возле дома и смотрел  на  замерший  посередине  улицы  грузовик.
Большой, красивый грузовик - ярко-красный, с голубой  полосой  и  большими
белыми буквами на борту: "ПРАВИТЕЛЬСТВО США". Из кабины выбрался  мужчина,
и, хотя это он вел машину, одет был (ясно почему) в визитку. Да к тому  же
с шелковым цилиндром на голове. Человек не произнес ни слова, но Иш и  так
знал - перед ним губернатор штата Калифорния. И тогда Иш почувствовал, как
переполняет его счастье, Невыразимое словами. Потому что опять  здесь  был
порядок и законная власть, и вместо кучки испуганно жмущихся друг к  другу
в окружении тьмы - сила многих.  И  теперь  он  -  Иш  -  не  был  слабым,
брошенным ребенком, в одиночестве бредущим по враждебному миру...
   И в смятении счастья, настолько огромного, что не  вынести  одному,  он
проснулся. Проснулся  с  отчаянно  бьющимся  сердцем  и  мокрыми  от  пота
ладонями.  И  стоило  лишь  вновь  увидеть  знакомое  окружение  гостиной,
растаяло счастье, как тает умирающий свет, и  место  его  заняла  тоска  -
глухая тоска, столь же невыразимая словами, как и растаявшее счастье.
   А потом утихла тоска и ушел принесенный ею  страх  -  это  пробужденное
сознание заставило их отступить. И осталось лишь воспоминание  о  счастье.
Теперь он понимал, что обязан за часто повторяющийся сон всему пережитому.
Сон "исполнения желаний", как его называли люди. Как бесконечно  часто  за
этот двадцать один год снились ему похожие друг на  друга  сны!  Наверное,
только в первый и во второй год они не приходили к нему, а потом, когда  с
каждым годом накапливалось  чувство  заброшенности  и  неуверенности,  сны
стали приходить все чаще и чаще, и даже рождение каждого нового ребенка не
могло уничтожить в душе порождавшие их корни страха.
   Сегодня, как и всегда, явившиеся к нему образы были понятны и очевидны.
Сначала  его  удивляло,  почему  так  часто   снится   ему   Правительство
Соединенных Штатов. В Старые  Времена  Иш  никогда  не  считал  себя  ярым
патриотом и, наверное, никогда серьезно  не  задумывался  о  преимуществах
быть рожденным в этой стране. Человек не задумывается о  воздухе,  которым
дышит, пока его не лишают этого воздуха. Ощущение могущества раскинувшейся
на тысячи миль по всему континенту страны с названием  "Соединенные  Штаты
Америки", вероятно,  все  же  оказывало  влияние  на  подсознание  каждого
гражданина, о чем этот гражданин мог даже не догадываться.
   Совершив  короткий  экскурс  в  подсознание,  Иш  вернулся  к   реально
окружающему его миру и от  этого  нервно  задвигался  в  кресле.  Судя  по
положению солнца, он проспал не  больше  часа.  С  улицы  снова  донеслись
приглушенные хлопки ружей охотников за  перепелками.  О  слабо  улыбнулся,
вспомнив ассоциации с треском выхлопной трубы приснившегося  грузовика.  В
любом случае, что бы ему  ни  снилось,  сегодня  вечером  они  обязательно
должны собраться все вместе, как он задумал.
   К концу дня запасы привезенной воды заметно поубавились,  но,  кажется,
ни один из обитателей Сан-Лупо не испытывал мук жажды. По приглашению  Иша
все  старшие,  включая  Роберта  и  Ричарда,   которым   исполнилось   уже
шестнадцать, собрались в его доме. Судя по благодушному настроению,  никто
из  присутствующих  не  испытывал  особых  неудобств.  Это  хорошая  мысль
(таковым стало общее мнение) - попробовать выкопать колодец  у  одного  из
домов, - гораздо лучше, чем  переносить  дома  к  естественным  источникам
воды.  И  конечно,  им  придется  уделить  большее  внимание   гигиене   и
проследить, чтобы все дети это как следует усвоили.
   На высоком собрании не было глубокоуважаемого председателя, но Время от
времени кто-нибудь интересовался мнением  Иша,  и,  как  он  понимал,  сие
почтительное отношение было вызвано не столько признанием его  умственного
превосходства и руководящего положения в обществе, а  скорее  естественным
чувством уважения к нему как к хозяину дома. Не было на собрании  ведущего
протокол секретаря, как, впрочем, не было прений по обсуждаемым вопросам и
заключительных голосований. Мероприятие в доме  Иша  в  Сан-Лупо  походило
скорее на сбор общественности, чем на официальное парламентское  заседание
со свободным обменом мнений.
   - Надо еще подумать... А как мы узнаем, что в этом колодце будет вода?
   - Колодца без воды не бывает.
   - А что это за колодец - дыра в земле?
   - Так туда нужно воду наливать!
   - А может, так будет лучше... Проложить трубу к какому-нибудь  ручью  и
соединить с нашими трубами.
   - Как ты думаешь, Джордж, это мысль?
   - ...А чего,  конечно...  я  думаю...  Ага...  думаю,  смогу  соединить
несколько труб.
   - Придется сделать запруду. Земляная запруда - то, что надо.
   - Разве мы сможем такое сделать?
   - ...Ага... Придется, конечно, попотеть.
   И пока беседа протекала в столь миролюбиво-благодушном  настроении,  Иш
чувствовал, как начинает постепенно  раздражаться.  Для  него  сегодняшний
день казался отступлением,  отбросившим  их  туда,  откуда  уже  не  будет
возврата. И снова он понял, что стоит посередине  комнаты  и  держит  речь
перед десятком окружавших его людей.
   - Этого не должно было случиться, - говорил он. -  Мы  не  имели  права
допустить этого. Полгода прошло - целых полгода, за  которые  мы  могли  и
должны были увидеть, что уровень воды в  резервуаре  падает,  но  никто  -
никто не удосужился заглянуть туда.  И  вот,  пожалуйте!  Все,  что  здесь
случается, как всегда, застигает нас врасплох и отбрасывает  туда,  откуда
мы никогда не  сможем  вернуться,  чтобы  восстановить  привычный  порядок
вещей. На нашей совести слишком много ошибок. Мы должны были  учить  детей
читать  и  писать  (никто  из  вас  не  утруждал  себя  помощью   в   этом
мероприятии). Мы должны были снарядить экспедицию и узнать, что происходит
в других местах. Поймите, это опасно - не знать, что происходит всего лишь
за соседним холмом. У нас должно  быть  больше  домашних  животных  -  кур
каких-нибудь. Мы должны были выращивать пищу...
   И когда лихорадка красноречия вознесла его на небывалую высоту,  кто-то
захлопал в  ладоши,  и,  чувствуя  себя  глубоко  польщенным,  он,  ожидая
всеобщей овации, остановился. Но все смеялись громко, от души, и опять  до
него дошло, что бурные овации имели несколько иронический оттенок.
   Сквозь шум аплодисментов услышал он реплика одного из мальчиков:
   - Наш добрый папочка опять взялся за старое!
   И кто-то подхватил сквозь смех:
   - Теперь очередь за Джорджем и рефрижератором!
   И ничего не оставалось Ишу, как присоединиться к общему веселью. Сейчас
он не злился, сейчас он сам виноват в том,  что,  бессознательно  повторяя
собственные слова, затянул старую песню и опять не смог  выделить  главный
смысл своей речи и сегодняшнего общего  сбора.  А  тут  заговорил  Эзра  -
добрый товарищ Эзра, всегда  готовый  смягчить  впечатление  от  неловкого
поступка или слова ближнего своего.
   - Да, это старая речь, но есть в ней новые мысли.  Что  вы  думаете  об
этой затее - послать экспедицию?
   И, к немалому удивлению Иша, тут же развернулась горячая  дискуссия,  в
продолжение которой он снова был изумлен непредсказуемостью  человеческого
поведения,  в  особенности  если  это   поведение   определялось   мнением
коллектива. Эта новая мысль сорвалась с  его  языка  совершенно  случайно,
скорее под влиянием событий сегодняшнего  дня,  чем  в  результате  долгих
размышлений в тиши одиночества. Мысль совершенно неожиданная, но логически
вытекающая из обвинений в лености тех, кто просмотрел надвигающуюся беду с
водой. Для неге самого предложение послать экспедицию казалось менее  всех
остальных  достойным  внимания,  но  так  случилось,  что   именно   самое
недостойное захватило умы коллективного сознания.  Всем  до  единого  идея
пришлась по душе, и Ишу ничего не оставалось делать, как добавить  и  свой
голос в хор энергичных энтузиастов предприятия.  По  крайней  мере,  может
быть, это поможет сбросить с  людей  дремотное  состояние,  придаст  новые
жизненные силы.
   Прошло немного времени, и он понял: идея захватывает. Первоначально под
"экспедицией"  Иш  подразумевал  исследование  ближайших  окрестностей   в
радиусе ста миль, не больше, но вскоре сообразил: остальные решили, что от
них ждут гораздо большего, и тогда, возможно под влиянием  столь  горячего
энтузиазма в поддержку случайной идеи, его воображение  стало  разгораться
все сильнее и сильнее. Через несколько минут люди говорили не иначе как  о
трансконтинентальном путешествии.
   "Повторение истории Льюиса и Кларка", - подумал Иш, но вслух не  сказал
ничего, более чем уверенный: мало кто из присутствующих что-нибудь  слышал
о Льюисе и Кларке.
   Обсуждение  продолжалось  с  несвойственной  для   населения   Сан-Лупо
горячностью.
   - Слишком далеко, чтобы идти пешком!
   - И для собак далеко!
   - Вот если бы у нас были лошади, на лошадях было бы лучше.
   - В большой долине лошади.
   - Долго их ловить, потом объезжать.
   И пока он слушал, возникла еще одна новая мысль. Старая мечта,  которая
напомнила  о  себе  в  сегодняшнем  сне.  Почему  все  они  считают,   что
Правительство Соединенных Штатов прекратило  свою  деятельность?  Конечно,
временно такое действительно  могло  случиться,  но  прошли  годы,  и  оно
возродилось. Конечно же, не такое могущественное, как в Старые Времена,  и
пока не может установить официальную власть по всей стране и добраться  до
Западного побережья. Приложив свои собственные усилия, они  сами  возродят
эти связи.
   И  еще  одна  любопытная  деталь  -  почти   каждый   собирался   стать
полноправным участником. Лучшее из всех возможных свидетельств  того,  что
люди - в основном мужчины - рождаются с "зудящими ногами", всегда  готовые
без промедления отправиться на край света, чтобы  увидеть  новое.  Вставал
вопрос: кого исключить? Выбор пал на Иша (все получилось так  быстро,  что
он не успел подать обоснованный  протест)  -  и  все  из-за  инвалидности,
полученной от когтей зверя, давшего название тому году - Году Пумы. Джордж
был  слишком  стар.  Эзра,  несмотря  на  энергичные  протесты,  был  тоже
дисквалифицирован, как самый худший в округе стрелок и еще как менее  всех
приспособленный к защите собственной жизни. Что касается  "мальчиков",  то
все, за исключением  их  самих,  пришли  к  выводу,  что  мальчики  должны
остаться  дома  помогать  женам  и  воспитывать  детей.  И  после   долгих
обсуждений выбор пал на Роберта и  Ричарда  -  шестнадцатилетнюю,  но  уже
вполне способную позаботиться о себе молодежь. Их  матери  -  Эм  и  Молли
пробовали выражать некоторые  сомнения,  но  всеобщий  энтузиазм  собрания
отмел их слабые протесты, как не имеющие под  собой  серьезных  основании.
Роберт и Ричард были на седьмом небе от счастья.
   Другим, пожалуй, более щекотливым вопросом оказался  выбор  маршрута  и
средств передвижения. За последние несколько лет никто не садился за  руль
автомобиля, и некогда превосходные машины на  безнадежно  спущенных  шинах
догнивали заброшенными вдоль всей Сан-Лупо, пригодные разве  что  для  игр
детей,  превративших  их  в  кукольные  домики.   Заботы   по   содержанию
автомобилей  с  каждым  годом  становились  больше  тяжелым  трудом,   чем
удовольствием, да  и  дороги  во  всех  направлениях  оказались  настолько
завалены упавшими деревьями  и  усыпаны  кирпичом  обвалившихся  во  время
землетрясений печных труб, что даже при наличии исправной машины полностью
исчезал практический смысл  применения  ее  в  городской  черте.  А  самое
главное, молодежь не знала, какое это удовольствие - вести хорошую  машину
по хорошей дороге,  и  потому  не  испытывала  особого  интереса  к  этому
отживающему свой век символу цивилизации.  Куда,  спрашивается,  ехать  на
машине? У тебя нет друзей на другом конце города, и кинотеатров давно  уже
нет. Привезти домой бутылки и консервные банки - для этого вполне  хватало
собачьих упряжек, и для поездок на дальнюю  рыбалку  по  побережью  залива
собачьих упряжек тоже хватало.
   Но старшие все же считали, что лучшим решением будет привести в порядок
какой-нибудь автомобиль и ехать на нем, и  если  ехать  не  очень  быстро,
скажем, со скоростью двадцать пять  миль,  то  и  гнилая  резина  покрышек
вполне может выдержать  достаточно  приличное  расстояние.  Разве  собачьи
упряжки могут сравниться с прелестями такого путешествия?!  При  небольшом
допущении, что дороги проходимы, - всего лишь месяц, и ты уже в Нью-Йорке!
   Вот еще один камень преткновения - маршрут! И тут  Ишу  с  его  старыми
познаниями географа не было равных. Все дороги, что уходят на восток через
Сьерру-Неваду,  по  его  мнению,  будут  завалены  упавшими  деревьями   и
разрушены оползнями. Дороги в северном направлении, очевидно,  окажутся  в
таком же состоянии. Скорее всего, стоит попробовать в  южном  направлении,
где дороги проходят по сравнительно открытым местам, то  есть  практически
повторить тот маршрут, по которому Иш когда-то очень  давно  добирался  до
Нью-Йорка. Дороги через пустыню, без  сомнения,  будут  хороши,  как  были
хороши всегда. Мосты через Колорадо, вполне  возможно,  простояли  до  сей
поры, хотя, скорей всего, давно уже рухнули. Единственный способ проверить
- это увидеть собственными глазами.
   С нарастающим волнением от грандиозности замыслов, извлекая из  уголков
памяти детали старых  дорожных  карт,  Иш  разрабатывал  маршрут,  который
должен был привести экспедицию на восток. За  Колорадо  пересечь  горы  не
представит особого труда, и там не было больших рек до самой Рио-Гранде  у
Альбукерка. Если удастся пробиться через Сандийский хребет, сразу  за  ним
начинается открытое плоскогорье, а дальше к востоку все  больше  и  больше
дорог. (Найти бочки с  бензином,  наверное,  и  сейчас  будет  не  большой
проблемой.) А  по  равнине  можно  без  труда  добраться  до  Миссури  или
Миссисипи и даже пересечь  эти  громадные  реки;  судя  по  Бэй-Бридж,  их
высокие стальные мосты до сих пор могут находиться в приличном состоянии.
   - Что за восхитительное  приключение!  -  воскликнул  Иш,  не  в  силах
сдержать восторг от открывающихся перспектив. - Сколько бы я отдал,  чтобы
оказаться на вашем месте! Вы должны искать людей - не одиночек, а общества
людей.  Вы  должны  смотреть  и  запоминать,  как   люди   справляются   с
трудностями, как начинают жить заново.
   Трудно сказать, что их может ждать за Миссисипи (это Иш снова  вернулся
к  разработке  маршрута).  Много  лесов,  и  дороги  запросто  окажутся  в
непроходимых завалах. С другой стороны,  лесные  пожары  могут  расчистить
путь до прерий Иллинойса. Загадывать трудно, но если они доберутся до  тех
мест, то опять увидят все собственными глазами, а там уже  примут  решение
по обстоятельствам.
   Догорали в подсвечниках  свечи,  а  обсуждение  все  еще  продолжалось.
Стрелки часов подбирались к цифре "10", хотя, конечно,  время  могло  быть
величиной крайне  приблизительной.  Тем  не  менее  часы  в  гостиной  Иша
являлись для Племени эталонным образцом времени,  так  как  хозяин  иногда
сверял их ход с фазами луны. Но десять часов - это, конечно, позднее время
для  людей,  живущих  без  электрического  света   и   потому   постепенно
привыкающих с большей для себя пользой использовать свет, даримый солнцем.
   Вот почему все внезапно заторопились, встали со своих мест и потянулись
к дверям. Когда гостиная опустела, Роберта отправили  спать,  а  Иш  и  Эм
принялись наводить порядок.
   Мелочи,  но  от  этих  мелочей  Иш  внезапно  испытал  легкий   приступ
ностальгии. Так все изменилось вокруг, а порой казалось,  осталось  таким,
как прежде! Ведь все это могло происходить в  Старые  Времена,  и  он  еще
юнец, и его, а не Роберта могли отправить наверх спать. Он вместо  Роберта
мог украдкой (как, вполне возможно, делает  сейчас  Роберт)  через  перила
лестницы подсматривать, как ходят по комнате его отец и мать,  вытряхивают
пепельницы, задергивают шторы, приводят комнату в  относительный  порядок,
так, чтобы утром, когда спустятся вниз  дети,  она  не  испугала  картиной
маленького погрома. Привычная череда заканчивающих званый  вечер  домашних
дел,  позволяющая  расслабиться,  отдохнуть  от  шума  голосов  непривычно
затянувшейся беседы многих людей.
   Когда уборка подошла к концу, они сели на диван выкурить  по  последней
сигарете. Покой, тишина, тлеют в  полумраке  гостиной  две  красные  точки
сигарет, и Иш снова мысленно вернулся к событиям  сегодняшнего  вечера.  И
хотя встреча приняла вовсе  неожиданный  характер,  он  думал,  что  в  их
теперешнем  существовании  наметился  серьезный   поворот   от   состояния
самоуспокоенности и довольства к жажде активной деятельности.
   - Связь с миром, - сказал он. - Связь  с  миром  -  это  великая  вещь!
Вспомним историю. Если нация или общество  изолируют  себя  от  остального
мира, то, рано или поздно,  они  становятся  консервативными,  а  за  этим
следует неизбежная деградация, откат в прошлое. Такое общество ведет себя,
как наши Джордж и Морин, собирая и храня ценности прошлого, и никакая сила
не заставит его воспринимать новые идеи и мысли. Нечто подобное  случилось
с Китаем и Египтом. Но стоит возобновиться связям с другими цивилизациями,
появляются новые идеи, а значит, вновь пробуждается интерес к жизни.  И  у
нас это непременно будет.
   Эм молчала, но по тому, как она молчала, Иш понял: с ним не согласны.
   - Что-то не так, дорогая? - спросил он.
   - Видишь ли, я думала об индейцах, о том, что, наверное, не так  хорошо
им стало жить после встречи с белым человеком. А  что  говорить  о  судьбе
моего народа после того, как к берегам Африки пристали  первые  корабли  с
работорговцами.
   - Ты права, дорогая, и это еще одно  подтверждение  моих  слов  и  моей
точки зрения. Каково нам  всем  будет,  если  в  какое-нибудь  безмятежное
солнечное утро появятся из-за  соседнего  холма  торговцы  рабами,  а  мы,
оказывается, ничего и не знали об их существовании?  Давай  пофантазируем,
что бы случилось, если бы индейцы могли послать в Европу своих разведчиков
и быть готовыми к нашествию белых людей с их ружьями и лошадями?
   Иш был доволен: ведь он нашел такой  убедительный  аргумент.  Какое  бы
уважение он ни испытывал к  Эм,  сейчас  она  защищала  старый,  привычный
порядок вещей, а  значит,  проповедовала  жизнь  в  невежестве.  Нет,  эта
философия не выдержит испытания временем.
   Но Эм, качнув головой, лишь тихо произнесла:
   - Может быть, все может быть.
   - Ты помнишь? - продолжал он. - Я не устаю повторять это снова и снова.
Мы должны жить созидая, а не подбирая то, что лежит под руками. Помнишь, я
начал говорить об этом, когда еще не родился наш первый ребенок.
   - Да, я помню. Ты ведь повторял это такое количество раз! И  все  равно
порой бывает проще открыть консервную банку.
   - Но  и  это  должно  когда-нибудь  кончиться,  и  мы  не  имеем  права
допустить, чтобы это произошло так же внезапно, как сегодня с водой.



        3

   А когда на следующее утро он проснулся, Эм уже  не  было  рядом.  И  он
лежал не шевелясь, расслабленно упиваясь покоем, почти счастливый. И вдруг
неожиданный, как разряд электрического  тока  в  замкнутой  цепи,  толчок,
всплеск очнувшегося сознания - и снова он думает, составляет планы.
   И снова  приходит  знакомое  чувство  раздражения.  "Ты  слишком  много
думаешь!" - упрекает он себя.
   Почему его мозг, в отличие от мозга  остальных,  не  позволяет  жить  в
покое и быть счастливым без этих бесконечных планов на будущее, все равно,
будет ли это план на ближайшие сутки или перспектива на ближайшие двадцать
пять лет. Почему он не может себе  позволить  бездумно  полежать  хотя  бы
шестьдесят секунд? Нет же. Снова какой-то толчок,  приводящий  в  движение
эту бесконечную карусель, и,  хотя  тело  его  неподвижно,  мозг  начинает
набирать обороты, как двигатель, п