тупили. В амуниции
их было все для Контакта: заманивающие побрякушки, лингвафон, голограф и,
конечно же, бластеры. Без бластеров на Контакт не ходили.
  - В капюшоне жарко, - пожаловался Резник, везший на тележке весь груз. - Я
его сниму.
  - Не смей! - возразил Остопов. - Они не показывают свои лица, и мы не
должны.
  - Но они и ростом не удались, а мы, слава Богу... - он поднял руку высоко
вверх, а потом опустил до пояса параллельную земле ладонь. - На такую
массу, как у них, спирта нужно граммочку. Как на ребенка.
  - Да, это существенное препятствие при торговле. Нужно будет сразу
запросить детали. Названия им все равно ничего не скажут, но если показать
внешний вид или договориться воспользоваться торговым передатчиком. Выйдем
на других торговцев. С нас сдерут три шкуры, но если попадуться человечные
торговцы, тем более из наших...
  - Слушай, а вдруг тот старп„р не лгал, вдруг туземцы здесь действительно
"целочки"? Неужто до нас здесь никто не появлялся?
  - Поживем - увидим. Хотя что-то мало верится, - Остопов вытер платком со
лба испарину и прикрикнул: - И не думай снимать капюшон!
  Поведение жителей туземной деревни в начале Контакта можно было
охарактеризовать, как апатическое. Когда пара переростков в коричневых
балахонах подошла к цепочке первый глинобитных хижин, единственный
заметивший чужаков туземец быстро засеменил прочь, вглубь деревни,
остальные же продолжали делать свои дела и идти, куда шли. Остопов и
Резник остановились на подступах и стали ждать, пока местные жители
удостоят их большим вниманием.
  - Наверное, стоило одеться поприметней, - признал свой просчет Максим
Остопов.
  - А я тебе что говорил! Или снять эти чертовы капюшоны! Если местных они
от солнца спасают, то мне ни к чему. У меня всегда загар ровный, как у
комода...
  - Голова у тебя, а не загар. Местные только того и ждут, чтобы ты снял
капюшон, и тогда они пустят в тебя свои стрелы. Или того хуже - краской
польют.
  - Слушай, а дома ведь у них тоже крашеные, - он показал рукой на
приземистую хижину, на которой красная краска сверху разошлась из-за
глубоких трещин. - Наверное, какой-то способ помечать свои владения.
  - Тогда нас вчера пометили. Если это является причиной, мешающей нам
вступить с ними в равноправный Контакт, можно себе только
посочувствовать...
  - Не по-русски как-то.
  - А ты чего ждал? Запах здесь ничего, да?
  Резник принюхался, капюшон его настороженно дернулся.
  - Что-то знакомое. Пенициллин? Грибок какой-то?
  - Знаешь, Вадик, если они научились делать такие же добротные духи, как
краску, нам будет, о чем поговорить. Только не разговорчивые они чего-то.
  Ждали торговцы не меньше получаса, и, когда дальнейшее ожидание казалось
бессмысленным, в глубине деревни обнаружился небольшой туземный сонм.
  - Конвой, - коротко сказал Максим и включил лингвафон. Инопланетное
устройство, схема, построенная по принципу работы мозга болькинийца,
прирожденного лингвиста и переводчика, непривычно молчала, хотя должна
была переводить фоновые разговоры капюшонщиков.
  - Кто из них посол? - щурясь, спросил Вадик.
  - А мне покуда знать? - Остопов хотел дернуть плечами, но сдержался.
Лишние движения и мимика всегда мешали на должном уровне установить
Контакт. Ему это пришлось испытать на собственной шкуре.
  Сонм в коричневых одеяниях, который шевелился, то разделяясь, то собираясь
снова, сократил дистанцию до десяти метров. Коротышки шуршали тканью своих
одежд, обходя друг друга, заходя сзади или снова выбиваясь вперед.
  - По-моему, эти твои "первобытно-пасторальные" - коллективный разум, -
предположил Вадим.
  - Такой же, как ты, - отмахнулся Максим, давая понять, что дальнейшие
разговоры будут неуместны.
  Низкорослые туземцы не переставали галдеть, иногда показывая на
пришельцев, словно обсуждая. Голоса их звучали как детские смешки, местами
переходящие на хрип, местами - срывающиеся на визг. Как от массы туземцев
отделился долгожданный посланник, оба торговца видели по-разному. Резнику
показалось, что большинство единогласно выпихнуло одного вперед, а Остопов
божился, что посланник вышел сам.
  Так или иначе, ничем не отличный от остальных, такой же мелкий, в балахоне
- и с прямоугольным вырезом на макушке, - туземец стоял перед русскими
национальными бизнесменами.
  - Ча нада? - наконец сказал лингвафон в наушниках Остопова и Резника.
  Остопов готов был поклясться, что фразу туземец произнес на том же языке,
который использовали при общении остальные капюшонщики. Но ее лингвафон
перевел, а живые обсуждения товарищей посла - нет.
  - Мы пришли с миром и хотим торговать, - ответил Максим.
  - А ча у вас есть? - последовал незамедлительный ответ.
  Столь живой интерес мог свидетельствовать только об одном: общий язык был
найден без помощи дополнительных подарков и "чудес", - а главное без
конфликтов. Теперь дело стояло только за торговлей...
  Таланта торговца у Вадима Резника было не занимать. Втолкать в карман
покупателя он мог почти любой товар. Иногда, конечно, попадался особо
крепкий орешек, толстую кожу которого не пробивал никакой "опиум для
народа". Тогда Резник мог переусердствовать, из-за чего срывалась вся
торговля, погружая бизнесменов в глубокие убытки. Поэтому за ним нужен был
глаз да глаз.
  Остопов быстро помрачнел, когда понял, что местные туземцы - из категории
толстокожих. Резник оживленно рассказывал карликовому народцу о
достижениях современной человеческой науки, не забывая подкреплять рассказ
наглядными примерами. Те весело шушукались, перевизгивались, быстро теряли
к переросткам-пришельцам интерес и уходили вглубь деревни. Их места
занимали все новые и новые слушатели, но так как те не отсутствовали в
начале воодушевляющей истории, так же быстро разочаровывались и
ретировались.
  Больше всех утомился посол. Он усаживался на пыльную землю, отряхивался,
обходил путников, вроде, даже обнюхивал. Но высидеть ему было сложно.
  - Развиваясь быстро, скачкообразно, мы пронесли сквозь всю свою историю
идеалы и символы, которые просто не в силах забыть... - непоколебимо, все
так же вдохновенно рассказывал Вадим. - Одним из символов нашего единения
с природой и духом Вселенной, тем, что объединяет и скрепляет души русских
людей, является водка. - И он достал из коричневого мешочка на тележке
бутылку. - Поистине святая вещь!
  Остопов который раз слушая проповедь сдавленно хихикнул. А вот капюшонщики
прислушались.
  - Это надо пить. - подойдя почти вплотную, сказал посол с прямоугольным
вырезом на макушке.
  - Догадлив! Мы это пьем, - подтвердил Резник и, открутив крышечку,
отхлебнул. - Свято!
  - Собираешься этим торговать? - спросил капюшонщик. Из-под его мантии
зашуршало: он принюхивался. - Мы не будем покупать.
  Торговцы переглянулись.
  - Вы только попробуйте! - возразил Вадик.
  Остопов вовремя пхнул партнера в бок, потому что тот чуть не сунул бутылку
туземцу под нос. Техник отключил лингвафон и пригрозил:
  - Тебя опять, пьянь, заносит! Ты еще скажи ему, что бутылка похожа на
фаллический символ. Вдруг, у него комплекс?
  - И скажу! На зло скажу! - выпятив грудь, заявил Резник.
  - Не сомневаюсь. Потому и предупредил.
  - Ну ты видишь, что торговля не идет. Клиент не клеится. Даже пробовать не
хочет.
  - А знаешь почему? В меня с самого начала закрались подозрения. Не
пеницилином пахло в деревне...
  Два капюшонщика принесли по кожанному пузырю - точно такие, из которых
сегодня ночью вульгарно раскрасили корабль. Худенькие пальчики,
выглядывающие из-за длинных рукавов и разбивающие вдребезги теорию про
невидимок, отпустили пузыри. Земляне вовремя успели подставить ладони.
  - Это надо пить, - с совершенно другой интонацией сказал посол, в свою
очередь принимая из рук Вадима бутылку водки. Остопов, только включивший
лингвафон, был вынужден его выключить.
  - Будем пить? - спросил он Вадима.
  - А вдруг метиловый?
  - Вряд ли, - пожал плечами Максим и приложился к одной из трубок. Через
секунду в сердцах добавил: - Надеюсь.
  Резник пил через трубочку, и на лице его ютилось досадное разочарование,
наполовину перемешанное с удивлением. Оторвавшись от напитка, он
сформулировал:
  - Макс, это водка. Чуть побольше в оборотах, но это водка, причем чистая.
Где-то к "сэму" поближе.
  - Я тоже это понял, - хмуро сказал Максим Остопов, вытирая рукавом губы.
Он посмотрел на коротышку, успевшего к этому моменту опустошить поллитру,
и почувствовал, что пропустил важную деталь - отзыв о земном напитке.
Включив лингвафон, он, стараясь держать себя в руках, спросил: - Ну как?
  - Вода, - ответил капюшонщик и брезгливо отбросил стеклянную тару. -
Детское пойло! Мы не будем торговать. Если не предложишь чего-нибудь
получше того хлама и этой дряни...
  В жизни торговцев полна разочарований, но случаются порой такие, после
которых только и остается, как пожать плечами и смириться с поставившей
подножку судьбой.
  Остопов панически мыслил, в то время как Резник пытался скормить туземцам
хотя бы один из привезенных ими товаров. Ни сублимированные бутылки, ни
самогонники, ни автоматические закупорщики-раскупорщики стеклянной и
пластиковой тары их не волновали. Остопов медленно прощался с возможностью
вернуться домой, набить морду портовому старперу и купить новые
координаты, которые могли завести в совсем неплохую систему, не тронутую
доселе щупальцами одной из торговых корпораций...
  Максим ударил Резника по плечу:
  - Спроси их про детали. Про три корабельные детали.
  - Подожди! Я еще не все им показал... - отмахнулся Вадим Резник.
  - Да ты что - не понимаешь, что им наши товары - как стоп-сигнал для
голодных метеоритиков? Спроси про детали!

  Пилот-торговец задумался, поглядел на изымаемую им из мешка стопку
спиртовых индикаторов и акцизна-марок и засунул все обратно.
  - Я спрашиваю, а ты зажигаешь проектор. Чтобы красиво было.
  Остопов кивнул. Он достал из второго коричневого мешка пластинку проектора
и, положив на колени, заставил его спроецировать изображение одной из
деталей. Деталь имела форму цилиндра, была маркерована у основания и
вертелась вокруг своей оси.
  Не успел Резник открыть рот для вопроса, как посол подскочил к чуду
техники.
  - Сколько? - спросил он, повысив тембр голоса чуть ли не до ультразвука.
  - Не продается, - покачал головой Остопов. И к Вадиму: - Спроси у них!
  - К вам приходили торговцы моего роста?
  - Я дам двести мешков браги за это, - пальчики существа под длинными
рукавами трепетно зашевелились.
  - К вам в деревню приходили торговцы такого же большого роста, как у нас?
  - Вадим кивнул напарнику, и тот выключил проектор.
  Потеряв из виду технический возбудитель, посол сразу же счел
целесообразным ответить на поставленный вопрос.
  - Нет, такие не приходили.
  - А большие куски металла, вроде того, что упал вчера, не падали? -
смекнул Резник.
  - Падали.
  - Нам нужна одна вещь, - перехватил инициативу Максим Остопов. Его палец
снова прикоснулся к проектору, и над пластиной завертелась деталь. - Вы
могли бы принести точно такую же?
  Посол помялся, потом лихо отпрыгнул назад и вернулся к своим товарищам.
Жаркий степной воздух заполнили их свистящие, пищащие и хрипящие
перешептывания, на которые лингвафон отчаянно и беспричинно отказывался
реагировать. Резник протянул руку и самостоятельно выключил переводящий
прибор на поясе Остопова.
  - А вдруг здесь иномарки падали? У них же несовместимость комплектующ...
  - Это гиперпространственный компас - он везде одинаковый! Его "Сони"
печатают.
  - А нам не достаточно одного компаса? Перенесем его со стабилизатора на
нос, например.
  - В гиперпространстве полярные части корабля могут находиться на
фактическом расстоянии несколько парсеков. Сжатие пространства по вектору
движения происходит за счет расширения его по вектору нормалле, - Остопов
медленно перекинул тумблер на поясе, видя, как посол снова возвращается к
своим обязанностям. - Ну?
  - Мы достанем вам бочку.
  - У вас есть эта деталь? - загорелся Остопов. У Резника просто отпала
челюсть. Этот туземец умел торговаться.
  - Взамен даете эту вертушку! - он показал рукавом на проектор.
  Остопов с грустью глянул на старый добрый проектор, который не раз выручал
их в туземных мирах. Его категорическое "Не продается!" сейчас медленно
таяло перед греющей душу возможностью вернуться домой. И сделать две
обещанные вещи.
  - Эта вертушка слишком дорога, чтобы променять ее только на "бочку", - и
Остопов показал изображения двух недостающих деталей. Увидев, что
"вертушка" меняет форму, туземец поначалу смутился, но потом подпрыгнул от
возбуждения. Его руки метались в предвкушении обмена. - Если вы принесете
все три детали, "вертушка" - ваша. Без проблем.
  Туземец ответил сразу же:
  - Не идет. Одно к трем - слишком мало. Вы даете три вертушки, а мы вам три
штуки, которые вертятся.
  - У них есть эти детали! - не выдержав, воскликнул Вадик. Он схватил
напарника за рукав и потряс. - Все три!
  Выключив лингвафон, Максим бросил:
  - Да, три. А проектор у нас один! Если мы что-нибудь сейчас не придумаем,
можем распрощаться с проектором, получить компас - и остаться ни с чем.
Вот если бы узнать, где у них детали спрятаны...
  - Макса, у нас же еще проекционный экран есть!
  - Думаешь, он их заинтересует?
  - Смотря что на нем вертеться будет.
  - Это ты хорошо подметил, - Остопов включил лингвафон и обратился к послу.
  - Зачем вам "вертушка"?
  - Надо, - сдержанно ответил туземец, давая понять, что вопрос этим
исчерпывается.
  - Мы поменяем вертушку на нужную нам деталь... на бочку.
  - На бочку, - повторил посол.
  Спустя минуту прибежали новые туземцы и принесли в свертке красный
цилиндр. Посол обнял обеими руками цилиндр, прижал к груди и, подойдя,
снова показал рукавом на проектор.
  - Меняем, - согласился Остопов, испытывая двоякое чувство.
  Туземец выронил сверток, быстро выхватил все еще работающий проектор и
скрылся в толпе.
  - Думаю, на экскурсию можно не надеяться, - глядя ему вслед, сказал Резник.
  - Безобразие! - Остопов покрутил компас в руках. - Этот тоже покрасили.
Если почистить клеймы, еще можно использовать, конечно...
  - Та же красная краска, - заметил Резник. - Они красят все предметы,
которые находят?
  - Наверное, это метод очерчивания границы, свойственный...
  - Первобытно-пасторальным.
  - Спасибо. Первобытно-пасторальным цивилизациям. Которые смогли нажиться
на бедных русских торговцах. Если мы смоем краску с корабля, возможно, он
уже не будет считаться собственностью этих туземцев.
  - Смоем, нечего корабли раздаривать. Хоть и отечественный, но не казенный
же! А сейчас лучше вернуться. У меня вон, - он показал на вторую начатую
бутылку, - товар стынет!..




  По возвращению на корабль, пару землян ждала новая неожиданность.
  - Туземцы, - сдавленно сказал Остопов. - Они наш корабль буксируют!
  Картина выглядела странновато, особенно искаженная восходящими потоками
степного воздуха. Сперва торговцам показалось, что фигурки в балахонах
просто стоят, неестественно наклонившись, и точатся на месте. Потом Максим
заметил кожаные веревки, перекинутые через плечо каждого.
  - Говорил тебе, нужно было с утра корабль отдраить! Как теперь разгонять
станем?.
  - Да, не намного они сдвинулись, - задумчиво сказал Остопов, отколупывая
ногтем краску на компасе. - Сизифов труд, без рычагов... Им только танки
угонять.
  - Спирт в чистом виде они продуцировать научились - значит и колесо знают,
и рычаг умеют. Стрельнуть по ним, что ли?
  - Стрелять нельзя, - серьезно сказал Максим Остопов. - Нам с ними еще
торговать. Судя по краске, это одно племя.
  - Думаешь, здесь как на футболе? Синие и белые? Какой-то котячий футбол
получается...
  Они быстрым шагом приблизились к кораблю. Туземцы бросили в их сторону по
взгляду и невозмутимо продолжили работу. "Непоколебимый" не сдвинулся ни
на дюйм. Покрашенный полностью, он напоминал громоздкий бойлер из старых
русских квартир. Или очень большое АГВ.
  - Скажи мы им что-то неприглядное, о последующей торговле можно не думать.
  - Нужен радикальный метод.
  - Метко сказано. Прошлый раз хватило обыкновенного "У!" в микрофон. Если
связаться с дежурным устройством, можно попросить его повторить.
  Так и сделали. Резник уселся с пультом на тележку и минут с пятнадцать
мучил устройство дистанционного управления кораблем. Остопов с
беспокойством наблюдал за бурлацкими самоистязаниями туземцев, вслушиваясь
при помощи лингвафона в их нескончаемые кряхтения. Лингвафон молчал.
  - А теперь закрой уши, - скомандовал Резник. - И поплотней. И рот еще
можешь открыть.
  Остопов повиновался и вжал мочки ушей в ушные раковины подобно затычкам.
Но о том, что рот не открыл, пожалел.
  Над степью прокатился громовой раскат, напоминающий предстартовый вздох
корабля на жидком топливе. Казалось, загудела земля, затряслась и сбросила
с себя всех туземцев, неустанно ее мявших. Уши заложило, как при стрельбе
из автоматического оружия.
  Вадимово "У!" отдалось гулким эхом где-то у самого горизонта.
  Когда оба торговца оклемались, они поняли, что туземцев вокруг них больше
нет. Те снова как сквозь землю провалились.
  - И впрямь как невидимки, - квакнул Вадим. - Куда они могли подеваться?
  Остопов, согнувшись в три погибели, корчился, прижимая ладони к ушам.
Выпрямившись, он взвыл:
  - Я чуть не оглох дважды! Ты, пугало туземное! Я же лингвафон не успел
выключить!
  Он твое "У" с такой же громкостью - прямо в ухо!
  - А ты что, туземцев слушал? - Еле сдерживая смех, интересовался Резник. -
Ну и что они? Как о русских в космосе отзываются?
  - Никак они о русских в космосе не... - Остопов похлопал себя по правому
уху. - Не отзываются. - Он помолчал, переводя взгляд с переводящего
устройства на корабль. - Парадокс какой-то, раньше такого не слышал.
  - Что такое? - Резник поднялся с тележки и, схватив за ручку
гравитранспорт, потащил за собой.
  - А то что лингвафон только посла туземного и переводил. Однокашники его
сколько сказали, а он - ни слова!
  - Может, сломался? Или в опциях ты не то выставил. Например: "поддержка
только одного собеседника с целью экономии оперативной памяти" - галочка.
  - Да нет же. Я проверял, - Остопов вздохнул, подойдя к одному из ремней,
оставленных бежавшими капюшонщиками. - Лингвафон, как и болькиниец,
переводит слова, потому что чувствует, что хочет сказать существо. Биотоки
мозга на выходе в речевой аппарат - или чего там вместо? - создают
кинетические микродвижения воздуха, которые и воспринимает переводящее
устройство. И таланты Болькинии, и лингвафон никогда не переводят грязные
ругательства. Маты. Молчание столь надежного устройства наталкивает меня
на мысль, что жители племени этих капюшонщиков общаются между собой
исключительно на языке... на языке матов.
  - Вот это да! - закатил глаза Резник. - Раз так, эти засранцы - не такие
уж отморозки, как мне сперва приглянулось...
  До утра было решено ничего не предпринимать. Ночным дежурством
пренебрегли. Остопов очень много думал, вяло переставлял фишки на доске,
приспособленной к столику, под ножку которого пододвинули пару
астронавигационных справочников, в которых черт голову сломит и которые на
борту держатся исключительно в роли горючего. Фишки равнодушно и в то же
время вполне охотно перекочевывали с Вадимовых "ямок" в Максимовы, и до
победы никак никто дотянуть не мог. Резник уже начал психовать, а Остопов
равнодушно подсчитывал цветные камешки и отсутствующим взглядом осматривал
развешанные на наклонившейся стене детали. Наконец Резник сдался и пошел
наружу помочиться.
  Вернувшись на корабль, он хмыкнул и отряхнулся от песка.
  - Снаружи мелких нет? - поинтересовался Максим.
  - Там буря. По крайней мере, ветер хороший.
  - Быстро погода испортилась.
  - Да-а. Солнце, вроде, не зашло, а темень такая, как под капюшоном у
коротышек. И молнии.
  - Капюшонщики наверняка к такому привыкли. Не думаю, что в их глинобитных
хижинах с десятк