них был укреплен конец
каната,  спускавшегося  вниз  и  исчезавшего  в  темной  бездне.  Внезапно
проводник схватил его за руку.
   - Тише, - еле слышно прошептал он.
   Взглянув вверх, Грэхэм с ужасом увидел  огромные  распростертые  крылья
летательной  машины,  медленно  и  беззвучно  проносившейся  по   снежному
голубовато-серому небу. Мгновение - и она исчезла.
   - Не шевелитесь; они еще вернутся.
   Оба замерли. Затем проводник встал и, ухватив канат, стал быстро его  к
чему-то привязывать.
   - Что это такое? - спросил Грэхэм.
   В  ответ  послышался  слабый  крик.  Грэхэм  обернулся  и  увидел,  что
проводник точно застыл от ужаса и смотрит на небо. Грэхэм заметил  вдалеке
летательную машину,  она  казалась  совсем  маленькой.  Крылья  ее  широко
развернулись, машина быстро росла, приближаясь к ним.
   Проводник лихорадочно принялся за работу. Он сунул в руки  Грэхэму  две
скрещенные перекладины. Грэхэм в темноте мог только ощупью  определить  их
форму. Они  были  прикреплены  к  канату.  На  тросе  он  нащупал  мягкие,
эластичные петли для рук.
   -  Пропустите  крест  между  ног,  садитесь,  -   взволнованно   шептал
проводник, - держитесь за петли. Крепче держитесь, крепче!
   Грэхэм повиновался.
   - Прыгайте! - крикнул проводник. - Прыгайте, ради бога!
   Грэхэм ничего не мог ответить. Впоследствии он  был  рад,  что  темнота
скрыла его лицо.  Он  молчал,  дрожал,  как  в  лихорадке,  и  смотрел  на
летательную машину, которая неслась прямо на них.
   - Прыгайте! Прыгайте! Скорей, ради бога! А не то они поймают  нас!..  -
воскликнул проводник и толкнул Грэхэма.
   Грэхэм пошатнулся, непроизвольно вскрикнул и в ту самую  минуту,  когда
машина была над их головой, ринулся вниз, в черную бездну, крепко обхватив
ногами перекладины и конвульсивно цепляясь руками за канат. Раздался сухой
треск, и что-то ударилось о стену. Он слышал, как гудел канат, по которому
скользил блок,  как  кричали  люди,  сидевшие  в  летательной  машине.  Он
чувствовал, что в спину его упираются  чьи-то  колени...  Он  стремительно
падал вниз, изо всех сил сжимая спасительный трос. Он хотел крикнуть  -  и
не мог.
   Он летел по направлению к ослепительному  свету.  Внизу  уже  виднелись
знакомые ему улицы, подвижные пути, громадные светящиеся шары и  сплетения
балок. Все это неслось мимо него куда-то  вверх.  Затем  какое-то  круглое
зияющее отверстие поглотило его.
   Он снова очутился в темноте, стремглав падая вниз и  до  боли  в  руках
впиваясь в канат, - и вот раздался какой-то звук, свет ударил ему в глаза,
и он увидел себя над ярко освещенным  залом,  полным  народа.  Народ!  Его
народ! Навстречу ему плыла эстрада с подмостками. Он спускался по канату в
отверстие справа от эстрады. Грэхэм почувствовал,  что  скорость  движения
начинает замедляться. И вдруг движение стало совсем медленным.
   Послышались  радостные  крики:  "Спасен!  Наш  правитель!  Он  спасся!"
Подмостки медленно приближались к нему. Потом...
   Он услышал,  как  проводник,  сидевший  у  него  за  спиной,  испуганно
закричал, и крик этот был повторен толпой внизу. Грэхэм почувствовал,  что
он уже не скользит по канату, а падает вниз вместе с канатом. Буря криков,
вопли ужаса. Еще мгновение - и вытянутые руки  его  наткнулись  на  что-то
мягкое. От сотрясения Грэхэм потерял сознание...
   Его подхватили на руки. Ему казалось, что его перенесли на платформу  и
дали ему что-то выпить. Что сделалось с  его  проводником,  он  не  видел.
Когда он очнулся, то увидел, что стоит. Чьи-то руки его  поддерживают.  Он
находился в нише вроде театральной ложи. Может быть, это и был театр.
   В ушах его отдавался оглушительный рев толпы:
   - Вот Спящий! Спящий с нами!
   - Спящий с нами! Наш правитель! Он с нами! Он спасен!
   Громадный зал был полон народа. Грэхэм не мог различить отдельных лиц -
море голов  с  розовой  пеной  лиц,  взмах  рук,  платков.  Он  чувствовал
гипнотизирующее  влияние  толпы.  Балконы,  галереи,  огромные  арки,   за
которыми открывались далекие перспективы, - все кишело  ликующим  народом.
Невдалеке, как мертвая змея, лежал канат,  перерезанный  в  верхней  части
людьми с летательной машины. Люди суетились, убирая его  с  дороги.  Стены
здания содрогались от рева многотысячной толпы.
   Грэхэм  всматривался  в  окружающие   его   лица.   Несколько   человек
поддерживали его под руки.
   - Отведите меня в  маленькую  комнату,  -  сказал  он,  -  в  маленькую
комнату.
   Больше он ничего не мог выговорить.
   Какой-то человек в черном одеянии выступил вперед и взял его под  руку.
Другие отворили перед ним дверь.
   Его подвели к креслу. Тяжело опустившись, почти упав, он уткнул лицо  в
ладони. Он дрожал, как в лихорадке. Кто-то снял с него плащ, но он даже не
заметил этого - его пурпурные чулки были мокры и казались черными.  Кругом
него двигались люди, совершались какие-то важные события, но он ничего  не
замечал.
   Итак,  он  спасен.  Сотни  тысяч  голосов  подтверждают   это.   Он   в
безопасности. Весь народ  на  его  стороне.  Грэхэм  задыхался.  Он  сидел
неподвижно, закрыв лицо  руками.  А  воздух  содрогался  от  торжествующих
криков огромной толпы.



9. НАРОД ВОССТАЛ

   Грэхэм заметил, что  кто-то  из  окружающих  предлагает  ему  стакан  с
бесцветной  жидкостью.  Взглянув,  он   увидел   перед   собой   смуглого,
черноволосого молодого человека в желтом одеянии.  Грэхэм  выпил  и  сразу
оживился, и согрелся. Рядом с ним стоял высокий человек в черном, указывая
на полуоткрытую дверь в зал. Человек этот кричал ему что-то на ухо,  но  в
реве толпы Грэхэм ничего не мог разобрать. Позади стояла красивая  девушка
в  серебристо-сером  платье.  Темные  глаза   ее;   полные   удивления   и
любопытства, были  устремлены  на  него,  губы  ее  слегка  шевелились.  В
полуоткрытую дверь виднелся громадный зал, полный народа;  оттуда  неслись
аплодисменты, стук и крики. Все время, пока Грэхэм находился  в  небольшой
комнате, гул то затихал, то снова разрастался.
   Глядя на губы человека в черном, он понял  наконец,  что  тот  напрасно
старается что-то объяснить ему.
   Грэхэм тупо осматривался по сторонам, потом вскочил и, схватив за  руку
кричавшего человека, воскликнул:
   - Но скажите же мне, кто я, кто я?
   Услышав, что он говорит, остальные придвинулись ближе.
   - Кто я? - Он старался прочесть ответ на лицах окружающих.
   - Они ничего не объяснили ему! - воскликнула девушка.
   - Говорите же, говорите же! - умолял Грэхэм.
   - Вы Правитель Земли. Вы властелин половины мира.
   Грэхэм подумал, что ослышался. Он отказывался верить.  Он  сделал  вид,
что не слышит, не понимает, и заговорил снова:
   - Я проснулся три дня назад, три дня находился в заключении. Что это за
восстание? Чего добивается народ? Что это за город? Лондон?
   - Да, Лондон, - ответил юноша.
   - А те, что собрались в большом зале с белым Атласом?  Какое  отношение
имеет все это ко мне? При чем здесь я? Я ничего не понимаю.  И  потом  эта
отрава... Пока я спал, свет, кажется, сошел с ума. Или же  я  сумасшедший?
Что это за советники, заседающие в  зале  с  Атласом?  Почему  они  хотели
отравить меня?
   - Чтобы снова погрузить вас в сон, - ответил человек в желтом. -  Чтобы
устранить ваше вмешательство.
   - Но для чего?
   - Потому, сир, что вы и есть этот Атлас, - продолжал человек в  желтом.
- Мир держится на ваших плечах. Они правят им от вашего имени.
   Гул в зале стих,  и  кто-то  говорил  речь.  Но  скоро  раздался  такой
оглушающий взрыв ликующих криков и рукоплесканий, что все  находившиеся  в
маленькой комнате принуждены были замолчать. Из  хаоса  криков  вырывались
отдельные резкие, звенящие голоса, звуковые волны сталкивались, сливаясь в
гул, похожий на раскаты грома.
   Грэхэм стоял, тщетно стараясь понять смысл  того,  что  он  только  что
слышал.
   - Совет... Но кто этот Острог? - спросил он  безучастно,  вспомнив  это
поразившее его имя.
   - Это организатор восстания. Наш предводитель - от вашего имени.
   - От моего имени? Почему же его нет здесь?
   - Он послал нас. Я его сводный  брат,  Линкольн.  Он  хочет,  чтобы  вы
показались народу, а  потом  увиделись  с  ним.  Сам  он  теперь  занят  в
Управлении Ветряных Двигателей. Народ восстал.
   - От вашего имени! - воскликнул юноша. - Они угнетали  нас,  подавляли,
тиранили... Наконец-то...
   - От моего имени! Мое имя - Правитель Земли?
   В промежутке между взрывами гула послышался громкий, возмущенный голос;
это говорил молодой человек с орлиным носом и пышными усами.
   - Никто не ждал, что вы проснетесь. Никто не ожидал этого.  Они  хитры!
Проклятые тираны! Но они были захвачены врасплох. Они не знали, что делать
с вами, - отравить, загипнотизировать или просто убить.
   Крики толпы перебили его.
   - Острог готов ко всему. Он  в  Управлении  Ветряных  Двигателей.  Есть
известие, что борьба уже началась.
   К Грэхэму подошел человек, назвавшийся Линкольном.
   - Острог все учел! -  воскликнул  он.  -  Доверьтесь  ему.  У  нас  все
подготовлено. Мы захватим все воздушные платформы.  Быть  может,  это  уже
сделано. Тогда...
   - Эта толпа, наполняющая театр, - кричал человек  в  желтом,  -  только
частица наших сил! У нас пять мириад обученных людей.
   - У нас есть оружие! -  кричал  Линкольн.  -  У  нас  есть  план.  Есть
предводитель. Их полиция прогнана с  улиц  и  собралась  в...  (Грэхэм  не
расслышал слова.) Теперь или никогда! Совет теряет почву под ногами...  Он
не доверяет даже своему регулярному войску...
   - Слышите, что народ зовет вас!
   Сознание Грэхэма походило на лунную облачную ночь -  то  просветлялось,
то безнадежно затемнялось. Итак, он  Правитель  Земли,  он,  промокший  до
нитки от растаявшего снега. Больше всего поражал его  этот  антагонизм:  с
одной стороны, могущественный дисциплинированный Белый Совет, от  которого
ему с трудом удалось ускользнуть, с другой -  чудовищные  толпы,  огромные
массы рабочего народа, выкрикивающие его имя,  называющие  его  Правителем
Земли. Одна партия заключила его в тюрьму, осудила его на смерть. Другая -
эти волнующиеся, кричащие тысячи людей - освободила его. Но отчего это все
происходило, он не мог понять.
   Дверь отворилась, и голос Линкольна потонул в гуле  возмущенной  толпы.
Несколько человек подбежали к Грэхэму  и  Линкольну,  бурно  жестикулируя.
Губы их шевелились, но не слышно было,  что  они  говорят.  "Покажите  нам
Спящего! Покажите нам Спящего!" - раздавались оглушительные крики.  "Тише,
к порядку!" - призывали другие.
   Взглянув в открытую  дверь,  Грэхэм  увидел  огромный  овальный  зал  и
множество взволнованных лиц и протянутых рук.  Мужчины  и  женщины  махали
синими платками. Многие стояли.  Худощавый  человек  в  рваной  коричневой
одежде вскочил на сиденье и махал черным плащом. В глазах  девушки  Грэхэм
прочел ожидание. Чего хочет от него весь этот народ?
   Разноголосый гул изменился, сделался мерным, ритмическим.
   Грэхэм почувствовал себя лучше. Он точно преобразился, недавнего страха
как не бывало. Он начал спрашивать, чего от него хотят.
   Линкольн что-то кричал ему в ухо, но Грэхэм не слышал.  Все  остальные,
кроме девушки, показывали на зал. Внезапно он понял, почему изменился гул.
Толпа пела хором. Это было не только пение.  Голоса  стройно  сливались  и
усиливались могучей волной органной музыки, в  которой  слышались  раскаты
труб, мерные шаги войска,  шелест  развевающихся  знамен,  звуки  военного
марша. Тысячи ног отбивали такт: трам, трам!
   Его  увлекли  к  двери.  Он  повиновался  машинально.  Музыка  и  пение
захватили, воодушевили  и  вдохновили  его.  И  вот  перед  ним  зал,  где
развеваются в такт музыке знамена.
   - Помахайте рукою! - кричит Линкольн. - Приветствуйте их!
   - Подождите, - слышится чей-то голос с  другой  стороны,  -  он  должен
надеть это.
   Чьи-то руки коснулись его шеи, задерживая его у входа, и вот плечи  его
окутала черная мантия, спадавшая мягкими складками.  Высвободив  руку,  он
следует за Линкольном. Рядом идет девушка в сером;  лицо  ее  пылает,  она
взволнована. Оживленная, восторженная, она кажется ему воплощением  гимна.
Вот он снова стоит  в  нише.  Могучая  волна  звуков  оборвалась  при  его
появлении  и  рассыпалась  пеной  нестройных   приветствий.   Направляемый
Линкольном, он прошел через сцену и взглянул на толпу.
   Зал представлял собой колоссальную, весьма сложную постройку - галереи,
широкие балконы,  амфитеатры,  лестницы,  громадные  арки.  Далеко  вверху
виднелся вход в просторную  галерею,  переполненную  народом.  Необозримая
толпа колыхалась сомкнутой массой, из которой выделялись отдельные фигуры,
на мгновение они привлекали его внимание и снова исчезали. Почти  у  самой
платформы красивая белокурая женщина с  разметавшимися  волосами,  которую
поддерживают трое мужчин, машет зеленым жезлом. Рядом изможденный старик в
синем старается удержать свое место, а еще дальше  видна  лысая  голова  и
черная яма широко открытого беззубого рта, И кто-то выкрикивает загадочное
слово: "Острог!"
   Все это он видел как бы в тумане и только слышал  ритм  гимна  -  толпа
ногами отбивала такт: трам, трам, трам, трам. Размахивали оружием, которое
сверкало зеленоватым пламенем.
   Вот по широкой, ровной площадке перед сценой,  направляясь  к  огромной
арке, проходит, маршируя, отряд с криками: "К Совету!" Трам, трам, трам!
   Грэхэм поднял руку,  и  рев  удвоился.  Грэхэм  крикнул:  "Вперед!"  Он
шевелил губами, выкрикивая героические слова, но его не было слышно.
   - Вперед! - повторил он, указывая на арку.
   Люди уже не отбивали такт ногами, они маршировали:  трам,  трам,  трам,
трам! В толпе виднелись  бородатые  мужчины,  старики,  юноши,  женщины  с
голыми руками, в развевающихся платьях, молодые девушки. Мужчины и женщины
новой эры! Богатые одеяния и серые лохмотья тонули в потоке  синих  одежд.
Громадное черное знамя, плавно колыхаясь, плыло направо.  Вот  промелькнул
негр,  одетый  в  синее,   сморщенная   старуха   в   желтом,   театрально
продефилировала группа высоких светловолосых и белолицых мужчин  в  синем.
Грэхэм  заметил  двух  китайцев.  Высокий,  смуглый,  желтолицый  юноша  с
блестящими глазами, с ног до головы одетый в белое, вскарабкался  на  край
платформы и что-то восторженно  кричит,  потом,  спрыгнув,  бежит  дальше,
оглядываясь назад. Головы, плечи, руки, сжимающие оружие, - все колыхалось
и двигалось под такт марша.
   Лица  одно  за  другим  выплывали  и  снова  скрывались,  тысячи   глаз
встречались с его глазами. Приветствуя его жестами, люди что-то кричали. У
многих цветущие лица, но у большинства на лице следы болезней.  Мужчины  и
женщины новой эры! Какое странное, поразительное зрелище!
   Шествие проплывало мимо него, устремляясь направо;  переходы  зала  без
конца выбрасывали все новые и новые массы людей. Трам, трам,  трам,  трам!
Мощная мелодия гимна перекатывалась эхом под арками и сводами.  Мужчины  и
женщины перемешивались в рядах. Трам,  трам,  трам,  трам!  Казалось,  все
человечество выступило в поход. "Трам, трам, трам", - отдавалось у него  в
голове. Развевались синие одежды, мелькали все новые лица.
   Трам, трам, трам, трам! Линкольн сжал его  руку,  Грэхэм  повернулся  к
арке и бессознательно, в такт музыке, двинулся вперед. Толпы, крики, пение
- все неслось в одном потоке. Люди спускались вниз, их обращенные  к  нему
лица проплывали на уровне его ног. Он видел  перед  собой  дорогу,  вокруг
себя свиту, почетную стражу и Линкольна по правую  руку.  Все  прибывавшая
свита заслоняла от него  шедшую  слева  толпу.  Впереди  шагала  стража  в
черном, по три в ряд. По узкому переходу, обнесенному перилами, он  прошел
под аркой, в которую шумно вливался бурный поток народа. Он не знал,  куда
идет да и не хотел знать.  Он  обернулся  и  бросил  последний  взгляд  на
огромный, залитый светом зал. Трам, трам, трам, трам!



10. СРАЖЕНИЕ ВО МРАКЕ

   Грэхэм находился уже не в зале. Он шел по  галерее,  перекинутой  через
одну из  движущихся  улиц,  которые  прорезали  город.  Впереди  и  позади
маршировала его свита. Все ущелье движущихся путей кишело людьми,  которые
кричали, махали руками и оружием, маршируя из-под арки справа от Грэхэма и
исчезая слева от него, там, где  шары  электрического  света  сливались  с
горизонтом и скрывали волны непокрытых голов. Трам, трам, трам, трам!
   Пение, уже без музыки, стало резким и хриплым.  Мерные  звуки  шагов  -
трам,   трам,   трам,   трам   -   смешивались   с   нестройным    топотом
недисциплинированной толпы на верхних путях.
   Грэхэм был поражен контрастом. Здания на противоположной стороне  улицы
казались совершенно безлюдными: канаты и мосты, перекинутые над  проходом,
были пусты и не освещены. У него мелькнула мысль, что они тоже  должны  бы
быть полны народа.
   Он заметил какое-то  странное  мигание  и  остановился.  Свита,  шедшая
впереди, продолжала двигаться, но окружающие остановились  вместе  с  ним.
Грэхэм поглядел на их лица. Очевидно, это мигает  электрический  свет.  Он
тоже поднял голову.
   Сначала ему показалось, что это мигание случайно  и  не  имеет  никакой
связи с событиями, но скоро он понял, что  ошибся.  Огромные  ослепительно
яркие фонари пульсировали, они то сжимались,  то  разжимались  -  темнота,
свет, опять темнота...
   Грэхэм догадался, что это делается преднамеренно. Здания, улицы,  толпы
народа превратились в  причудливую  игру  теней  и  света.  Тени  прыгали,
расширялись,  быстро  удлинялись,  потом  пропадали  и  вырастали   снова.
Движение остановилось, пение смолкло, марш прервался,  толпа  отхлынула  в
сторону. "Света! - раздались со всех сторон крики. - Света! Света!" Грэхэм
посмотрел  вниз.  В  этой   судорожной   агонии   света   улица   казалась
фантастической. Громадные ослепительно белые шары становились  розоватыми,
краснели, мигали, угасали, вновь зажигались и тлели красными пятнами среди
мрака. В десять секунд свет совершенно погас, кромешная тьма  нависла  над
городом и поглотила мириады людей.
   Вокруг Грэхэма возникла суматоха; кто-то схватил его  за  руку.  Что-то
больно ударило его по ноге. Чей-то голос прокричал ему над самым ухом:
   - Ничего, все идет отлично!
   Грэхэм начал приходить в себя. Столкнувшись  с  Линкольном,  он  громко
спросил:
   - Что случилось?
   - Совет  перерезал  провода,  и  свет  погас.  Надо  обождать.  Они  не
остановят нас... Они хотят...
   Его слова заглушил взрыв криков:
   - Спасайте Спящего! Берегите Спящего!
   Один из охраны натолкнулся на Грэхэма и больно ушиб ему  руку  оружием.
Началась толкотня и свалка, грозившая перейти в панику. Слышались какие-то
непонятные выкрики, из гула  вырывались  отдельные  слова.  Одни  отдавали
приказания, другие отвечали. Совсем близко кто-то громко простонал.
   - Красномундирная полиция! - крикнул кто-то над ухом у Грэхэма.
   Издалека послышался треск, впереди за углом замигали вспышки. При свете
их Грэхэм различил во мраке скопление людей, вооруженных так же, как и его
стража. Вскоре вся улица наполнилась  треском  и  вспышками.  Потом  опять
упала, словно черный занавес, темнота.
   В глазах у него промелькнули огненные искры и клубок человеческих  тел.
С другой стороны улицы послышались громкие крики. Он  взглянул  туда,  где
маячил свет. Наверху, на канате, висел человек в красной  форме,  держа  в
руках какой-то ослепительно яркий фонарь.
   Грэхэм посмотрел на движущиеся платформы и заметил вдали красное пятно.
Масса людей в красной форме занимала верхний проход, их окружила и теснила
к откосам здания густая толпа народа.  Сражение  было  в  полном  разгаре.
Взлетало и опускалось оружие, головы одних тонули  в  давке,  их  заменяли
другие. Вспышки, производимые зеленым оружием, при  свете  казались  серым
дымком.
   Внезапно свет снова погас, и улицы опять погрузились в чернильный мрак,
в кишащий хаос.
   Кто-то столкну