обнаружил пакет овсяных хлопьев.
Воды в кастрюльке еще хватало, так что оставалось лишь отлить
сколько надо, засыпать хлопья, найти ложку и хорошенько перемешать.
Когда Инид проснулась и села в своем одеяле, Бун, присев у костра, был
поглощен приготовлением завтрака. Небо на востоке начало светлеть, в
воздухе была разлита прохлада.
	Подойдя к костру, Инид присела рядом. Согревая руки, вытянула
их над огнем и осведомилась:
	- Что там у вас в кастрюльке?
	- Овсянка. Надеюсь, вы ее любите.
	- В общем, да. Только, боюсь, у нас нет ни сахара, ни молока. О
чем, о чем, а об этом Хорас не позаботился.
	- Там есть остаток ветчины. Да и что-нибудь еще найдется. Когда
мне попалась овсянка, я уже не искал ничего другого.
	- Как-нибудь проглочу. По крайней мере, овсянка теплая.
	Когда каша сварилась, они дружно вычистили кастрюльку до дна,
хоть Инид догадалась верно: ни сахара, ни молока среди припасов не
оказалось. После завтрака Бун предложил:
	- Пойду к ручейку вымою посуду. Заодно принесу еще воды.
	- А я тем временем упакую вещи и перенесу обратно во времялет.
Незачем им валяться здесь как попало.
	- Хотите, оставлю вам ружье?
	Она скорчила гримаску.
	- Я же не умею с ним обращаться. Да и сомнительно, чтоб меня
здесь подстерегла какая-либо опасность.
	Он согласился, хоть и не без колебаний:
	- Вероятно, так. Если вдруг что-нибудь, прыгайте во времялет и
закройтесь.
	У источника он встретил двух волков, увлеченно лакающих из
выкопанной им ямки. Вежливо отступив, волки позволили Буну
наполнить кастрюльки водой и вымыть посуду. Но когда он на
обратном пути обернулся, они уже вновь подобрались к ямке и лакали
так же сосредоточенно.
	Инид по-прежнему сидела у костра и, приветствуя его
возвращение, помахала рукой. Подойдя поближе, он задал вопрос:
	- Появилась у вас хоть какая-нибудь идея, что предпринять?
	Она помотала головой:
	- Даже не думала об этом. Если б я могла догадаться, куда улетели
остальные, можно бы присоединиться к ним. Но они, наверное,
поступили точно как мы - стартовали в мгновение ока и куда попало,
лишь бы унести ноги...
	- Если неизвестно, куда лететь, значит, в нашем распоряжении
уйма времени. Сдается мне, нет большого смысла сниматься отсюда,
пока не появится какой-то определенный план.
	- Рано или поздно Генри сумеет взять наш след. Сейчас он, как я
понимаю, в одной из двух других машин.
	- "Рано или поздно", - откликнулся Бун, - это звучит, пожалуй,
как "очень долго", А мне что-то не хочется провести остаток моих дней
на континенте, где, кроме нас, нет ни одного человека. Уверен, вам тоже
не хочется. Можно бы поискать местечко, которое придется нам больше
по вкусу.
	- Действительно можно, - согласилась она. - Но не сейчас, позже.
Если мы оставили след, который можно заметить, неразумно обрывать
его. Останемся пока здесь и будем надеяться, что Генри сумеет нас
найти.
	Он сел на противоположной от нее стороне костра и проговорил:
	- В общем-то, легко представить себе места и похуже. Здесь нам, по
крайней мере, ничто не угрожает. Хотя, боюсь, спустя какой-то срок нам
здесь порядком наскучит. Равнины да холмы, птицы в небе, а на земле
волки да бизон собственной персоной. И никаких событий.
	- У нас кончится еда, - встревожилась она.
	- Еды здесь сколько угодно. Бизоны и другие животные, годные в
пищу. - Он похлопал по прикладу ружья. - Пока оно не откажет,
прокормимся. А когда кончится последний патрон, сделаем себе копья, а
может, луки и стрелы.
	- До этого не дойдет, - заверила она. - Мы снимемся отсюда
гораздо раньше.
	Потянувшись к кучке веток, он выбрал три-четыре нетолстых и,
подбросив в огонь, заметил:
	- Придется еще раз сходить за дровишками. А то скоро иссякнут:
	- Давайте сегодня заготовим их целую гору, - отозвалась Инид. -
Не лазать же, в самом деле, наверх в ту рощицу каждый день...
	Низкий рев, раздавшийся где-то невдалеке, заставил их обоих
вскочить. Рев оборвался, потом повторился, перейдя в низкое мычание.
	- Это бык, - догадался Бун. - С ним что-то неладно.
	Инид вздрогнула.
	- Наверное, волки решились напасть.
	- Пойду погляжу, - сказал Бун и сделал несколько шагов.
	Инид засеменила рядом.
	- Нет, - осадил он ее. - Вы останетесь здесь. Я не знаю, что там.,.
	Размашистым шагом Бун дошел до уступа песчаника, обогнул его
и заглянул в каменный карман, где укрылся бизон. Тот, казалось,
отступил еще дальше, совершенно вжавшись крестцом в крутую скалу.
Вокруг танцевали полдюжины волков, то нападая мелкими скачками, то
крутясь на одном месте и отпрыгивая, чтоб избежать рогов. Бизон
гневно ревел, но в гневе уже как бы сквозило отчаяние. Голова
склонилась к самой земле, рев вырывался короткими хриплыми
вскриками. При этом бык мотал головой из стороны в сторону, чтобы
держать рога наготове против волчьей атаки. Вместе с головой из
стороны в сторону ходила и борода, подметая землю. Бока дрожали
крупной дрожью, и было яснее ясного, что держаться в безвыходном
положении, отгоняя волков, ему осталось недолго.
	Бун поднял ружье - и все-таки, прежде чем прижать к плечу,
помедлил еще немного. Бизон повел головой и уставился на человека,
красные его глазки посверкивали из-под спутанной шерсти. Бун подумал
и опустил ружье.
	- Нет, старик, еще не сейчас, - произнес Бун. - Не сейчас! Когда они
совсем приблизятся, ты успеешь уложить одного или двух. Уж в этом-то
я не вправе тебе отказать.
	Бизон не сводил глаз с человека. Рев притих до чуть слышного
мычания. А волки, потревоженные вторжением Буна, отошли назад.
	Тогда Бун, в свою очередь, попятился - а волки, как и бизон, не
сводили с него глаз. Я здесь самозванец, сказал он себе. Я - неожиданный
и неучтенный фактор, вторгшийся в местную среду. Мне не отведено
здесь никакой роли, не дано мне и права на вмешательство. В течение
бессчетных столетий старые бизоны, утратившие с годами силу и прыть,
становились волчьей добычей. Волки в этой эпохе - дипломированные
хищники, состарившиеся бизоны - заведомые их жертвы. Такова логика
жизни, так повелось, и не нужен волкам судья на ринге, чтобы вынести
приговор...
	- Бун!!!..
	При крике Инид Бун стремительно обернулся и стремглав обежал
уступ. Она стояла у костра и показывала куда-то вверх по склону холма.
Оттуда, быстро спускаясь вниз и направляясь прямо к их бивуаку,
спускалось неправдоподобное страшилище, выжившее их из Гопкинс
Акра. Паутина поблескивала на утреннем солнце. Поверх паутины сиял
огромный блестящий глаз, а из-под паутины выныривал какой-то
темнеющий механизм.
	Бун понял сразу и наверняка, что не успевает выйти на рубеж
эффективного огня. Остановить монстра не было вообще никаких
шансов.
	- Бегите! - заорал он. - Во времялет! Немедленно!
	- Послушайте, Бун...
	- Спасайте времялет! - прокричал он. - Спасайте времялет!..
	Она бегом метнулась к машине, прыжком одолела входной люк. А
монстр уже почти настиг ее, до времялета ему оставалось немногим
меньше ста ярдов.
	Бун, едва не рыдая, поднял ружье. В глаз, мелькнула мысль, целься
в этот огромный, круглый, сверкающий глаз! Может, и не лучший способ
расправиться с монстром, но единственный пришедший на ум. Палец
напрягся на спусковом крючке, но едва Бун начал прижимать спуск,
времялет исчез. Пространство, где только что стояла машина, опустело.
	Не дожав спусковой крючок, он отвел ружье вниз. Монстр
пронесся по пустому месту, где только что стоял времялет, и круто
повернул к Буну. Прямо на него воззрился огромный глаз, вознесенный
над паутиной, сама паутина нестерпимо сверкала на солнце, а вот
механизм неожиданно втянулся внутрь и скрылся в переплетении нитей.
	- Ладно, - произнес Бун. - Сейчас я тобой займусь...
	У него было шесть патронов, и, прежде чем монстр приблизится,
он наверняка успеет сделать четыре выстрела. Сначала в глаз, потом по
паутине...
	Однако монстр и не думал приближаться, а застыл как вкопанный.
И в то же время Бун не сомневался, что противник знает о его
существовании. Просто физически ощущалось, что страшилище
прекрасно видит его.
	И тем не менее... Он ждал минуту, две, а оно ни с места. Оно
заметило его, оно несомненно опознало в нем человека, и ни с места.
Неужто, мелькнула мысль, оно способно отличить его от тех, за кем надо
охотиться? А почему бы и нет: если это робот-преследователь, а по всем
признакам именно так, его могли узко запрограммировать на строго
определенные цели. Но с учетом всех фактов такое предположение не
слишком вероятно. Логичнее допустить, что робот включил бы в число
целей любого человека, связанного с беглецами из будущего.
	Бун сделал шаг вперед и опять выждал. Страшилище не
шелохнулось. Уж не решило ли оно поиграть с ним в кошки-мышки и
теперь дожидается, чтобы он придвинулся достаточно близко и можно
было достать его одним броском, не дав ему ни секунды на защиту?
	Тут он вспомнил, что подходить к костру ему, в сущности,
незачем. У костра не осталось ничего полезного, разве что кастрюлька.
Еще когда он отлучался к родничку, Инид снесла снаряжение обратно во
времялет - пищу, одеяла, рюкзак и вообще все их небогатые пожитки.
Ему остались только ружье да патроны, что были в обойме.
	Едва он осознал это обстоятельство, на него навалилось ужасное
чувство наготы и незащищенности: воистину теперь он предоставлен
самому себе. Допустим даже, что Инид постарается вернуться и
выручить его но сумеет ли, вот вопрос. Ему же просто невдомек, каковы
возможности времялета и легко ли им управлять, и тем более - искусна
ли Инид в технике управления...
	Наконец страшилище тронулось с места, но вовсе не в сторону
Буна. Медленно и как-то нерешительно оно двинулось на равнину,
словно в неуверенности, что предпринять. А может, спросил себя Бун,
оно в тревоге? Ведь оно провалило свое задание, это вне всякого
сомнения. Провалило дважды - в Гопкинс Акре, а теперь и здесь.
	Миновав костер, монстр уходил все дальше в глубь равнины,
превращаясь в мерцающее пятнышко, в искру отраженного солнечного
света на фоне тусклых однообразных просторов и серо-коричневых
холмов.
	Опасливо поглядывая на это пятнышко, Бун все же рискнул
подойти к костру и подбросить топлива. Хочешь не хочешь, а чуть позже
придется вскарабкаться на склон и принести из можжевеловой рощицы
еще дров. Конечно, можно бы разбить новый лагерь и даже приискать
более удобную стоянку, но негоже уходить слишком далеко. Когда Инид
вернется - если вернется, - то именно сюда. Времялет может вновь
возникнуть из небытия в любую секунду, и надо поджидать здесь,
именно здесь.
	Став на колеси подле костра, он положил ружье наземь и принялся
шарить по карманам, инвентаризируя свое имущество. Достал носовой
платок, расстелил тряпицу на земле и аккуратно выложил на нее все
обнаруженное в других карманах. Зажигалка, трубка, початая пачка
табаку, складной нож, с которым он не расставался много лет по смутно
сентиментальным причинам, тоненькая записная книжка, шариковая
ручка, огрызок карандаша, пригоршня монет, бумажник с оплаченными
и неоплаченными счетами, кредитными карточками и водительским
удостоверением - вот и все. Обычно он таскал с собой гораздо больше
барахла, но в "Эверест" с Коркораном отправился как на грех налегке,
сложив серьезный груз в верхний ящик ночного столика у постели.
Однако, к счастью, два предмета первой необходимости оказались под
рукой: зажигалка, которой надо теперь пользоваться как можно реже, и
нож. Скверный дешевенький нож - и все-таки нож, режущий инструмент.
	Разложив все обратно по карманам, он встал, бережно счистил с
брюк налипшую пыль.
	И заметил, что страшилище изменило направление движения.
Описав круг, оно теперь двигалось обратно к Буну. Он поднял ружье,
втайне надеясь, что до выстрела не дойдет. Патронов было всего шесть,
и ни один нельзя израсходовать попусту. Но куда, скажите на милость,
целиться, чтоб уложить робота одной пулей?
	Из-за уступа песчаника, закрывавшего спальный карман, где
укрылся бизон, время от времени слышался рыв. Скорее всего, волки
наседали на бедного быка снова.
	Это же нереально, подумал Бун, совершенно нереально! Даже если
принять, что все происходит на самом деле, поверить в это на сто
процентов, как хотите, затруднительно. Ну еще минута, две - и дурман
испарится, он очутится в привычном мире среди друзей, и не останется
даже намека на робота-убийцу, на изготовившегося к бою бизона или на
волка, что рискнул присесть нос к носу с человеком у затухающего
костра.
	А монстр подбирался все ближе и двигался точно на Буна. Монстр
был крупнее, чем представлялось прежде, и еще неправдоподобнее, чем
казалось. Монстр вроде бы не спешил. А рев, доносящийся из-за уступа,
вдруг стал громоподобным, исполненным ярости и подлинного
отчаяния.
	Бун переступил с ноги на ногу, принял надежную стойку.
Приподнял ружье, однако прилаживать его к плечу по-прежнему
воздержался. Я готов, сказал он себе, готов к любому повороту событий.
Сначала в огромный глаз, а затем, если потребуется, в центр паутины...
	Неожиданно в поле зрения ворвался бык, выскочивший из-за
уступа бешеным галопом. Ни рева, ни мычания больше не слышалось.
Бизон высоко поднял голову, солнце играло на широко расставленных
рогах. Волки скакали следом, не пытаясь прижать добычу, выжидая
подходящей минуты. Они понимали, что жертва не уйдет, - здесь, на
открытом пространстве, можно напасть сразу со всех сторон и свалить
любую добычу, даже бизона.
	Однако бизон вдруг изменил направление, и рога опустились к
земле. Монстр попробовал уклониться, но запоздал. Удар тяжеленной
туши пришелся по низу паутины и поднял монстра в воздух.
Смертоносный поворот головы, и страшилище опустилось прямо на
подставленный рог. Попыталось извернуться, но бизон тут же повел
головой в другую сторону. Рог освободился, зато второй рог подхватил
противника на лету.
	Блистающий глаз рассыпался на осколки, паутина провисла и
свернулась в кокон. Страшилище пало наземь, и бык промчался по нему
с разгона, дробя копытами на еще более мелкие части и частицы.
	Потом бизон, споткнувшись, упал на колени. С огромным трудом
опять поднялся и замотал головой, возобновляя яростный рев.
Поверженный монстр валялся на земле грудой хлама. Массивная рогатая
голова крутилась из стороны в сторону - бык хотел, не сходя с места,
разглядеть своих мучителей. А волки, отпрянувшие в момент
столкновения со страшилищем, не торопились нападать снова, а
выжидательно присели, вывалив языки набок и слегка пританцовывая в
предвкушении победы. Было что предвкушать: бизон ослаб, весь
сотрясался от крупной дрожи и с минуты на минуту, вне всякого
сомнения, должен был рухнуть окончательно. Вот подогнулась одна из
задних ног, бизон почти упал, но нет - поднатужился, напряг силы и
остался стоять.
	Тогда Бун поднял ружье, прицелился в сердце и нажал на спуск.
Туша грохнулась оземь с такой силой, что даже подпрыгнула. Достав в
патронник новый патрон, Бун обратился к мертвому бизону:
	- Один выстрел, старина, я был обязан тебе пожертвовать. Теперь
они, по крайней мере, не сожрут тебя заживо...
	Волки, напуганные грохотом, бросились врассыпную. Ничего,
сказал себе Бун, не пройдет и часа осмелеют и подберутся снова, а ночью
у них будет пир горой, и совсем неподалеку от моего костра...
	Он не торопясь подошел к монстру, отпихивая лежащие на пути
обломки. Былая конструкция превратилась в такую путаницу, что,
сколько ни вглядывайся, не восстановишь в памяти, какой она была
прежде. Сокрушительный удар бизоньей туши, резкие выпады рогов,
увесистые тычки копыт разнесли робота вдребезги. Там и сям валялись
искореженные куски металла, возможно остатки устрашающих рабочих
придатков.
	И вдруг робот обратился к Буну - слова проникали прямо в мозг:
	~Прошу милосердия!..~
	- Пошел ты к черту! - ответил Бун раньше, чем от удивления
потерял дар речи.
	~Не бросайте меня здесь~, умолял монстр. ~Где угодно, только не
в этой дикой глуши. Я всего-навсего выполнял задание. Я же
обыкновенный робот. По природе своей я не капельки не зол...~
	Бун повернулся и, волоча ноги, поплелся назад к костру. Он
внезапно почувствовал себя опустошенным. Напряжение оборвалось, и
он сразу обессилел. Как же это возможно, что страшилище,
уничтоженное, воззвало к нему из бездны небытия? Постояв немного у
костра в нерешительности, он полез на склон к можжевеловой роще.
Сделал три ходки, приволок целую гору веток. Разломал их на куски
подходящей дюны, сложил аккуратной поленницей. А уж потом и
только потом опустился наземь у огня и позволил себе погрузиться в
невеселые размышления.
	В хорошенький же он угодил переплет! Замурован в
доисторической Северной Америке, и ни одного человеческого существа
ближе чем в Азии, по другую сторону перемычки, которой суждено со
временем стать Беринговым проливом... Если выяснится, что он обречен
провести остаток своих дней в этой эпохе, то не лучше ли пройти пешком
несколько тысяч миль и отыскать других людей? Но к чему приведет
такая затея? Вероятнее всего, аборигены либо убьют его не раздумывая,
либо обратят в рабство.
	Конечно же, предпочтительнее дождаться кого-либо из обитателей
Гопкинс Акра, если те надумают вернуться за ним. Он был уверен, что
Инид вернулась бы, если бы только смогла. А уж Джей, никаких
сомнений, перевернул бы небо и землю, лишь бы спасти его. Но Джей
один ничего не сделает, Джею понадобится помощь других.
	Приходилось признать, что ситуация в лучшем случае не внушает
особых надежд. Взгляни правде в глаза, Бун: разве ты так уж важен для
людей будущего? Ты же для них просто-напросто пришелец, да еще и
незваный, - свалился на них без спроса и еще чего-то от них хочешь?
	Монстр обратился к нему опять, издали и чуть слышно:
	~Бун! Бун, пожалуйста, смилуйтесь надо мной!..~
	- Да провались ты в тартарары! - откликнулся Бун, адресуясь
скорее не к монстру, а к самому себе. Ему не очень-то верилось в
призрачный голос монстра: скорее всего, никакой это не голос, а лишь
фокусы извращенного воображения.
	Волки подобрались к бизону сызнова - теперь их было семь, хотя
раньше Бун ни разу не замечал больше шести - и принялись терзать
тушу.
	- Приятного аппетита, - пожелал он волкам вслух. Вероятно,
шкура у древнего зверя крепкая, а мясо жесткое. И нужна недюжинная
сила, чтобы прорвать шкуру и добраться до мяса, притом далеко не
первосортного. Но, с точки зрения волка, любая добыча лучше, чем
голодное брюхо. И прежде чем день подойдет к закату, Буну и самому
понадобится толика бизоньего мяса - больше-то есть нечего.
	Подойти к туше прямо сейчас и отрезать свою долю, отпугнув
волков? Слишком опасно. Да и много ли наорудуешь складным ножом,
сделанным так небрежно, что нажать посильнее - развалится? Нет, надо
повременить: пусть волки немного насытятся и их хищнические
инстинкты хотя бы чуть-чуть поутихнут. Может статься, они заодно и
шкуру раздерут основательно, обнажат мышцы, а тогда и складным
ножом удастся откромсать ломоть для себя. Ну и ладно, решил Бун, буду
доедать за волками.
	Поднявшись, он принялся ходить туда-сюда по одной и той же
тропке - к уступу песчаника и обратно к костру, пробуя разработать
какой-то план выживания. Способность ступить за угол могла
проявиться только перед лицом чрезвычайной опасности. И к тому же
позже, спустя неопределенный срок, его вернуло бы в точности туда, где
он был. Если, ступив за угол вместе с Джеем, он очутился в жилом
ковчеге Мартина, то лишь по счастливому стечению обстоятельств.
Рассчитывать повторно на столь исключительное везение никак не
приходится.
	У него оставалось еще пять патронов, и каждый патрон был
способен обеспечить его более чем солидной порцией мяса. Однако что
делать с этим мясом потом? Как защищать его от хищников? Прятать?
Так или иначе, мясо обладает свойством быстро портиться, и тогда о его
использовании не может быть и речи. Разумеется, мясо можно бы
закоптить, только Бун не владел техникой копчения. Или можно бы
посолить, но нет соли. И вообще не хватает навыков, нужных для борьбы
за существование в условиях дикой природы. Скажем, можно бы
поискать фрукты и