементов, - пояснил он. - Каждая лицензия
дает право завладеть имуществом любого горожанина на выбор, кроме военных...
     -  А горожане об этом знают?
     -  Конечно.
     -  И не возмущаются?
     -  Они сами работают за лицензии...
     -  А если кто-то не захочет расставаться с нажитым Добром?
     -  Лицензия дает право применить силу.
     -  Забавные у вас порядки,  - сказал я, хотя на самом деле ничего веселого
в подобном укладе жизни не находил.
     -  Это  эффективная саморегулирующаяся система.  Нечто вроде естественного
отбора,  но в  условиях городской цивилизации.  Сильные мира сего и  их солдаты
имеют власть и  деньги,  а  слабые им служат.  Все правильно,  и  не приходится
никого  обманывать  при  помощи  двойных  стандартов,  подкупа  правосудия  или
организации нелегального бизнеса.  Разрешено все,  что  выгодно.  Если  человек
способен себя обеспечить, значит, он вправе жить как вздумается, и помешать ему
может лишь тот, кто сильнее. Самый богатый человек содержит самую сильную армию
и   подчиняет  себе   других.   Его   можно  считать  президентом  всей   нашей
многопрофильной компании.  Остальные работают,  стараясь достичь его уровня, и,
если им это удастся, они займут его место...
     -  То  есть,  вздумай я  организовать сеть сбыта наркотиков,  мне никто не
сказал бы ни слова против? Несмотря на то, что своими действиями я поставлю под
угрозу жизни тысяч людей?
     -  Конечно,  - подтвердил "Эрик". - Проблемы наркоманов не волнуют никого,
кроме них самих.  Каждый волен выбирать свою судьбу.  Хочешь стать бессловесным
скотом -  колись чем угодно,  кури или пей вино. Никто тебя не одернет. Правда,
если ты,  находясь под "кайфом",  вздумаешь кого-нибудь ограбить,  помни, что у
этого человека в  кармане может лежать лицензия,  и он с полным правом проломит
тебе череп.  Вот и вся мораль... Так что, торгуй чем угодно, но учти, что никто
не защитит тебя от конкурентов просто за то,  что ты хороший парень.  А  методы
рыночной борьбы у  нас чаще всего жесткие.  Вот и получается,  что,  прежде чем
начать дело,  ты  должен вступить в  ряды  солидной организации.  Лучше всего -
самой солидной... Так и укрепляется государственность.
     -  То есть государство в вашем понимании - наиболее крупный картель?
     -  Это факт, - согласился дублер.
     -  Не жизнь,  а мечта любого мафиозного босса, - с усмешкой сказал Паша. -
А твою службу на чьи денежки содержат?
     -  Мы  зарабатываем их  сами.  Разведка,  хотя и  входит в  состав главной
корпорации страны, существует как самостоятельная фирма.
      - Совсем хорошо,  - Паша покачал головой. - Земляне тоже к этому катятся,
но не так стремительно.
     -  А "дикие" - это жертвы системы лицензирования? - спросил я.
     -  "Дикие" просто бездельники,  -  с презрением ответил "Эрик".  - Отбросы
общества...
     -  Скорее один из слоев дерьма в вашей помойной яме,  - сказал я. - Теперь
мне  более  понятно,  почему вас  так  тянет расположиться по  нашу  сторону от
Солнца... Ладно, это мелочи... Где хранятся чертежи установки, изолирующей зону
проникновения?
     -  Ты хочешь, чтобы я выписал лицензию на уничтожение самого себя?
     -  Ты считаешь, что у тебя есть выбор?
     -  А  как же  обмен на  Иру?  Ты  пожертвуешь своей подружкой ради великой
идеи?
     -  Что ты с ним разговариваешь?!  -  возмущенно воскликнул Паша. - Обшарим
здание и найдем чертежи без подсказок!
     -  Бумаг здесь нет! - заявил "Эрик".
     Я видел, что он врет. Павел понял это тоже.
     -  Петрович!  -  крикнул он.  -  Бери двух ребят, и обшарьте кабинет этого
орла. Там должен быть сейф...
     -  Понял, - откликнулся офицер и отправился выполнять поручение.
     -  Что-то они притихли, - выглядывая из окна, сказал один из спецназовцев,
занявших позицию рядом с нами.
     -  Затишье перед бурей, - сказал я.
     -  Я бы на вашем месте все-таки сдался,  -  посоветовал "Эрик". - Меняться
пленными у нас не принято.
     -  Ты это уже говорил,  -  я махнул рукой.  - Будем пробиваться, но только
после того, как вскроем твой сейф.
     -  Да нет у меня сейфа! - теряя остатки самообладания, крикнул пленник.
     Одновременно с  его репликой здание сотряс мощный взрыв.  Я не удержался и
рухнул на  пол.  Сначала я  решил,  что враги снова пошли на приступ,  но потом
вспомнил  о  найденных саперами устройствах и  обеспокоенно взглянул в  сторону
служебного хода в  подвал.  Дым оттуда не валил и особых разрушений в той части
здания не наблюдалось. Значит, взрыв имел иное происхождение.
     Все стало ясно,  когда в  двери нашего укрытия ввалился один из  вражеских
солдат.  Паша тут же  влепил в  него несколько пуль,  но  это оказалось лишним.
Когда тело воина рухнуло на  пол,  мы  рассмотрели три  торчащих из  его  спины
арбалетных стрелы.  Я выглянул в окно и увидел довольно мрачную картину. Позади
подбитого   броневика  завершалась  рукопашная  схватка.   Раскрашенные  дикари
добивали  "правительственных" солдат.  Воины  владели  искусством фехтования на
мясницких тесаках довольно слабо и потому безнадежно проигрывали. Было понятно,
что,  расправившись с не-мезидцами,  "дикие" пойдут на штурм наших позиций, но,
пока  между ними  и  нами стоял буфер из  остатков войск "Эрика",  из  ситуации
следовало выжать максимум возможного.  Придя к  такому выводу,  я  выпрыгнул во
двор и, подняв оба пистолета на уровень плеч, бросился к развалинам одноэтажки.
На  окрики Паши я  не обращал внимания.  Для долгих объяснений не было времени.
"Дикие" убивали без  разбора,  и  жизнь  моих  стажеров теперь оказалась в  еще
большей опасности, чем минуту назад...
     Подоспел я  почти вовремя.  В развалинах первой комнаты трое татуированных
бойцов рубили на куски последнего из оставшихся солдат. Алексей сидел у стены и
отчаянно пытался разорвать веревки.  От этого путы лишь затягивались,  и  кисти
его рук уже посинели.  Я  выстрелил во врагов сразу из двух пистолетов и пинком
отправил нож, который выронил один из убитых, к ногам Кузьменко.
     -  Дальше! - хрипло подсказал Алексей. - В следующей комнате!
     Я выставил оружие перед собой и вбежал в соседнее помещение.  Тяжелый удар
пришелся сначала по правому запястью,  а  затем второй из притаившихся у  стены
"диких" ударил меня  обрезком водопроводной трубы  еще  и  по  левой руке.  Оба
пистолета упали на землю,  и на мои плечи навалилась непосильная тяжесть.  Трое
или четверо врагов придавили меня к полу,  не давая двинуть ни рукой, ни ногой.
Впереди,  у дальней стены,  я увидел Иру и пятого "дикого". Враг прижал девушку
спиной  к  облезлой кладке и,  приставив к  ее  горлу  один  нож,  другим резал
веревки,  которыми были спутаны ее ноги. В глазах Иры застыл ужас, а лицо стало
белее мела.  По лезвию приставленного к  ее горлу клинка сбегала тонкая струйка
крови. "Дикий" наконец справился с путами и сунул второй нож за пояс брюк своей
жертвы.  Он резко дернул клинок к земле,  и ткань с треском разорвалась. Кончик
кинжала прочертил по обнажившемуся низу живота Иры длинную царапину,  и  из нее
побежала  новая   струйка   крови.   Дикарь   отбросил  теперь   уже   ненужный
вспомогательный нож и сорвал с девушки остатки разрезанных брюк. После этого он
слизнул с ее шеи капли крови и расхохотался, одновременно развязывая тугой узел
на  сыромятном ремешке,  которым были подпоясаны его драные шорты.  Одной рукой
сделать это было непросто,  но "дикий",  похоже, никуда не спешил. То ли он был
уверен в том, что с остатками засевших в здании солдат справятся и без него, то
ли насиловать пленниц под огнем противника у подземных жителей считалось особым
шиком...  Я  собрал все  силы и  попытался вырваться из  лап его товарищей,  но
попытка ни к чему не привела.
     -  Сладкая! - рычащим басом заявил кандидат в насильники, смакуя слизанную
кровь.
     Ему наконец удалось справиться с поясом,  и я почувствовал волну безумного
отчаяния.  Мне хотелось зажмуриться и уткнуться лицом в землю,  чтобы не видеть
того,  что должно было произойти,  но я понимал, что таким образом потеряю свой
последний  шанс  вырваться из  жесткого  захвата,  который  просто  обязан  был
ослабеть. Удерживающие меня враги все больше отвлекались на разворачивающееся у
дальней  стены  зрелище и  теряли  бдительность.  Я  пошарил взглядом вокруг  и
обнаружил,  что  один  из  моих  пистолетов лежит  совсем рядом,  стоит  только
высвободить менее пострадавшую левую руку и протянуть ее вперед.
     -  Шире ноги!  Убью!  -  заорал насильник,  чуть приседая перед пытающейся
сопротивляться девушкой.
     -  Давай,   Угорь!  Да  смотри  не  промажь!  -  ехидно  крикнул  один  из
удерживающих меня "диких".
     На мои глаза упала пелена,  которой я  так упорно избегал.  Нечеловеческий
гнев  заставил меня забыть о  боли в  правой руке и,  почти вывернувшись из-под
пресса четырех мускулистых тел, схватить заветный пистолет.
     Внезапно  моей  спине  стало  необычайно легко,  и  я  совершенно свободно
вскочил на  ноги.  Причина неожиданного освобождения была простой и  теперь уже
привычной.  Все  четверо врагов лежали в  разных позах прямо под моими ногами и
истекали кровью.  У двух тел отсутствовали головы,  а два других были проткнуты
кинжалами насквозь.  Моим спасителем был, как ни странно, не Алексей, а один из
раскрашенных "диких".  Его  лицо было спрятано под резной деревянной маской,  а
голову покрывал цветастый платок,  завязанный на затылке.  Ориентируясь на опыт
предыдущих стычек,  я уже понял,  что такие маски у "диких" носили командиры их
боевых групп.  Незнакомец перепрыгнул через  дергающиеся в  конвульсиях тела  и
подскочил к последнему из врагов.  Тот, услышав шум, резко обернулся и выставил
перед собой испачканный кровью Иры нож.  Человек в  маске схватил противника за
предплечье и  резко вывернул его руку кнаружи.  Насильник вскрикнул и повалился
на  землю,  перехватывая сломанную  конечность здоровой.  Теперь  незнакомец не
закрывал врага своим корпусом, и я без промедления разрядил в раненого "дикого"
всю обойму вновь обретенного пистолета.  Указательный палец свела судорога, и я
продолжал давить на спусковой крючок,  даже когда закончились патроны,  а  тело
противника окончательно обмякло.
     -  Хватит,  -  прохрипел у  меня  над  ухом выбравшийся из  первой комнаты
Алексей.
     Он поднял второй из моих "глоков" и  сунул его себе в  карман.  Я  перевел
пока еще  мутный взгляд на  стажера,  потом на  полуобнаженную Иру и  судорожно
кивнул.
     Наш нежданный спаситель молча махнул рукой в  сторону здания штаба и ловко
выпрыгнул в  один из зияющих оконных проемов.  Я так и не понял,  что заставило
вражеского воина прийти к  нам  на  выручку,  но  размышлять над  этим  времени
по-прежнему не  было.  Пока я  приходил в  себя,  Кузьменко разрезал веревки на
руках Иры и помог ей кое-как подвязать разорванные брюки. Спустя минуту стажеры
были более-менее способны идти,  а  я  -  соображать.  Вставив в пистолет новую
обойму, я выглянул на площадку и махнул ребятам рукой.
     -  За мной!
     Мы быстро пересекли опасный участок дворика и нырнули в вестибюль штаба...

Глава 28

     Проникнув в  здание,  мы прижались к  стене справа от лестницы и  замерли,
прислушиваясь  к  отзвукам  перестрелки.  Я  не  ждал,  что  весь  этот  кошмар
закончится прямо  сейчас,  но  надеялся  получить хотя  бы  короткую передышку.
Правда,  взглянув на ситуацию с Другой стороны,  я решил,  что,  раз Паша и его
воины ведут бой,  отсиживаться под  лестницей я  не  имею  права.  Едва  только
выровнялось дыхание, я проверил пистолет и бросился вверх по ступенькам.
      - Держите вход! - крикнул я своим стажерам уже с площадки второго этажа.
     Ира  покорно подняла брошенный кем-то  автомат и  положила его на  колени.
Алексей приготовил к  стрельбе мой второй пистолет и встал к одному из окон.  Я
прекрасно понимал,  что творится на душе у обоих. Психологическая нагрузка была
чрезвычайно велика и  помочь им могла только защитная реакция мозга,  которую я
называл "эмоциональной тупостью".  Для  меня,  к  примеру,  вся  развернувшаяся
вокруг  мясорубка уже  стала  отвлеченным фактом локального боестолкновения,  а
погибшие солдаты - статистическими невосполнимыми потерями. Видимо, сказывалось
то,  что еще на Земле,  до начала этого безумного рейда по тылам противника,  я
был  готов  переступить ту  самую грань,  что  отделяет уверенное спокойствие и
рассудительное хладнокровие от  душевной черствости.  Теперь,  когда нормальные
люди только подбирались к ней,  я уже скрылся за горизонтом,  по другую сторону
этой черты...
     На  четвертом этаже было относительно тихо.  Драка шла  под самой крышей и
частично на  ней.  Причем дело поворачивалось таким образом,  что  наши офицеры
были вынуждены временно объединиться с солдатами "Эрика".  Иначе натиск "диких"
было просто не сдержать.  Я  перебрался через остатки баррикады и протиснулся в
кабинет двойника.  Здесь сидел Петрович и  с  ним еще один раненый спецназовец.
Офицеры колдовали над замком огромного сейфа,  который был вмонтирован в  стену
позади книжного шкафа.
     -  Жалко, аппаратуру не прихватили, - заметив меня, сказал Петрович. - Уже
бы давно отомкнули...
     -  А если взорвать? - предложил я.
     -  Вместе с бумагами?  -  Офицер отрицательно покачал головой.  - Надо или
отпирать, или резать... Но резать нечем.
     -  А лазерные винтовки? - спросил я. - Там внизу валяется штуки три...
      - Точно!  -  Петрович звонко хлопнул здоровой рукой себя по лбу. - Ну я и
тормоз!
     -  Это от обезболивающего, - снисходительно сказал я.
     -  Я сбегаю, - предложил второй воин и полез через баррикаду.
     Уйти  он  не  успел,  потому что  над  завалом показалась голова одного из
саперов.
     -  Где полковник? - с тревогой спросил он.
     -  На шестом, - ответил наш гонец. - А что?
     -  Надо сматываться, - пояснил сапер. - На заряде таймер включился. Восемь
минут у нас в запасе...
     -  Сильно тряхнет? - подключился к беседе Петрович.
     -  Это крыло обвалит точно, - прикинув что-то в уме, ответил специалист.
     Петрович включил передатчик и вызвал Пашу.
     -  Отходим, - приказал Павел, выслушав доклад. - Сбор внизу...
     -  А сейф? - возразил я.
     -  К чертям собачьим, - ответил Паша. - Не успеем мы его вскрыть...
     Отряд отошел довольно быстро и организованно.  Солдатам противника приказа
об  отступлении никто не  отдавал,  и  потому они невольно исполнили роль нашей
группы прикрытия.  "Дикие", почувствовав, что силы врага уменьшились, бросились
на  "правительственных" с  удвоенной энергией,  и  вскоре бой спустился на этаж
ниже.
     Я шел замыкающим и потому видел,  как,  пользуясь суматохой,  из дальнего,
никем  не  занятого  крыла  появилась  одинокая  фигура  раскрашенного бойца  в
деревянной маске.  Сначала я поднял пистолет, но "дикий", увидев меня, приложил
к  резным губам указательный палец,  и  я  опустил оружие.  Он кивнул и  быстро
скрылся  за  остатками баррикады в  только  что  покинутой нами  части  здания.
Теперь, глядя на бесшумные и ловкие движения его гибкого тела, я начинал смутно
догадываться,  почему этот  парень выручил меня  и  стажеров внизу  и  был  так
уверен,  что я  не стану стрелять сейчас.  Правда,  догадка казалась совершенно
невероятной, но ничего иного в голову не приходило...
     На  площадку четвертого этажа скатился первый изрубленный "дикими" солдат,
и я понял, что уже через несколько секунд драка переместится сюда.
     Я  перепрыгнул сразу  несколько ступенек  и  помчался вниз,  догонять свою
группу.
     -  Уходим  в  подземелье!  -  приказал Паша,  когда  наш  поредевший отряд
собрался на первом этаже.
     -  Там же полно аборигенов! - возразил я.
     -  Вскроем потайной тоннель,  -  ответил Старшина.  -  Григорий не стал бы
забиваться в нору, зная, что там небезопасно. Верно, генерал?
     Я  с  удовлетворением отметил,  что  "Эрика",  несмотря  на  горячку  боя,
спецназовцы не  упустили.  Он молча кивнул и  указал скованными руками на левый
угол двора.
     -  Люк вон там...
     -  Солдаты в тоннеле есть? - поинтересовался Паша.
     -  Это  законсервированный бункер,  в  нем  постоянно дежурит  только  два
человека...
     -  Годится, - сказал Старшина, и мы побежали к заветному колодцу.
     Потайную  дверь  мы  выбили  одновременно со  взрывом,  разрушившим здание
штаба.  Сбитые с  толку  охранники никакого сопротивления не  оказали и  потому
остались в живых.  Мы загнали их в первую попавшуюся тесную комнатку и заперли.
Второй  вход  бункера открывался в  низкий  темный тоннель,  а  вернее в  трубу
полутораметрового диаметра, которая без всяких ответвлений вела на запад.
     Паша и "Эрик" шли впереди,  а я,  как обычно,  двигался замыкающим. Передо
мной,  спотыкаясь,  плелись Ира и Кузьменко.  Девушка едва передвигала ноги,  и
поддерживающему ее Алексею приходилось пробираться по тоннелю боком,  то и дело
поднимая Ирину с  колен.  Возможно,  мне это казалось,  но Кузьменко проявлял к
напарнице гораздо больше  участия,  нежели  того  требовалось в  рамках  помощи
боевому товарищу.  Я  поймал себя на мысли,  что трогательная забота стажера не
вызывает во мне ревности.  Даже наоборот. Я почему-то испытывал облегчение. Мне
вспомнились слова Красавчика.  "Отпусти ее на все четыре стороны, и жизнь сразу
же  войдет в  колею".  Теперь я  отчетливо понимал,  что напарник был абсолютно
прав...
     Труба казалась бесконечной. Мы шли уже не меньше часа. Было душно и жарко.
Пот заливал глаза и щипал многочисленные раны и ссадины. Паша и пленный генерал
о чем-то непрерывно беседовали,  а вот моя любознательность угасла,  и,  вместо
того  чтобы  задавать  охотно  отвечающему пленнику  вопросы,  я  размышлял над
схожестью и различиями наших миров.
     В совпадении основных принципов развития я не видел ничего странного.  Это
встречалось и  на Земле,  если взять в качестве примера страны с приблизительно
равным потенциалом и сходным менталитетом. Например, любое государство, хотя бы
раз  в  истории  побывавшее в  положении  Великой  Империи,  сохраняло  вкус  к
великодержавности  во   всех   последующих  поколениях  и   почти  инстинктивно
стремилось к возвращению на трон региона или всего мира.  Такие страны попадали
в  одинаковые ловушки,  расставленные подобным образом  мышления,  и  совершали
похожие ошибки.  И не было разницы, какую религию исповедовал населяющий бывшую
империю народ или  насколько разнились его культурные традиции с  укладом жизни
другой отставной метрополии...
     Различия между планетами были, конечно, более серьезными. Немезида, словно
оправдывая свое имя,  была пропитана жестокостью,  которая цивилизацию губила и
сохраняла   одновременно.   Право   сильного   помогало   аборигенам   избегать
крупномасштабных конфликтов,  в  которых  погибли  бы  миллионы,  но  подчистую
выжигало их  души.  Сознательно низводя  себя  на  уровень подчиняющихся закону
естественного отбора животных,  немезидцы забывали о том, что они люди и клинок
не  единственное средство борьбы за существование.  Я  допускал,  что мы успели
увидеть лишь сотую долю от того, что составляет преобразованную человеком часть
местной биосферы,  и где-то обитают те,  кто работает, способствуя прогрессу, а
не  тормозя его,  но  мне