к дрессированная змея, извивался пылевой смерч. На самой
границе видимости в восходящих потоках теплого воздуха плясали
какие-то темные точки. Бизоны, сказал себе Коркоран, хотя
невооруженным глазом определить это с точностью было никак нельзя.
Но, по крайней мере, выбеленный скелет принадлежал доисторическому
бизону. Череп лежал наклонно, один рог в земле, другой задран к небу.
Таких мощных рогов на американском континенте не было больше ни у
кого, кроме бизонов.
	Кто же убил этого бизона? Бун? Значит, у него было
крупнокалиберное ружье, из другого такого зверя не свалишь. А если ему
досталась крупнокалиберка, то, может, он уложил и страшилище?
Бесполезно гадать, докопаться до истины все равно не получится.
	- Ну и что нам теперь делать? - осведомился Дэвид.
	- Побродим вокруг, - предложил Коркоран. - Может, встретим
Буна, куда бы он ни отправился. А может, найдем его тело. Хотя трудно
допустить, что кому-то по силам его прикончить. Он, дуралей, бросался
в такие рискованные предприятия, бывал в таких передрягах, что должен
был погибнуть давным-давно. Но всегда выживал, словно
заговоренный...
	- Слажу-ка я на вершину, - решил Дэвид. - Надо полагать, оттуда
широкий вид, есть шанс заметить что-нибудь, что наведет на след.
	- Хорошо бы прихватить бинокль...
	- Сомневаюсь, что у нас есть бинокль. Впрочем, пойду поищу.
	Дэвид полез обратно во времялет, а Коркоран приблизился к
монстру, превращенному в груду металлолома. Вплотную подходить не
рискнул, обогнул обломки по кругу - хотя, если разобраться, какой
угрозы можно ждать от искореженных железок? Но осторожность,
обычно ему не присущая, шептала: будь начеку, держись подальше!
	- Бинокля у нас нет, - сообщил вернувшийся Дэвид. - Хорас в
спешке свалил в машину что попало, толком ни о чем не подумав...
	- На вершину, пожалуй, лучше подняться мне, - сказал Коркоран.
	- Нет, нет. Я умею лазить по горам.
	- Ну хорошо, а я тем временем обойду холм у подножия. Ни на что
особенное я, впрочем, не рассчитываю. Во всей этой истории есть что-то
странное. Я даже задаюсь вопросом не улетел ли Бун вместе с Инид?
	- Генри думает, что не улетал.
	Коркорану захотелось отпустить в адрес искристого Генри не
особо лестное замечание, но он сдержался и просто спросил:
	- А, кстати, где он, ваш Генри? Он уже давненько не произносил ни
слова, да и искорок я что-то не замечаю.
	- Коль на то пошло, я тоже не ощущаю его присутствия. Но это
ровно ничего не значит. Никуда он не денется, пожалует снова.
Наверняка шляется где-нибудь по окрестностям, вынюхивает, что может.
	Вместо бинокля Дэвид принес из времялета дробовик. Он поднял
ружье вертикально за ложе и протянул Коркорану.
	- Возьмите. В ваших руках от него будет больше проку.
	Коркоран отказался:
	- Не думаю, что нарвусь на серьезные неприятности. Уж
постараюсь не нарваться. Только вы не вздумайте палить по кому
попало. Тут могут попасться такие твари, для которых дробовик - не
более чем хлопушка.
	Дэвид пристроил ружье поудобнее под мышкой. Отказ Коркорана
доставил ему очевидную радость.
	- За всю свою жизнь я не сделал ни одного выстрела - ни из этого
ружья, ни из любого другого. Хотя на прогулках в Гопкинс Акре я
привык носить его с собой. Это самое ружье стало как бы частью моего
тела. Я просто чувствую себя лучше, самостоятельнее, когда со мной
ружье. Правда, я всегда носил его незаряженным.
	- Примите мой совет, - сказал Коркоран с известной неприязнью, -
и на сей раз зарядите его, Патроны у вас есть?
	Дэвид похлопал по карману куртки.
	- Патроны здесь. Две полных пригоршни. Даже в Гопкинс Акре у
меня с собой всегда было два патрона, вынутых из патронника. Когда я
возвращался домой, то вставлял их обратно. Тимоти настаивал на том,
чтобы на стойке все оружие хранилось заряженным.
	- Ну не бессмыслица ли таскать ружье, если не собираешься им
пользоваться! - воскликнул Коркоран, - Зачем было грузить во времялет
незаряженное ружье? Мой папаша когда-то учил меня, когда подарил
мне первое мое ружье: даже не наводи его ни на что, если не хочешь
стрелять. Я принял совет к сведению и никогда не целился ни по какой
добыче, если не был готов убить ее.
	- А я целился, - ответил Дэвид. - Целился, но не убивал. Сотни раз
целился по птицам, когда их поднимали собаки, а спусковой крючок не
нажал ни разу.
	- И что вы стремились этим доказать - что стали наконец-то
цивилизованным человеком?
	- Сам теряюсь в догадках, - признался Дэвид.
	Обходя холм вокруг, Коркоран обнаружил родничок, из которого
сочилась вода, и ямку под родничком, куда она стекала. Неожиданно
столкнулся с барсуком, яростно зашипевшим на человека и тут же
удравшим вперевалку. Потом приметил волка, бегущего следом, но волк
держал дистанцию, не приближался, хоть и не отдалялся, и Коркоран
решил не обращать на него внимания.
	Больше ничего не произошло, ничего интересного не попалось.
Спустя час-полтора Коркоран, обогнув холм, вернулся к месту посадки
времялета. Незадолго до этого волк отказался от преследования и
скрылся.
	Солнце склонялось к западу и висело уже довольно низко над
горизонтом. Подле старого кострища оставались заготовленные дрова,
разжечь огонь было минутным делом. Сходив к родничку, Коркоран
принес ведерко воды. Когда Дэвид покончил со своим восхождением, на
огне стояли две сковородки - на одной шкворчал бекон, на второй
жарились оладьи.
	Дэвид шлепнулся наземь, водрузил ружье на колени и объявил:
	- Нигде ничего. Вдали на равнине пасутся какие-то стада, а больше
ничего. Самое унылое местечко, какое я когда-либо видел.
	- Налейте себе кофе, - предложил Коркоран. - Оладьи готовы,
можно начинать. И не забудьте про бекон. Тарелки и чашки - вон там на
одеяле.
	Немного насытившись, Дэвид поинтересовался:
	- Что, Генри так и не объявился?
	- Ни слуху ни духу.
	- Странно. Он обычно не исчезал без предупреждения. Да и
пропадать так надолго тоже не в его правилах...
	- А может, его осенила внезапная идея, и он ее проверяет?
	- Будем надеяться, что так. Должен сказать, - признался Дэвид, -
временами я перестаю его понимать. Да, конечно, он мне брат, но как ни
силюсь, не могу воспринимать его, как воспринимал бы кровного
родственника во плоти. Брат-то брат, но в высшей степени необычный.
Наслушался елейных посулов, позволил бесконечникам заманить себя, а
процесс не пошел. Или он сам оказался такой причудливой,
извращенной личностью, что процесс на него и не был рассчитан...
	Коркоран попытался найти утешительные слова.
	- Не волнуйтесь за него. Что с ним может статься? До него, что
называется, никакой боксерской перчатке не дотянуться.
	Дэвид помолчал и спросил:
	- Ну и что, по-вашему, нам теперь делать? Какой смысл торчать
здесь?
	- Отчаиваться рано. Мы провели тут всего несколько часов, -
резонно заметил Коркоран. - Подождем хотя бы до утра. Может, новый
день подскажет новые мысли...
	И вдруг к ним воззвал безмолвный голос:
	~Вы ищете человека по имени Бун?~
	Коркоран дернулся от неожиданности, потом повернулся к
Дэвиду:
	- Вы слышали?
	- Слышал. Но это не Генри. Это кто-то другой.
	~Я мозг~, произнес голос, ~того, кого вы называли монстром-
убийцей. В отношении Буна я могу вам помочь.~
	- Ты знаешь, где он? - спросил Коркоран.
	~Я знаю, куда он пошел. Но сначала мы должны заключить
сделку.~
	- Какую еще сделку, монстр?
	~Перестаньте называть меня монстром. Достаточно неприятно,
что вы думаете обо мне подобным образом, но обращаться ко мне так в
прямом разговоре - сущая грубость.~
	- Но если ты не монстр, тогда кто же ты?
	~Я преданный слуга, действующий в соответствии с волей моих
хозяев. Не мое дело подвергать сомнению справедливость и мудрость их
заданий.~
	- Можешь не извиняться, - заявил Дэвид. - Мы поняли, кто ты.
Сейчас ты валяешься в куче хлама, который прежде был монстром-
убийцей.
	~Ну вот вы опять ругаетесь. А я, между прочим, даже не думал
извиняться.~
	- Мне тоже почудилось, что тебе хотелось бы извиниться, - сказал
Коркоран. - Но о какой такой сделке ты говорил?
	~Сделка простоя. Без выкрутас и лишних украшений. Я скажу вам,
где искать Буна, но сначала вы должны извлечь меня из обломков моего
прежнего "я" и взять на себя обязательство забрать меня куда угодно,
лишь бы подольше от этого ужаса, от этой дикой глуши.~
	- Ну это вроде бы действительно простая сделка, - обрадовался
Дэвид.
	- Легче на поворотах, - предостерег Коркоран. - Спросите себя по
совести: заслуживает ли доверия этот голос со свалки?
	- Но дело-то, кажется, действительно простое. Он знает, где Бун, и
выражает желание...
	- В том-то и штука. Он не утверждает, что знает, где Бун. Он лишь
обещает подсказать, в каком направлении искать Буна. Это большая
разница.
	- Разница и впрямь немалая. Что скажете на это, сэр? Насколько
точной будет ваша информация?
	~Я помогу вам, чем только смогу. Причем содействие с моей
стороны отнюдь не будет ограничено поисками Буна.~
	- А что ты можешь еще? В каком еще смысле ты способен оказать
нам содействие?
	- Да не верьте вы ему! - зарычал Коркоран. - Не обращайте
внимания на его посулы! Он попал в переплет и рад пообещать что
угодно, лишь бы выкарабкаться...
	~Во имя всего святого,~ взмолился монстр, ~сжальтесь надо
мной! Не обрекайте меня на вечное заключение с лишением всяких
внешних импульсов! Не считая телепатической связи, я полностью ослеп
и оглох. Я не чувствую ни жары ни холода. Чувство времени и то
размыто - я больше не понимаю, прошла секунда или целый год...~
	- Да, вид у тебя сейчас - не позавидуешь, - съехидничал Коркоран.
	~Воистину не позавидуешь. Добрый сэр, явите мне сострадание!~
	- Руки не протяну, чтобы тебе помочь. Пальцем не шевельну.
	- Вы поступаете с ним жестоко, - произнес Дэвид с упреком.
	- Не так жестоко, как он с вашими афинянами. Не так жестоко, как
он поступил бы и с нами, выпади ему случай. Только он напортачил и
провалился...
	~Я не портачил! Я эффективный механизм. Мне изменила удача.~
	- Что правда, то правда. Изменила, и навсегда. А теперь заткнись.
Даже слушать тебя не желаем!
	Монстр приниженно замолк и больше не произнес ни слова.
Прошло какое-то время, и Дэвид сказал:
	- Генри не вернулся. Мы с вами остались здесь одни. Монстр,
вернее, мозг монстра располагает какой-то информацией. Склоняюсь к
мысли, что он не соврал. Он был здесь рядом с Буном, а может, и
говорил с ним.
	Коркоран усмехнулся:
	- Вы стараетесь убедить себя, что по отношению к поверженному
врагу подобает проявить великодушие, что это было бы благородно и
по-джентльменски. Хотите рискнуть своей шеей - ваше дело. Я умываю
руки. Можете поступать, черт побери, как вам заблагорассудится...
	Солнце село, к костру подступили густые сумерки. Где-то в
пустынной дали завыл волк, другой ответил ему. Коркоран покончил с
едой и предложил:
	- Давайте сюда свою тарелку и свое, с позволения сказать, столовое
серебро. Схожу к родничку помою...
	- Хотите, я пойду с вами постою на страже?
	- Ничего со мной не случится. Это в двух шагах.
	Над восточным горизонтом всплыла луна. К волчьему хору вдали
присоединилось не менее полудюжины голосов, сетующих на свою
тяжкую, несчастную долю.
	Коркоран, скрючившись в три погибели у ямки с водой,
быстренько ополоснул посуду. За время его отсутствия Дэвид вытащил
из времялета еще одно одеяло.
	- День был долгий, - изрек он, - надо хоть немного соснуть. Я
возьму на себя первую вахту. Один из нас должен стоять в карауле, не так
ли?
	- Да, пожалуй, - нехотя согласился Коркоран.
	- Беспокоюсь я о Генри, - продолжал Дэвид. - Должен же он
понимать, что нас осталось мало и дробить наши силы негоже.
	- Его что-то задержало, вот и все. К утру вернется, и все войдет в
свою колею...
	Коркоран свернул свою куртку, положил под голову как подушку,
натянул на себя одеяло и мгновением позже заснул.
	Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на спине, а небо уже
светлеет. Значит, скоро рассвет, а Дэвид так и не разбудил его, чтобы
передать вахту. Вот проклятие, подумал Коркоран, уж Дэвид-то мог бы
соображать получше. К чему это мальчишество, зачем ему понадобилось
доказывать, что он выносливее и мужественнее меня?
	- Дэвид! - закричал он. - Черт вас возьми, вы что, свихнулись?..
	Где-то на холме, внимая первым лучам рассвета, запели птицы. Но
кроме пения, ниоткуда не донеслось ни звука, и ничто нигде не
шевельнулось, если не считать слабого мерцания догорающего костра.
На равнине все так же белели кости бизона, а чуть правее, если напрячь
зрение, можно было различить груду хлама - надгробие уничтоженного
монстра.
	Коркоран встал, стряхнув с плеч одеяло. Подошел к костру,
первой подвернувшейся палкой помешал и сгреб в кучу угли. Тогда-то,
нагнувшись над костром, он и услышал мощное, устрашающее чавканье.
Ему никогда не доводилось слышать ничего подобного, он не имел
представления, что бы это могло быть, но чавканье внушало ужас,
заставляло выпрямиться и оцепенеть. Вот оно донеслось опять, и на этот
раз Коркоран сумел определить направление на источник звука и
повернулся в нужную сторону.
	Сперва он заметил лишь расплывчатое бледное пятно, склоненное
над другим, более темным пятном на земле. Он всматривался изо всех
сил, но так ничего и не понял, пока бледное пятно не оторвалось от
темного и не повернулось к костру. У пятна оказалась голова, и ее нельзя
было не узнать - плоская кошачья морда, уши с кисточками и
поблескивающие шестидюймовые клыки. Саблезубый тигр,
склонившийся над добычей и пожирающий ее с чудовищным чавканьем -
добыча лакомая, и об этом надо оповестить всю округу.
	Что за добыча, Коркоран не усомнился ни на секунду. На земле,
под когтями и клыками саблезубого, был распростерт Дэвид!
	Коркоран поднялся в полный рост, сжал палку, которой ворошил
угли, перехватил ее поудобнее. Конечно, палка - жалкое оружие, но где
взять другое?
	Саблезубый тоже поднялся на все четыре ланы. Он был больше,
чем казалось поначалу, - кошка, выросшая до чудовищных размеров.
Переступив через темное пятно, бывшее недавно Дэвидом, саблезубый
сделал два-три шага вперед. Приостановился, зарычал, демонстрируя
изогнутые книзу клыки во всей красе. Передние лапы огромной кошки
были длиннее задних, спина приняла наклонное положение. Зверь как
будто присел перед прыжком. Предрассветная мгла таяла достаточно
быстро, чтобы Коркоран разглядел пятна на шкуре, темно-коричневые
на рыжеватом фоне.
	Человек застыл на месте. Зверь тоже раздумал прыгать и замер. А
затем медленно, подчеркнуто медленно, словно еще не решив, что
предпринять, повернулся и отступил к своей добыче. Склонился над ней,
потыкал мордой, а затем, сжав в зубах, поднял и неторопливо двинулся
прочь. Человек у костра его больше не интересовал.
	Коркоран смотрел ему вслед, не в силах пошевелиться. Саблезубый
перешел на легкую рысь, норовя держать голову повыше, чтобы
свисающее из пасти тело не волочилось по земле. И все равно одна нога
скребла почву, и кошка даже споткнулась раз-другой, цепляясь за вислую
ногу передней лапой. Но добычи не бросила, обогнула холм с
выступающими отрогами и пропала из виду.
	Только тогда Коркоран встрепенулся и первым делом подбросил в
костер дров. Сухое дерево легко занялось, пламя взвилось высоко в
воздух. Он обернулся в сторону времялета - тот был на месте. А на
полпути к времялету, футах в тридцати от костра, лежал дробовик. И как
это он не заметил ружья раньше?
	Наверное, было слишком темно, а главное, он был так ошарашен
появлением исполинской кошки, что не видел ничего вокруг. Но
Коркоран и сейчас не сразу кинулся за ружьем - паралич страха
ослабевал, но еще не хотел отпустить.
	И тут разум начал мало-помалу осознавать чудовищность того,
что случилось. Дэвид убит саблезубым тигром! Убит и съеден! Убит не в
припадке ярости и не при самообороне, а ради скудных клочков мяса на
хлипких костях...
	Дэвид мертв. Дэвид - а как фамилия? Коркоран испытал шок,
поняв, что фамилия семьи так и осталась ему неизвестна. В Гопкинс
Акре ее ни разу не упоминали, а он не спросил. Дэвид, Инид, Тимоти,
Эмма, Хорас. Хотя список распадается надвое: Эмма с Хорасом должны
носить другую фамилию.
	Дэвид не разбудил его, позволил ему спать до утра. А если бы
разбудил? Если бы разбудил и поменялся со мной ролями, ответил себе
Коркоран, то в пасти саблезубого сейчас, возможно, болтался бы я, а не
он.
	Какова воображаемая картина происшедшего? В предрассветной
тьме Дэвид мог услышать что-то за пределами освещенного костром
круга и отправиться на разведку. Он мог заметить кошку, а мог и не
заметить, и она захватила его врасплох. Так или иначе, он не стрелял. Не
успел или не захотел?
	А что сделал бы я, окажись я на его месте? - спросил себя
Коркоран. Несомненно, выстрелил бы. Если бы, отойдя от костра,
нарвался на саблезубого, то без колебаний схватился бы за ружье.
Разумеется, дробовик - не то оружие, с каким стоит охотиться на
саблезубую кошку. Надо думать, дробь даже на близком расстоянии не
убила бы ее, но, по меньшей мере, обескуражила бы, охладила бы ее
атакующий пыл. Почему же Дэвид не выстрелил? То ли потому, что
вообще не умел стрелять, то ли, даже если у него оставалось время на
выстрел, посчитал себя слишком цивилизованным для стрельбы? В
сущности, Дэвид относился к дробовику не как к оружию, а как к
прогулочной тросточке.
	Бедный дуралей, завершил эпитафию Коркоран. В конце концов
он оторвался от костра и отправился за ружьем. Оба патрона были в
патроннике - из ружья не стреляли.
	Уложив ружье на локтевой изгиб, он прошел немного дальше. На
земле лежал ботинок, а в ботинке стопа и часть ноги по щиколотку.
Кости были раздроблены. Еще дальше Коркоран нашел порванную
куртку, а вокруг - высыпавшиеся из нее патроны. Патроны он подобрал и
рассовал по карманам. Больше от Дэвида ничего не осталось, только
ботинок и куртка. Вернувшись к ботинку с торчащей из него ногой,
Коркоран постоял над этой бренной реликвией, но наклоняться и тем
более трогать ее не стал: это было бы слишком неприятно.
	Добравшись до костра, он уселся на корточки спиной к огню.
Пора бы чего-нибудь поесть, но у него пропал всякий аппетит. Во рту
было кисло и гадко.
	Ну и что прикажете теперь делать?
	Управлять времялетом он сумеет - в чем, в чем, а в этом не было
сомнений. Он видел, куда Дэвид положил бортовой журнал, и следил за
действиями пилота, когда тот программировал машину перед вылетом в
эту злополучную эпоху. Но куда направиться отсюда? В свой родной
двадцатый век, и поскорее выбросить все происшедшее из головы? Такая
идея была в известной мере привлекательна, но спокойствия не
приносила. Более того, взвешивая ее, он почувствовал себя дезертиром.
Где-то здесь, в круговерти времен, затерялся Бун, и у него, Коркорана,
просто нет права на вылет, пока он не убедится окончательно и
бесповоротно, что другу уже не поможешь.
	Потом он вспомнил про саблезубого и про то, что остался в этой
забытой Богом дыре совершенно один. И подобная перспектива тоже
отнюдь не радовала. Но много ли значат несколько дней одиночества по
сравнению с судьбой Буна? Где бы ни носило старину Тома, он вернется
сюда, именно сюда. А может, сюда же вернется и Генри, хотя уж Генри-
то в состоянии шнырять по пространству-времени без помощи
технических средств. Кто-кто, а Генри в Коркоране вообще не
нуждается.
	Что же до саблезубого, то это проблема случайная, ее вообще не
следует принимать во внимание. Кошка может и не вернуться, а если
вернется, то себе на беду: ружье теперь в руках человека, умеющего
спустить курок. С ружьем, заверил себя Коркоран, я окажусь гораздо
менее уязвим, чем Дэвид. По ночам я буду спать во времялете, запершись
от бродячих хищников на все засовы. Запасов пищи хватит надолго,
родничок снабдит меня свежей водой. Продержусь столько, сколько
потребуется...
	На равнину пришло настоящее утро, побудив Коркорана к
действию. Сбегав к родничку за водой и слазив во времялет за
продуктами, он сварил себе на костре кофе, нажарил бекона и
кукурузных лепешек. Ну и что особенного, заявил он себе, считай, что
живешь