му? - удивился Острог.
   - Она не должна вмешиваться в наши дела. К тому же...
   - Но ведь она только орудие!..
   - Это безразлично. Я Правитель Земли и хочу распоряжаться  сам!  Говорю
вам: черная полиция не должна быть здесь!
   - Народ...
   - Я верю в народ!
   - Потому что вы живой анахронизм! Вы человек прошлого, случайность.  Вы
владеете половиной богатства всего земного шара. Но  хозяином  его  вы  не
можете быть. Вы слишком мало знаете, чтобы распоряжаться.
   Острог многозначительно взглянул на Линкольна и продолжал:
   - Я знаю, что вы думаете, и догадываюсь о том, что вы намерены  делать.
Пока  еще  не  поздно,  предостерегаю  вас.  Вы  мечтаете  о  человеческом
равенстве, о социалистическом строе!  В  вашей  душе  еще  живут  все  эти
обветшалые мечты девятнадцатого столетия,  и  вы  хотите  управлять  новым
веком, которого вы не понимаете!
   - Прислушайтесь! -  сказал  Грэхэм.  -  Вы  слышите  этот  мощный  гул,
подобный рокоту моря. Не голоса, а один голос! Понимаете ли  вы,  что  это
такое?
   - Мы научили их этому.
   - Возможно, но можете ли вы научить их забыть это? Довольно разговоров!
Черная полиция не должна быть здесь!
   Помолчав, Острог взглянул ему прямо в глаза.
   - Она будет здесь! - заявил он.
   - Я запрещаю!
   - Она уже вызвана.
   - Я этого не хочу.
   - Нет! - возразил Острог. - К сожалению, я должен  последовать  примеру
Совета... Ради  вашего  блага  вы  не  должны  становиться  на  сторону...
бунтовщиков. А теперь, когда вы здесь...  Вы  очень  хорошо  сделали,  что
вернулись.
   Линкольн положил руку на плечо Грэхэму. Внезапно  Грэхэм  понял,  какую
грубую ошибку он сделал, вернувшись в дом  Белого  Совета.  Он  повернулся
было к занавесу, отделявшему вестибюль от зала.  Но  Асано  задержал  его.
Линкольн схватил Грэхэма за платье.
   Грэхэм повернулся и ударил Линкольна по лицу, но тотчас же негр схватил
его за воротник и рукав. Грэхэм вырвался,  с  треском  разорвав  рукав,  и
отскочил назад, но его сшиб с ног другой негр. Он тяжело  упал  на  пол  и
несколько мгновений лежал, глядя на высокий потолок зала.
   Он закричал, перевернулся и хотел подняться. Ухватил одного прислужника
за ногу, повалил его и вскочил на ноги.
   Линкольн подбежал к нему, но тотчас же упал, получив  удар  в  челюсть.
Грэхэм сделал два шага, шатаясь. Но Острог схватил его за горло и  повалил
навзничь. Руки Грэхэма были прижаты к полу. Он отчаянно отбивался, пытаясь
освободиться, потом перестал  сопротивляться  и  лежа  смотрел  на  тяжело
дышавшего Острога.
   - Вы... пленник!.. - проговорил,  задыхаясь.  Острог.  -  Вы  поступили
глупо, вернувшись сюда.
   Грэхэм повернул голову и заметил сквозь временно застекленное отверстие
в стене зала, что рабочие у подъемных кранов что-то  возбужденно  поясняют
жестами толпе внизу. Значит, они все видели.
   Острог заметил, куда он смотрит, и тоже обернулся.  Он  крикнул  что-то
Линкольну, но Линкольн не двигался. Пуля ударила в  лепные  украшения  над
статуей Атласа. Двойное стекло в пробоине разлетелось, края образовавшейся
трещины потемнели и свернулись. Сквозь отверстие в комнату  Белого  Совета
вместе с гулом толпы проникла струя холодного ветра.
   - Спасите Спящего!.. Что они делают со Спящим!.. Его предали!
   Грэхэм заметил, что внимание Острога чем-то отвлечено и нажим  его  рук
ослабел. Осторожно  высвободив  Свою  руку,  Грэхэм  поднялся  на  колени,
повалил Острога навзничь, ухватив его за горло.  В  следующий  миг  Острог
вцепился рукой в его шелковый воротник.
   Но к ним уже спешили с эстрады люди, намерения которых Грэхэм не  сразу
разгадал. Он увидел мельком человека, бегущего к занавесу вестибюля. Затем
Острог выскользнул у  него  из  рук,  а  вновь  прибывшие  набросились  на
Грэхэма.
   Он удивился, что они повинуются приказаниям Острога.
   Когда его проволокли несколько ярдов, он понял наконец, что это враги и
что они тащат его к открытой двери в стене. Он начал  упираться,  бросился
на пол и стал громко звать на помощь. Крики его не остались без ответа.
   Руки, державшие его за шиворот, ослабли. В нижнем углу пролома в  стене
показалась  сначала  одна,  затем  несколько  черных  фигур,  кричавших  и
размахивавших оружием. Они прыгали через пролом в светлую галерею, которая
вела в Комнаты Безмолвия. Они бежали по  галерее  и  были  так  близко  от
Грэхэма, что он мог различить оружие в их  руках.  Острог  что-то  крикнул
людям, державшим Грэхэма; тот изо всех сил сопротивлялся, не давая  тащить
себя к зиявшему отверстию.
   - Они не  смогут  спуститься  вниз!  -  кричал,  задыхаясь,  Острог.  -
Стрелять они не посмеют! Все в порядке! Мы спасем его от них!..
   Грэхэму казалось,  что  эта  постыдная,  неравная  борьба  продолжалась
довольно долго. Его одежда была изодрана, он весь вывалялся в пыли, и  ему
больно отдавили руку.  Он  слышал  крики  своих  приверженцев  и  даже  их
выстрелы. Но он чувствовал, что силы  его  покидают  и  что  сопротивление
бесполезно.  Помощи  не  было,  и  зияющее  темное   отверстие   неуклонно
приближалось.
   Вдруг тиски рук разжались. Грэхэм приподнялся и увидел уже в  отдалении
седую голову Острога, он  почувствовал,  что  его  больше  не  держат.  Он
повернулся и столкнулся  с  человеком  в  черной  одежде.  Зеленое  оружие
щелкнуло совсем рядом, в лицо ему пахнула струя  едкого  дыма,  и  блеснул
стальной клинок. Огромная комната закружилась у него перед глазами.
   В нескольких ярдах от него человек в синем  заколол  одного  из  желтых
полицейских. Затем его снова подхватили чьи-то руки.
   Его тащили в разные стороны и что-то кричали ему. Он силился понять, но
не мог. Кто-то обхватил его ноги и  поднял  насильно.  Потом  он  понял  и
перестал сопротивляться. Его подняли на плечи и понесли.
   Послышался крик многотысячной толпы.
   Он видел, что люди в синем и черном преследуют отступающих приверженцев
Острога и стреляют. Поднятый на плечи,  он  видел  всю  часть  зала  перед
статуей Атласа и понял, что его несут к эстраде. Из дальнего угла  зала  к
нему стремился народ. Все смотрели на него и радостно кричали.
   Он скоро заметил, что его окружил как бы отряд телохранителей. Наиболее
активные распоряжались, наводя порядок. Человек в желтом, с черными усами,
которого он видел в театре в день своего пробуждения, находился тут  же  и
громко отдавал  приказания.  Зал  был  переполнен  волнующейся  толпой,  и
металлическая галерея гнулась под тяжестью людей. Занавес в конце зала был
сорван, и в вестибюле тоже толпился народ.
   В оглушительном гуле  стоявший  рядом  человек  едва  расслышал  вопрос
Грэхэма:
   - Куда скрылся Острог?
   Вместо ответа человек указал через  головы  на  нижние  панели  зала  в
противоположной стороне от пролома.
   Панели были открыты, и вооруженные люди в  синем,  с  черными  шарфами,
вбегали туда и исчезали в комнатах и коридорах.
   Грэхэму почудились звуки выстрелов. Его пронесли через огромный  зал  к
отверстию возле пролома.
   Он заметил, что некоторые  стараются  соблюсти  дисциплину,  сдерживают
толпу и расчищают дорогу. Его вынесли из зала, и  он  увидел  прямо  перед
собой неотделанную новую стену и  над  ней  голубое  небо.  Его  опустили;
кто-то взял его за руку и повел. Усатый человек в желтом  шел  рядом.  Его
вели по узкой каменной лестнице,  совсем  близко  торчали  красные  краны,
рычаги и детали огромной строительной машины.
   Он поднялся наверх и пошел по узкой  галерее  с  перилами,  и  внезапно
перед ним открылся амфитеатр развалин.
   - Правитель с нами! Правитель!.. Правитель!..
   Словно прибой, шумела огромная толпа,  крики  и  возгласы,  как  волны,
разбивались об утесы руин, и до него доносилось эхо:
   - Правитель с нами! Правитель за нас!..
   Грэхэм заметил, что стоит один  на  небольшой  временной  платформе  из
белого металла, составлявшей  часть  лесов  строящегося  огромного  здания
Совета.  Все  обширное  пространство  развалин  было   покрыто   несметной
волнующейся, кричащей  толпой,  кое-где  уже  развевались  черные  знамена
революционных обществ, - чувствовалось, что в этом  хаосе  уже  намечалась
известная организованность. Крутые лестницы, стены и леса, по которым  его
освободители добрались  до  пролома  в  зале  Атласа,  кишели  людьми.  На
выступах  и  столбах  повисли   энергичные   маленькие   черные   фигурки,
старавшиеся увлечь за собой  остальную  массу.  Позади  несколько  человек
укрепляли  высоко  на  лесах  огромное  черное  знамя  с  развевающимся  и
хлопающим  на  ветру  полотнищем.  Через  пробоину  в  стене  Грэхэм   мог
рассмотреть  возбужденную  толпу,  собравшуюся  в  зале  Атласа.  На   юге
виднелись аэродромы, казавшиеся  совсем  близкими  в  прозрачном  воздухе.
Одинокий аэропил поднялся с центральной  станции,  быть  может,  навстречу
прибывающим аэропланам.
   - Что сделали с Острогом?  -  спросил  Грэхэм  и,  задав  этот  вопрос,
увидел, что взоры всех обращены на крышу дома Совета.
   Он тоже посмотрел туда. Сначала он ничего  не  видел,  кроме  зубчатого
угла стены, резко и четко выделявшегося в безоблачной синеве. Затем  начал
различать какую-то комнату и с удивлением узнал зеленую  и  белую  окраску
своей недавней тюрьмы. Белая фигурка в сопровождении двух других поменьше,
одетых в черное с желтым, быстро прошла  через  комнату  и  направилась  к
самому краю развалин.
   Какой-то человек крикнул:
   - Острог!
   Грэхэм обернулся, чтобы спросить, но не успел. Другой человек, стоявший
рядом с ним, испуганно крикнул и на что-то указал тонким пальцем.
   Грэхэм посмотрел туда и увидел,  что  аэропил,  недавно  поднявшийся  с
платформы аэродрома, летел  прямо  на  них.  Стремительный  плавный  полет
привлек внимание Грэхэма.
   Аэропил приближался, быстро увеличиваясь, и,  пролетев  над  отдаленным
краем развалин, показался над толпой  внизу.  Он  начал  снижаться,  потом
снова поднялся у дома Совета. Он казался хрупким и  прозрачным,  и  сквозь
его ребра виднелся одинокий аэронавт. Аэропил скрылся за линией развалин.
   Грэхэм  заметил,  что  Острог  делает  какие-то  знаки  руками,  а  его
помощники торопливо пробивают возле него стену.  Аэропил  снова  показался
вдалеке, описывая дугу и замедляя полет.
   Человек в желтом крикнул:
   - Чего они зевают? Чего зевают? Зачем оставили Острога? Почему  его  не
арестовали?.. Они возьмут его... Аэропил возьмет его!..
   В ответ на его восклицание раздались,  как  эхо,  крики  в  развалинах.
Треск зеленого оружия донесся через пропасть к Грэхэму, и, взглянув  вниз,
он увидел множество людей в черно-желтом, бегущих  по  одной  из  открытых
галерей под тем выступом,  где  стоял  Острог.  Они  стреляли  на  бегу  в
невидимых противников. Затем показались преследователи в синем.  Крошечные
сражающиеся фигурки производили странное впечатление; издали они  казались
игрушечными солдатиками.
   Огромное  здание  придавало  этой  битве  среди  мебели   и   коридоров
театральный вид. Все это происходило, быть  может,  в  двухстах  ярдах  от
него, на высоте пятидесяти ярдов над толпой.
   Люди в черном с желтым вбежали под арку и, обернувшись, дали залп. Один
из синих преследователей, бежавших впереди, у самого края пролома, странно
взмахнул руками и покачнулся. Казалось, он на  секунду  повис  над  краем,
потом рухнул вниз. Грэхэм видел, как он на лету ударился  о  выступ  угла,
отлетел в сторону и, перекувыркнувшись несколько раз в воздухе,  исчез  за
красными кранами строительной машины.
   На мгновение солнце заслонила какая-то тень. Грэхэм поднял голову: небо
было безоблачно, он понял, что это промелькнул аэропил.
   Острог исчез!  Человек  в  желтом  протиснулся  вперед  и,  возбужденно
жестикулируя, вопил:
   - Он  спустится!  Он  спустится!  Пусть  они  стреляют  в  него!  Пусть
стреляют!..
   Грэхэм ничего не понимал. Он только слышал громкие голоса,  повторявшие
это загадочное приказание.
   Вдруг из-за края развалин показался  нос  аэропила,  аэропил  скользнул
вниз и резко остановился. Грэхэм понял: аэропил спустился, чтобы захватить
Острога. Он заметил голубоватый дым и догадался,  что  снизу  стреляют  по
аэропилу.
   Какой-то человек рядом одобрительно крякнул. Грэхэм увидел,  что  синие
достигли  арки,  которую  защищали  черно-желтые,  и  непрерывным  потоком
ринулись в открытый проход.
   Аэропил соскользнул со стены дома Совета и упал под углом в сорок  пять
градусов, так круто, что Грэхэму да и всем остальным  показалось,  что  он
уже не поднимется.
   Аэропил  пролетел  столь  близко,   что   Грэхэм   разглядел   Острога,
ухватившегося за поручни сиденья. Его седые волосы развевались. Аэронавт с
бледным лицом нажимал на рычаги управления. Он слышал выкрики толпы внизу.
   Грэхэм схватился за перила и замер. Секунда показалась  ему  вечностью.
Нижнее крыло аэропила чуть не задело людей внизу,  кричавших  и  толкавших
друг Друга.
   Вдруг аэропил поднялся.
   В первую минуту казалось, что он не сможет пролететь над стеной,  потом
- что он заденет за ветряные двигатели. Но  аэропил  улетал,  накренившись
набок, все дальше и выше.
   Напряженное ожидание  разрешилось  взрывом  ярости,  как  только  толпа
поняла, что Острог скрылся. С запоздалой энергией возобновили огонь, треск
отдельных выстрелов превратился в сплошной гул, и все  вокруг  заволоклось
синей дымкой, запахло гарью.
   Слишком поздно! Аэропил становился все меньше и меньше и, описав  дугу,
плавно снизился на платформу аэродрома, откуда он недавно поднялся. Острог
бежал!
   Толпа долго кричала, потом  всеобщее  внимание  было  сосредоточено  на
Грэхэме, стоявшем на самом верху лесов.
   Он увидел, что лица всех обращены к нему, и услыхал громкие,  радостные
крики. Как мощный  порыв  ветра,  над  волнующимся  морем  людей  пронесся
революционный гимн.
   Окружающие поздравляли его. Человек в желтом,  стоявший  рядом  с  ним,
смотрел на него сияющими глазами.
   Трам! Трам! Трам!.. - перекатывался гимн.
   Грэхэм не сразу понял, что его положение изменилось.
   Когда раньше он смотрел на кричавшую толпу, с ним был рядом Острог,  но
он теперь был далеко и стал его врагом! Нет никого, кто бы  мог  управлять
за него. Даже окружавшие его вожди и организаторы толпы - и те смотрели на
него, ожидая его распоряжений. Он стал настоящим правителем.  Его  прежнее
марионеточное правление кончилось.
   Он готов сделать все то, чего ждут от него  люди.  Его  нервы,  мускулы
дрожали  от  напряжения.  Несмотря  на  некоторую  растерянность,  он   не
чувствовал ни гнева, ни страха, лишь слегка ныла придавленная рука.
   Однако он не знал, как держаться. Он не испытывал ни  тени  страха,  но
боялся, что может показаться испуганным. В своей прежней жизни он  не  раз
переживал сильное возбуждение во время разных спортивных  игр.  Сейчас  он
страстно хотел действовать. Он понимал, что не  следует  задумываться  над
этой грандиозной сложной борьбой, так как это парализует его волю.
   Там, за синими квадратами аэродрома, - Острог. Грэхэм борется  за  весь
мир против Острога.



23. В ОЖИДАНИИ НАЛЕТА АЭРОПЛАНОВ

   Некоторое время Правитель Земли не мог управлять даже  своими  мыслями.
Он не давал себе отчета в своих стремлениях, и  его  собственные  поступки
удивляли его и казались только отголосками странных  внешних  впечатлений.
Но одно было несомненно: аэропланы скоро явятся. Элен Уоттон  предупредила
народ об их приближении. К тому же он, Грэхэм, стал Правителем Земли.  Эти
две мысли боролись в его сознании, то и дело  вытесняя  одна  другую.  Все
вокруг было охвачено волнением и напряженным ожиданием: и  залы,  кишевшие
народом, и проходы, и комнаты, где  совещались  вожаки,  и  помещения  для
телефона и кинематографа, и кипевшее внизу людское море.
   Человек в желтом и те, кого он считал вождями, не то  увлекали  его  за
собой, не то повиновались ему - трудно  было  решить.  Вероятно,  и  то  и
другое сразу - какая-то незримая стихийная сила увлекала их всех.
   Он решил, что необходимо обратиться с  воззванием  к  народам  мира,  и
начал обдумывать  отдельные  зажигательные  фразы,  которые  следовало  бы
сказать, но ему мешали разные мелочи. Он  очутился  рядом  с  человеком  в
желтом, и они вместе вошли  в  комнату,  где  должно  было  быть  оглашено
воззвание.
   Комната была в новом стиле. В центре ярким овальным пятном падал сверху
электрический свет, вся остальная часть комнаты оставалась в тени. Двойные
двери  почти  не  пропускали  звуков   из   зала   Атласа.   Глухой   стук
захлопнувшейся двери, внезапно  оборвавшийся  шум,  который  он  слышал  в
течение нескольких часов, трепетный круг света, шепот и быстрые  бесшумные
движения еле видимых слуг в сумраке  -  все  это  производило  на  Грэхэма
странное впечатление. Огромные уши фонографов готовились  запечатлеть  его
слова, а черные глаза огромной фотографической камеры ловили его движения.
Тускло поблескивали металлические провода, и что-то с жужжанием  вертелось
наверху. Он вошел в ярко освещенный центр,  и  черная  тень  скорчилась  и
легла у его ног небольшим пятном.
   Он  уже  обдумал  то,  что  хотел  сказать.  Но  его  поразила  тишина,
одиночество, неожиданное исчезновение вдохновлявшей его толпы,  безмолвная
аудитория подслушивающих и подсматривающих машин. Он не чувствовал никакой
поддержки, и ему показалось, что он внезапно  остался  наедине  со  своими
мыслями. Настроение его быстро изменилось.
   Он боялся,  что  не  сможет  высказать  свои  мысли,  боялся  впасть  в
театральность,  боялся,  что  у  него  не   хватит   голоса,   не   хватит
находчивости, и он обратился за поддержкой к человеку в желтом.
   - Подождите минуту, - сказал Грэхэм. - Я  должен  подготовиться.  Я  не
ожидал, что это так будет! Мне еще надо обдумать то, что я хочу сказать.
   Пока  он  стоял  в  нерешительности,  явился  взволнованный  курьер   с
известием, что передовые аэропланы уже перелетели Араван.
   - Араван? - удивился  Грэхэм.  -  Где  это?..  Во  всяком  случае,  они
приближаются. Когда они будут здесь?
   - К вечеру.
   - Боже мой! Через несколько часов! А  какие  получены  вести  с  летных
площадок?
   - Люди юго-западных районов готовы.
   - Готовы!
   О я нетерпеливо повернулся к блестящим линзам аппарата и сказал:
   - Я думаю, что мне следует произнести небольшую речь. Если б  я  только
знал, что нужно сказать!.. Аэропланы в Араване! Они, должно быть, вылетели
раньше главного воздушного флота. А наши еще только готовятся! Наверное...
   "Впрочем, не все ли равно, как я скажу, хорошо или плохо..." -  подумал
он и заметил, что свет стал ярче.
   Он уже составил несколько общих фраз о демократии, но внезапно на  него
нахлынули  сомнения.  Его  вера  в  свой   героизм,   в   свое   призвание
поколебалась. Он почувствовал себя таким маленьким,  незначительным,  всем
правят какие-то непонятные законы!  Ему  начало  казаться,  что  восстание
против Острога преждевременно и обречено на неудачу, это только страстная,
но бесцельная борьба с неизбежностью.
   Грэхэм думал о быстром роковом полете аэропланов, и его  удивляло,  что
он видит теперь события с другой точки зрения. Но усилием воли он  подавил
свои сомнения, решив во что бы то ни стало бороться до конца.
   Однако он не мог найти подходящих слов. Так он стоял в нерешительности,
губы его дрожали, и он уже готов был  извиниться  за  свою  растерянность,
когда послышался шум шагов и крики.
   - Подождите! - крикнул кто-то, и дверь открылась.
   - Она идет! - донеслись до него чьи-то голоса.
   Грэхэм обернулся, и свет потускнел.
   В открытую дверь он увидел легкую фигуру в сером  одеянии,  проходившую
через зал. Сердце его забилось. Это была Элен Уоттон.
   Вслед ей гремели аплодисменты. Человек в желтом, стоявший в тени, вошел
в круг света.
   - Это та самая девушка, которая сообщила нам о предательстве Острога, -
сказал он.
   Лицо Элен пылало, темные густые волосы рассыпа