- Прямо сейчас, Жефа.
   - А это далеко?
   - Нет. Это здесь, в деревне.
   - Ну пошли, - пожал плечами Джеф и последовал за девушкой.
   Как оказалось, жилищем  Котти  была  одна  из  обыкновенных  травяных
хижин, точно такая, как и все остальные хижины деревни.  Она  стояла  на
окраине, и Джеф видел ее и раньше, но он считал, что там живут люди.
   Вблизи жилище выглядело необжитым. Отпечатков ног почти  не  было,  а
игравшие роль дверей циновки были совсем новые. Следуя  за  Лалой,  Джеф
вошел внутрь и поразился необычному запаху или даже качеству воздуха. Он
был  насыщен  невидимым  электричеством.  Оттого   и   запахи   букетов,
подвешенных к потолочным перекладинам, казались необыкновенно резкими.
   А через секунду Джеф был удивлен еще сильнее. На значительно большем,
чем требовалось самому высокому человеку, лежаке были разложены  десятки
жидкокристаллических  экранов.  В  основном  они  были  от   портативных
устройств  вроде  переносных  радиосканеров,  периферийных  датчиков   и
осциллографов. На экранах болтались обрывки  разноцветных  проводов,  из
чего следовало, что они выворачивались из приборов в большой спешке.
   - Что это такое? - не понял Джеф. - Откуда все это?
   - Это кристаллы. Пища для Котти. Именно за  ними  почти  каждую  ночь
отправляются наши охотники.
   - Это и есть та самая ночная охота?
   - Да, Жефа.
   В то, что эти дикари могли куда-то "летать" и  воровать  там  экраны,
Джеф, естественно, не верил. Ну да, колдовские  штучки  с  наркотическим
зельем, гипноз, внушение - это понятно, но  полеты  в  космос...  такого
Джеф просто не мог принять.
   Стараясь оставаться  серьезным,  он  указал  на  сваленные  экраны  и
спросил:
   - Я могу это посмотреть?
   - Конечно, Жефа.
   Мэнсон подошел к свалке и осмотрел несколько  экранов,  которые  были
еще "живы". На них горели остановившиеся в момент  обрыва  цифры  дат  и
времени.
   Кулончик с часами всегда находился при нем, и Мэнсон  сумел  сравнить
даты на экранах с  реальным  временем.  Как  оказалось,  самые  "свежие"
экраны запечатлели позавчерашний и  вчерашний  дни.  Предположение,  что
аборигены подобрали какие-то обломки, совершенно не годилось.
   - Надеюсь, Аюпа научит меня летать к звездам? - спросил  Джеф,  чтобы
скрыть свое замешательство.
   - Да. Но тебе нельзя делать это слишком часто.
   - Ну конечно,  -  согласился  Мэнсон,  даже  не  интересуясь,  почему
нельзя.
   Когда Джеф и Лада уже шли по деревне,  их  встретил  один  из  ночных
охотников - Тамил. Увидев Джефа, он радостно улыбнулся и сказал:
   - Аюпа велит тебе отдыхать три дня, а потом мы возьмем тебя с собой.
   - Я очень рад, - вежливо склонил голову Мэнсон, и Тамил ушел.
   - Скоро ты станешь одним из нас, Жефа, - сказала  Дала  и,  посмотрев
Мэнсону в глаза, добавила:
   - Скоро судьба нашего народа переменится к лучшему.
 
75 
 
   Три дня отдыха оказались не тем,  что  привык  считать  отдыхом  Джеф
Мэнсон. Вместо того чтобы есть  от  пуза  и  часами  сидеть  у  песчаной
отмели, Джеф подвергался длительным лечебным процедурам. В основном  это
были массажи и растирания.
   Пять человек - три девушки и двое  мужчин  -  поочередно  мяли  мышцы
Мэнсона, втирая в его кожу то пахнущую нефтью  прозрачную  жидкость,  то
сок напоминавшего алоэ  растения,  то  какой-то  порошок,  который  Джеф
поначалу принял за обыкновенную золу.
   - Зачем эта  зола,  приятель?  -  спросил  он  молотящего  его  спину
мужчину.
   - Это не зола, Жефа. Это просеянный помет чайки...
   - О-о... - только и смог сказать Мэнсон.
   - Да, - по-своему истолковал  его  восклицание  массажист.  -  Помета
мало. Мы его полгода всей деревней собирали...
   После бесконечных втираний мыться Джефу не разрешали. Перерывы делали
только для еды. Приходилось много пить, и оттого Джеф постоянно потел  и
отлучался в кусты чаще обычного.
   Еще он заметил, что начал сильно сбрасывать вес, а в  теле  появилась
необычайная легкость и какой-то мышечный восторг.  Однако  этот  восторг
быстро улетучивался, когда за Мэнсона снова бралась команда массажистов.
   Иногда приходила Лала. Она не разговаривала с Джефом и только  издали
наблюдала за тем, что с ним проделывали. Аюпа не появлялся вовсе, однако
Джеф подозревал, что старик и так был в курсе всех событий.
   Во время процедур Мэнсон пытался не терять времени даром и  размышлял
о своей дальнейшей судьбе и о задании полковника Кельвина, однако массаж
и душистые притирки  делали  процесс  мышления  совершенно  невозможным.
Голова была пустой и расслабленной.
   Лениво анализируя эти новые ощущения, Джеф пришел к выводу,  что  они
сродни отдыху натруженных мышц. Этот  вывод  слегка  удивил  и  озадачил
Джефа - ему и в голову не приходило, что мозги могли отдыхать.
   Наконец минули три установленных дня, и  снова  появилась  Дала.  Она
помогла Джефу подняться с топчана и, взяв его за руку,  повела  к  реке.
Мэнсон двигался совершенно автоматически,  не  обращая  внимания  ни  на
Лалу, ни на встречавшихся жителей деревни.
   В кустах возле самого берега он помочился на речные  лопухи  и  затем
спустился к воде, где Нала уже скручивала мочалки из сухих водорослей.
   Первое за три дня прикосновение к  воде  вызвало  у  Джефа  небольшой
стресс. Он громко вскрикнул, и из уголков  его  глаз  покатились  слезы.
Зайдя в  воду  поглубже,  Мэнсон  окунулся  с  головой  и  вынырнул  уже
совершенно другим человеком.
   - Как ты себя чувствуешь, Жефа? - задала  Дала  ставший  традиционным
вопрос.
   - Я как будто родился заново... - признался Мэнсон и подставил  спину
под жесткие мочалки.
   Спустя час Джеф выглядел чистым, как поросенок из  рекламного  ролика
овсяных хлопьев. От него пахло мыльной травой и мокрыми водорослями.
   Дала помогла Мэнсону надеть некое подобие штанов,  в  которых  ходили
все местные мужчины. Только сейчас Джеф осознал, что все три дня он  был
совершенно нагим. Девущка безо всякого стеснения проверила  правильность
укладки в штанах всех приложений и после этого завязала шнурок, игравший
роль пояса.
   Уже почти стемнело, когда Джеф с Лалой оказались в деревне,  где  уже
шли приготовления к очередной ночной охоте. В  сопровождении  помощников
важно расхаживал Аюпа, разжигались костры, и мужчины усаживались  вокруг
них, занимая свои места.
   Подошел Тамил. Он принял руку Лалы  Джефа  и  повел  его  на  заранее
подготовленное место. Джеф покорно следовал за  ним,  немного  удивленно
посматривая  по  сторонам.  Необычная  способность  видеть  все,  как  в
освещенном туннеле, забавляла его, и он вновь и  вновь  крутил  головой,
наводя прожектор своего зрения на разные детали.
   Куда бы  он  ни  смотрел,  все  виделось  ему  совершенно  отчетливо,
несмотря на то, что синие сумерки становились все темнее.
   - Садись сюда, Жефа, - сказал Тамил,  показывая  на  свободное  место
между двумя ночными охотниками.
   Джеф сел и посмотрел на своих соседей, но они  не  обратили  на  него
внимания, поглощенные только  созерцанием  пламени.  Мэнсон  решил,  что
Тамил ушел, но голос охотника неожиданно прозвучал над самым ухом:
   - Не верти головой, Жефа. Смотри на огонь...
   - Зачем? - спросил Мэнсон.
   - Смотри на пламя до тех пор, пока оно не остановится.
   - А что потом?
   - Потом я скажу тебе, что делать. А пока смотри на огонь...
   Больше у Мэнсона вопросов не было,  и  он  стал  смотреть  на  пламя.
Поначалу оно было обычным жарким и  оранжево-красным,  но  стоило  Джефу
сконцентрировать свое внимание на огненных языках, как,  странное  дело,
они замирали. Он удивлялся и начинал думать, а  мысли  тотчас  разрушали
концентрацию, и пламя вновь оживало, вспыхивая редкими искрами.
   Мэнсон понял, что посторонних  мыслей  допускать  нельзя,  и  пытался
избегать эмоций, едва только останавливались языки пламени. Он  держался
в этом состоянии не более секунды-двух, но эффект был поразителен. Пламя
растворялось,   а   свечение,   наоборот,   усиливалось,   будто   огонь
распространялся вокруг и занимал все  пространство.  И  опять  удивление
порождало ненужные мысли, и  снова  разрушалась  концентрация,  но  Джеф
быстро учился.
   Отдохнув несколько мгновений, он снова устремился  за  едва  уловимой
точкой концентрации, проходя все новые и новые пороги. Фантомы  дежурных
мыслей пытались разрушить обретенную гармонию, но Джеф  гнал  их  прочь,
оставаясь на тонкой грани необъяснимого мира.
   Наконец  он  осилил  дисциплину  собственного  мозга,  и  все  образы
растворились в едином ощущении всеобщего состояния.
   Мэнсон парил в ярком и ясном пространстве, лишенном всякого  движения
и звуков. Полное спокойствие и утонченная гармония держали его на  своем
пересечении. Неизвестно, сколько это продолжалось, но  неожиданно  извне
проникли посторонние звуки. Это был голос, и принадлежал он Тамилу:
   - Жефа, ты ушел слишком далеко. Вернись... - Это был  не  крик  и  не
приказ. Это было определение нужных координат.
   Джеф вернулся  без  видимых  усилий.  Он  вернулся  к  состоянию,  из
которого можно было наблюдать остановившееся пламя костра  и  насыщаться
его лимонным сиянием.
   И снова появился голос Тамила. Теперь  он  звучал  совсем  близко,  и
значения слов сразу достигли сознания Мэнсона.
   - Вставай, Жефа. Вставай и иди за мной...
   Как поднялся на ноги, Мэнсон не почувствовал.  Он  просто  знал,  что
встал и следует за Тамилом.
   Охотник зашел под навес и сел на песчаный пол. То же самое  сделал  и
Джеф.
   Где-то далеко, за пределами теперешнего своего состояния, он  ожидал,
что песок будет холодным, но никаких телесных ощущений  не  последовало.
Не было ни запахов,  ни  звуков.  Только  ощущение  новой  реальности  и
внутренняя осведомленность обо всем происходившем вокруг.
   - Приготовься к прыжку, Жефа, - сказал Тамил.
   - К прыжку куда? - спросил Джеф.  Он  слышал  собственный  голос,  но
понимал, что говорит, не открывая рта.
   - Увидишь движущуюся звезду и сразу прыгай.
   - Как прыгать?
   - Просто. Толкайся ногами и прыгай...
   Даже не поднимая головы, Джеф сразу увидел звездное небо. И  странное
дело, он увидел звезды так близко, что, казалось, мог дотронуться до них
рукой. Звездная карта была такой живой и осязаемой, что Мэнсон  невольно
залюбовался столь необычным зрелищем.
   Вдруг слабое мерцание привлекло его внимание, и Джеф понял, что это и
есть движущаяся звезда. На короткое мгновение он  засомневался,  его  ли
это цель, но звезда излучала волны притяжения, и  Джеф,  вспомнив  совет
Тамила, с силой оттолкнулся обеими ногами.
 
76 
 
   В нос ударил  запах  гари,  а  барабанные  перепонки  едва  выдержали
раскаты страшного грохота. Стены и пол сотряслись от сильного  удара,  и
Мэнсон полетел в ближайший угол. Спустя секунду он уже вскочил на  ноги,
но все еще не мог понять, куда он попал и что с ним произошло.
   Где-то шипел вырывавшийся из магистрали  воздух,  разбрасывая  искры,
потрескивала замыкавшая электропроводка. Едкий дым поднимался к  потолку
и растекался вдоль стен, распространяя едкий запах. И  топот  -  неясный
топот десятков ног.
   Мимо пробежали люди. Они не обратили на Джефа никакого  внимания.  Он
понял, что это были военные.
   Осторожно ступая по ребристому полу, Джеф  двинулся  по  задымленному
коридору. Скоро он понял, что оказался на судне. Время  от  времени  оно
совершало резкие маневры, и Мэнсона бросало от стены к стене. Неожиданно
он наткнулся на труп. Тело лежало  поперек  прохода,  и  Джефу  пришлось
через него перешагнуть.
   Судно снова стало выполнять маневр, и Джефа швырнуло в сторону.
   - Эй, ты! - закричали из дыма. - Вали сюда!..
   Джеф  двинулся  на  голос  и  увидел  незнакомого  лейтенанта,  всего
перемазанного машинным маслом. Мэнсон хотел что-то  сказать,  но  совсем
рядом послышался дробный стук, как будто работала автоматическая пушка.
   - Ты откуда? Со второго отделения? - перекрикивая звуки  выстрелов  и
шипение воздушной магистрали, спросил лейтенант.
   Мэнсон пожал плечами, а затем утвердительно кивнул.
   - Пошли скорее на артиллерийский пост - у нас людей не хватает!  -  И
лейтенант побежал по коридору, а Джеф  последовал  за  ним,  захваченный
всеобщей горячкой.
   Возле одного из отводов коридора лейтенант остановился и крикнул:
   - Фолкнер! Как пробоина?
   - Пластырь уже  твердеет,  сэр!  -  отозвался  невидимый  Фолкнер,  и
лейтенант побежал дальше.
   Пока Джеф бежал следом за лейтенантом, в борт судна еще несколько раз
ударил невидимый сокрушающий таран. От такой встряски гасло освещение, а
Джеф и лейтенант едва не валились на пол.
   Наконец они прибежали на артиллерийский пост, и им навстречу выскочил
человек с обожженным лицом.
   - Ну что, Седрик, привел кого-нибудь? - хрипло выкрикнул встречавший.
   - Вот, сэр, только этого парня со  второго  отделения,  -  указал  на
Мэнсона Седрик.
   - Я капитан Паттерсен, дружок, - протянул руку  капитан  и  попытался
улыбнуться, но ожог превратил его улыбку в  мучительную  гримасу.  -  Не
самое подходящее время ходить в баню, парень, - добавил капитан,  указав
на непонятные штаны и босые ноги  Мэнсона.  -  Надень  хотя  бы  ботинки
Тьери. Ему они уже без надобности. - И  капитан  кивнул  на  лежавший  у
стены труп.
   - Бери-бери, - поддержал капитана лейтенант Седрик, - когда в  кабину
посыплются раскаленные поддоны, ты себе все ноги пожжешь...
   Джеф не стал спорить и, присев возле  убитого,  начал  расшнуровывать
его обувь. Размер ноги у Тьери оказался подходящий, и  вскоре  Джеф  уже
красовался в настоящих солдатских ботинках.
   - Вот и отлично, - кивнул капитан, - Одежда в кабине ни к чему -  все
равно жарко будет, а вот без ботинок нельзя... С пушками БТ-56 знаком?..
   - Да, приходилось стрелять, но немного. В бою ни  разу,  -  признался
Джеф.
   - У нас нет выбора, парень. Сгодишься и ты. Сейчас у них передышка  -
отошли на перезарядку, но через пару минут они  вернутся,  чтобы  добить
нас. Понимаешь?
   - Да, сэр.
   - Как тебя зовут?
   - Мэнсон, сэр.
   - Не подпускай их с левого фланга,  Мэнсон.  Вон  Тьери  подпустил  и
получил пробоину через поворотный механизм...
   Джеф понимающе кивнул, а капитан повернулся к Седрику, следившему  за
показаниями сканера:
   - Что там, Седрик?
   - Пока тихо, сэр...
   Одна из дверок в стене поста открылась, и из нее высунулся человек  с
раскрасневшимся лицом.
   - Дайте водички, люди добрые, а то моя уже кончилась...
   Капитан вытащил из-под стола пластиковую бутыль и отнес  ее  стрелку.
Тот жадно припал к горлышку, а когда напился, вернул бутылку Паттерсену.
Затем кивнул на Джефа и спросил:
   - А это кто, сэр?
   - Парень со второго отделения.  Будет  прикрывать  твой  левый  фланг
вместо Тьери...
   - Привет, сосед. Меня зовут Бадди...
   - А я Джеф.
   - Отлично, Джеф, сейчас мы им поджарим задницу. Ты как, не против?
   - Не против...
   - Ну тогда забирайся в кабину, а то они придут первыми, и тогда жарко
станет нам...
   Капитан Паттерсен открыл соседнюю с Бадди дверку,  и  Джеф  шагнул  в
артиллерийскую кабину.
   Волна горячего воздуха сразу окутала его тело, и  на  коже  мгновенно
выступили капельки пота. Кресло стрелка оказалось перепачкано запекшейся
кровью, но крови, тем более чужой, Джеф не боялся. Он занял свое  место,
проверил подвижность спаренных пушек, а затем повозил  ногами,  отгребая
подальше все еще не остывшие поддоны.
   На подлокотнике кресла висели наушники с микрофоном и визирная маска.
Джеф тут же надел их и услышал Бадди:
   - Ну ты как, сосед? Уже возле пушки?
   - Да, Бадди, все в порядке.
   - Не жарко тебе?
   - Жарковато, конечно, но это ничего - тепло я люблю.
   - Да ты шутник, Джеф.
   - А что нам остается?
   - Ты прав. Ну, до скорого...
   - Пока, Бадди...
   -  Внимание,  говорит  седьмой  визуальный  пост.  Атака  противника:
четвертый сектор - восемнадцать бортов, третий - двадцать четыре  борта,
второй - восемь и первый - пятьдесят четыре борта. Держитесь, ребята...
   Снова прорезался голос Бадди:
   - Джеф?
   - Да, Бадди.
   - Если ты еще не знаешь, то первый сектор - наш. Это мы с тобой и еще
три стрелка...
   - Спасибо за информацию, Бадди.
   - На здоровье, брат.
   Джеф взглянул на панель и  включил  питание  визирного  световода.  И
сразу все видимое Джефом  пространство  перечеркнула  светящаяся  сетка.
Сначала тускло, но потом все более отчетливо на  ней  стали  проявляться
приближавшиеся штурмовики противника. Пока  они  были  вне  досягаемости
зенитных пушек, их отметки светились зеленым цветом.
   "Их должно быть пятьдесят четыре..."  -  вспомнил  Джеф  и  устроился
поудобнее.
   Наконец одна из точек загорелась красным цветом - первая мишень вошла
в зону действия пушек. Джеф совместил на ней два  белых  луча  и  плавно
нажал спуск.
   Затворные рамы отстучали короткую очередь, и рой  снарядов  унесся  к
цели. Однако это был промах  пилот  штурмовика  отвернул  в  сторону,  и
снаряды про шли мимо.
   Мэнсон отметил, что Бадди огня не открывал. Видимо, как более опытный
стрелок,  он  знал  реальные  возможности  своих  пушек.  Тогда  и  Джеф
решительно  отключил  визиры   и   наконец   увидел   реальную   картину
происходящего.
   Штурмовики "гермесы" шли, выстроившись ромбами, не  открывая  огня  и
желая действовать только наверняка. Пока они не делали маневров, но Джеф
ожидал, что  "гермесы"  пойдут  с  левого  фланга,  чтобы  вспороть  его
бронированный колпак. Пушечный огонь под основание  бронированных  башен
не был каким-то новым приемом. О подобной тактике знали все.
   Справа застучали пушки Бадди. Мэнсон отметил, что его сосед  рассыпал
снаряды веером, сплетая сплошную поражающую сеть.
   "Гермесы" тотчас разорвали  строгое  построение  и,  обходя  летевшие
навстречу снаряды, начали заходить на артпост с двух сторон.
   Откуда-то с верхнего яруса стартовала ракета. Она с ходу распотрошила
один из штурмовиков, вызвав на ракетчиков ответный огонь. Когда  интерес
противника сместился выше, Джеф поднял орудия до предела  и  стал  ждать
появления случайных целей.
   Они появлялись, но очень ненадолго. Мэнсон  быстро  наводил  пушки  и
стрелял, но все время мазал Бадди действовал лучше, он повредил уже пару
машин противника, которые поспешно ушли к своей базе.
   Джеф старался, как мог, и сильно  потел  от  жары  и  напряжения  Его
пальцы скользили по гашеткам, а пот заливал глаза, но он снова  и  снова
стрелял по мелькавшим "гермесам", и один  раз  его  снаряд  даже  вырвал
кусок обшивки.
   Сверху вывалился подраненный штурмовик. Его  брюхо  зависло  в  сотне
метров от пушек Джефа, и тот распорол "гермес" пополам.
   Неожиданно сильный удар потряс кабину  Мэнсона,  и  именно  с  левой,
опасной стороны. Джеф запоздало развернул пушки и обстрелял  стелившийся
вдоль судна штурмовик. "Гермес" пронесся мимо и, едва  не  задев  башню,
ушел куда-то наверх.
   Джеф снова вернулся в исходное положение, и в это время  в  наушниках
прозвучал голос Бадди:
   - Приготовься, брат. Ракетный пост они раздолбали,  сейчас  придут  к
нам...
   Едва Бадди произнес эти слова, из-под  брюха  судна  выскочило  сразу
несколько "гермесов". Их пушки открыли шквальный огонь,  и  ближайшая  к
ним башня Джефа загудела от частых ударов. На панели вспыхнула лампочка,
предупреждавшая о декомпрессии, но с этим можно было подождать,  и  Джеф
открыл огонь на пределе скорострельности.
   Уносившиеся  снаряды  чертили  сплошные   огненные   линии,   которые
пересекали темные корпуса "гермесов". Некоторые из них сразу выходили из
боя, но самые упрямые делали заход за заходом, ожидая, что вот-вот башня
расколется и со стрелком будет покончено.
   - Нет, с-суки, нет!.. - кричал Джеф, не замечая, как шипят под ногами
раскаленные поддоны, окропляемые его горячим потом.
   А штурмовики продолжали накатываться с левого фланга,  и  их  снаряды
били под самое основание кабины. Вероятность того, что они могли