- припоминаю старое название.
   - "Линии" имеются. Хорошая книжка... Кстати, я забыл тебе деревце
показать.
   - Алого гиганта? Да ладно, не стоит.
   - Смотри, - Франциско легко клацает по сенсору "Следующ." - Красивое
дерево. Хоть знать будешь, как выглядит.
   Над столом расцветает громадное, в сравнении с крошечными фигурками
людей у могучего основания, дерево, ощетенившееся множеством веток с до
неприличия алыми листьями, горящими на свету.
   - Это стоило посмотреть перед сном, - с улыбкой замечаю. - Учитывая то,
что для меня самым расслабляющим цветом является красный...
   - Показать флаг Социмперии?
   **** **** ****
   Я замечаю его совершенно случайно.
   Уже начинает светать, а я нахожу время наконец оторваться от
альтернативного НФ-романа и смежить веки, как каким-то совершенно левым
чувством, инопространственным вовсе, замечаю движение за окном. Вообще,
кабинет, где меня оставили на ночь, находится на втором этаже, а к
закрытому абсорбирующим силовым полем окну вплотную подступают ветви
зеленого дерева.
   Тополя. Тени от листьев, расползшиеся по дальней стене и потолку,
прерывисто вздрагивают, перемещаясь. Точно помню, что ветер, шатающий
ветви всю ночь к утру утих, поэтому за шорохом-хрустом мог стоять только
человек.
   Осторожно развернув голову, приподнимаюсь над перьевой подушкой.
Забрасываю взгляд за рубец белого подоконника. И замечаю в листве
спускающуюся вниз темную фигуру.
   Трубить тревогу? Удерет. Придется действовать самому.
   Не отрывая взгляда от подглядатая, лезу в сумку, из которой я перед
чтением доставал капсулу со снотворным. Нащупываю рукоять универса. И
замираю.
   Тот, что за окном, тоже замирает, осматриваясь. Или он меня заметил,
или просто проверяет, не откликнулся ли кто-то на поднятый им шум.
Внимательно слежу за каждым его движением.
   Прессерского помутнителя на нем нет. Просто костюм зеленого, почти
защитного, цвета. Не хамелеон. Самозванец сюда вряд ли сунулся бы, а вот
сектант или КИБэшник, которых мы считали друзьями, а те оказались жуткими
друг-друганенавистниками, - другое дело. Одной рукой шпион держится за
толстую ветку, параллельную той, на которой он стоит, а второй пытается
обхватить ствол. Никаких верхолазных приспособлений на нем нет. Только
лазер, болтающийся за поясом. С короткой и не декоративной ручкой.
   Когда человек отворачивается от окна, отпуская одну руку и перенося
ногу вниз, осторожно, чтобы кровать не издавала никаких
жалобно-эротических звуков, скатываюсь на пол.
   Приземляюсь на носки и пальцы одной левой руки, как меня научили в
Прессе. Переношу вес тела на колено, отталкиваясь и изгибаясь. Вероятно,
мой подъем со стороны смотрится жутко атлетическим. Но при полном
РНК-обновлении мышечных тканей, могу себе позволить немного красивых и
трудоемких трюков.
   Припадаю к стенке, проверяю режим "щадящий станнер". Шпиона отсюда уже
не видно.
   Отскакиваю от стены, разворачиваюсь, и, найдя в листве темную цель, жму
на курок. В последний момент осознавая, что на окне стоит силовое поле.
   "Брызги" стана рассеиваются, сталкиваясь с невидимой преградой, и
попадают точно в стрелка. В глазах мутнеет и кожа теряет чувствиельность.
Пушка чуть не выскальзывает из рук.
   Тут-то шпион меня и замечает. Он поднимает голову вверх, потом снова
смотрит вниз. И разжимает пальцы. Шорох и треск - зеленая фигура несется
сквозь крошащуюся и разлетающуюся зелень. Вот он приземился - и снова
поднимает голову вверх.
   Мы встречаемся глазами.
   Безразличные глаза Будды.
   Дактиль-замок на дверной раме не реагирует на прикосновение моего
пальца и не отключает силовое поле. Напротив, делает его
противопроникновенным. Теперь, если стрелять лазером, луч отразится
полностью и прожгет во мне хорошую дыру.
   Поэтому я стреляю лазером в замок. Вспышка, искры, гудение,
противопожарная пена... Протягиваю руку к окну и не встречаю препятствия.
Выискиваю взглядом фигуру шпиона внизу. Тот бежит во всю прыть, не забывая
прихрамывать на правую ногу. От полуразрушенного корпуса какого-то здания
со стальными баками по периметру до беглеца остаются считанные метры.
   Влезаю на подоконник, удерживая равновесие и готовясь прыгнуть на ветви
дерева, когда бегущий человек неожиданно падает, как подкошенный. Падает,
прокатывается по пыльной земле и замирает без движения. Мне приходится
приложить немало усилий, чтобы перенести вес тела ну внутреннюю часть
подоконника.
   - Слазь! - негромко кричит Франциско, выглядывающий из последнего окна
слева, и машет рукой.
   Спрыгиваю с подоконника. Через несколько секунд чтивотолкователь уже в
кабинете. Перебрасываясь незначительными функциональными фразами, выходим
из кабинета и спускаемся по лестнице.
   - Кто это? - спрашиваю.
   - Сейчас посмотрим.
   Быстрым шагом преодалеваем отделяющее нас от тела расстояние.
   У меня начинает не в шутку кружится голова и подкашиваться ноги.
   - Наконец последствия от цереброшокера проявились, - подытоживает мое
состояние Среден, наклоняясь над телом сраженного им человека.
   - Не только: еще станнер, снотворное... - земля дергается и
выскальзывает из-под ног. Желудок отзывается тоскливой и назойливой
тошнотой. - Пойду присяду...
   - Что: так плохо? - Франциско озабочено смотрит на меня, переворачивая
мужчину в зеленом на спину.
   - Нормально. Пройдет...
   Ковыляю и приваливаюсь к одной из проржавевших цистерн.
   Рвотный позыв немного отрезвляет. По коже пробегают мурашки,
реагирующие на чрезмерную свежесть утреннего воздуха. На несколько минут
закрываю глаза.
   - Сектант, безусловно, - сообщает Среден, присаживаясь возле меня и
кладет на колено изъятый лазер. - Чего и следовало ожидать.
   Открываю глаза.
   - Как ты его заметил?
   - Сигнализация сработала. Не знаю, сколько он там висел, но по-моему
немного. Он же не мог всю ночь находиться без движения. Скорее всего,
перебрался по проводам в зону слежения и повис на ветке. Утром. Если он
подслушивал всю ночь... наш судьбоносный разговор.
   - Я поставил двусторонний "волнорез" на ночь.
   - А вот это зря, - чтивотолкователь качает головой. - Во-первых, у меня
уже односторонний как четвертый год стоит.
   А во-вторых, сектанты не волнами общаются, а Руками.
   - Прошу прощения, - ныряю рукой в карман хамелеон-штанов - торс обнажен
- и отключаю яйцеобразное устройство. Волнорез.
   - Что будем с телом делать? - спрашивает Среден, кивая на
расстелившегося в пыли сектанта.
   - Закопаем вон-там.
   - Что - на разрушенном пиворасфасовочном комбинате? С ума сошел? Здесь
же одни жилые дома кругом. Кто-то прибежит за песочком для домашних
животных или за земелькой для кактуса - копнет, а там вонь. Тем более,
земля неподдатливая.
   - Ты уже пробовал этот вариант?
   - Конечно, каждую неделю: то сектант припрется, то его приверженец
незазомбированный. Их я обычно у входа снимаю.
   Сразу же. Как тебя, - он усмехается. - Уже лучше?
   - Что-то выпить надо.
   - Спиртного?
   - Нет, лекарственного. Обычно, псиконт помогает.
   - А, старое прессерское средство... Оно ж на потенцию погано действует!
   Отмахиваюсь:
   - Меня обновили по полной программе - там тоже. Так что от одного раза
хуже, чем сейчас не станет.
   - В чем-то ты прав. - Чтивотолкователь отряхивает ладони.
   Снова смотрит на тело в грязно-зеленом. - Так куда сектанта?
   - А куда ты их обычно?
   - За город вывожу и там закапываю. Постоянно в разных местах.
   Столько времени на несанкционированные похороные уходит, ты бы знал! И
постоянно опасаюсь нарваться на КИБэшников. Я и так провинился один раз -
репутация на моноволокне висит.
   Только спичку поднеси.
   Улыбка самостоятельно растягивает мой рот.
   - Когда я приземлялся, нашел такое прекрасное местечко недалеко от
трассы Марксбург - Ко-Мун. Настоящая братская могила. Там и корабль мой
рядышком совсем...
   Среден хмурится.
   - Это намек?
   - Можно и так сказать.
   - Улетать, значит, надумал, - угадывает он.
   - Ничего не поделаешь: придется. Даже в таком состоянии, - хлопаю себя
по онемевшей щеке. - Если сектант узнал о местонахождении Оружия, времени
не остается ни на что.
   Остается только надеяться на силу собственной логики, которая может
опередить Я-Мы и прочих тварей.
   - Смышленый у тебя соперник попался.
   - С тупыми дел не имеем, - с помощью Средена поднимаюсь. - А "Линии" и
впрямь книжечка интересная. Жалко дочитать не успеваю.
   - Дочитаешь как-нибудь на досуге, - улыбается Франциско. - Подарю с
автографами авторов.
   **** **** ****
   Воздух влажен и свеж.
   Мы несемся на легковом МарАЗе с двигателем метафедеративного "Сиата" по
утренней трассе, еще ненасыщенной машинами и транзитными транспортниками.
Влажная зеленая трава за бортом плавно сменяется выцвевшей до желтезны.
Свист ветра и шорох трения резины об асфальт смешивается с цвиреньканьем
очнувшихся степных птичек, растянувшимся по линиям электропередачи.
Расчерчивая панораму степи на отдельные кадры, мелькают высокие
древенчатые столбы.
   - Понятия не имею, почему твой пеленг не хватает сигнала корабля, -
говорит Среден, одной рукой придерживая руль, а другой цокая по экранчику
пеленгатора. - Здесь вроде никаких магнитных аномалий нет...
   Стекла окон опущены. Степной ветер, постепенно прогревающийся утренним
солнцем, свободно гуляет по салону автомобиля. Если в этом свежем воздухе
и есть хоть один вирус-каннибал, то мы его все равно не увидим.
   - Мне кажется, я догадываюсь в чем дело, - мозги после псиконта
работать лучше не стали, а вот график физического состояния пошел на
взлет. - Это обыкновенный пеленг.
   Реагирует на источники радио-сигналов и концентрацию масс - в частности
металла. Хоть шлюпка и из металла слеплена, я оставлял ее в режиме
максимальной "невидимки". Если можно так выразиться... Прессерский пеленг
не находит - порядок! - и КИБэшный не найдет. А сектанты через
пространство металл не чувствуют? - с издевкой.
   - Только интеллектуальное мясо, Руками обросшее, - вяло отвечает
чтивотолкователь. Снова бросает взгляд на коробочку пеленгатора. -
Непорядок. Ты хоть приблизительно знаешь место посадки?
   - Да место я без проблем отыщу. Другое дело, что прибор его не находит.
Понятия не имею: к добру это или нет...
   Солнечный свет сочится сквозь лобовое стекло, нагревая кожу и резину.
   Мы едем еще минут десять, прежде чем я указываю пальцем на неприметный
с виду холм.
   - Там?
   - Точно помню. Я здесь на насыпь поднимался.
   Среден тормозит. На ручник ставить не спешит.
   - Ты сам справишься? - спрашивает.
   - А довести не сможешь?
   Совсем я обленился...
   - Я же потом не заберусь обратно. Насыпь чересчур крутая.
   - А со мной? На поиски свободы? - заговорчески щурю глаз.
   - Мне и здесь хорошо. Тайну "Мифа..." ты теперь перенемаешь, так что
осада моего нескромного по здешним меркам домика, думаю, поослабнет. Для
меня свобода в наслаждении, получаемом ежедневно от чтения порождений
вашей метафедеративной свободы слова. Глупо, но все-таки.
   Бросаю взгляд за спину. Туда, где растянулось на задних сидениях
безжизненное тело.
   - Думаю, если мы его сбросим с трассы, никто не подумает, что убийство
умеренное. Просто сбили грузовиком...
   - Сбили грузовиком, а бедняга получил разрыв сердца...
   Нормально.
   - Отпечатков на теле все-равно нет: никто не заподозрит неладного. А
если заподозрит, обое мы будем далеко от места преступления. Я - за
пределами атмосферы Санта-Советы, а ты...
   С обиженным гудением гуделки нас обгоняет трейлер с надписью
"Нефтепродукты. Огнеопасно!" Стоять посреди автострады неприлично.
   - Тем более, каждый день по трассе проезжают тысячи машин с тысячью
людей на борту. Лицо каждого сканируется в пригородах, проверяется... Но
из-за какого-то рабочего суматохи поднимать не станут, - чтивотолкователь
открывает дверь. - Давай, поторопимся. А то наплодим на свою голову
свидетелей простоя...
   Выхожу. Оббегаю машину и помогаю Средену вытащить тело. Не долго
церемонясь, сталкиваем труп с "обрыва". Он катится, как тряпичная кукла,
непроизвольно разбрасываясь одеревеневшими конечностями.
   - Вот и все, - подытоживает чтивотолкователь. - Царство ему
инопространственное, конечно... А минуты молчания у нас нет.
   На каждого сектанта по минуте - слишком большая честь.
   Он засовывает голову в салон и выудивает из машины сумку с прессерскими
снастями и пластину ЖК-романа, которую я пытался читать в машине,
вылавливая буквочки из-под розмашистых росписей авторов.
   - Ничего не забыл?
   - Все свое ношу с собой, - указываю пальцем на черепушку.
   - Тогда счастливо. Желаю найти много свободы и разбить злостную Секту!
   Среден с улыбкой протягивает мне руку. На широком лбу - капельки пота.
В углублениях глаз - намек на слезы.
   С радостью пожимаю руку наверное самого уморазвитого человека в
освоенном космосе. Да с ним и легендарный Лапоть тягаться не станет!
   - Спасибо. Заработаю свободы - отломлю тебе кусочек. До встречи!..
   Мы одновременно киваем и разлетаемся кто куда. Стараясь не глядеть друг
на друга. Закидываю сумку на плечо, спускаюсь с насыпи. Дверь хлопает.
Заводится двигатель.
   Машина отчаливает.
   Ах-да! В салоне пеленг остался... Да все-равно он ни к черту...
   Оставляя труп за спиной, иду в сторону холма. Под ногами хрустит трава,
для которой сегодняшнее утро поскупилось на росу. В земле кое-где зияют
дыры - норы степных зверьков.
   Мечутся длиннотелые подобия кузнечиков.
   Обхожу холм стороной. Там за ним - овраг с оставленным в нем модулем.
   Вот уже видно черный круг от выжженой при посадке и потушеной сразу же
после травой. Шагаю через пепельную пустошь. Подхожу к рубцу оврага. И
замираю.
   Модуля нет на месте. Вмятины от посадочных дюз, борозды
стабилизаторов...
   Но модуля нет.
   Я растеряно осматриваю окрестности - вдруг корабль передвинулся, учуяв
опасность...
   Когда из-за спины громко приказывают:
   - Стойте на месте! Вас держат на прицеле! Вы обвиняетесь в шпионаже в
пределах Соцгоса. Не оказывайте сопротивления, пока сотрудник КГБ не
наденет на вас наручники! Спасибо.




                          Пункт 12: Санта-Совета.

   Опомниться я не успеваю.
   Становится в край смешно: меня поймали! Не "стерли" и не "убили", а...
Поймали. Ясно, причин для радости нет никаких, но остановить истерический
хохот, самовольно вырывающийся из груди, не в силах. Я тут о высших
материях - инопространственных, - готов найти Оружие, а они...
   Нет, ей богу, смешно. Смехотворно. Поймали, как последнего шпиона.
   На запястьях захлапываются наручники. На ухо одевают кольцо.
   Сумку отнимают. Шаловливые рученки КИБэшников шарют в моем хамелеоне.
Изымают все. Не трогают только "Миф..." в подкожном кармане - пусть только
попробуют отыскать! - да сенсор связи под ногтем большого пальца левой
руки. Как прессер, я совершенно голый. Как шпион... почти. Как искатель
свободы - при полной аммуниции. А вот если мне мозги вышибут или в
бедровый карман залезут, последний окончательно сдаст позиции.
   Прежде чем дотащить меня к фургону, пасущемуся на проселочной дорожке,
меня несколько раз бьют в спину. Каждый удар отзывается в теле узкой но
пекучей болью, а в рядах КИБэшников - бурными обсуждениями. Не на
социмперском. Или на искусственном - КИБэшном, - или на неизвестном мне.
Но потом я прислушиваюсь и узнаю его: древний, давно забытый в
метафедерации проект "эсперанто". Конечно, для коммунистической страны,
идеал которой - противоположность идеала Метафедерации, объединенный язык
- норма. В Метафедерации с этим оказалось попроще - все языки принялись к
концу двадцатого века активно заимствовать лексику из латыни и греческого,
поэтому к концу двадцать первого стали едва отличимы. Основа та же -
наклонность различная: от англо до славяна...
   Итак, меня запихивают очередным ударом в спину в недра неприметного
фургона без надписей. Без надписей снаружи - внутри их оказывается целый
талмут настенный. Дверь захлопывается после социмперского "Ублюдок,
попался... Не удерешь больше..." и машина трогается. Я спешу приземлиться
в потемках на что-то подходящее... Но не нахожу ничего кроме измученной
ножом и отполированной чужими задницами канистры.
   Сесть я не спешу.
   В фургоне сыро и противно. Стенки устало поскрипывают и храпят,
реагируя на неровности санта-советского рельефа.
   Опираясь плечом на стену, не в силах использовать по назначению руки,
осматриваю свою многоколесную тюрьму.
   Стены, выкроинные из листового металла и скрепленные по стыкам
металлическими лентами, достигают в высоту двух с небольшим метров. Очень
и очень просторный фургон. Наверняка расчитанный на многоэтажное
заполнение человеческой массой.
   Подумать только: целый фургон шпионов!
   Дверь выглядит надежно. Конструкторы позаботились, чтобы защита
входа/выхода прывышала оную характеристику стен.
   Прибито на смерть, не оторвете!
   На стене, граничащей с кабиной водителя - малюсенькое окошенце. Но
защищено не хуже двери. И наверняка с другой стороны открывается...
   То есть, бежать назад или - напротив - вперед мне не разрешили.
Остается сидеть и ждать продолжения.
   Но я опять-таки не спешу садиться.
   Не зря же я упоминал о надписях!
   Начиная "смотр" граффити от двери, постепенно перемещаюсь к ней же,
делаю круг. Надписи сменяют одна другую, принимая самые необыкновенные
формы:
   "Не из страны зеленых газонов Мы шпионеры - дети шпионов!"
   "Мы едем, едем, едем... в место, откуда не возвращаются..."
   "Здесь были Виктор Шпионов и его неосуществившаяся невеста Линна
Шпионова..."
   "А мне все по фиг, треклятые коммуняры!"
   "План побега с Санта-Советы:
   1. Пройти сквозь переднюю стенку кузова и завладеть управлением фургона.
   2. Совершить налет на штаб-квартиру КГБ с помощью фургона.
   3. Приказать Планетарному Совету сдать оружие.
   4. Без проблем взять корабль типа "Соляр" и покинуть пределы планеты,
не забыв сбросить на нее весь арсенал кобальтовых бомб.
   5. Просить убежища у правительства Метафедерации или завоевать
Галактику при помощи "Соляра".
   P.S. Планом не пользоваться! Это мой шпионский план. Не чап„!
   Я им уже воспользовался..."
   И еще много таких.
   Мне, конечно, стала интересна дальнейшая судьба зодчия сего плана,
столь утопического, как и сама идея коммунизма. Как и сама идея Секты...
   Но сарказма - предсмертного сарказма! - в этих посланиях последователям
не занимать. Единственное, что почти все они написаны на социмперском...
   Кроме одного. Оно - чистый метаязык:
   "И ты здесь. Наконец, хоть один настоящий, а не подставаной, шпион!
Погрустим над судьбой?.."
   Земляк? Надо же... Подхожу к посланию и усердно всматриваюсь в текст.
Выцарапан в неломкой зеленой краске, как большинство из имеющихся в
фургоне. Еще бы: вс пишущие предметы отобрали, а руки скованы наручниками
за спиной...
   - Не проблема, - кряхтя приговариваю, пока удается опустить руки и
забросить в их кольцо ногу. Такую же манипуляцию произвожу со второй
ногой. Наконец, руки оказываются впереди.
   Наручники надежные. Во-первых: отсутствует цепь, во-вторых:
   замок не кодовый и не дактиль - механический. Такой вряд ли взломаешь.
А вот края захватов острые и удобные для вышкребания. Ими я и решаю
воспользоваться.
   Подхожу к стенке с надписью на родном метае и принимаюсь писать чуть
ниже. Первые буквы даются сложно - "резак"
   соскальзывает, - но потом удается исправиться и закончить надумонное.
Отхожу на несколько шагов, чуть не падая при очередной тряске, и, вытерев
рукавом пот со лба, читаю:
   - Погрустим над свободой.
   И, довольный собой, оседаю на канистру.
   Все следующее время поглядываю на ноготь.
   Как соблазнительно он выглядит! Даже не подозревал, что столь
ороговевшая часть тела может быть привлекательна!
   Единственная ниточка, связывающая меня с внешним, спасительным миром.
Единственный связной между мной и Оружием.
   Но использ