кота...
  К горлу подступил привкус крови и слез. Кровь и слезы - чего еще можно
ждать от этой "жизни". Я всхлипнул. Во мне проснулась месть. Месть
безжалостным убийцам, беззаботным "золотым" лантам, месть Солнцу. За то,
что породило нас, породило наше общество, породило лантов... Я вскинул
автомат - патроны еще были, хотя и немного, - вскочил и снова оказался
лицом к лицу с пилотом и стрелком. Теперь мы поменялись местами: я стал
палачом, а они жертвами. На их лицах отразилось то же удивление, что
минуту назад играло на наших лицах, но я был суров, как они. Я изо всей
силы согнул указательный палец и не отпускал до тех пор, пока автомат не
умер. Но этих выстрелов хватило на то, чтобы оба захлебнулись в
собственной крови. Гравилет потерял управление, его повело, и он полетел в
пропасть. Я проводил его ненавидящим взглядом и не успокоился, пока тот не
укрылся от меня в водах моря.
  Я еще раз взглянул на Дядюшку и еще раз всхлипнул. Теперь мы остались
действительно одни против всего мира. Я перенес свой взгляд на "дорогу".
Трейлер прошел уже треть рельсового пути, а на том конце нас, безусловно,
ждут. Пора действовать. Я отстегнул от пояса самодельный детонатор,
сконструированный по схемам из революционных архивов, и установил таймер
на пять минут. Через пять минут в двигателе произойдут химические
процессы, в сущность которых не посвящен даже я. Лантум6 распадется и
выработает при распаде 200000 В. Этого напряжения хватит, чтобы
рассоединить компоненты в струнной кристаллической решетке гексотитана,
тем самым уничтожив рельсы. Теоретически они должны рассыпаться в пыль, но
это лишь мои домыслы. Я изначально приготовил детонатор для вывода из
строя Контрольного шаттла, подключив его к системе блокирования
стыковочного шлюза, но раз уж прорваться на корабль нам не удалось, то эта
самодельная штуковина будет очень кстати здесь.
  На руке все еще чирикал рубцеватель. Я не спешил его снимать, пока он не
сделает свое дело, ибо боялся его предсказания. Я прошел по перешейку в
фургон. Ольга лежала возле кресла, вжавшись в пол. Она рыдала. Я поднял
ее, но вместо того, чтобы успокоить, сказал:
  - Меньше, чем через пять минут, здесь все взлетит на воздух.
  А про себя добавил:
  "И унесется прочь от Солнца."
Я знал, определение "взлетит на воздух" не совсем подходило к тому, что
здесь в скором времени произойдет, но чтобы расшевелить девушку, надо было
употребить наиболее громкое выражение.
  Я достал из шифоньера маленькую катушку с четырехсотметровой
мономолекулярной нитью, обладающей прочностью молекулы. Катушка была бы
пуста, если бы не два трехдюймовых зажима. Нити не было видно, но я знал,
что она здесь, и мы благодаря ей выживем. Главное - только не попасться ей
на пути, иначе нить пройдет сквозь тебя и разделит на две части, гладко и
точно, как горячий нож кусочек масла.
  Мы надели страховочные пояса с амортизаторами для высотных работ, связали
их между собой тросом, а к тросу пристегнули зажим. Я открыл люк в дне
трейлера (клянусь, больше ни одного люка в жизни не открою!) и прищурил
глаза. Хоть я и никогда не летал на летательных аппаратах, вроде
гравилета, но мог сейчас себе представить, что чувствует парашютист,
которому впервые предстоит прыгнуть в неизвестность, гадая, раскроется
парашют или нет. Море внизу было живое. Оно вытягивало из меня дух,
пытаясь лишить меня воли и сбросить вниз.
  Я старался не смотреть на бушующую биомассу, но это было трудно. Наконец я
представил, что внизу не пятьсот, а пятьдесят метров - это очень помогло -
и опустился в проем люка, перебирая руками по ремонтным прутьям, как по
турнику. Я болтался на ветру, как несмышленый парус, держась за трейлер
всего двумя руками. Рубцеватель мешал. Хотелось отпустить левую руку, но
сделай я это - вторая меня не удержит. Да и чего бояться? Внизу всего
пятьдесят метров...
  Только внезапное осознание, что расстояние до воды в десять раз больше, не
позволило мне разжать руки.
  Я крикнул Ольге:
  - Бросай!
  И она бросила крюк на рельсы. Если бы она промазала, то мы погибли бы
вместе с трейлером. Но она попала. Замок зажима щелкнул, почувствовав в
своей хватке металл. Грузовик подпрыгнул - крюк попал под заднюю пару
колес. Теперь он скрежетал позади машины.
  - Пора! - крикнул я, силясь перекричать шум ветра.
  Ольга с душераздирающим криком прыгнула. Я этого не видел - лишь
почувствовал. Почувствовал, как меня потянула вниз неведомая сила. Я
сначала пытался ей сопротивляться, но сила разжала пальцы и отбросила от
грузовика. Это было даже лучше, чем лететь с одного дома на другой. Я не
мог вдохнуть воздух - мои легкие прилипли к грудной клетке, щеки
размазались по черепу, желудок обвил хребет. Одежда на мне рвалась во все
стороны под действием неведомой силы, именуемой силой тяжести. Вода
приближалась так стремительно, что я на миг ощутил себя пушечным ядром,
которое вот-вот должно пробить большую брешь в ней.
  Нет, я артиллерийский снаряд, который обязан проделать такую прорубь во
льду лантического строя, через которую смогут прорваться на волю все
обездоленные субели. Как это сделать, я не знал, но знал, что в этом мое
предназначение.
  И вдруг меня охватило сомнение. А стоит ли? Не лучше ли лететь, как птица,
высоко-высоко, и, опалив крылья, рухнуть на острые камни? Теперь я знал,
что, в конце концов, упаду, и теперь вопрос стоял так: "Упаду как?" Моя
рука пробежала по тросу. Я нащупал пряжку, надавил на штекер, чтобы
ощутить полет до самого конца... но нить натянулась на всю длину, и меня
рвануло резкой переменой давления. Это было похоже на удар о стену. Если
бы не амортизаторы на поясах, нам бы легко переломало позвоночник,
поскольку нить - сложная молекула - не обладает свойством упругой
деформации, что позволяет ей поднимать в небо непосильные ноши.
  Рядом простонала Ольга. Нет, я должен спасти это дитя, которое по моей
вине оказалось вне Закона. Если у меня нет чувства вины за свою жизнь, то
я должен позаботиться о жизни Ольги.
  Мы по инерции продолжали катиться по рельсам, не видя той силы, которая
несла нас. Мы летели над поверхностью моря на расстоянии сотни метров,
волчком вертясь вокруг своей оси. Трудно было сконцентрировать свое
внимание на чем-то - все вокруг крутилось , сливаясь в разноцветную ленту.
Сверху раздался скрежет, и две машины, слетев с рельсов, упали в море,
окатив нас мелкими холодными каплями. Вероятно, гнавшиеся за нами
полицейские машины - по крайней мере, две из них - наскочили колесом на
крюк и сорвались с рельсов.
  Мы постепенно замедляли скорость "полета" над морем, вращаясь то в одну
сторону, то в другую. Теперь скорость вращения немного замедлилась, и
местность вокруг нас можно было разглядеть. Море постепенно стало
пропускать сквозь свою толщу маленькие островки, те встречались все чаще,
увеличивались в размерах, пока не слились в единое плато. Рельеф плато
постепенно повышался, а мы постепенно замедляли свой бег. Вскоре мы совсем
остановились, хотя до земли оставалось еще с полсотни метров.
  Когда центробежная сила нас медленно развернула к Лантизм Маунтэн.
ослепительно блеснула молния. Послышался скрежет, и нас потащило вперед.
Все-таки гексотитан не был стоек к высокому напряжению. Хоть рельс и
выдерживал огромные массы, выдержать пять километров тяжелейшего металла
оказалось для него непосильной задачей. Рельсы изогнулись, как ветка
параболы, и мы, подобно шарику по наклонной плоскости, покатились вперед.
  Впереди (или сзади, сбоку? Этого я не мог точно определить) прогремело
несколько ударов. Это трейлер и полицейские машины "сошли с колеи". Мы
медленно теряли высоту, постепенно приближаясь к "точке посадки". В конце
концов мы коснулись ногами земли, и я отцепил пряжку. Мы упали на землю и
прокатились кубарем еще метров пять. От множества ушибов я чувствовал себя
скверно, но знал: Ольге досталось не меньше.
  Мы спустились на туристическую тропу и побежали в сторону Лантизм Маунтэн,
миновав облако пыли - останки машин-поездов. Упав на землю, они оставили
только серое облако - взрывоопасных материалов в автомобилях с двигателями
на основе ядерного синтеза не было. Дальше мы встретились с нависшими над
нашими головами рельсами - почти полное отсутствие пластической деформации
не позволило им коснуться земли, и они нагнулись всего на двести метров.
Почти полкилометра рельсов отсутствовало, съеденное электричеством. Мы
продолжали бежать по сероватому порошку, остатку гексотитановой дороги.
  Даже здесь было слышно, как среди туристов поднялась паника. Все визжали,
толкались, пытались занять безопасные места, которых даже не существовало.
Надо слиться с ними, чтобы не быть замеченными. Так мы и сделали.
Добравшись к легендарному подножию Лантизм Маунтэн, мы нырнули в толпу,
пропихиваясь сквозь сутолоку и стремясь походить на остальных. Потом мы
наткнулись на группу полицейских.
  Наши взгляды встретились всего на мгновенье, после чего мы вышли из их
поля зрения. Но не успело пройти и десяти секунд, как позади раздался писк
блюмвибратора7 и несколько выстрелов в воздух. Нас снова заметили. Может
быть, мы и числились мертвыми после падения с трейлера, но недолго - мы
снова "воскресли".
  А куда бежать теперь? Разве существует место на земле, где можно укрыться
от Закона?..
  ...И мы направились к морю. Я бежал в сторону брезжившей вдали синей
ленты. Она росла, становилась шире и объяла половину обзора, когда я резко
затормозил перед отвесным обрывом. Мелкие камушки, кувыркаясь, полетели
вниз. А сзади гремели выстрелы.
  Я взглянул на Ольгу. Она смотрела прямо мне в глаза как-то странно;
невообразимо невинно и... В ее голубых, как глубочайшая неизвестность,
глазах трепетала просьба. Впервые за все годы, проведенные нами вместе, я
понял ее мысли, понял мудреный ход ее ума, отличного от других умов. Да, я
согласен, она мыслила против всех законов логики, но, огибая эти барьеры,
она строила свою совершенную и безукоризненную логику. Я не знал, в чем
состоит ее просьба, но она просто не могла быть нелепа. И мое разрешение
так же странно отразилось в глазах.
  Ольга прыгнула. Я, затаив дыхание, наблюдал за ее полетом. Она парила, как
ястреб бросается с высоты птичьего полета на степного зверька, а потом,
сомкнув перед собой руки, рассекла воду. Вошла в нее, как нагретая игла в
восковую фигурку. Да, у нее это получилось прекрасно. Вода - ее стихия. Я
не был уверен, что смогу повторить прыжок, но я вспомнил просьбу (но,
скажем для протокола, больше мне помогли пули, летящие мне в спину, но так
и не достигшие своей цели).
  Я оттолкнулся, что было силы, и полетел. Это была последняя стадия полета
- полет с приземлением. Я перенес центр тяжести своего тела на голову,
стараясь оторваться как можно дальше от скалы, соединил руки. Я испытывал
это невообразимое чувство птицы всего пятьдесят метров. А потом проткнул
холодную морскую воду.
  Дыхание перехватило, и я поспешил вынырнуть. Глотая ртом воздух, я увидел
лицо Ольги, размытое от воды в моих глазах, но достаточно четкое, чтобы
можно было разглядеть улыбку, играющую ее губами.
  - Спасибо... - поблагодарила она меня.
  Пули ворвались в покрывало воды, разорвав его холодные нити. Потом мы
нырнули под воду.
  Зачем?
  Почему?
  Что мы стремились там найти? От чего скрыться? Погибнуть? Но погибнуть
вдали от солнечных лучей, укрывшись прочь от Солнца, - это и было просьбой!
  А я был человеком чести. Раз уж так решила Ольга, та, ради которой я еще
лелеял свою жизнь, мне оставалось проводить ее до конца.
  Мы плыли вниз около четырех метров, пока Ольга не исчезла под рубцом
скалы. Когда я тоже скрылся за рубцом, то обнаружил, что скалы впереди
исчезли. Базальт образовывал купол, под сводом которого была только вода.
Впереди все терялось в темноте. Там мы и умрем. Над нами полз исполин,
массой в миллиарды тонн, который рос здесь не один миллион лет. Свет сюда
почти не проникал. Но "почти" - это не "совсем". И мы плыли к полному
мраку.
  Вдруг Ольга изогнулась и выпустила пузыри воздуха. Ее ранили в плечо.
Кровь, клубясь бурым облаком, выплывала из раны. Полицейский, облаченный в
водолазный костюм, плыл за нами, стреляя из шершавкомета. Я подплыл к
Ольге, поцеловал ее, передавая воздух, и выдернул шершавку. Она изогнулась
от боли, попыталась вырваться, но я еще несколько секунд не разнимал губ,
пока не прошла нервная индукция.
  Я взял ее за руку, и мы вместе поплыли к монолитной скале, к тупику этой
жизни. Водолаз включил фонарь, и его свет выхватил из тьмы дьяволов. В
контражуре фонаря их силуэты выглядели ужасно зловеще. Акулы жаждали
крови. Они направлялись к нам, поглощая оставленные нами бурые клубы.
Воздух сгорел в легких, в глазах потемнело, нас инстинктивно влекло
наверх. Купол базальта все больше повышался, мы плыли под самой его
поверхностью, пока не увидели в монолите скалы себя. Зеркало? Дух Таланта!
Неужели он предстал перед нами? Значит, его существование - не выдумка
лантов?! Я протянул руку к своему отражению. Оно тоже потянулось ко мне,
разбилось и заколыхалось волнами. Я неожиданно все понял. Рука Ольги
ослабла в моей, но я помог ей пройти сквозь живое зеркало и исчез в нем
сам.
  Акула жадно оскалилась, жалея о потере обеда, и развернулась. Позади ее
ждал не менее лакомый кусочек. Чудом избегая кометами проносящихся мимо
пуль, она добралась до полицейского. Разинула зубастую пасть, рванула мясо
и...
  Второй водолаз не увидел ничего, кроме тучи крови и расшматованного мяса,
и сделал вывод: все трое стали жертвами морских демонов.
  Но это было не совсем так. Мы спокойно сидели в подводной пещере (на самом
деле она находилась над уровнем моря, просто вход был под водой), пытаясь
отдышаться от беспрерывного бега в надежде спастись. Сколько всего
свалилось на голову двух юных субелей за один короткий день. Ольге было
шестнадцать, мне немногим больше. Но все-таки первый бой мы выиграли. Что
будет потом?
  Да, действительно, что будет потом?
  Рубцеватель на моей руке сообщил, что операция прошла на 96% успешно,
максимально приближенно к стационарным условиям. Я приложил ценнейший,
который уже раз спасавший нам жизни, аппарат Ольге на плечо. Он выпустил
жгуты и начал работать.
  - И что мы будем делать теперь? - спросила девушка.
  Она повторила мой немой вопрос, и я попытался быть как можно ближе к
истине, но при этом не сильно обнадеживать:
  - Это зависит от того, где мы находимся, - сказал я, доставая фонарь.
  - Не надо! Только не свет. Я не могу больше смотреть на свет, в котором
одинаковые люди могут чем-то разниться друг от друга.
  - Я всего на одно мгновение.
  Тонкий луч вырвался из фонаря, но запылала вся пещера, отразившись в
миллионах и миллионах золотых, серебряных монет, в жемчугах, брильянтах,
пластиковых карточках и голографических кредитах. Пещера с
тридцатиметровым сводом потолка была полностью завалена драгоценностями.
Это было невероятно.
  - От... откуда все это? - спросила Ольга дрожащим голосом.
  - Ненасытный рот духа Таланта. А это его чрево. Считай, что дух в нас
проснулся. Все люди планеты на протяжении половины века собирали это для
нас. Представь себе! Вот наш билет на колонии! - я подбежал к Олимпу из
неимоверных ценностей, взрыхлил подножие руками. Я засмеялся. Я впервые
смеялся от счастья...
  - Нет!!! - вдруг запротестовала Ольга. - Я не полечу ни на какие колонии,
пока не освобожу всех субелей! Мы ведь теперь это можем, Шендс. Можем...
  - Мы ничего не можем, - сказал я холодно, неожиданно понимая всю
безнадежность наших затей.
  Ольга не поверила своим ушам.
  - Но за эти деньги мы можем купить целую планету, целый мир! Населить его
самыми талантливыми субелями и...
  Фонарь потух.
  - Что "и..."?
  - Если что, возьмем в помощь нескольких аутелей или лантов.
  - В помощь? А может быть, в рабство? Шестьдесят лет назад ланты взяли в
помощь субелей, а через десять лет те стали их рабами. Природу обмануть
нельзя. Она сама знает, кого делать лантом, кого субелем, а кого аутэлем.
А мы пытаемся сделать это сами. Что толку, что мы поменяем лантический
строй на субелистический? Суть останется все та же. Понимаешь, мы ничего
не можем изменить. Это вечный порок человечества.
  - Неправда! - вновь возразила Ольга. - Любой порок можно исправить.
  - Любой, но не вечный, - я помолчал. - Я понял смысл того сна. Я пытался
выбраться из бесконечности, но бесконечность не имеет конца. Понимаешь?
  Но Ольга не понимала. Ее глаза приняли глупое выражение, совсем не похожее
на то, что было тогда на вершине скалы перед прыжком. Она вновь поменяла
свой внутренний мир.
  - Я скажу тебе то, что знаю только я, - проговорил я на выдохе. - Когда я
был маленький, то любил читать написанное на листах бумаги, в которую
заворачивали рыбу в старом подпольном магазине. Однажды мне попался
странный листок - его покрывали красивые узоры, а в центре было всего две
строки. Я прочел их и разорвал лист в клочья. Всю жизнь я не был согласен
с этими строками. Но только сегодня я понял их истинный смысл. Там было
написано: "ЕСЛИ НЕ ПРЕВОЗНОСИТЬ ТАЛАНТОВ, ТО ЛЮДИ НЕ БУДУТ И
СОПЕРНИЧАТЬ".8 Это правда. Мы и есть порок. Ты и я.
  Наконец она поверила. Я понял это по ее глазам. Она молчала, обдумывая мои
слова.
  - Тогда какой у нас выход? - наконец спросила она.
  - Бежать. Купить корабль и бежать. Найти пригодную для жизни планету.
Родить, вырастить детей и жить долго и счастливо.
  - Но наши дети, в конце концов, породят общество. И ими тоже овладеет
порок. И они, в конце концов, разделятся на тех же лантов и субелей. Это
замкнутый круг, Шендс.
  Да, наша жизнь - замкнутый круг, - понял я, - а круг, как известно, не
имеет ни начала, ни конца. Значит, мы вообще не живем? Тогда чем был
сегодняшний день? Чем были эти жертвы, полеты и падения, проигрыши и
победы? Ради чего все это?
  Ради кого?
  Немой вопрос повис в сырой темноте. Молчал я, молчала Ольга. Мне казалось,
что ответ где-то рядом. Где-то совсем близко. Его нашептывал мне дух
Таланта. Да, именно он!
  И я прислушался...



  1999 год

1 Смотреть рассказ "Преступление" (Прим. автора)
2 Адольф Гейнцинг (2023 - 2059) - видный революционер, проповедник
субелистического общества. В 2052 году составил азбуку на основе азбуки
Морзе. Всего насчитывается 127 разновидностей азбуки Гейнцинга. (прим.
автора)
3 Глобальный лантический организационный блок управления субелями (прим.
автора)
4 Последовательной (лат.)
5 Анимизм - ложное воззрение, господствующее в первобытнообщинном строе и
получившее широкое распространение в лантическом строе, наделяющее
природные объекты душой.
6 Лантум - 134 элемент таблицы Менделеева. Основное сырье для ядерного
синтеза. Элемент был найден на планете системы Альфа Центавра. (Прим. авт.)
7 Блюстительской мультивибратор. Условное сокращение, диалект. Б.м.
выполняет функцию предупреждения. Аналог свистка в XX веке. (Прим. автора)
8 Лао-Цзы (604г. - IV в. до н.э.) - легендарный китайский мыслитель. В
рассказе использован отрывок из книги-учения "Дао Дэ Цзын" (прим. автора)

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.07.2002 18:53




Дмитрий Тарабанов


                                  ЧЕШУЯ

                                 Повесть

   
  - Ты никогда не боялся сорваться... туда? - Элиза оторвала взгляд от
разбеспокоившегося моря далеко внизу и восхищенно посмотрела на Виктора,
руки которого методично направляли авто по критической кромке.
  - Я об этом не задумывался.
  Машина юркнула в жадно разинутую пасть туннеля, и в салоне потемнело.
  - Совсем-совсем? Даже когда учился водить? - девушка невзначай поправила
платье, смятое тугим поясом безопасности. Она всегда устанавливала его в
такой режим. Особенно последнее время, после случая с Ялтой-Г.
  Встречная машина, заскакивающая в туннель, прогудела недовольно, и в глаза
ударил яркий полуденный свет.
  - Когда нас учили ездить по доро