ны
длинными нитями свисали с головы, падали на плечи, текли по разорванной
одежде. На мужчине сидел костюм Сборщика Налогов, прич„м сидел крепко,
пошитый специально на него.
  - Он пойд„т на переплавку для нужд Спасательной экспедиции. Второй
Спасательной Зв„здной экспедиции, - поправил он себя. - Раз у вас нечем
платить налог, значит, мы будем забирать жизненно важные вещи.
  - Но мне нужно кормить четверых детей! Один из них болен. Томми... Если вы
забер„те кот„л, он умр„т! - рыдала женщина, вс„ ещ„ находя в себе силы не
отпускать кот„л.
  - Если вы его не отдадите, умрут миллионы, - огрызнулся мужчина и рванул
кот„л мощной рукой. Женщина не удержала его и распласталась на земляном
полу. - Вдруг не будет хватать пятисот грамм металла для обшивки корабля?
Никто никуда не полетит, и мы все умр„м! Хотите вы того или нет, кот„л
отправляется на нужды Экспедиции.
  Женщина лежала на полу, рыдая и нервно вздрагивая, а мужчина - Сборщик
Налогов - вышел через распахнутую дверь и спустился с холма, поднимая
облака оранжевой пыли. В углу лачуги, за кучей грязного тряпья и сухих
веток, плакали дети.

  "Наконец, после долгих раздумий, после сопоставлений всех "за" и "против",
всех "да" и "нет", человечество решилось на создание Зв„здной экспедиции в
систему Проксимы Центавра. В 2161 году мир сотряс Ядерный Июль, а в 2162
году четыре миллиарда человек объединились для выполнения общей миссии.
Все силы были брошены на поиски ядерного топлива и других ископаемых,
благодаря которым удалось бы поднять корабль массой в миллиарды тонн и
пассажировместимостью 1 млрд. и переправить на расстояние 4 световых года.
Билдеры (от англ. builder - строитель) составили 45% населения. Они
собирали все возможные ископаемые, потроша Землю. Терриконы росли,
расползались, стирая с лица земли реки, оз„ра, горы. Когда вс„, что можно
было добыть, было добыто, население составляло 3,5 миллиарда. Гигантский
корабль строился 35 лет, и за это время население уменьшилось ещ„ на
полмиллиарда. Большинство гибло на шахтах и верфях. М„ртвых замораживали,
надеясь использовать их тела как удобрение для растений или корм для
животных во время экспедиции, ведь по подсч„там лететь следовало не менее
четыр„хсот лет.
  ...Затем оказалось, что корабль может поднять только два миллиона человек.
Пассажирами стали те, кто был наиболее генетически здоров и содержателен в
финансовом смысле. Остальные, мутанты и бедняки, остались прозябать свой
век на умирающей Земле, печальным взглядом провожая огоньки сопел
улетающего корабля СЗЭ.
  ...Но люди не теряли надежды. Они, проклиная создателя СЗЭ, Эдмонда
Фельского, делали попытки найти полезные ископаемые в бедных
месторождениях и в м„ртвых терриконах. Это движение называлось
"копательством". Подобная эпоха уже существовала в истории и выпадала на
долю Англии в XVII веке. Тогда обедневшие, лиш„нные земли, крестьяне и
горожане обрабатывали неплодородные участки, чтобы как-то прокормить свои
семьи. История повторилась. Диггеры (от англ. digger копатель) были
последней надеждой человечества.
  Директория незакончена."
Архив. Директория 284P.TXT
Файлы: 4NP7.TXT

                                4NP8.TXT

  4NP9.TXT

  "Общие сведения о копательстве:
  * население планеты - 0,5 млрд.
  * процент диггеров от населения - 60%
  * процент нужного количества полезных ископаемых для создания СЗЭ-II - 100%
  * процент собранного количества полезных ископаемых для создания СЗЭ-II -
28%
  * процент возможного количества не добытых полезных ископаемых на Земле -
34%
  * процент возможности создания СЗЭ-II от невозможности - 0,28%"

  Диггер возвращался домой. Ноги заплетались под тяжестью пройденного дня,
поднимая пыль оранжевой дороги. Почему она оранжевая, диггер никогда не
задумывался. Оранжевая - и вс„! По е„ кромкам рассыпались кучки
разнообразного мусора, в котором копошились полугрызуны-получерви.
Элистеру не было до них никакого дела, так же, как и им до Элистера. Хотя
и те были диггерами, трудолюбивыми и кропотливыми, по их мнению, но
совершенно незаметными, по мнению диггеров побольше.
  Он посмотрел на свою дряхлую хижину, которой не было видно за холмами.
Дома хорошо: жена, дети, горячий обед в старом добром котле. Эх, жаль,
обед будет сегодня скуден, ничем не примечателен - вода да трава какая-то.
Может быть, жена разыщет где-нибудь сладкий корень или зубчатый лист -
дети сладенького похрумают, а они с женой лишь пальчики оближут да лишний
раз порадуются, что ребятишки сыты. Надо бы семян купить - сладких корней
совсем не осталось. Элистер отыскал хорошее место, где можно приобрести
несколько корнеплодов картофеля. Как давно он не ел картофеля? Наверное, с
тех пор, как последний раз наш„л целый мешок каменного угля. Сколько ему
тогда дали денег! Целых пятнадцать долларов! Вот это был праздник...
  А так, каждый день праздник, когда он встречает свою семью после
мучительных поисков чего-то горящего, коптящего, плавящегося. Жалко, Томми
заболел... Бедняжка совсем плох. Ему надо полноценно питаться, а полезной
пищи без денег - дн„м с огн„м не сыщешь. Они уже и так отрезают от своей
части вс„ возможное - отдают вс„ детям. Если бы найти что-то ценное...
  Дом, покачиваясь от мерного шага Элистера, вылез из-за холма и
приблизился. Потрескавшаяся глиняная хижина с дырками в стенах,
маленькими, как дырочки в швейцарском сыре (интересно, каков он на вкус?),
но достаточно большими, чтобы ветер пробивался в них холодными зимними
ночами и холодил босые ноги, медленно росла. Из дырок торчали серые тряпки
- это жена их туда запихивала, чтобы не было сквозняка, а дети с вес„лым
смехом вытаскивали их оттуда. Дети, всегда такие жизнерадостные, создают
уют в доме. Когда уже совсем не знаешь, как быть дальше, сидишь,
задумавшись и подперев голову рукой, маленький реб„нок с большими голубыми
глазами на фоне всей этой серой жизни подносит тебе клочок ткани. Ты
медленно его разворачиваешь, а внутри видишь себя. Только глазами реб„нка.
И думаешь: реб„нок маленькими ручками трепетно доста„т из печи остывший
кусочек уголька, вытаскивает из дыры в стене лоскут грязной ткани и рисует
тебя. Рисует твои тягостные раздумия о проблемах бытия, показывает, как он
на них смотрит. А смотрит он на них по-детски, значит, весело. Для детей
нет трудного детства - оно всегда детское, вес„лое, беззаботное.
  Никто не встречает его сегодня? Странно. Кот„л не дымится над кострищем -
тоже странно. Может быть, что-то с Томми? Да, вдруг что-то случилось с
Томми!
  Элистер сбросил на землю сумку и побежал. Он вскочил в распахнутую дверь и
окинул комнату взглядом. На полу лежала его жена, а в углу, за кучей
тряпья и сухих веток, плакали дети. Элистер помог жене встать и усадил на
утрамбованную кучу сена. Кусочком материи он вытер ей лицо, перепачканное
слезами и земл„й, и попытался успокоить.
  - Кот„л... - сказала она, всхлипывая.
  Элистер вс„ понял. Сборщики Налогов давно уже им грозили, и уже давно
стоило что-то предпринять, припрятать кот„л. Но уже поздно. Теперь есть
варить не в чем. Одежде ещ„ найд„шь замену, постели - любая трава сойд„т,
огонь - топить мало ли чем? Но вот посуда... Если котла уберечь не смог -
металла тебе никто не даст, а в ладонях ты варить не станешь.
  - Элистер, - плакала женщина. - Дети!.. Чем детей кормить? Что теперь есть
будем? Воду сырой пить нельзя - смерть. Что, Эли? Что?
  Элистер молчал. Что он сделает? Да и что в таком случае поделаешь??? Он
ведь не волшебник и азами ядерного синтеза не ведает. Откуда ему взять
кот„л? Откуда, ч„рт возьми?..
  Он так и не ответил.
  Среди детей послышался шорох. От общей массы отделился Джимми, самый
старший. Шестилетний мальчик прокрался к стопке утоптанного сена,
пошерудил рукой у стенки и что-то достал. Элистер не обратил на это
внимания, уставившись в точку, которая находилась где-то далеко-далеко, но
никак не в стенах хижины.
  - Эли, - шепнула женщина, - Эли, смотри: картошка.
  Элистер опустил голову: маленькая детская ручонка держала коричневый
комочек. Комочек выпускал бело-голубые нити. Нити ветвились, а на их
концах держались маленькие картошинки. Джимми, наверное, давным-давно
отломал такой комочек и вырастил во взрослый корнеплод. Джимми...
  Элистер улыбнулся. Он протянул руку, принимая маленький дар из рук Джимми.
Мальчик с трудом расставался с частичкой себя, со своим питомцем, но он
понимал, что это жизненно важно. Как плохо, когда дети начинают понимать.
Когда они это делают, они перестают быть беззаботными, счастливыми,
становятся взрослыми. Зачем? Мир детей всегда такой прекрасный.
  Картофель аккуратно отделили от молодых побегов, которые положили в серое
место. Печь растопилась, затрещала углями и поглотила большой, размером с
Элистерову ладонь, корнеплод.

  Вечер удался вес„лый. Элистеру с женой удалось сочетать ужин с игрой, что
получилось великолепно. Правила рождались из ничего, а дети подхватывали
их, мотали на ус, подстраивались и играли. Празднество вышло отменное.
Томми переодели в шаха, вручили ему скипетр - картошку на длинной палке -
и велели выбрать победителя, чтобы разделить с ним власть, то есть
картошку. Дети старались изо всех сил - проморгать ни в коем случае нельзя
было, ведь от этого зависело, будут ли они сегодня есть или нет - часто не
обходилось без сл„з, а мудрый шах то и дело поглядывал на головку
скипетра, облизываясь.
  В конце концов фантазия Элистера иссякла, и он попросил мудрого шаха Томми
назвать победителя. Мальчик в грязном тюрбане начал показывать пальцем на
всех участников сразу, и победителя определить так и не смогли. Томми
получил свою законную половину, а остальное разделили трое соперников.
  Элистер остался голодным. Жена его подобрала несколько обгорелых корок,
высосала из них оставшиеся соки и мякоть, пытаясь представить, что это
вовсе не корки, а сочный плод картофеля. Но диггер был сыт тем, что
сегодня его семья не осталась без пищи. А завтра - это слишком далеко и
так нелегко представить.
  Жена уложила детей, прикрыла дверь поплотнее, разделась и легла под
лоскутное одеяло, прильнув к Элистеру. Он почувствовал тв„рдость е„ тела -
откуда там быть мягкости? - и обнял е„. Трудно было себе представить,
какова была бы жизнь, если бы не Атомный Июль. Жить бы сейчас было намного
легче: еды было бы вдоволь, в реках была бы вода, а не помои; в мусорных
кучах не копошились бы мутанты, да и жена была бы мягкой, округлой, чистой
и пахучей. Да и вообще - чертовщина эта штука - жизнь. Она не жестока -
она убийственна. За любой человеческий поступок она тебя убивает. Ты
родился. Ты считаешь, что это хорошо. Но Жизнь говорит тебе: "Зря ты это
сделал. Теперь страдай! И ты страдаешь. Чтоб отвлечься от мук, жизненных
забот, ты ищешь себе спутника жизни. Наш„л - хорошо! Но Жизнь опять с
тобой не согласна. И тут ты хочешь закрепить свою связь со спутником -
хорошо это. А Жизнь - бац! - любишь кататься, люби саночки возить.
Рождается реб„нок. Ну в этом что плохого? Продолжение рода, вс„-таки. Но
Жизнь опять так не думает: реб„нок вынужден расти в голоде и холоде, и он
в конце концов становится тобой. Да, он - это я, в этом уж что плохого? "А
то, что оба вы - это плохо" - говорит Жизнь.
  Элистер долго не мог уснуть. Когда думал о невыносимости бытия, когда
позволял себе помечтать: уносился мыслью далеко от родных холмов; то
взлетал высоко-высоко, то зарывался в самые недра Земли; то покидал земную
атмосферу, оказывался на посеребр„нном зв„здной пылью куполе Вселенной,
догоняя корабль СЗЭ, танцуя вокруг него, углубляясь в двигательные отсеки,
всматриваясь в бледные лица пассажиров большого ковчега; то опускался на
грешную Землю, проносясь стайкой невесомых атомов над М„ртвыми зонами,
теряя равновесие в потоках смертельного рентгена.
  Его вс„ время тянуло к М„ртвым зонам, как будто он знал, что не м„ртвые
они совсем, что они намного живее любых других районов Земли. Надо только
знать, какой район ещ„ жив. Живые всегда требуют помощи, но никто их не
слышит. Маленьким диггерам нет никакого дела до больших, так же, как и
большим до маленьких. И гора, и Магомет всегда стоят на месте, а помощи
просят все.
  Элистер тоже нуждается в помощи, он просит е„, но ему не на кого
надеяться, кроме как на самого себя. А если помочь М„ртвой зоне? Хотя бы
одной, самой живой! Она, безусловно, поможет ему. Да!
  Элистер вскочил посреди ночи: жена и дети спали. Угли в печи уже потухли,
лишь несколько розоватых точек то и дело побл„скивали, как зв„зды в
облачную погоду. Он тихо оделся, собрал кое-какие вещи в мешок и, бросив
на свою семью прощальный взгляд, хотел было уходить, но решил остаться
совсем на чуть-чуть. Он вытащил из дырки в стене очередной клочок ткани,
как это делают дети, достал из печи остывший угол„к и... задумался. Что же
написать? Он ведь не умеет писать. Этакий пещерный человек в атомную
эпоху. Тогда Элистер представил себя реб„нком. Он пытался отобразить на
"холсте" не сырые факты, которые были бы больше похожи на оленей на своде
потолка в пещере первобытного человека, а чувства. Он легко орудовал
угольком. Поймут ли они? Поймут. Если что - Джимми им разъяснит, он ведь
ещ„ не совсем взрослый и детский язык должен понять. Но он уже и не
реб„нок и пока оста„тся в семье за главного.
  Элистер вышел в беззв„здную глушь, оставив догорать в печи маленькие
красные искорки. На полу, разв„рнутый, лежал лоскут ткани со странными
ч„рными линиями, на утрамбованном сене лежала жена, а в углу, за кучей
тряпья и сухих веток, в детских, беззаботных снах ворочались дети.

  "Опасные зоны и насел„нные пункты:
  ...32. "Красная Смерть" Пригород бывшей Гаваны, остров Куба. Очаг
радиационной зараж„нности с 2184 года. Ранее здесь располагалась одна из
шести крупнейших верфей, на которых строился корабль СЗЭ. После аварии на
атомной электростанции - М„ртвая зона. Уровень радиации на 60-70%
превышает норму."
Файл DANZ(PS.TXT
(DANZ(PS32.TXT)

  К утру из тумана выплыл Стинкервуд - самый крупный город в близлежащих
районах. Город был достаточно молод, его построили уже после Атомного
Июля, и это было заметно. Карточный домик - довольно весомое сравнение для
этого места. Город был сложен буквально из картонных коробок, сухих веток
и прочего хлама, который нельзя было сбыть на рынке или расплатиться со
Сборщиками Налогов. Часто крыши и стены сносило ураганными ветрами, но
трудолюбивые диггеры притаскивали себе новый хлам - отличный строительный
материал. "Городские" считали себя более счастливыми, чем "сельские", хотя
в ч„м заключалось это самое счастье - понять было трудно. Может быть -
общение, может быыть - общность или взаимопомощь.
  Элистер, только ступив на околицу города, уже почувствовал едкий запах
дыма, заглушающий остальные запахи. Не зря приезжие из других мест
называли город "Вонючкой". Но местные жители сильно злились, утверждая,
что город не изда„т никаких особых запахов. И правда: к чему только
человеческий организм не привыкает. Даже к дыму коптильца - кустарника,
произрастающего только в этой местности, горящего густой ч„рной стру„й.
Здесь его полно. Вот "городские" и радуются, мол, теплынь здесь во все
времена года, хотя погода здесь и так почти одинаковая. А бродячие диггеры
рассказывают частенько, какие холода случаются на севере, в Стране Ж„лтого
Металла. Говорят, мороз там такой, что глаза к векам примерзают, и порой
отсоединить их уда„тся только вместе с глазами.
  Город только начинал шевелиться: диггеры выползали из своих пропитанных
дымом нор, как черви, покидая свои пропахшие падалью кровли. Из некоторых
домов выглядывали любопытные женщины, одетые в ч„м мать родила, и
таращились на Элистера. Они всегда были любопытны к новичкам, поскольку им
было интересно, в чьих объятиях они вскоре окажутся. В дверях некоторых
хижин стояли сами диггеры, закуривая утреннюю трубку табака, низкосортного
и вонючего. Им не было никакого дела до глазеющих женщин, ведь так или
иначе они на ночь поменяются с соседом ж„нами. А завтра с другим соседом
поменяются женой первого соседа. Зачем? Диггеры за день настолько
утомляются, что им нет никакого дела, кто с ними в постели, чья жена,
какого соседа (или же сам сосед?), лишь бы вечером была хорошая разрядка,
спокойная, т„плая ночь и свежее утро, прежде чем они снова окунутся в свои
копательские заботы. Но для чего этот странный ритуал обмена? Наверное,
это один из способов доказать свою общность и в какой-то степени
взаимопомощь.
  Кто-то, самый работящий, уже покидал город, отправляясь на пустые
изыскания; кто-то, самый ленивый, пронзительно храпел в сво„м доме; а
кто-то, самый предусмотрительный, демонстрировал другому диггеру прелести
своей женщины. чтобы заранее совершить обмен, позаботившись о приятной
ночи. туман медленно расступался, вытесняясь серым смогом печей. на
которых ж„ны готовят диггерам завтраки. Элистер вздрогнул, услышав крики и
звуки ударов в соседнем доме. Видно, жена не успела вовремя приготовить
диггеру завтрак, что вывело его из нервного равновесия.
  Элистер никогда не стал бы проделывать подобные вещи со своей женой, он
считал это аморальным. Но порой ему жутко хотелось пожить такой же
легкомысленной жизнью, какой жили "городские".
  Элистера обогнали два рикши, и он пристально посмотрел им вслед. В одной
коляске, запряж„нной возничим, сидел мужчина, чистый, сияющий, а в другой
- женщина, красивая, в меру упитанная, с пушистыми белыми волосами,
вьющимися на ветру. Редко кто позволял себе разъезжать по улицам города в
колясках с живой тягловой силой (рикша был единственным способом
передвижения по суше, поскольку не требовал никакого топлива). Видно, это
один из представителей диггерской интеллигенции.
  Человек, стоящий подле Элистера, заметил его интерес к зажиточному диггеру
и не смог удержаться от объяснений.
  - А-а-а, это Джон Рутик-Рудимент, - начал он протяжно и гнусаво, этак
по-городскому. - Он недавно жилу отыскал: наткнулся на заброшенный порт на
Побережье. А там склад был - пальчики оближешь. Вдоволь всего, чего душа
только возжелает: бензину, свинца, дряцкалки, серой пахучки и всякой
другой дребедени. Он даже нам пузырей притащил.
  - Каких пузырей? спросил .
  - Да таких, как водяные почти, - худощавый подавил смешок. - Рутик
говорил, одевать их куда-то надо, мол, детей меньше будет, да
бородавочницей не заболеем. А мы-то в толк не взяли. Да наши ж„ны нашли им
верное применение - они в них жидкости всякие хранят. Удобно: бац! - надул
пузырь, бац! - сдул. А что с ними надо по-настоящему делать - ч„рт его
знает. Это только Джон со своей белявой там что-то вытворяет с этими
пузырями. Да, белявой он, видно, дорожит: на коляске е„ катает, никому из
"городских" в обмен не да„т. Сами живут они как! Такой дом у реки
отгрохали, из камня. Печь топят не коптильцем, а нормальным деревом,
разодеваются в божественные тряпки, каждый день моются, а едят-то что,
Боже мой! Ты ж видел, какая белявая пышная. Любо-дорого у себя такую в
лачуге держать, а то от наших баб костлявых порой как пахн„т... Так и
задумаешься, то ли из-за коптильца наш город "Вонючкой" назвали, то ли
из-за баб.
  Диггер замолчал, глядя вслед рикшам, которые уже давно скрылись за
поворотом и были уже где-то далеко-далеко.
  - А он не рассказывал, как там, на Побережье, - спросил Элистер.
  - Ещ„ как рассказывал, - худощавый демонстративно закатил глаза. -
Говорил, воды - уйма! Куда ни глянь - кругом вода.
  - Кругом? - переспросил Элистер.
  - Абсолютно. Пахнет, говорит, великолепно. А ещ„ про мост рассказывал.
Длинный-длинный, не видно даже вед„т куда.
  - А куда же он вед„т?
  - На Красную Смерть, через весь Юкатанский пролив.
  - Красная?.. - начал Элистер.
  - ...Смерть, - закончил худощавый. - Там раньше верфь была, пока Красный
Невидимый не вырвался и не передушил всех билдеров. Говорят, он и сейчас
там бродит, охраняет богатства свои. Да вот только кто туда сунется? Вот
он и ходит, голодный и злой, иногда душит уже трижды м„р