когда-нибудь чудом выйдем из всего
этого живыми, вы могли бы замолвить за меня  доброе  словечко  перед  Ней.
Пусть Она поймет, что я слишком стар для Дороги Славы.  Я  бы  мог  многое
сделать, чтобы остаток ваших дней прошел в удобстве и  радости..  если  вы
по-товарищески ко мне отнесетесь.
     - Разве мы не пожали на этом друг другу руки?
     - Ах да, верно ведь. - Он вздохнул. - Один за всех и все за одного, -
и пан или пропал. Вы готовы.
     Когда мы вернулись, было еще светло и Стар  была  в  шатре  -  и  моя
одежда была уже разложена. Я начал было возражать, когда разглядел ее,  но
Руфо твердо ответил:
     - Она оказала "неофициально", а это значит  смокинг.  Я  одолел  все,
даже запонки (которые оказались изумительно большими черными жемчужинами),
а сам смокинг был или сшит на меня, или был куплен в готовом виде  кем-то,
кто знал мой рост,  вес,  объем  плеч  и  талии.  На  ярлыке  у  воротника
значилось: "Инглиш Хоус, Копенгаген".
     Но галстук меня убил. Я с ним бился, пока  не  подвернулся  Руфо,  он
уложил меня на землю (я не стал спрашивать зачем) и  одним  духом  завязал
его.
     - Вам нужны ваши часы, Оскар?
     - Мои часы? - Насколько мне было известно, они  остались  в  кабинете
доктора в Ницце. - Они у тебя?
     - Да, сэр. Я захватил все ваши вещи, кроме вашей - его передернуло  -
одежды.
     Он преувеличивал. Здесь было все, не только содержимое моих карманов,
но и  содержимое  моего  ящика  из  сейфов  "Америкэн  Экспресс":  деньги,
паспорт, Удостоверение et cetera [И так  далее  (лат.)].  Даже  те  билеты
Тотализатора из Аллеи Менял.
     Я начал было спрашивать, как он проник внутрь моего сейфа, но  решил,
что не стоит. Ключ у него был, и все могло быть сделано просто, с  помощью
фальшивой доверенности. Или непросто, как его  волшебный  черный  ящик.  Я
поблагодарил его, и он вернулся к своей стряпне.
     Я хотел выбросить этот мусор, все, кроме денег и паспорта. Но в таком
прекрасном месте, как Поющие Воды, сорить невозможно.
     На моей портупее был кожаный кошель; я запихал туда все,  даже  часы,
которые остановились.
     Руфо поставил перед изящным шатром Стар столик и  подвесил  лампу  на
дереве над ним, а на столе расставил свечи. Темнота опустилась раньше, чем
она вышла... и остановилась. Я, наконец,  догадался,  что  она  ждет  моей
руки. Я провел ее к месту и усадил, а Руфо усадил  меня.  Он  был  одет  в
сливового цвета униформу ливрейного лакея.
     Ожидание Стар того стоило; она была одета в зеленое  платье,  которое
недавно предлагала продемонстрировать мне. До сих пор не УВЕРЕН,  что  она
воспользовалась косметикой, но выглядела она уже не как полная сил Ундина,
которая окунала меня в воду час тому назад. У нее был такой вид, словно ее
нужно держать под стеклом. У нее был вид Элизы Дулитл на балу.
     Звучала мелодия "Ужина в Рио", вплетаясь в звучание Поющих Вод.
     Белое вино к рыбе, розовое вино с дичью, красное вино и жаркое - Стар
болтала, улыбалась, сыпала остротами. Однажды Руфо, наклонившись  ко  мне,
чтобы обслужить, прошептал:
     - Приговоренные ели с аппетитом.
     Я уголком губ велел ему убираться к черту.
     Шампанское к сладкому, и Руфо торжественно представил бутылку на  мое
одобрение. Я кивнул. Что бы он сделал, если  бы  я  отверг  ее?  Предложил
другую марку? "Наполеон" с кофе. И сигареты.
     О сигаретах я думал целый день. Это были "Бенсон энд Хеджес" No  5...
а я курил эту французскую черноту, чтобы экономить деньги.
     Пока мы курили. Стар поблагодарила Руфо за ужин, и он должным образом
принял ее комплименты, а я поддержал их. Так и не знаю, кто приготовил тот
пир гедониста. Большую часть  сделал  Руфо,  но  в  трудных  местах  могла
поработать Стар, пока меня брили.
     Спустя некоторое неспешно-счастливое время, сидя за кофе  с  коньяком
при потушенном верхнем свете, когда  всего  одна  свеча  отражалась  в  ее
драгоценностях и освещала ее лицо, Стар слегка отодвинулась от стола, и  я
быстро встал и проводил ее к шатру. Она остановилась у входа.
     - Милорд Оскар...
     Итак, я поцеловал ее и вошел за ней внутрь...
     Черта лысого вошел! Дьявол, я был так загипнотизирован, что склонился
над ее рукой и поцеловал ее. Этим все и кончилось.
     Мне не осталось ничего, кроме как выбраться из этой заимствованной  у
обезьян одежды, вернуть ее Руфо и получить от него одеяло. Он выбрал  себе
место для сна с одной стороны шатра, так что я подыскал место с  другой  и
растянулся.  Было  все  еще  так  приятно  тепло,  что  даже   одеяло   не
требовалось.
     Но сон ко мне не шел. Говоря  по  правде,  у  меня  привычка,  как  у
наркомана, привычка хуже, чем марихуана, хоть  и  не  такая  дорогая,  как
героин. Я могу ее перебороть и заснуть невзирая на нее - но тут еще мешало
то, что я в шатре Стар на фоне света видел силуэт, который больше  не  был
обременен платьем.
     Дело в том, что я читатель поневоле. "Гоулд медал ориджинэл" [Дешевое
книжное издание] центов за тридцать пять прямехонько  уложит  меня  спать.
Или Перри Мейсон. Но я скорее примусь за объявления в старой  "Пари-Матч",
в которую заворачивали селедку, чем обойдусь без чтения.
     Я встал и обошел шатер.
     - Пест! Руфо.
     - Да, милорд. - Он быстро оказался на ногах, в руке кинжал.
     - Слушай, в этой дыре есть что-нибудь почитать?
     - Какого сорта что-нибудь?
     - Что-нибудь, просто что-нибудь. Слова, поставленные по порядку.
     - Минутку.
     На какое-то время он исчез, копаясь с  фонариком  в  своем  плацдарме
мусорных куч. Потом вернулся и протянул мне  книгу  и  маленькую  походную
лампу. Я поблагодарил его, вернулся на место и улегся.
     Это была интересная книга, написанная Альбертусом  Магнусом  [Альберт
Великий - средневековый алхимик] и, очевидно,  украденная  из  Британского
музея. Альберт предлагал  длиннейший  список  рецептов  для  осуществления
немыслимых дел: как укрощать штормы и летать  над  облаками,  как  одолеть
врагов, как заставить женщину быть вам верной...
     Вот этот  последний  рецепт:  "Ежели  хочешь,  абы  женщина  была  ни
сладострастной, ни возжелала бы мужчин, возьми потаенные члены от  Вуолка,
и волосы, кои растут на щеках, либо бровях иного, такоже и волосы, каковые
есть под бородой его, и спали все это, и дай ей  этого  испить,  когда  не
ведает, и не возжаждет она никакого мужчину".
     "Вуолку" это, должно быть, было бы  неприятно.  Если  я  был  бы  той
женщиной, мне бы тоже было неприятно; рецепт, судя по слуху,  тошнотворная
смесь. Но это точная формула, со всеми особенностями  оригинала,  так  что
если вам приходится туго  держать  ее  в  узде,  а  под  руку  подвернется
"Вуолк", попробуйте. Сообщите мне результаты. Почтой, а не лично.
     Там было несколько рецептов, чтобы заставить  полюбить  вас  женщину,
которая вас не любит, но "Вуолк" намного опережал  другие  ингредиенты  по
простоте. Вскоре  я  отложил  книгу,  погасил  свет  и  стал  смотреть  на
движущийся силуэт на шелковом экране; Стар расчесывала волосы.
     Потом мне надоело терзать себя, и я стал смотреть на звезды.  Никогда
я не знал звезд Южного полушария: в таком влажном месте, как Юго-Восточная
Азия, звезды видны редко, а человеку с шишкой  направления  они  вовсе  не
нужны.
     Но это южное небо было великолепно.
     Я глядел на какую-то очень яркую звезду или планету (у нее, казалось,
виден был диск), как вдруг до меня дошло, что она перемещается.
     Я сел.
     - Эй, Стар! Она отозвалась:
     - Да, Оскар?
     - Подите посмотрите! Спутник. БОЛЬШОЙ спутник!
     - Иду. - Свет в ее шатре погас, она быстро очутилась возле меня,  так
же, как и добрый старый попе Руфо, зевавший и почесывавший ребра.
     - Где, милорд? - спросила Стар. Я показал.
     - Вон, прямо! Если подумать, то это, может, и не спутник; может,  это
один из нашей серии "Эхо". Страх какой большой и яркий.
     Она взглянула на меня и отвела  глаза.  Руфо  ничего  не  говорил.  Я
поглядел вверх еще немного, глянул на нее. Она смотрела на меня,  а  не  в
небо. Я посмотрел снова, понаблюдал, как оно движется на фоне звезд.
     - Стар, - сказал я - это не спутник. И не шар  из  "Эхо".  Это  луна.
Настоящая луна.
     - Да, милорд Оскар.
     - И значит это не Земля.
     - Это правда.
     - Хм... - я еще раз поглядел на маленькую луну, так быстро движущуюся
среди звезд с запада на восток. Стар тихо сказала:
     - Вы не боитесь, мой герой?
     - Чего?
     - Очутиться в незнакомом мире.
     - Кажется, довольно симпатичный мир.
     - Так оно и есть, - согласилась она, - во многом.
     - Мне он нравится, - согласился я. - Но, может, пора мне узнать о нем
побольше. Где  мы?  Сколько  световых  лет  или  чего  там  еще,  в  каком
направлении?
     Она вздохнула.
     - Я постараюсь. Но это будет нелегко: вы  не  изучали  метафизической
геометрии - как и многого другого. Представьте себе страницы книги... -  Я
все еще держал под рукой ту поваренную книгу Альберта Великого; она  взяла
ее. - Одна страница может быть очень похожей на другую.  Или  быть  совсем
непохожей. Одна  страница  может  быть  настолько  близка  к  другой,  что
соприкасается с ней во всех точках - и все же не  имеет  ничего  общего  с
противоположной страницей. Мы так же близки к Земле - прямо сейчас, -  как
две соседние страницы в книге. И  тем  не  менее  мы  так  далеко,  что  в
световых годах это не выразить.
     - Слушайте, - сказал я, - можно обойтись и без словесных выкрутас.  Я
частенько смотрел "Зону сумерек" [Фантастический  телесериал  по  сценарию
известного писателя, Р. Серлинга]. Вы имеете в виду другое измерение.  Так
я это усек.
     Она казалась озабоченной.
     - Что-то в этой мысли есть, но... Руфо вмешался:
     - И еще есть Игли утром.
     - Да, - согласился я. - Если  мы  должны  толковать  с  Игли  поутру,
наверное, нам лучше немного поспать. Извините.  Между  прочим,  а  КТО  же
такой Игли?
     - Сами увидите, - сказал Руфо. Я глянул на ту летящую луну.
     - Вне всякого  сомнения.  Ладно,  прошу  меня  извинить  за  то,  что
обеспокоил вас всех из-за глупой ошибки. Спокойной ночи, ребята.
     Забрался я снова в  свои  спальные  шелка,  как  взаправдашный  герой
(сплошь мускулы и никаких гонад, как правило). Ну, и они тоже упаковались.
Она больше не включала света, так что мне не на что было  смотреть,  кроме
летящих лун Барсума. Я попал прямо на страницы книги.
     Что ж, я надеялся, что она будет удачной, и что  писателю  моя  жизнь
пригодится еще во множестве продолжений. Для героя  все  тут  складывалось
недурно, по крайней мере, вплоть до этой главы. Менее чем в  20  футах  от
меня  спала,  укутавшись  в  свои  спальные  шелка,  Дея  Торис   [Героиня
фантастических романов Э. Р. Берроуза].
     Я всерьез задумался, не подползти ли мне к откидному клапану ее шатра
и прошептать ей, что мне  хотелось  бы  задать  ей  несколько  вопросов  о
метафизической геометрии и прочих материях. Любовных заклятьях,  может.  А
может быть, просто сказать ей, что снаружи холодно, и попроситься войти?
     Но я так не сделал. Добрый старый и верный Руфо лежал свернувшись тут
же с другой стороны шатра, а у него  была  странная  привычка  просыпаться
мгновенно и с кинжалом в руке. К ТОМУ ЖЕ ему нравится брить трупы.  Как  я
уже сказал, если есть выбор, я предпочитаю быть трусом.
     Я стал смотреть на летящие луны Барсума и незаметно уснул.



                                 ГЛАВА VI


     ПОЮЩИЕ птицы лучше, чем будильники,  а  Барсум  никогда  не  был  так
прекрасен. Я довольно потянулся, и почуял запах кофе, и подумал, не  успею
ли я наскоро выкупаться перед  завтраком.  Наступил  еще  один  прекрасный
день, голубой и яркий, солнце только что взошло, и я был не прочь шлепнуть
несколько драконов, пока не подоспел завтрак. Только, конечно, маленьких.
     Я подавил зевок и перекатился на ноги. Чудного павильона уже не было,
а черный ящик был в основном упакован; он был не больше рояля. Стар стояла
на коленях перед костром, поторапливая тот самый  кофе.  В  это  утро  она
стала пещерной женщиной, одевшись в шкуру, которая, хоть и красивая,  была
не красивее ее собственной. Из оцелота, наверное. Или от Дюрона.
     - Приветик, Принцесса, - сказал я. - Что на завтрак? А где ваш шеф?
     - Завтрак позже,: - сказала она. -  Сейчас  вам  только  чашка  кофе,
слишком горячего и слишком  черного  -  лучше,  чтобы  вы  были  в  плохом
настроении. Руфо заводит беседу с Игли.
     Она подала мне кофе в бумажном стаканчике.
     Я отхлебнул полчашки, обжег себе рот и  выплюнул  гущу.  Кофе  бывает
пяти сортов: Кофе, Ява, Ямайка, Яд и Растворитель  Углерода...  Эта  дрянь
была не лучше четвертой степени.
     Тут я застыл, потому что на  глаза  мне  попался  Руфо.  И  компания,
пребольшая компания. У края нашей террасы кто-то  разгрузил  Ноев  Ковчег.
Тут  было  все,  от  аардварков  [Степные  волки  (ю-афр.)]   до   ящеров,
большинство с длинными желтыми зубами.
     Руфо стоял лицом к  этому  пикету,  на  десять  футов  ближе  к  нам,
напротив особенно большого и неуклюжего гражданина. Тут как  раз  бумажный
стаканчик разошелся, и кипяток обжег мне пальцы.
     - Хотите еще? - спросила Стар. Я подул на пальцы.
     - Нет, спасибо. Это и есть Игли?
     - Вот тот, в середине, которого дразнит Руфо. Остальные пришли просто
посмотреть, на них можно не обращать внимания.
     - У некоторых из них голодный вид.
     - Те, кто покрупнее, в основном травоядные, как демон Кювье.  Вон  те
львы-переростки могут нас съесть - если  Игли  выиграет  спор.  Но  только
потом. Все дело в Игли.
     Я повнимательнее пригляделся к Игли. Он походил на потомка из  Данди,
сплошь челюсти и никакого лба; в нем соединились наименее  приятные  черты
гигантов и людоедов из "Книги Красной Магии". Мне лично эта книга  никогда
особенно не нравилась.
     Он смутно походил на человека,  если  взять  это  понятие  в  широком
смысле. Он был на пару футов повыше меня и перевешивал меня фунтов на  300
- 400; но я куда красивее. Волосы на нем росли кустиками, как  на  упавшей
духом лужайке,  но  с  первого  взгляда  было  ясно,  что  он  никогда  не
пользовался дезодорантом для мужественных мужчин. На буграх  его  мускулов
выступали узлы, а ногти на ногах не знали ножниц.
     - Стар, - сказал я, - в чем причина нашего с ним спора?
     - Вы должны убить его, милорд.
     - Не могли бы мы  договориться  о  мирном  сосуществовании?  Взаимное
доверие, культурный обмен и так далее?
     Она покачала головой.
     - Он  недостаточно  развит  для  этого.  Он  находится  здесь,  чтобы
удержать нас от спуска в долину, - или он умрет, или умрем мы.  Я  глубоко
вздохнул.
     - Принцесса, я принял решение. Человек,  который  всегда  подчиняется
закону, глупее даже того, кто нарушает его при всяком  случае.  Сейчас  не
время волноваться  о  соблюдении  местного  закона  Салливана.  Мне  нужны
огнемет, базука, несколько гранат и самая лучшая пушка из вашего арсенала.
Можете показать мне, как их откопать?
     Она пошевелила костер.
     - Герой мой, - сказала она медленно. - Мне искренне жаль, но  это  не
так просто. Вы не заметили, когда мы курили прошлой ночью, что Руфо  зажег
наши  сигареты  от  свечей?  Не  пользуясь  ничем,  вплоть  до   карманной
зажигалки?
     - Хм... нет. Я об этом не думал.
     - Это правило против огнестрельного оружия и взрывчатых веществ -  не
закон, какие действуют у вас на Земле. Оно больше, чем закон; здесь  этими
вещами пользоваться невозможно. Иначе бы они давно были  применены  против
нас.
     - Вы имеете в виду - они не сработают?
     - Они  не  будут  действовать.  Может  быть,   тут   подходит   слово
"колдовство".
     - Стар, поглядите на меня. Возможно, вы и верите в  колдовство.  Я  -
нет. И я готов поставить семь к двум, что автоматы тоже не верят. Я  готов
проверить это. Вы поможете мне распаковаться?
     Впервые она казалась по-настоящему расстроенной.
     - О, милорд, молю вас, не надо!
     - Почему не надо?
     - Даже попытка окончилась бы катастрофой. Верите ли вы  тому,  что  я
знаю больше вас о трудностях, опасностях и законах этого мира? Поверите ли
вы мне, когда я скажу, что не  желаю  вашей  смерти,  что,  и  это  святая
правда, моя собственная жизнь и безопасность зависят от вашей? Пожалуйста!
     Невозможно не поверить  Стар,  когда  она  ставит  вопрос  ребром.  Я
задумчиво сказал:
     - Наверное, вы правы - иначе тот тип таскал бы с собой  шестидюймовую
мортиру в качестве личного  оружия.  Э,  Стар,  у  меня  появилась  идейка
получше. Почему бы нам не  смотаться  обратно,  откуда  мы  пришли,  и  не
устроиться в том местечке, где мы ловили рыбу? Через пять лет у нас  будет
симпатичная маленькая ферма. Лет через десять, когда разойдется  молва,  у
нас появится и симпатичный маленький мотель, с плавательным бассейном  без
условностей и лужайкой для гольфа.
     Она чуть заметно улыбнулась.
     - Милорд Оскар, возврата нет.
     - Почему нет? Я могу найти то место с закрытыми глазами.
     - Но нас найдут Они. Не Игли, а другие, подобные ему, будут  посланы,
чтобы загнать и убить нас. Я снова вздохнул.
     - Как скажете. Ходят слухи, что мотели в стороне от главных  дорог  -
все равно мертвое дело. В той коллекции где-то есть боевой топор. Может, я
смогу оттяпать ему ноги раньше, чем он меня заметит.
     Она снова покачала головой. Я сказал:
     - А теперь в чем дело? Я что, должен биться с ним, стоя одной ногой в
ведре? Мне показалось, что годится все, что режет или колет - все,  что  я
делаю собственными мускулами?
     - Так оно и есть, милорд. Но это не даст результатов.
     - Почему же нет?
     - Игли убить невозможно. Понимаете, он, вообще-то  говоря,  не  живое
существо. Он - конструкция, созданная  неуязвимой  именно  с  этой  целью.
Мечи, или ножи, или даже топоры не поражают его; они  отскакивают.  Я  это
видела.
     - Вы хотите сказать, он - робот?
     - Если вы подразумеваете рычаги, колесики и печатные схемы - то  нет.
Вернее было бы назвать Голем. Порода Игли - это подражание жизни.  -  Стар
добавила: -  В  некоторых  отношениях  лучше,  чем  жизнь,  поскольку  нет
никакого способа, насколько мне известно, убить  его.  Но  одновременно  и
хуже, ибо Игли не очень сообразителен и уравновешен. У  него  очень  много
тщеславия  и  мало  здравого  смысла.  Руфо  сейчас  на  это  и  нажимает,
подогревая его до кондиции, выводя его из себя до того, что он  не  сможет
ясно мыслить.
     - Правда? Н-да! Надо мне не забыть отблагодарить Руфо за это от  всей
души и даже больше,  наверное.  Ну,  Принцесса,  так  что  вы  мне  сейчас
прикажете делать?
     Она развела руками так, как будто все было очевидно.
     - Когда вы приготовитесь, я сниму защиту - и вы убьете его.
     - Но  вы  только  что  сказали...  -  я  не  стал  продолжать.  Когда
распустили французский Иностранный Легион, для нас,  романтиков,  осталось
очень  мало  тепленьких  местечек.  С  этим  мог  бы  справиться   Умбопа.
Несомненно - Конан. Или Ястреб Каре. Или даже Дон Кихот, потому что  штука
эта была размером как раз с ветряную мельницу.
     - Ладно, Принцесса, давайте займемся делом.  Ничего,  если  я  поплюю
себе на руки? Или и это не по правилам?
     Она улыбнулась одними губами и очень серьезно сказала:
     - Милорд Оскар, мы  все  поплюем  себе  на  руки;  мы  с  Руфо  будем
сражаться рука об руку с вами. Или мы победим... или все мы умрем.
     Мы пошли присоединиться к Руфо. Он показывал Игли ослиные уши и орал:
     - Кто твой отец, Игли? Мать твоя была мусорной урной, а вот кто  твой
отец? Глядите на него. У него пупа нет! Ха-а! Игли парировал:
     - А ТВОЯ мать гавкает! Твоя сестра дает зеленые марки! - но, как  мне
показалось, довольно слабо. Было ясно, что замечание насчет  пупов  задело
его за  живое  -  пупа  у  него  не  было.  Что  ж,  полагаю,